Глава 1
— Не боишься, что они просто перестреляют друг друга?
— До смерти — навряд ли. Что я, зря на экипировку потратился? Бронежилеты, каски. Не волнуйся, жизненно важные органы не пострадают. И потом, у них строгий приказ — целиться исключительно в бронежилет.
— А руки-ноги? Пули-то реальные.
— Руки-ноги до свадьбы заживут. Зато на своей шкуре почувствуют, каково мне тогда было. В другой раз поживее будут поворачиваться.
— Ждешь другого раза?
— Типун тебе на язык! Я и с того еще никак в себя не приду.
— Поэтому и задумал эту «страшную месть»?
— Не месть, а тренировка. Слишком хорошо живут, салом заплывать начали. Быки. Пускай попрыгают, мяса порастрясут.
На крыше обветшавшего строения, в котором когда-то располагались производственные цеха, стояли два человека с биноклями. Перед ними расстилалась обширная территория, где раньше находилась промышленная база, а сейчас, полуразрушенные и заброшенные, виднелись лишь остатки былого величия.
На этой пересеченной местности разворачивалось действо, напоминавшее телерепортажи из «горячих» точек. От укрытия к укрытию перебегали люди, экипированные, как бойцы спецназа, и стреляли друг в друга из пистолетов. На черных бронежилетах четко выделялись и издалека были видны цифры. У одних они были красного цвета, у других синего.
— Ага! Один есть! — глядя в бинокль, издал победный клич высокий, представительный мужчина, только что уверявший своего собеседника, что в этой игре никто никого не должен «убить до смерти».
— Что, попал? — Второй наблюдатель тоже приложил бинокль к глазам.
— Еще как попал! Видишь, он руку поднял и в сторонку отваливает? Больше не прячется. Значит, убит. Такой уговор. Если бронежилет повредили — выходишь из игры. Теперь у моих на одного больше. Стараются, пупсики. Правильно, бабки, они ведь всем нравятся.
— Победитель получает приз?
— Само собой. Я за справедливость. Если виноват, будешь наказан, а если честно заработал — получи. Проигрывает тот, у кого никто «в живых» не останется.
Команды по пять человек. Та, у которой все пять «броников» испортят, уходит ни с чем.
— А вторая — с полными карманами бабла?
— Да, но тоже только те, у кого бронежилет целый. Нечего на чужом горбу выезжать. Если дал себя «убить», значит, грош тебе цена. Независимо от того, в какой ты команде.
— Жестко.
— Справедливо. Если они себя защитить не могут, как будут меня защищать? Так, как в прошлый раз? Не надо, это мы уже проходили. Пусть учатся работать как следует. Я им и так все позиционные преимущества обеспечил. Если уж эти «желторотики» после месяца тренировки их переиграют, значит, вообще грош им цена. Уволю к чертовой матери! Всех до единого!
— А что, эти «манекены» твои — совсем никакие?
— Ну, уж бывших десантников среди них точно нет, — усмехнулся высокий. — Брал со спортивной подготовкой. «Без опыта работы», как говорится. И еще тех, кто занимался частной охраной. Мои-то ведь тоже не из спецназовцев, сам понимаешь.
— Может, в этом вся проблема?
— Может быть. Вот мы сейчас и выясним. Если уж они с полными дилетантами не справятся, тогда… К чертовой матери тогда! Пускай сторожами на автостоянку идут.
— А почему пистолеты? Что, на «калаши» денег не хватило?
— Обойдутся. Из «калаша» и дурак попадет, а вот пускай они с пистолетиками попрыгают. Да и потом — им же не в глаз метить. Такой задачи не ставится. А уж в бронежилет не попасть… Пускай только попробуют. Всех уволю!
— Что ж, в целом резонно. Дальность здесь небольшая, все на одном пятачке тусуются. Да и для твоих тренировка вполне адекватная. Ты же не с автоматами их за собой таскаешь.
— Вот именно.
— А вообще, они легко согласились на «эксперимент»?
— Не очень, — снова усмехнулся высокий. — Но ведь со мной разговоры разговаривать незачем. Они провинились, работу свою не сделали. Считай, намеренно поставили под удар.
— Так уж прямо — намеренно?
— Да даже если и не намеренно. Пускай по халатности. Разница-то небольшая, особенно для меня. Они не двор подметать наняты, чтобы халатность допускать. Из-за них меня чуть на тот свет не отправили. Такая «халатность», она, знаешь… она к убийству по неосторожности приравнивается. А это — уголовная статья. Если я юристам команду «фас» дам, они этих слонов ленивых под следствием сгноят. До конца дней будут в «сопутствующих обстоятельствах» разбираться. Может, они в сговоре с нападавшими состояли и умышленно так действовали, чтобы у тех возможность появилась мне вред нанести? В общем, когда я им все это популярно объяснил, они против «эксперимента» уже не возражали.
— А «желторотики», я думаю, тем более не возражали?
— Эти — да, этих, наоборот, еще притормаживать пришлось. Спят и видят, когда их в «горячие» точки пошлют. Я, конечно, такой энтузиазм всячески поддерживал. «Скоро, — говорю, — ребята, уже совсем скоро. Вот, мол, вам последнее испытание, будете сражаться с реальными профессионалами на полигоне. Если достойно выдержите, прямо сейчас в Сирию отправим».
Собеседники засмеялись.
Обменявшись еще парой саркастических замечаний, они снова взялись за бинокли и с интересом стали наблюдать за происходящим.
— Опа! — через минуту воскликнул второй из них, низенький толстячок в длинном, почти до пят, плаще. — Смотри-ка, похоже, еще одного твои «завалили». С красными номерами — это ведь «враги»?
