Глава 7
Думал — уже не заснёт. Психи крыли, ворочали, пинали подушку, мяли простынь.
"Что за мудак? Вот так дуболомно и эскадру просрал. Что он имел в виду, говоря "государь всё знает"? Чего он вообще шарахался по судну? Завтра старлею накрутить по дисциплине его орлов… по самое нихочу"!
Но сон пришёл. Как пуля в висок. Рваный, тяжёлый, с кучей гротескных кровавых картинок. И как итог — утро не доброе, утро туманное.
Выдернуло штатно — по будильнику. И тут же снова тревожно тренькнул телефон.
— Начина-а-ается!
Взял трубку:
— Да!
Заспанный (по голосу) Шпаковский:
— Император требует аудиенции.
— Это из-за Зиновия? Ты знаешь?
— Знаю. Но…, по-моему, что-то ещё.
— Что? С чего взял?
На том конце трубки шумно вздохнули:
— Ты ж ушёл. Кыно кончилось. А он давай просить…, да хрен там просить! Как само собой, дескать "куплю самоход"! "Макара" типа. Я ему на пальцах разъяснил…. Хоть и под охраной, всё будет кататься по улицам Петербурга. И на лицо — не просто футуристический дизайн, сама концепция наведёт умные головы на ненужные мысли….
— Я понимаю, что это неприемлемо, — перебил капитан, — ну, и?
— А он обиделся, дебил-инфант вылитый. Потом вспылил. Как же — он весь такой "Всея Руси…", а ему отказали.
— Потом?
— Ушёл с Богдановой. И утихло. Уложила, ублажила…. Я перенервничал, сам — никакой. Короче, спать лёг. Будит меня помощник — как раз с Рожественским закончилось. Утихомирили.
— Утихомирил, — с укором поправил Чертов, имея ввиду себя.
— … тут мне помощник докладывает, что царь к себе в каюту дёрнул.
— Быстро.
— Ага. Скороспел. Она его сама проводила.
— Ты с ней говорил? Она ему…, - послышался робкий стук, — погоди…, я сейчас.
Положил трубку на стол. Открыл дверь — медсестра.
— Ага! Сама пришла! — Глянул на телефонную трубку и не стал отбивать — пусть послушает, — заходи, рассказывай.
— Сдаётся, дура я, капитан, — прямо с порога и категорично.
Черто #769;ву всегда нравилось это её резкое "капитан". Не "товарищ капитан", и уж не "господин", а вот так просто — "капитан". И главное, произносилось с каким-то полным признанием главенства. С безапелляционным подчинением.
"Потому и терплю".
— И? Чё было?
— Да ничего не было…, - запальчиво, не оправдываясь.
— Ты мне эту дурь бабью брось! Эту "ромашку": было — не было. Мне до твоего междуножья дела нет. По существу давай!
— По существу? — Потупилась, — стал расспрашивать за политику. Устройство государства, кто у власти…. Отшутилась. Он немного попыхтел, пытаясь меня подловить невинными вопросиками.
— А ты?
— Я ж не дура. Всё поняла… включила "дуру".
Он пошёл в обход — заговорили за мою работу. За медицину. Вдруг заинтересовался — стал спрашивать про евгенику, селекцию….
— Ага, — понял, откуда ветер дул, — и?
— Я и выдала ему о наследственных злокачествах английской королевской семейки!
— Про гемофилию? Ты-то откуда знаешь?
— Да все кому не лень об этом трещали ещё до приезда царя…, в столовке, в курилке. Глухой услышит. Я и проштудировала. В конце концов, у меня медицинское образование!
Черто #769;в поднял со стола трубку:
— Ты слышал? Это она как на базаре — облаять конкурентку: твоя баба… в общем, хромая твоя Аликс! А Ник, не будь дурак, сплюсовал два и два.
У Каца материалы по болячке и профилактике готовы? Ага. Тогда пусть будет на подхвате. Так же — в ма #769; лом зале. Отбой.
