В конце улицы Дормидеро аллея петлей огибает пальму. Ворота огромной усадьбы Палабраса-старшего находятся в самой дальней точке петли. Почему-то массивные кованые ворота автоматически открываются всякий раз, стоит Эрхарду подъехать. Другим гостям приходится звонить по телефону и ждать у ворот. Но только не Эрхарду. Он въехал на территорию и поставил машину у западного крыла – там обитает прислуга.

Эрхард выбрался из машины и пошел по лужайке. Скорее всего, Эммануэль сидит у входа и спит, уронив голову на живот, как будто у него сломана шея, или возится в своей теплице с кактусами. Он попросил служанку, девушку из племени масаи, колоть палец о различные кактусы, чтобы понять, хорошо политы растения или им нужна вода. Только так и можно все понять, объяснил он. Выйдя из-за живой изгороди, Эрхард увидел, что Эммануэль в самом деле спит на крыльце террасы. Кто-то позвонил в колокольчик, Эммануэль вздрогнул и проснулся, потом досадливо посмотрел на Эрхарда, как будто ждет его уже несколько часов.

– Ночес, – поздоровался он.

Девушка-масаи помогла ему встать, они вошли в дом.

Эрхард последовал за ними. Визиты к Эммануэлю никогда не доставляли ему особой радости, но он – лучший клиент Эрхарда. Кроме того, они давно знакомы: Палабрас-старший единственный регулярно платил Эрхарду за то, что тот настраивал ему рояль каждый третий четверг месяца. Конечно, он сразу приезжал, если Палабрасу казалось, что с роялем что-то не так. За пятнадцать лет Эммануэль лишь дважды попросил его приехать вне графика. Второй раз – сегодня.

Первый раз, когда Эммануэлю понадобились дополнительные услуги, никакая настройка роялю не требовалась; дело было в сыне, который исполнял поп-музыку. Тогда-то Эрхард и познакомился с Раулем. Эрхард осматривал рояль двадцать секунд, прежде чем заметил молодого парня в углу. Эрхард снова осмотрел рояль, взял настроечный ключ, осторожно провел головкой по струнам. Потом объяснил Эммануэлю, что с роялем что-то случилось. Исправить все, конечно, можно, но починка обойдется в целое состояние и займет несколько месяцев. Палабрас, человек крупный и решительный, пристально посмотрел на Эрхарда и вскинул руки вверх. Эрхард мог истолковать его жест только в одном смысле: «Он и так обошелся мне в целое состояние!» С самой первой встречи он ясно дал понять, что очень любит свой «фацци». Это стало ясно с самого начала.

Выходя, Эрхард поманил Рауля за собой. Тогда Рауль был долговязым и неуклюжим подростком.

– Я найду тебе настоящего учителя, – сказал он парню.

Если он хочет играть на «Фациоли», должен играть как следует. На деньги, полученные за ремонт превосходного рояля, он нанял лучшую местную пианистку, учительницу Виви, которая жила в Хорнале. Если Эрхарду было по пути, он сам забирал Рауля и вез его на урок. Рауль стал неплохим пианистом, хотя и не выдающимся. Он так самозабвенно исполнял Гершвина и Бернстайна, как будто вымещал на клавишах свое недовольство… Хотя Эммануэль уже не такой внушительный, каким был раньше, он по-прежнему сила. Даже со спины, когда он перекидывает через плечо одеяло, словно плащ. Он ходит шаркая и дышит с присвистом, словно идет не по собственному особняку к солярию в противоположном крыле, а по болоту.

С помощью архитектора и садовников Палабрас создал дом, лишенный звуков и запахов. Он не похож ни на один другой дом на Канарских островах. Оранжевые глиняные стены, бамбуковые вентиляторы, узорчатые колонны и бесконечные ряды львиных голов, видимо, должны наводить на мысли об Африке – колонизированном и ограбленном континенте, задыхающемся от ожиревших белых.

Во всяком случае, так все виделось Эрхарду. Он не верил в романтическую сказку, которую снова и снова повторял Эммануэль, рассказывая о своей резиденции, о девушках-масаи – которые обитают бог знает в каких условиях – или своей родине – Испании. Испания так далеко, она такая любимая, он тосковал по ней и одновременно проклинал ее. Палабрас часто рассуждал о прежних временах, когда испанцы завоевывали Африку, наслаждались ее природой и простыми радостями жизни.