— Да, это «желторотики». Мои — синие. Пришлось «пронумеровать» их и цветом выделить, а то экипировка у всех одинаковая, лиц за касками тоже не видно, не различишь, где свой, где чужой. Да чего он теперь валяется, я не пойму? — недоуменно и с раздражением продолжал высокий, глядя в бинокль. — Понятно уже, что убит. Перед кем спектакль разыгрывает? Вставай и отваливай, не мешай другим продолжать.
Но человек в бронежилете и каске, лежавший сейчас возле одного из полуразрушенных строений, не вставал.
Высокий мужчина достал телефон и активировал один из контактов.
— Женя, посмотри, что там, — недовольным тоном проговорил он. — Чего он там залег? В ногу, что ли, ему попали?
Один из бойцов три раза выстрелил в воздух и, уже не прячась, направился к лежавшему человеку. Подойдя, наклонился к нему и, осмотрев, проговорил что-то в телефонную трубку.
— Что?! — вне себя выкрикнул высокий. — Что значит насмерть? Как его могли насмерть? Кто стрелял?!!
Полковник Гуров выходил из комнаты для допросов, где в течение почти трех часов длилась беседа с подозреваемым. «Клиент» попался упорный, и полковник шел по коридору утомленный и взмокший, будто побывал в сауне.
Выйдя из следственного изолятора на улицу, он с удовольствием вдохнул прохладный октябрьский воздух. Осенняя атмосфера подействовала, как охлаждающая жидкость на перегретый автомобильный двигатель.
— Лев Иванович… — неуверенно прозвучало за спиной.
Обернувшись, Гуров увидел, что следом за ним из СИЗО вышел дежурный.
Андрей Калязин, молодой парень, огромного роста и богатырского телосложения, сейчас мялся и чуть ли не краснел в нерешительности, не зная, как начать разговор.
Еще утром, прибыв на допрос, полковник заметил пытливо-вопросительные взгляды, которые бросал в его сторону Андрей. Но тогда он ничего не сказал и ни о чем не спросил. Да и сейчас, кажется, только в последнюю минуту набрался храбрости, поняв, что полковник вот-вот уедет.
— Лев Иванович, можно с вами поговорить?
— Говори, Андрюша. Что стряслось?
— У моей матери знакомая… тетя Люда. У нее сын пропал. Она в полицию подала заявление, но ей все кажется, что никто ничего не делает. А у нее, кроме Кирилла, никого больше не осталось. Муж умер, родственников нет. Понятно, волнуется. Вот мать и пристала ко мне, найди да найди кого-нибудь. Ты, дескать, в органах ведь работаешь. А кого я могу найти? Я же не следователь. Вот я и подумал… хотел спросить у вас. Может, вы согласитесь все это… как бы… проверить.
— Хм, не знаю, — неопределенно ответил Лев. — А как он пропал? Случай какой-нибудь был или просто домой с работы не пришел? Что произошло?
— Я, в общем-то, подробностей не знаю. Мамка говорила, что Кирилл этот на новую работу устроился. Очень уж денежную. И действительно, хорошо зарабатывал, денег много домой приносил. Где-то с месяц так они попраздновали, а потом он пропал. Я подробностей не знаю. Но если вы согласитесь… проверить, то можно будет тете Люде позвонить, она сама все расскажет.
Глядя на этого огромного верзилу, смущенно переминавшегося с ноги на ногу и так по-детски, с надеждой и ожиданием на него смотревшего, Гуров не мог не улыбнуться.
— Ладно, звони своей тете Люде, — кивнул он. — Послушаем, что она расскажет.
— Правда? Вы правда согласны? Эх… вот это да! Сам Гуров!.. Я сейчас. Одну минуточку. Я только телефон возьму. Не уходите, пожалуйста. Я сейчас.
Андрей стремглав бросился к дверям и через минуту уже вернулся, держа в руке телефон.
— Алло, тетя Люда? Это Андрей. Калязин Андрей. Я договорился по вашему вопросу. Да, нашел. Сам полковник Гуров согласился. Что? Что значит какой Гуров? Да это… да это самый знаменитый человек во всем управлении. Да, правда. Что? Нет. Ему нужно будет сначала поговорить с вами. Когда вы сможете подойти?
— Подожди-ка, Андрюша, — перебил его Лев. — Я сегодня весь день в разъездах, в кабинет только к вечеру попаду, да и то если все удачно сложится. Зачем твоя тетя Люда будет зря ходить? Дай-ка мне трубочку, может, мы по-другому договоримся.
— Да? Хорошо, как скажете, — с готовностью согласился Андрей. — Тетя Люда? Сейчас он сам с вами поговорит. Как кто? Гуров. Гуров Лев Иванович. Пожалуйста, Лев Иванович, — повернулся он к полковнику, протягивая ему трубку.
— Алло, Людмила… извините, не знаю, как по отчеству. Ивановна? Хорошо. Людмила Ивановна, вы в каком районе живете? В Мытищах? А во сколько бываете дома? После пяти? Очень хорошо. Говорите адрес, я к вам подъеду. Ничего, ничего, никакого беспокойства. Так, наоборот, гораздо удобнее. Я ведь не сижу целыми днями в кабинете, поэтому мне проще подъехать к вам самому, чем назначать какое-то время. Если я появлюсь в промежутке между пятью и семью вечера, вам будет удобно? Вот и отлично. Значит, договорились. Тогда до встречи. Всего доброго!
— Большое вам спасибо, Лев Иванович! — с чувством повторил Андрей, принимая назад телефон. — Так хорошо, что вы согласились. Теперь уж этот Кирилл точно найдется. А то она так переживает.