* * *
Монарх явился со всей своей свитой. В атмосфере помещения витала напряжённость. Жандармы, оставшиеся за дверью, сверлили глазами с нескрываемой подозрительностью. В этот раз их дублировали морпехи, и кэп не стал возражать по этому поводу.
Даже Дубасов, который всё это время непроизвольно выступал связующим звеном во взаимопонимании, глядел строго, мрачно….
"Впрочем, на чьей же ему ещё быть стороне. А ведь насколько доверительным был приезд самодержца со столь малым сопровождением, — только сейчас удивился Черто #769;в, — без гвардейцев охраны, всего лишь с двумя жандармами".
Но мысль о физическом устранении или взятии царя в заложники лишь шорохом прошлась где-то в глубине сознания, как совершенно бесперспективный и неприемлемый вариант.
"Хочет поговорить о своём будущем отпрыске. Дело-то весьма интимное, а привёл всю делегацию. Как бы его вытащить на конфиденциальность".
Но Романов и сам хотел некоторые моменты обговорить приватно. Свиту, вероятно, прихватил для уверенности.
Оставив всех в конференц-зале, прошли вдвоём в офис капитана.
Андрей Анатольевич не знал, на сколько затянется разговор и привычными движениями поставил электрочайник, с удовольствием отметив, что пару свежих булочек принесли и сюда.
"Шпаковский, конечно. Только у него есть ключи".
Молча кивнул, показывая на выбор — чай или кофе. Увидев реакцию гостя, сообразил, что с точки зрения этикета совершил ошибку — царю так не предлагают.
— Изволите чаю, кофе, перекус, Ваше Императорское Величество?
Едва хлебнув первый глоток, Николай заговорил исключительно холодным тоном, тем не менее, пытаясь быть корректным:
— Путешествуя по Китаю, мне довелось услышать одну восточную поговорку: если не знаешь, как поступить сядь, поешь….
Черто #769;в только сейчас заметил, что пока он возился с сервировкой, одна булочка уже пропала в монаршей утробе.
"Ну, да. Время раннее, и ещё никто не завтракал. Но что он хочет этим сказать"?
Осторожно спросил:
— Вы не знаете, отправлять ли корабли через Арктику?
— Эскадра уже в пути.
— О, как! Так в чём же сомнение? Странная поговорка.
— Почему же?
— Как я предполагаю, когда начинает работать желудок, к нему отливает кровь, в том числе от головы. И ты ленивей начинаешь думать… строить логические цепочки.
— В естестве природы, человек — это существо с инстинктом на уровне животного.
— И что ж говорит вам ваш инстинкт?
— Вы знаете, почему я приехал сюда, в эти отдалённые края, бросив все важные дела?
Не только поглядеть на ваши диковины. Ваш посланец господин… Гладков. Он был очень убедителен. Сказал, что здесь будут даны все ответы.
Без сомнения, можно было бы вызнать всё и у ваших эмиссаров, применив… (мне советовал генерал Ширинкин), применив особые меры допроса, — император неприязненно повёл плечами, — но очень уж много чего полезного привнесло ваше появление. Не хотелось портить отношения.
Однако прошёл день, а вы всё ходите вокруг да около…. Почему вы не сказали, что мой сын будет болен?
Прежде чем Андрей Анатольевич собрался ответить, самодержец сам сделал предположение, чем показал, что как бы там ни было, а кое-чего у потомков он уже нахватался:
— Слона едят по кусочку. Правильно? Вчера ваш помощник за столом озвучил эту концепцию.
— Вы правы, — поспешил согласиться капитан, — всему своё время. Человек ещё не родился. Вмешательство на данном этапе невозможно.
И решать проблемы (при таком их количестве) удобней по мере их поступления.
Наш судовой врач подготовил материалы по профилактике и нивелированию симптоматики этой, к сожалению неизлечимой даже в наше время болезни. Но облегчить страдания и продлить жизнь вполне по силам. Насколько я знаю.
Глаза Романова блеснули надеждой, затем он встрепенулся и снова показал дворцовую дрессировку — посмотрел с величавой неблагосклонностью:
— Вы сказали о проблемах. Политический кризис в империи? Об этом вы тоже умалчиваете. Неужели вы думали, что вам удастся что-то скрыть от нас?
