Глава 16

Служебные новости сообщил Дандевиль, едва Найденов оказался на «Неустрашимом». То, что родной фрегат отремонтирован, было понятно. Ремонтные верфи никогда не вызывали нареканий. Народ там умелый и трудолюбивый, и если требовалось что-то сделать, то работа всегда выполнялась добросовестно и с опережением графика. Тем более теперь, когда на окраине было неспокойно. Но помимо поврежденных в последнем деле фрегатов и стругов был капитально отремонтирован и переделан трофейный «Кролик», и теперь флотилия получила в свой состав полноценный эсминец. Спин-частота орудий была изменена в специально подобранном порядке, и по прикидкам реальная мощь залпа у корабля возросла в несколько раз. Правда, это еще требовалось проверить на полигоне, но в результатах никто не сомневался. Разумеется, «Кролик» получил более совершенную аппаратуру, как любой казачий корабль.

– Надо было нам поменьше усердствовать на пиратской базе! – невольно сокрушался Дандевиль. – Оставили хотя бы более-менее крупные корабли, представляешь, как бы вырос флот?

Разумеется, инженер прекрасно сознавал, что в той ситуации было не до захвата чужого флота. Уничтожение хотя бы уменьшало потери, а человеческая жизнь дороже любых возможных трофеев. Но все равно обидно упустить подобный шанс. Далекая метрополия пока предпочитала не вмешиваться в конфликт, не видя в происходящем особой опасности. Так ведь до сих пор союзники действовали, в общем, успешно, и был ли прямой смысл посылать сюда какую-то из имперских эскадр? Сразу поднимется шум, что русские хотят присоединить к себе всю окраину, начнутся дипломатические дебаты, а то и что похлеще. В прочих державах хватает недовольных единственным фактом наличия здесь протектората. Вот если бы буканьеры рискнули напасть непосредственно на Новый Оренбург…

А тут еще в последние годы резко обострились отношения и с Султанатом Регул, и с Содружеством Американской Конституции вплоть до того, что появилась опасность большой войны. Мелкие конфликты не в счет, это обыденность человечества.

– Не переживай. Встретим пиратов в космосе – будет тебе пополнение. – Найденов крутанул кончик уса. – А пока потерпи, не все же сразу. Лучше скажи, штабные на «Кролик» перейдут?

С одной стороны, ходить на флагмане лестно, с другой – столько дополнительных проблем…

Но Акулинин уже считал «Неустрашимый» своим и менять корабль не собирался. Пришлось съязвить, что лихой атаман меньше чем на крейсер не согласен. Да и не хочет таскать с собой полный штаб. Он был строевым, несмотря на Академию за плечами, и не слишком любил бюрократическую волокиту.

– Что у нас по плану?

– По плану у нас дружеские визиты к нашим доблестным союзникам с последующими затяжными переговорами до посинения. Что-то опять высокие стороны никак не могут договориться о дальнейших действиях. Ничего нового под звездами. Республика утверждает, что набрала кредитов на восстановление и повторное заселение Туании. Теперь просит, чтобы дальнейшие операции хотя бы частично спонсировали мы и королевство. А так как королевство вкупе с маркизатами богатыми мирами никогда не были, то главным образом – мы. Только не деньгами! Там свято верят, что возьмешь у казаков в долг и попадешь к ним в зависимость, лишишься свобод и так далее… Короче, они хотят, чтобы мы продали им долю с добычи келемитовых рудников.

– Губа не дура.

– Точно. Но блаженны надеющиеся…

– Уходим когда?

– Через два дня. Да не нервничай, все уже погружено и проверено. Можем стартовать хоть сейчас…

По улице шла демонстрация. На Айленде любили всякие шествия по любому поводу и без повода. Многие стремились заявить о своем существовании, почувствовать себя не одинокими, а уж кого они представляли, какие-нибудь меньшинства или общество защиты мух и комаров, было для властей делом не важным. Главное, наглядное проявление свободы и толерантности. Полное и всеобщее равенство, и никто не задумывается, существует ли вообще таковое в природе.

– Ну так вот… О чем это они? – Федор даже головой помотал.

Лозунги в самом деле показались застывшим на тротуаре казакам странными: «Нет войне!», «Мы не хотим превратиться в убийц!», «Довольно крови!».

– Да уж… – невольно протянул Георгий и повернулся к Эдуарду. – Давно у вас так?

– Наверно, с неделю, – отозвался первый лейтенант. Вернее, с недавнего времени капитан. Ему это тоже не нравилось.