— А ты сам знаком с этим Кириллом? — спросил Гуров.
— Не-а, — протянул Андрей. — Я и тетю Люду-то знаю постольку-поскольку. Они с мамой подружки школьные и часто общаются. Когда она к нам в гости заходит, видимся. А чтобы семьями дружить, такого нет. Так что сам я Кирилла не знаю, только тетю Люду.
Поговорив с Андреем, Лев сел за руль и поехал по очередному адресу, продолжая рабочий день, как всегда хлопотный и насыщенный. Около шести вечера, выполнив все задания, которые сам себе задал на сегодня, он припарковался возле кирпичной девятиэтажки, где проживала «тетя Люда», подошел к двери подъезда и набрал кодовый номер квартиры.
— Кто там? — раздался настороженный женский голос.
— Это Гуров. Полковник Лев Гуров, мы с вами общались сегодня утром.
— Ах да! Да, конечно. Проходите. У нас седьмой этаж.
Дверь открылась, Лев прошел к лифту и поднялся на седьмой этаж.
Поскольку его уже ждали, звонить в квартиру не пришлось, хозяйка уже встречала его, слегка приоткрыв дверь.
Светловолосая женщина лет пятидесяти, стоявшая сейчас у двери, несомненно, следила за собой и для своего возраста выглядела очень неплохо. Но тоскливое выражение лица и горечь, читавшаяся в ее глазах, ясно говорили о том, что она переживает не самый лучший период своей жизни.
— Здравствуйте, — приветливо улыбнулась она. — Значит, вы тот самый знаменитый Гуров?
— Это Андрей преувеличил, — улыбнулся в ответ Лев. — Так что же у вас произошло?
— Проходите, пожалуйста, — пригласила его Людмила Ивановна, отходя от двери и пропуская гостя в квартиру. — Что вам предложить? Кофе, чай?
— Нет, спасибо. Давайте просто поговорим. Расскажите мне, что случилось.
Пройдя следом за хозяйкой в комнату, Гуров устроился в кресле и приготовился слушать.
— Мой сын, Кирилл, работал в охранном предприятии, — начала Людмила. — Некоторым кажется, что это работа — не бей лежачего. Часто так оно и бывает. Но Кирилл как магнит притягивает к себе разные приключения. Мало того, что он то и дело попадает в какие-то разборки, то с перебравшими посетителями в ресторане, то с неадекватными юнцами на дискотеках. Это бы еще ничего. Но несколько раз ему пришлось участвовать в настоящих бандитских нападениях. Ну, то есть не в числе нападавших, разумеется, — поправилась хозяйка. — Их фирма курирует ювелирную сеть, и однажды Кириллу с ребятами пришлось отбиваться от вооруженного ограбления. Вооруженного, я подчеркиваю.
— Вы считали эту работу слишком опасной?
— О да. Слишком опасной. Чересчур. Но Кирилл не желал ничего слушать. Как же! Он ведь настоящий мужчина и должен заниматься мужским делом. Ладно бы это еще как-то оправдывалось финансово, а то ведь зарплаты у них там самые… средние. Непонятно, за что люди должны рисковать своей жизнью. И поэтому, когда Кирилл сообщил мне, что переходит на другую работу, я сначала очень обрадовалась. Уже одно то, что теперь не придется все время бояться, что при очередном вызове его могут искалечить или даже убить, внушало мне оптимизм. Но потом я поняла, что, кажется, обрадовалась рано.
— Работа снова оказалась опасной?
— В том-то и дело, что это было абсолютно непонятно. Кирилл ничего не рассказывал о своей новой работе. Ни где он работает, ни кем. А неизвестность порой хуже самых плохих новостей, сами знаете. Я пыталась расспрашивать, но это ни к чему не привело. Кирилл все время ссылался на какой-то «режим секретности», на то, что он не имеет права рассказывать о своей работе. Да и виделись мы теперь с ним гораздо реже. Домой он приезжал только по воскресеньям, говорил, что все остальное время должен находиться на какой-то базе, что это, дескать, условие контракта.
— А самому Кириллу эта новая работа нравилась? — поинтересовался Гуров. — Вы не замечали, что он становится угрюмым или настороженным? Что эта скрытность, возможно, и самого его тяготит?
— Нет, нисколько, — ответила Людмила. — Судя по его виду, наоборот, можно было сказать, что он доволен как никогда. Приезжал всегда веселый, полный энтузиазма. Правда, немного осунулся, и видно было, что уставал, но, похоже, это его ничуть не огорчало. Возможно, из-за того, что теперь усилия достойно вознаграждались. Деньги им выплачивали каждую неделю, и, судя по тому, что он привозил, работа и впрямь была стоящая. За месяц на этой базе он получил почти столько же, сколько за полгода работы в охранной фирме.
— А он проработал на базе месяц?
— Выходит, что так. В прошлые выходные я ждала его как обычно, но он не приехал. Телефон тоже не отвечает. Правда, в течение недели он специально его отключал, и я знала, что звонить бессмысленно. Все из-за этого загадочного «режима секретности». Но в воскресенье обычно уже можно было дозвониться. Однако в тот раз, сколько я ни пыталась, ничего у меня не вышло.
— И даже телефон отключал, — вполголоса, как бы про себя, пробормотал Лев. — Надо же, как интересно.
— Да, вот такие вот условия, — подтвердила Людмила. — И что это за работа такая? Может, «шишку» какую-нибудь устроился охранять?
Это предположение направило мысли полковника в новое русло.