— Вам рассказали наши эмиссары? — "Хорошо бы знать, что ему вообще известно".
Государь высокомерно фыркнул:
— Детали…, вас выдавали мелочи. В ваших синема-хрониках другие флаги, штандарты на кораблях, знаки отличия, оговорки, остальное….
— Но….
— Вы видимо многое отринули, позабыли. Но мы-то нет. И это сразу бросалось в глаза. Не считайте себя умнее других! — В тоне монарха сквозило убийственное небрежение.
— Мы просто не хотели на Вас взваливать всё разом, давая возможность осмыслить и вдумчиво подойти к каждому вопросу.
— Опрометчиво, милейший! Знание картины целиком может дать более глубокий и перспективный план — как сделать так, чтобы избежать ошибок и заранее удалить виновных! Или в лучшем ключе исправить уже совершённое, — император говорил медленно, явно вспоминая с чужих слов.
"А если виновен ты сам царь-государь всея…"?
— А вы уверены, что у ваших аналитиков (министров, финансистов) хватит данных, — хотелось сказать "ума", но воздержался, — просчитать путь на столь долго? Всегда существует фактор непредвиденного. Например, только наше появление уже многое меняет.
Мы ещё почти ничего не сделали, а уже наблюдается реакция по ту сторону баррикад. У потенциальных противников. Утечка информации. Прямо из Петербурга. Из самых высших кругов.
— Вы меня имеете в виду? — Негодуя, — да как вы смеете…?
— Ну, зачем же Вас. И без Вас хватает. Люди есть люди. Я говорю о банальных эмоциях и амбициях кого-нибудь из стоящих на вершине власти. Или при ней. Всегда остаётся место алчности, жажды власти, глупости. Трусости, в конце концов.
— Я не боюсь, — вскинул подбородок самодержец.
"Блин, я ему про Фому, а он мне… себя-Ерёму выпячивает", — капитан тяжело посмотрел на упрямо нежелающего понимать собеседника. Но не преминул заметить:
— Героизм генерала отличается от отваги простого солдата. Лидер страны лично оскорбившись и отважно, — Черто #769;ву не удалось скрыть оттенок сарказма, — объявляя войну, тем самым обрекает на смерть тысячи своих солдат, сам оставаясь… в штабе.
— Но я, даже являясь самодержцем, не могу принимать эгоистичных решений. И это правильно. Как вы только что сказали — личная обида лидера не должна влиять на рациональность принимаемых решений. В государственных масштабах.
— Зачастую рациональность подменяют личными финансовыми интересами приближённых к монаршей особе. Например, откаты при военных заказах. Надо называть фамилии и титулы?
— Я догады…, знал, — казалось, что Романову стало стыдно. И вновь упрямо, — часто тот или иной выбор не сильно отличаются в качестве. Можно съесть грушу, а можно — яблоко. И то и это фрукт.
Император указал на тарелку с плодами на столе. Затем, чуть поколеблясь взял яблоко и надкусил его.
Андрей Анатольевич не сдержал мрачной улыбки.
"Царь ещё тот фрукт. С фруктом".
— Однако замечу, Вы всё-таки взяли яблоко, посчитав его красные бока за спелость. А оно кислит. Могу ещё предположить, что вы побоялись, что сочная груша испачкает бороду и мундир. А это зимний, твёрдый сорт.
Вот видите — мы подошли к вашим субъективным взглядам и решениям. К вашей личной ответственности и власти.
И снова стал совершенно серьёзным:
— В стране грядут большие перемены. С большей долей вероятности, что страшные и кровавые.
— Вы полагаете, в империи было без бунтов и крови? Предостаточно. Меня этим не удивить.
— Да, могу поверить. Готовы ли вы держать бремя власти? Совмещая рационализм с интуицией, — и не дав собеседнику вставить и слова, продолжал рубить фразами, — я говорю о тирании. О военной диктатуре. Когда усмирять придётся не только дремучих бедолаг крестьян, но и своих холёных офицеров и прочих дворян. Зажравшихся фабрикантов. И князей, которые Великие. Нельзя быть со всеми добрым. Нельзя, будучи самодержцем, жить на авторитете предшественника.