Пока высокие чины вели переговоры, строили и отвергали планы, трое соратников просто пользовались случаем и гуляли по столице.

– И что это они? С какого бодуна? Захотелось судьбу Туании повторить? Ладно, еще бы мог понять, если бы шла обычная война с обычным противником и кто-то возжелал перемирия. Но в данном случае противник – обычные разбойники. Какой с ними может быть мир?!

– Сам не понимаю. Еще недавно все было нормально. Восторги, чествования, и вдруг сначала один заговорил, что никакой войны нам не надо, потом – другой. Логика проста. Мол, мы нанесли пиратам такое поражение, что больше они никогда не сунутся на нашу территорию. Тогда какой смысл воевать дальше? Противник убедился в нашей мощи и неотвратимости возмездия и будет вынужден перебраться в иные края в поисках более слабых миров и более доступной добычи.

– А президентша ваша что? Правительство?

– Они стараются объяснить необходимость наших действий, мол, борьба носит оборонительный характер. Проще говоря, затеяна исключительно для спокойствия граждан, роста их свобод и дальнейшего благосостояния. А с другой стороны, у нас всегда найдется кто-то желающий привлечь внимание к собственной особе несогласием с официальной политикой. Не обращайте внимания. Походят, пошумят для вида и ради саморекламы, да и перестанут. Ничего эти манифестации не изменят. Подозреваю, те, кто это затеял, прекрасно понимают ситуацию и на деле готовы посылать нас снова и снова в бой, лишь бы не подвергнуться нападению самим. Но пошуметь…

Пока Эдуард все это рассказывал, демонстрация уже прошла мимо. Людей на ней было немного. То ли самые глупые, то ли действительно те, кому делать было нечего и хотелось немного покрасоваться перед прохожими. По сторонам лениво двигались несколько полицейских. Раз есть толпа, кто-то должен следить за порядком.

– Пошли, что ли? Было бы на что любоваться…

По пути Эдуард несколько раз рекомендовал различные злачные заведения, но уходить в загул не хотелось даже ему, местному жителю. Разве что самую малость, для настроения. В отличие от заснеженной станицы Щелковской на Новом Оренбурге в столице Айленда была осень, сильно смахивающая на лето. Очевидно, еще в самом начале переселенцы старательно подыскивали места с наиболее благоприятным климатом. У каждого свои вкусы. Некоторым надо разнообразие и хотя бы иногда – буйство стихий.

– Я великий знаток вашей столицы, – дурачась, оповестил Георгий. – Неподалеку отсюда есть антикварная лавка старины Пита.

Произнес он это беззаботным тоном, но все же внутри чуть кольнуло воспоминание о прошлом посещении. Кем бы ни оказалась Ариадна, совсем чужой она ему не была. Пусть даже пыталась использовать подвернувшегося вовремя казака в собственных интересах. Но как раз это простить Найденов мог. На то и женщина. А вот гибель «Ермака» – нет.

– И что в ней?

– Много чего. Старое оружие, к примеру. Можем зайти.

– Я – за! – поддержал Эдуард. Он-то сюда порою хаживал. И однажды уже зазывал Георгия посетить этот магазинчик.

Внутри ничего с последнего посещения не изменилось. Может, что-то было куплено, что-то добавилось, но общая обстановка осталась прежней. Подобные места поневоле консервативны. Те же витрины, те же стеллажи, тот же хозяин, появившийся перед потенциальными клиентами.

– Доблестные воины и борцы против различных пиратов всегда будут иметь скидку в моем заведении! – оповестил старина Пит. – Молодой человек сегодня, вижу, без девушки. Как ей ожерелье? Понравилось?

– Разумеется.

– Такие подарки обеспечивают любовь женщин. Вот увидите, она всегда с готовностью и благодарностью примет вас в нашем мире. Подыскать ей что-нибудь на этот раз?

Георгий улыбнулся. Он не желал обсуждать с владельцем свои отношения. Тем более сообщать что-то об Ариадне.

– Пожалуй, пока нет.

– Ух, ты! – Федор застыл перед стеллажами со старым оружием, и внимание старины Пита немедленно переключилось на него.

– Нравится? Тут собраны самые знаменитые образцы. Заметьте, все действующие.

Федор увлеченно принялся вертеть оружие в руках, уточнять у хозяина всякие детали, словом, вести себя словно ребенок, попавший в магазин игрушек, или женщина – в магазин одежды. Как ни странно, Эдуард тоже всецело разделял с ним забаву, а в конце концов даже Найденов вдруг почувствовал пробуждение интереса и тоже стал подбирать себе что-нибудь по вкусу. Очень уж увлеченными выглядели приятели, рассматривая старинные смертоносные штучки.