— Послушайте, Людмила Ивановна, а вот если бы Кириллу действительно доверили охранять какую-то, как вы говорите, «шишку» и он со своим боссом уехал куда-нибудь… в командировку, например. Как вы думаете, он бы вас предупредил?
— Конечно!
— Но ведь из-за «режима секретности» он не мог включать телефон.
— Да, но… даже если и так, общий его график я все равно знала. Знала, когда он приедет, когда можно ему позвонить. А командировка — это уже совсем другое. Это уже изменение. Он не мог не понимать, что, если, как обычно, не приедет в воскресенье, я буду очень волноваться. Поэтому, думаю, он в любом случае нашел бы возможность предупредить меня.
— Понятно. Кирилл встречался с кем-нибудь? У него была девушка?
— Да, Оля. Ольга Быстрова. Мы созваниваемся иногда, она сейчас тоже как на иголках.
— То есть вариант, что Кирилл мог просто провести это время у нее, не предупредив вас, как я понимаю, отменяется?
— Ну что вы! Конечно, я бы знала в тот же день! Мы постоянно общаемся с Олей, да и Кирилл… Нет, такое предположение было бы самым абсурдным из всех. От кого ему прятаться? От меня?
По выражению лица Людмилы без труда можно было догадаться, что говорит она совершенно искренне и версия о том, что Кирилл мог «спрятаться» у своей девушки, представляется ей действительно невероятной.
— Понятно. Вы сейчас упомянули слово «прятаться». А вообще, у Кирилла в жизни случались ситуации, когда ему приходилось это делать? У него были враги?
Людмила задумалась.
— Да вы знаете, пожалуй, нет, — через несколько минут произнесла она. — По крайней мере, я таких ситуаций не припоминаю. Кирилл — мальчик общительный и коммуникабельный, он умел ладить со всеми. У него всегда было много друзей. Нет, чтобы ему приходилось прятаться… нет, не припоминаю.
— А вот из этих друзей, о которых вы сейчас упомянули, был кто-то особенно близкий, с кем Кирилл чаще всего общался?
— Пожалуй, Максим, — снова немного подумав, ответила Людмила. — Да, наверное, он. Максим Катков. Он и в гостях у нас часто бывал, да и вообще… С Кириллом они со школы дружат.
— Вы знаете, где он живет?
— Конечно.
— Продиктуйте, пожалуйста, адрес. Мне необходимо будет поговорить с ним. Да и адрес Ольги заодно, — попросил Лев, доставая блокнот. — Кстати, и телефоны не помешают.
— С Олей тоже хотите встретиться?
— Да, в таких случаях нельзя пренебрегать ни одним источником информации. Ситуация действительно загадочная. Если Кирилл ни с кем не конфликтовал, у него не было врагов и причин от кого-то скрываться, мотивы этого исчезновения явно не лежат на поверхности. Возможно, здесь есть что-то еще, какие-то обстоятельства в жизни Кирилла, которые он не стремился афишировать. Или, наоборот, — вмешательство извне, внезапное и не запланированное, жертвы которого всегда случайны. Кстати, что вы скажете по поводу банального похищения с целью получения выкупа? Вы ведь сами сказали, что в последнее время Кирилл неплохо зарабатывал. Может, кто-то узнал об этом и таким образом захотел поживиться?
— Да, но… Конечно, зарплата на новой работе была выше, но все равно это совсем не такие большие деньги, чтобы из-за них решиться на похищение человека. Думаю, риск был бы гораздо выше, чем предполагаемый доход. Не думаю, что такое предположение стоит рассматривать серьезно. Да мне и не поступало никаких требований о выкупе. Если бы Кирилла украли с этой целью, наверное, похитители уже как-то проявили бы себя. Позвонили, подбросили записку. Ведь времени прошло достаточно. Он должен был появиться в воскресенье, а сегодня среда.
— Да, действительно. Время «проявиться» у них было.
Спрашивая о похищении с целью выкупа, Гуров не высказывал свою мысль целиком. Он хорошо понимал, если кто-то знал, что Кирилл будет направляться из пункта «А» в пункт «В», имея на руках крупную сумму денег, его могли просто ограбить, не усложняя дела организацией похищения. А если сумма и впрямь была значительная и грабители понимали, что просто так парень ее не отдаст, они могли решиться и на убийство.
Но он видел, что Людмила даже самой себе боялась намекать о возможности подобного «предположения», поэтому решил не касаться в разговоре подобных тем и продолжил расспросы:
— Вы упомянули, что Кирилл работал в охранной фирме, даже участвовал в перестрелках. То есть, по-видимому, он был достаточно крепким молодым человеком?
— Да, разумеется. Кирилл со школы занимался спортом. Бокс, карате, какие-то там единоборства. Я совершенно не разбираюсь во всем этом. Он служил в армии, хотя сейчас многие предпочитают «откосить», как вы, наверное, знаете. Но для Кирилла это было чем-то вроде еще одной тренировки, и когда он вернулся, то сразу продолжил заниматься. Кстати, вот как раз у Максима. У него небольшой спортзал. Частный бизнес. Тренажеры и все такое. Кирилл регулярно посещал его заведение.
— Вот как. Что ж, значит, голыми руками парня не взять.
— Да, Кирилл мог постоять за себя.
Людмила произнесла это с гордостью за сына, а Гуров подумал, что в данном случае для Кирилла, возможно, было бы лучше, если бы он оказался слабаком. Тому, кто «постоять за себя» не может, просто набьют морду и отнимут деньги, а того, кто окажет серьезное сопротивление, действительно могут убить.