Романов побелел, его ноздри раздувались, воспалённые глаза горели, но голос не выдал и капли гнева. Ни даже волнения:
— А иначе?
— А иначе предательство. И гибель.
— Что-о?!
— Смерть для индивидуума это личная трагедия. Для исторической личности, в некоторой степени это следующий шаг, пусть последний, иногда решающий, но далеко не конечный в его хронологии.
Николая слегка покоробило при словах о смерти.
— На что вы намекаете? Потрудитесь объясниться!
— Вас, например, объявят святым.
"Какова ж сила слова, — удивился Андрей Анатольевич, глядя на застывшего императора, — вот буквально пять минут назад он метал громы и молнии. Пару слов — и он прислушался. А теперь и вовсе напуган. Всё-таки пластилин. Но мять его нужно постоянно. Уедет в Петербург и контакт потерян. И там другие манипуляторы. Будет ли толк от моего бисера"?
В дверь постучали, и Николай от неожиданности вздрогнул.
— Кто там? — Спросил Черто #769;в и узнал голос старлея, — входи.
Первым высунулся Ширинкин, кинул коротким взглядом:
— Государь, у Вас всё в порядке?
— Да, да. Идите, идите. Не мешайте! Хотя, нет! Постойте! — Император повернулся к капитану, — чтоб не тратить время попусту, пусть они приступают — согласуют действия, условия, начнут составлять предварительный план по проводке каравана Северным проходом. Мы с вами закончим и присоединимся. Ваши помощники уполномочены?
— О, да. Разумеется!
Произошла немая сцена: Черто #769;в молча взглянул на старлея, отдавая распоряжение.
Тот кивнул.
Получил свой повелевающий взгляд и Ширинкин, по-военному отчеканив кивком в ответ.
Уходя морпех и генерал так же молча метнули пытливые взгляды на мрачного императора и выжидающего капитана.
Дверь захлопнулась громче, чем следовало, снова дёрнув по нервам гостя. Какое-то время он молчал, затем поднял твёрдый взгляд:
— Мне надо знать.
— Мне проще будет вам показать пару документальных фильмов, — предложил капитан.
"Плохим вестникам иные короли в своё время головы рубили. М-мда. Одно дело я буду ассоциироваться с обвинениями…, другое дело документ. А я лишь так — за что купил, за то продал".
Черто #769;в привстал, собираясь включить компьютер. Резко вскочил и царь, направляясь к двери.
— Простите, Вы куда? — Удивился в догонку Черто #769;в.
— Вы же намерены нам что-то показать?
— Посмотреть можно и здесь. К тому же я не думаю, что адмиралам нужно знать то, что будет показано.
Монарх хотел что-то возразить, всё ещё нацеливаясь на выход, но был остановлен почти вкрадчивым:
— Будут ли генералы так радеть за службу и царя, узнав, что тот в 1917 году отречётся от престола?
* * *
— Фу, зараза. Накоптил.
Дым сносило прямо на ледокол, на мостик, где стояли капитан и помощник по безопасности.
"Лейтенант Скуратов" развёл пары и отчаянно дымил, спеша, увозя императора и остальных гостей обратно на материк.
— Не так я себе это представлял, — Черто #769;в чиркнул зажигалкой и жадно в два присеста высмалил пол сигареты.
— Да-а, Николаша злой, как собака поехал. Что у вас там вообще не заладилось?
— Такой сумбур. Ща вспоминаю, аж не верится. Словно бури солнечные по башке лупили. И я его… сначала обухом по голове — про отречение и смерть….
— Про дом Ипатьева? — Решил уточнить Шпаковский.
— Нет. Образно. Он прихренел, но потом взял себя в руки. По порядку не получилось. Перво-наперво конечно о своём Алексее всё вызнавал. Про болезнь. Я втолковал, как мог. Смирился на вид.