Они подошли к роялю. Эммануэль сел на табурет и исполнил «Хорал» Абриля, единственную вещь, которую ему хотелось играть, – точнее, единственную вещь, которую он умеет играть. Все остальное для него – только шум, ненужное бремя, недостойное «фацци». Эрхард не специалист по творчеству Абриля, но сразу понял, что Эммануэль играет хорошо, страстно. Разве что слишком быстро. Ми третьей октавы немного фальшивило, но Эрхарда это не беспокоило. Более того, такие мелкие неполадки Эрхарду даже нравились, он предпочитал игнорировать их, потому что они придают роялю индивидуальность. Пальцы Эмануэля оторвались от клавиш, он словно боится разрушить карточный домик. Не произнося ни слова, Палабрас-старший неотрывно смотрел на Эрхарда. Его глаза как будто спрашивали: слышишь это жуткое бренчание? Эрхард сказал: в самом деле, надо подтянуть фа, но с соль бемоль все нормально. Он взял несколько аккордов. Очистил корпус от пыли, протер струны. Эммануэль снова сыграл всю композицию. Эрхард по-прежнему ничего не услышал. Когда Эммануэль начал «Хорал» в третий раз, Эрхард обошел рояль и встал слева от Эммануэля. Теперь до него донеслось тихое шуршание, как будто в лесу по ковру из иголок катится шишка. Но шорох доносился не от рояля, а от самого Эммануэля. Он дышал взволнованно и учащенно. Эрхард увидел его грудь в прорехе между плащом и неровно застегнутой рубашкой. «Хорал» очень возбуждает, Эрхард не сомневался: сейчас у Эммануэля эрекция. Жаль, что нельзя нагнуться и посмотреть. Палабрасу-старшему уже за восемьдесят; он, несомненно, сексуально озабочен, как козел, но не способен трахнуть ни одну из своих служанок-масаи, как бы ему ни хотелось. Но у рояля он, непонятно почему, еще способен возбудиться. Хотя и расплачивается за подъем настроения затрудненным дыханием.

– У вас есть CD-плеер? – спросил Эрхард.

Эммануэль посмотрел на него в замешательстве.

– Конечно нет! В этом доме есть граммофонные пластинки и радио.

Эрхард объяснил: если Палабрас больше не хочет слышать посторонние звуки при исполнении «Хорала», ему нужно будет слушаться его, Эрхарда. И не задавать вопросов. Эммануэль поерзал на табурете. Он не привык никого слушаться; наоборот, другие слушаются его. Наконец он вскинул руку вверх.

– Я вернусь через час и уберу бренчание. А пока позовите девушку, которая за вами ходит, и попросите ее подождать меня на дорожке у дома. Я скоро вернусь.

Эммануэль окинул его взглядом с ног до головы, но ничего не сказал. Эрхард вышел и направился к машине.

Он поехал в центр города. Проезжая улицу Сервера, он поискал взглядом Алину, но, если она еще работает, ее здесь нет. Над улицей навис тяжелый запах – смесь баранины и бензина. Не глуша мотор, он забежал в музыкальный магазин на углу Главной улицы под названием «Птица». Там продают в основном джаз и подборку современной музыки, но в подвале имеется довольно заурядная коллекция классики. К счастью, Хорал Абриля принадлежит к числу самых популярных концертов для фортепиано на Канарских островах. Эрхард даже слышал версию в исполнении Мадридского симфонического оркестра. Кивком он поздоровался с владельцем по имени Антон и сразу спустился по винтовой лестнице в подвал. Нашел две версии Хорала, и одна из них – в исполнении Мадридского симфонического оркестра. Кроме того, он попросил Антона найти в Интернете ноты для Концерта аллегро и распечатать их. Он согласился заплатить по пятьдесят евроцентов за лист. Антон выполнил его просьбу без всякой радости.

– Дурацкий Интернет! – ворчал Антон, стоя за компьютером. Он скоро разорится, потому что сейчас никто уже не хочет платить за музыку. – Как мне конкурировать с гиками всего мира, когда все, что хочешь, можно получить бесплатно?

Эрхард согласился с ним в принципе, хотя и не очень разбирался в том, как устроен Интернет. Закончив с делами в магазине, он проехал еще квартал и купил CD-плеер в магазине «Электрон». У него самого такого плеера нет, зато есть на работе в комнате отдыха. Эрхард отчаянно торговался и сбил цену до тридцати евро. Выйдя из магазина, он задумался. Может, купить креветок в кляре в киоске на углу? Но при виде того, как владелец переворачивает розовых моллюсков газетой, его затошнило. Он вернулся к особняку Палабраса.