«Да что это я ему все заупокойную пою? — сам себя остановил он. — Может, его и правда в какую-нибудь командировку услали, а я тут уже неизвестно что подумать готов. Нужно будет на эту бывшую работу к нему сходить. Поговорить еще там. Матери он мог чего-то не рассказывать, так что насчет врагов вопрос пока открытый. Существует зависть, существует личная конкуренция, да мало ли что еще. Там, кстати, возможно, подскажут что-то и о том, куда он, так сказать, «перевелся». Да, на работу нужно сходить».
— Вы не в курсе, откуда он получил информацию о своей новой работе? Как узнал, что набирают сотрудников на такие хорошо оплачиваемые места? Тем более если там такой строгий режим секретности?
— Нет, об этом Кирилл не говорил мне. Да он и вообще со мной подобные дела почти никогда не обсуждал. Это, может быть, Максим сможет вам подсказать.
— А на старой работе, в этом охранном предприятии, он общался с кем-нибудь близко?
— Не знаю. Дома у нас бывал только Максим. Но вообще у Кирилла всегда было много друзей, я уже говорила. Наверняка были и на работе.
— Где находится это предприятие?
— Офис у них в Одинцово. Я могу дать вам визитку, там есть все координаты. Это начальство раздавало сотрудникам в целях бесплатной саморекламы.
— Чтобы сотрудники распространяли информацию среди знакомых?
— Да, именно.
Людмила прошла к небольшой тумбочке в коридоре и достала из ящика визитку.
— Спасибо, думаю, мне это пригодится, — кивнул Лев. — Кроме того, раз уж я взялся за поиски, думаю, не помешает узнать, как выглядит тот, кого я ищу.
— Ах да! Действительно, — спохватилась Людмила. — Что же это я, столько всего наговорила, а фотографию так и не показала. У меня несколько альбомов.
Она вернулась в комнату и, подойдя к книжному шкафу, достала оттуда небольшой альбомчик с прозрачными файлами для фотоснимков.
— Это — самый маленький, — сказала она. — Но вам ведь, наверное, и не нужен большой формат?
— Да, чем компактнее, тем удобнее.
— Какую бы? Вот эту, пожалуй. Да, эта подойдет. Здесь Кирилл один, и план крупный, лицо видно хорошо. Вот, возьмите.
Она протянула Гурову фотографию, и тот с интересом взглянул на снимок. Там был запечатлен молодой мужчина довольно приятной наружности, светловолосый, с голубыми глазами. Подтянутая, спортивная фигура со всей очевидностью доказывала, что слова его матери о хорошей физической подготовке — это не выдумка или попытка что-то приукрасить, а просто констатация факта.
— Сколько ему лет?
— Двадцать девять, — ответила Людмила.
— Двадцать девять, — повторил Лев, перевернув фотографию и записывая на обратной стороне цифру. — Двадцать девять лет, Кирилл… как фамилия?
— Титов. Кирилл Титов.
— Титов… Что ж, Людмила Ивановна, пожалуй, на сегодня это все. Не буду вас утомлять на ночь глядя.
— Ну что вы, какое утомление, напротив, я очень благодарна. Я подавала официальное заявление, но, похоже, никто и пальцем пошевелить не собирается. А когда позвонил Андрюша, я просто духом воспряла. «Знаменитый полковник Гуров», так он сказал. Честно говоря, Ирине я просто хотела, как говорится, пожаловаться на судьбу. Не думала, что это принесет какие-то реальные результаты. А вот видите, как получилось. Не знаешь, где найдешь, где потеряешь.
— Ирина — это мама Андрея?
— Да. Мы с ней дружим. Очень давно, еще со школы. Были на свадьбах друг у дружки. А потом она у меня… на похоронах. Мой муж умер пять лет назад. Кирилл — единственное, что у меня осталось, поэтому, сами понимаете, равнодушие полиции не может меня не волновать.
— Но теперь равнодушия нет, — заверил Гуров. — Если я берусь за дело, то стараюсь довести его до конца.
— Спасибо, что согласились. Теперь у меня есть надежда.
В отличие от Людмилы, у самого полковника надежд было не так уж много.
«Вариант с похищением возможен в двух случаях, — размышлял он по дороге домой, — либо получение выкупа, либо бесплатная эксплуатация. Во всех остальных случаях гораздо проще убить, чем заморачиваться с похищением. С другой стороны, денег у них не так много, а если парень этот действительно так хорошо подготовлен физически, как утверждает его мама, то и в рабы на кирпичный завод пристроить его тоже проблематично. Остается только один вариант. Если в исчезновении этом нет ничего криминального и оно действительно связано с особенностями его новой работы, тогда шансы на то, что парень жив-здоров, вполне реальные. Но если это не так, тогда искать придется скорее труп, чем живого человека».
Придя к такому неутешительному выводу, Лев решил, что первым пунктом повестки дня на завтра должно быть посещение городских моргов.
«Нужно размножить фотографию и оставить свои координаты, — думал он. — Хотя, возможно, это уже проверяли, когда она подала заявление, но… Одно дело — формальная проверка, а другое — личная просьба. Нужно съездить».
Дело представлялось ему не таким уж сложным, и он был уверен, что уже через несколько дней сможет разобраться, что там к чему. Переживания одинокой женщины, потерявшей единственного сына — все, что у нее осталось в жизни, — тронули полковника, и он решил, что небольшая дополнительная нагрузка к основной работе не будет ему в тягость.
Ненадолго свернуть с «основного маршрута», чтобы поговорить с теми или иными и прояснить обстоятельства исчезновения Кирилла, — задача вполне осуществимая. Но, намечая программу действий на завтрашний день, Лев даже не предполагал, насколько запутанным и неоднозначным окажется это «параллельное» расследование.