— А про расстрел?
— Веришь, нет? Но до Ипатьева не дошли. Попросил письменно, намереваясь потом прочитать единолично.
— Испугался.
— И я так думаю. И… наверное, понимаю. Не позавидуешь.
Неожиданно пришло молчание, как будто по усопшему… неловкое…. И радовало, что в руках были палочки-выручалочки для таких случаев — сигареты.
— Ну, так вот, — прокашлялся капитан, — перешли к политике и остальному. Я ему заготовочку купированную поставил… документалку видео!
А они, представляешь, там в Питере ещё по первым нашим материалам просекли, что мы не обо всём говорим. Далеко не наивные оказались. Вероятно, что-то и из наших ребят вытрясли. Хотя божился, что не обижали.
И получилось, что всё заранее спланированное, не то чтоб покатилось к чёрту, но покатилось.
Быстро корректировал по ходу. Приходилось выдёргивать другие материалы, примеры. Представляешь, однажды заскочив аж в восьмидесятые брежневские.
— Ого! Это в какой теме?
— Да всё то же — что люди ничему не учатся, раз за разом наступая на одни те же грабли.
И добреньким совсем быть никак не получалось. Величество постоянно требовал ставить на паузу, порой перематывать назад….
— Ты гляди, освоился!
— Ага. Требовал объяснений и комментариев. И получилось по-дурацки — хотел быть третейским судьёй, а нет-нет, да и срывался на правду-матку. А ещё и на советы, которые ой, как ему не нравились.
— А конкретней? Про самодержавие?
— Про самодержавие вообще старался не заикаться, даже про конституционную монархию, зная его бзик и заветы папаши. Но он сам….
Андрей Анатольевич стал вспоминать, пересказывая вслух…, обрывками, а потом восстанавливая полную картину.
— Чем же так плох самодержавный строй? — В голосе императора запальчивость, обвинение и обида, что ли….
— Самодержавие тормозит развитие науки, основываясь практически на феодально-торговых отношениях, — после секундной паузы ответил капитан.
Монарху тоже понадобилось пару мгновений, чтобы понять смысл. Кивнув сам себе, он продолжил допытываться:
— О либерализме вашем я уже наслышан. Но ваша диктатура…?
Про индустриализацию 30-х годов получился почти сорокаминутный ролик. Рассказать об этом, почти правдиво, со всеми перегибами — как тянул за уши страну, в прямом смысле, Сталин, было чрезвычайно необходимо. Мягкое, почти либеральное самодержавие Николая II так не сможет.
— Медленными шагами модернизацию экономики не провести — страну сожрут раньше, — Андрей Анатольевич старался быть убедительным, — оружие будет такое, что просто пушечным мясом противника уже не остановишь.
"Впрочем, и пушечным продолжали останавливать. И не только во Второй мировой и гораздо позже".
Но некие колебания и неприятие многого из сталинских средств царь всё же подметил:
— Вы равно до конца не приемлете противоположные методы.
— А дальше?
Капитан и не заметил, что замолчал, обыгрывая воспоминания.
— А дальше? — Переспросил Шпаковский.
— А дальше Романов понёс ахинею!
"Смеете учить нас…! Да вы отринули веру! Безродные"! Дескать, "неблагородная кровь"!
— Орал!? — Удивился Шпаковский.
— Нет. Не тело #769;к, но всегда такой… сдержанный.
Пф! Не хватало, чтоб на меня на моём судне ещё кто-то орал!
Но бубоносил, типа: я есмь царь, помазанник и… про бога, веру, душу мать.
— Остужать подобный догматизм лучше выдав что-нибудь за рамками образования оппонента. Чтоб умно, веско и непонятно, — подсказал помощник.
— Я ему и выложил, назидательно и издевательски….
Заговорив о вере и поминая Бога, Романов безотчётно забе #769; гал глазами по углам помещения, выискивая икону. И не найдя, исказился почти страдальчески лицом, упрямо перекрестился.
Черто #769;в только поразился этому и всё же смягчил тон:
— Вера, Ваше Величество, находится в диаметральной плоскости от науки. А наука говорит, что у всех людей на планете кровь делится на четыре группы и резус-факторы. Кровь разных людей с одинаковой группой можно смешивать и вполне вероятно, что облегчая страдания вашего сына, ему при переливании подойдёт здоровая кровь какой-нибудь розовощёкой крестьянки.
И вообще, если уж говорить о вере, все мы от Адама и Евы. А согласно раскопкам археологов и научным исследованиям, прародина человека — Африка, где ныне негритосы, извините, голожопые проживают.
Вера, религия, Ваше Величество — это тоже своего рода феодализм. В наше время (там в двухтысячных годах) так страдают верой только мусульмане (почти в фанатичных формах), где сохранились феодальные системы управления.
Несомненно, управлять безграмотным богобоязненным народом легче, но из необразованных крестьян инженеров не вырастишь. А без инженеров не проведёшь индустриализацию.
Феодализм устарел.
— И что…? — Император пытался возразить, запнулся, нашёлся, — что плохого в патриархальности. В вековых традициях?
— Но вы же отказываетесь от пролётки в пользу автомобиля? Прогресс….
Возникла пауза. Шпаковский не доставая пачки из кармана, выуживал очередную сигарету. Капитан недоумённо уставился на давно потухший окурок, затем снова вдаль — над морем снова туманило и "Скуратов" постепенно погружаясь в серую пелену, медленно терялся из виду. Передёрнул плечами:
— Холодно. Пойдём в офис. Там поговорим.
Спускались вниз.
— В целом про российский уклад так ни к чему и не пришли. Хотя я особо и не стремился. Мне главное было договориться о наших перспективах по обустройству, по созданию базы.
В принципе общий план ему ещё Гладков привёз. Но сам понимаешь, что детали, даже общие детали без имперских чиновников не решить. Главное мне было его согласие.
С другой стороны, место всё ровно пустое. Практически не обжитое.
И к вопросу о расценках он адекватно отнёсся, особенно когда я ему сравнил Петра I на парусных галерах и, например подкрепу в виде броненосца "Три Святителя". Не совсем корректно, у нас конечно не боевая машина, но он смысл понял.
Вот с этого момента я додумался и видеозапись включил. Бумаг мы никаких не подписывали, но если что, будет чем подтвердить его слово. Чё, наивный? — Покосился на помощника Чертов, когда тот цинично хмыкнул, — ну, а как же оно — царское слово? Они ж благородные….
Ай, ну, ладно. Потом поговорили с ним о внешней политике и представь…. Он часом не англофил?
— Да хрен его…. Жёнка-муха ж британка. А что?
— Знаешь, что он выдвинул, когда я ему вкратце описал мироустройство после мировых войн, как амеры у англов всё одеяло утянули на себя? Про закат Британской империи?
Предложил подкинуть эту бомбу англичанам, и они будут все прям так благодарны русскому царю, что плюшки понесут на блюдцах. Конечно, он это высказал, как мысли вслух, типа "а если…". Но, знаешь ли….
— Это он союзника приглядывает. Понимает, что одному не сдюжить.
— А почему ж не немцы?
— А чёрт его знает? Может с братцем Вилли не контачит.
— А может, что немцы вечно нарываются и регулярно отгребают. Я ж ему показал про две мировые войны. Кто, с кем, почему и результат.
— А англы кинут. Однозначно.
— И немцы могут кинуть. И кинут.
— Лишь два союзника….
— Знаю, знаю. Тут такая грань…. Но вишь — понимает, что могут и всем скопом накинуться. Сколько раз такое было… и будет.
С патентами, кстати, заграницей наш оптимизм немного придётся поумерить — если только всякую мелочёвку, что-то по типу скрепочек….
— Их вроде бы как уже патентнули….
— Хрен с ними. Патентовать придётся лишь что-нибудь простенькое, так как джентльмены могут запросто поменять правила. С них станется.
Но главное Николаша-царь пафосно подытожил:
"Мы принимаем ваш прожект"!!!!