На следующий день Гуров поступил, как и планировал. После утреннего совещания у Орлова он объехал городские морги, показывая фотографию и выясняя, не поступал ли в ближайшие три-пять дней труп с похожими чертами.
Процедура заняла немало времени, но Лев не считал его потраченным зря. Теперь он точно знал, что в прошедшие несколько дней труп человека, похожего на Кирилла Титова, в городские морги не поступал.
Везде, куда он приезжал, полковник оставлял ксерокопию фотографии и свой телефон, высказывая убедительную просьбу сразу же сообщить ему, если обнаружится труп Кирилла. А затем поехал в охранную фирму, где трудился Кирилл до того, как устроиться на новую, «совершенно секретную» работу.
ООО «Стрелец» располагалось на первом этаже многоквартирного дома. Неприметная табличка сообщала, что здесь находится офис частного охранного предприятия.
По-видимому, хозяева фирмы броской рекламе предпочитали реальные доказательства надежности. Лучшей рекомендацией, чем все призывные слоганы и яркие вывески, служила массивная входная дверь, способная, наверное, выдержать атаку гранатомета. Прочные решетки на окнах и объективы видеокамер, «смотревшие» буквально отовсюду, закрепляли нужное впечатление.
— Добрый день, чем я могу вам помочь? — приветливо улыбнулась миловидная девушка, сидевшая в небольшом вестибюле за компьютером.
— Я хотел бы поговорить с кем-то из руководства, — ответил Гуров, протягивая удостоверение. — Кто у вас тут заведует личными составом?
Взглянув на «корочки», девушка озабоченно сдвинула бровки и несколько минут о чем-то очень сосредоточенно размышляла. Потом поинтересовалась:
— А вы по какому вопросу?
— По личному, — холодно улыбнулся Гуров, давая понять, что свои вопросы он будет обсуждать только с руководством.
— Хорошо, я сейчас узнаю. Подождите минуту.
Девушка вышла из комнаты, скрывшись во внутренних помещениях, а Лев остался один на один с подкачанным средних лет мужчиной, являвшим собой наглядный пример того, как сотрудники фирмы делают свою работу.
Когда девушка вернулась в вестибюль, ее сопровождал невысокого роста плотный мужчина с заметной проседью в темных волосах.
— Здравствуйте, чем могу быть вам полезен? — спросил он.
— У меня есть несколько вопросов по поводу одного из ваших сотрудников, — ответил Гуров. — Точнее, бывших сотрудников. Мы могли бы поговорить без… свидетелей?
Мужчина нахмурился с тем же озабоченным выражением, что и девушка несколько минут назад. Но размышлял он тоже недолго.
— Хорошо, пойдемте.
Сделав пригласительный жест в сторону двери, из которой они с девушкой только что вышли, и пропустив Гурова вперед себя, он аккуратно прикрыл дверь за собой.
Они оказались в коридоре, из которого вело еще несколько дверей. Открыв одну из них, мужчина коротко произнес:
— Проходите.
Войдя, Гуров оказался в небольшом кабинете. Там стоял стол с компьютером, шкаф для бумаг и несколько стульев.
Мужчина сел за стол и, жестом указав на стоявший рядом стул, вновь лаконично произнес:
— Прошу вас. Так что же случилось? Кто-то из моих ребят напортачил?
— Как раз это я сейчас и пытаюсь выяснить, — ответил Лев. — Кто напортачил и что произошло. Но сначала давайте познакомимся. Мое имя вам, наверное, уже сообщили, а ваше…
— Алексей. Егоров Алексей Дмитриевич.
— Очень приятно. Речь пойдет о Кирилле Титове, Алексей. Ведь у вас работал такой сотрудник?
— Кирилл? — удивленно поднял брови Егоров. — Вот уж никогда не подумал бы.
— Не подумал бы чего?
— Но как же. Вы ведь говорите, что он что-то там натворил. Вот я и удивляюсь. Кирилла меньше всего можно заподозрить в каких-нибудь… нарушениях.
— Он был таким пай-мальчиком?
— Он был адекватным, — серьезно ответил Егоров. — И, надеюсь, остался. В нашей работе случается всякое. И с обкуренными, и с психически нестабильными приходится иметь дело. Иногда такие отморозки попадаются, глаза бы не глядели. Ведут себя тоже по-всякому. И обозвать могут, и оскорбить. В нашей работе выдержка нужна. Так вот, могу вам заявить с полной ответственностью, у Кирилла она была. Лично я ни разу не видел, чтобы он сорвался или потерял контроль. И от ребят не слышал. Поэтому я и говорю, что… странно это. В его адрес меньше всего я бы мог ожидать претензий.
— А почему он ушел с фирмы, если у него все так хорошо складывалось?
— Почему ушел? — сразу как-то осекся Егоров. — Не знаю. Сказал, что нашел другую работу, где больше платят. Хотя и у нас платят неплохо. Для этой профессии, по крайней мере.
— А что за работа, он не говорил?
— Нет. По крайней мере, мне. Может, из ребят с кем-нибудь обсуждал.
— У него были здесь друзья? — сразу уцепился за ниточку Гуров. — Те, с кем он общался чаще других?
— Не знаю. Может, Миша. Климов Михаил. Кажется, они с Кириллом дружили.
— Он сейчас здесь?
— Да. Он в группе быстрого реагирования, сегодня его дежурство.
— С ним мне бы тоже хотелось поговорить.
— Не проблема.
— Отлично. Значит, о своей новой работе Кирилл не распространялся?
— Я не слышал.
— Кирилл был хорошим сотрудником? Вы ощутили потерю, когда он ушел?
— Он был адекватным, я уже сказал. Конечно, когда уходят профессионалы, это… обидно. Но каждый свой выбор делает сам. Насильно никто никого не держит.
— Вы говорили, что в такой профессии может случиться всякое. Вы можете припомнить подобные «экстренные» случаи с участием Кирилла?
— Экстренные? Экстренные в каком смысле? Пару раз во время дежурства он на бандитов попадал. Пришлось даже вооруженное нападение отражать. На мой взгляд, это случай еще какой экстренный. Но только здесь ведь не вина Кирилла. Он, наоборот, он…
— Да я и не стремлюсь найти какую-то его вину, — успокоил Гуров. — Мне нужно узнать, не случалось ли чего-то такого, после чего кто бы то ни было мог иметь к Кириллу претензии, затаить зло или обиду.
— А, вот вы о чем. Нет, такого, кажется, не было. Разве что бандиты эти. Только ведь они все на том свете давно. Мои ребята с ними разобрались.
— Вот как. А что это было за нападение, не расскажете подробнее?
— С удовольствием расскажу. Ребята действовали просто героически, почему бы не похвастаться. Мы курируем ювелирную сеть, работаем с одним солидным клиентом. У него несколько магазинов и ломбард. Там постоянно дежурят наши сотрудники. По сменам. В тот день была смена Кирилла. Они вдвоем дежурили с Игорьком. Игорь Сотников, наш сотрудник. Хотя тоже уже бывший, — счел нужным пояснить Егоров. — Так вот, сидели они в этом магазине, следили за порядком. И вдруг откуда ни возьмись — банда налетчиков. С ходу застрелили продавщицу, девочка там в тот момент за прилавком стояла, не повезло бедной. А потом и в моих стали стрелять. Только тут уж не на девочку нарвались. Кирилл сразу сообщил, выехала группа, но приехали уже к шапочному разбору, как говорится.
— Ваши ребята справились самостоятельно?
— Да. Только в тот раз, похоже, действительно день был неудачный. Во время этой перестрелки в магазин по каким-то своим делам приехал хозяин и…
— Не вовремя вошел в дверь, — закончил за него Гуров.
— Еще как не вовремя. Прямиком под пулю попал. Да точно так, прямо в переносицу угодила. Мгновенная смерть.
— Получается, из-за этого нападения вы лишились хорошего клиента?
— Нет, почему. У него наследники, дочь. Магазины к ней перешли. Работать мы продолжаем, но тот инцидент, пожалуй, самый неприятный из всех экстренных случаев, которые я могу припомнить. До сих пор осадок остался. С одной стороны, вроде бы ребята свою работу сделали, а с другой — жертвы. Жертвы — это всегда плохо.
— Особенно когда это — сам клиент?
— Да, в этом случае — особенно. Хотя мы, в общем-то, охраняли объект, а не персону, но… все равно. Жертвы — это всегда плохо.
— Этот Игорь, который дежурил с Кириллом, он именно после этого случая уволился?
— Нет, он позже ушел. В охрану тоже, но не в фирму, а телохранителем. Устроился к какому-то крутому мэну, на большие бабки польстился. Все хвастал, что разбогатеет, сам такую же фирму откроет.
— Получилось?
— Не знаю, — усмехнулся Алексей. — Пока про нового конкурента ничего не слышно.
— Значит, получается, что оба сотрудника, дежурившие в тот злополучный день в ювелирном магазине, у вас теперь не работают?
— Получается так. Только не думаю, что это взаимосвязано. Игорь ушел где-то через полгода после этого случая, а Кирилл и того позже. Он совсем недавно уволился, а с ювелирным история, она почти год назад произошла. Да, почти год, — немного подумав, будто подсчитывая в уме, повторил Егоров.
— Понятно. Еще я хотел бы узнать, в процессе своей работы ваши сотрудники могут получать доступ к какой-либо конфиденциальной информации?
— Конфиденциальной? — вновь задумался Егоров. — Не знаю. Думаю, нет. Откуда? Мы просто контролируем обстановку. Помещения, внешний периметр. Документы не смотрим, секретные разговоры не подслушиваем. Нет, не думаю. Это кто телохранителем работает, вот как Игорь, например, те да, они могут. И услышать что-нибудь интересное, и даже, наверное, в документы заглянуть. Они ведь всегда рядом с человеком. Но могу вам сказать, что и в этом случае, если охраняемый не захочет, чтобы телохранитель о чем-то узнал, есть масса способов этого не допустить. Так что нет, охрана не имеет такой широкой свободы действий. Разве что случайность. Но здесь у охранника шансов не больше, чем у любого другого.
Слушая эти рассуждения, Гуров думал, что последнее замечание про случайность все предыдущие глубокомысленные выкладки сводит фактически на нет.
Ему хотелось выяснить, мог ли Кирилл в силу своей профессиональной деятельности получать доступ к каким-либо данным, не предназначенным для посторонних ушей или глаз. Из опыта ему хорошо было известно, что один из распространенных мотивов загадочных убийств — это то, что жертва «слишком много знает». А из ответа Егорова выходило, что к конфиденциальным данным Кирилл доступа иметь не мог, но… мог.
— У Кирилла были хорошие отношения с товарищами? — решил он сменить тему.
— Да, вполне, — почему-то с удивлением взглянул на него Егоров. — Я ведь вам говорил, он был абсолютно адекватным. Адекватным, доброжелательным и общительным человеком. Коммуникабельным, как это называют. У Кирилла не было проблем с личным общением.
— Таким как раз частенько завидуют, — постарался навести на мысль Гуров.
— А, вот вы о чем. Да нет… нет, не думаю, что ему кто-то так уж сильно завидовал. Кирилл — обычный парень. Кроме того, мы стараемся учитывать личные характеристики при подборе персонала. Если человек угнетен комплексами, это, как правило, заметно. Мы таких не берем. Нет, в коллективе у нас отношения всегда хорошие, — немного подумав, уверенно добавил Егоров. — Наша задача — разрешать конфликты, а не создавать. Таких и людей подбираем. Нет, отношения хорошие, — еще раз повторил он.
— Что ж, это только радует. Если отношения среди коллег такие хорошие, думаю, со мной не откажутся пообщаться по поводу Кирилла. Как, вы говорили, зовут того молодого человека, который дружил с ним? Кажется, Михаил? Можно будет его прислать ко мне?
— Да, конечно. А что он натворил, я так и не понял? Подрался, что ли, с кем-то?
— Вы Кирилла имеете в виду?
— Ну да, а кого же еще. Вы из-за него ведь сюда пришли.
— Нет, Кирилл не подрался. И вообще ничего не натворил. Он пропал.
— То есть как? — На лице Егорова отразилось неподдельное изумление.
— Хотел бы я это знать. Сейчас как раз пытаюсь собрать информацию, которая могла бы пролить свет на это исчезновение, объяснить хоть что-то. И чем больше людей я смогу опросить, тем лучше. Так вы пришлете Михаила?
— Да, конечно, — заторопился Егоров. — Если так, то… конечно. Пропал… вот это фокус!
Он вышел в коридор, продолжая бормотать себе под нос недоуменные отрывочные фразы.
Через несколько минут дверь снова открылась, и перед глазами полковника предстал богатырь под два метра ростом. Внешне от напоминал картинных героев, которых снимают в роликах, рекламирующих товары «для настоящих мужчин».
— Здравствуйте, — вежливо проговорил парень. — Алексей Дмитриевич сказал, что…
— Присаживайся, — по-свойски обратился к нему Гуров. — Мне нужно навести кое-какие справки. Если я правильно понял, из всех, кто здесь работает, ты ближе всего общался с Кириллом Титовым?
— Да он вроде со всеми нормально общался, — неуверенно проговорил Михаил, похоже, пока не определившийся с тем, какую занять позицию.
— Да, конечно. Но с тобой, кажется, немного чаще, чем с другими. Меня, собственно, интересует его новое место работы. Удивительно, но ни от кого не могу добиться толку по этому вопросу. Может быть, ты что-то прояснишь? Перед увольнением он не делился с тобой мыслями по этому поводу? Что именно это за работа и почему он решил перейти туда? Ведь ему и здесь было неплохо. Платили вовремя, с товарищами ладил.
— В целом да, но… Человек ищет, где лучше, — чуть усмехнулся Михаил. Поняв, о чем пойдет речь, он заметно успокоился, расслабился. — Кира не особенно распространялся об этой своей «вакансии», но, судя по его сияющей физиономии, условия там предложили действительно неплохие.
— А что это за условия, он не говорил?
— Только в общих чертах. Сказал, что платить там обещали больше на порядок и что наконец-то он сможет заняться настоящим делом. Несколько раз повторил это.
— «Настоящее дело», это что?
— Понятия не имею.
— А у Кирилла не спрашивал?
— Спрашивал, конечно, только он не больно-то отвечал. Сделает загадочные глаза и талдычит об одном и том же. Про настоящее дело да про то, что серьезная работа, дескать, и оплачивается всегда серьезно. Это, мол, аксиома. Понятно, что аксиома. Только что это за работа, что там платят на порядок больше, чем нам здесь? Он ведь так и сказал, «на порядок». Интересно было бы узнать. Я бы и сам не отказался так поработать.
— Но узнать об этом у Кирилла, как я понял, не удалось?
— Нет. Попрыгал-попрыгал да и отвалил со своим счастьем. Так и не сказал ничего толком.
— Послушай, Миша, а ты с Кириллом только на работе встречался? В другое время контактов не было? Собраться, посидеть, пивка пропустить? А?
— Да нет. Мы не настолько близко общались. Не знаю, кто сказал вам, что мы такие уж закадычные друзья. Собраться — это мы собирались, конечно. Всей компанией, с ребятами. Чисто профессионально, так сказать. Отмечали дни рождения и всякое такое. Здесь же вот и собирались. В офисе. Хотя не очень часто. А вне работы у каждого свои дела, сами понимаете.
— Да, действительно. Что ж, Миша, больше у меня вопросов, пожалуй, нет. Спасибо, что согласился поговорить со мной.
— Пожалуйста. Хотя я, кажется, немного смог вам сообщить. Я с Кирой не так уж тесно общался, — снова повторил он. — Только на работе.
Но Лев уже и сам понимал, что, если хочет получить «помощь друга», ему, скорее всего, придется обратиться к тому самому Максиму Каткову, про которого говорила Людмила. Если они дружат со школы, то вероятность того, что именно с ним Кирилл мог поделиться информацией о своей «совершенно секретной» работе, довольно велика.
Однако лимиты времени, отпущенные на это дополнительное расследование, уже истекали, и к другу он решил наведаться ближе к вечеру. В конце дня больше шансов застать его дома, да и у самого Гурова будет больше возможности вновь сосредоточиться на этом деле, не отвлекаясь на обязательную повседневную текучку.
Следом за плакатным красавцем Михаилом он вышел в коридор и, поблагодарив сидевшего в вестибюле Егорова, поехал в управление.