Только в глубине души грыз червячок воспоминаний, да ромбик родинок на шее старины Пита тоже словно пытался напомнить о чем-то забытом. Словно с ними было связано нечто в далеком прошлом, но что именно, ускользало, не давалось. Этакая тень воспоминания, неуловимая, не дающая себя рассмотреть. Цены, правда, немножко кусались, но что такое деньги? Вздор…

Как-то получилось, что ни в одном из маркизатов Найденов не был ни разу. Вроде бы за годы службы посетил столько миров, что не мог бы сразу вспомнить все, но судьба каждый раз заносила куда угодно, только не на территорию соседнего независимого государства. Может, не слишком и хотелось. Путешествовать по обжитым планетам Георгий не любил, а памятникам архитектуры чаще предпочитал дикую природу. Таких людей среди казаков было много. В сущности, все города одинаковы. Если старые районы могут отличаться весьма заметно, то новые похожи, словно продолжаешь шляться в знакомых кварталах. Обычно на ознакомление уходил максимум день, после чего Найденов мог проводить все прочее время на корабле, если, разумеется, речь не шла о путешествии по питейным заведениям и веселой офицерской гульбе. Порою, разумеется, с женщинами. На Новом Оренбурге нравы были консервативны, а надо же иногда отвести душу. Служивому молодцу – тем более.

Столичный мир Ноанса, собственно Ноансом и называющийся, – главная планета дала имя всему государству, как частенько бывает в разных концах галактики, – несколько отличался от всего виденного ранее. Прежде всего старательным воспроизведением старины. Переселенцы были людьми с романтической жилкой, и раз уж выбрали для подражания некие далекие времена истории, то старались им следовать хотя бы внешне. Всякие канализации, компьютерные сети, транспорт отвечали уже дню сегодняшнему, но фасад принадлежал чему-то давно ушедшему и страшно далекому.

Города были окружены крепостными стенами. Ввиду отсутствия противника роль этих стен была сугубо декоративной, да и где найти камень, который мог бы противостоять плазмобоям, не говоря уже о более мощном оружии. Даже без учета летательных аппаратов, для которых наземных преград не существовало по определению. Времена арбалетов и луков давно миновали, а пустить в дело шпагу можно, лишь оказавшись к противнику вплотную. Но планетарная твердь – не космический корабль. Здесь не требуется бояться смещения силового каркаса от любого выстрела. За неимением этого каркаса как такового. Только если людям нравится жить посреди декораций, это их право.

Впрочем, на орбите Ноанса висели мощные орбитальные крепости, а корабли ничем не уступали аналогичным боевым судам флотов прочих государств.

Провожатых не требовалось. Граф де Самбрэ встретил соратников собственной персоной и выразил желание самолично продемонстрировать им красоты родного мира. Равно как и принять дорогих гостей в своем доме в городе Арманьяк, не столичном, но, по местным меркам, довольно крупном, или в собственном замке, в личных владениях рода.

Положение обязывает, и соратник прибыл в сопровождении свиты в дюжину верховых. По меркам казаков, слуг не имевших, присутствие последних рядом лишь стесняло сеньора, но кто ходит со своим уставом в чужой монастырь?

– Прошу прощения, господа, однако в городе пользоваться транспортом запрещено, разрешены только лошади. Можно, впрочем, на карете…

– Зачем же нам карета? – Найденов давно узрел парочку статных оседланных заводных коней. Не требовалось иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, для кого они предназначались.

Согласно традициям, любой казак или казачка в обязательном порядке обучались верховой езде. В память далеких предков, когда конь для казака был всем. Де Самбрэ и свита в бело-синих, цвета графства, костюмах с невольным одобрением посмотрели, как двое гостей легко запрыгнули в седла, а дальше кавалькада взяла направление на близкий город. Сложная техника быстрее и комфортнее, зато конь – живой.

Найденов мимолетно пожалел, что нет с ними Эдуарда. Он нормально относился к офицеру, с которым вместе воевали, просто было небольшое любопытство: каким образом республиканец бы выкручивался в данной ситуации? Выругал бы про себя адептов старины, да и отправился бы в карете. Вряд ли на всем Айленде имелась хотя бы одна лошадь.

У городских ворот стояли полдюжины стражников с алебардами. Жители Королевства старательно придерживались былых реалий. И что с того, что на лезвиях было келемитовое напыление, а на надвратной башне наметанные взгляды казаков заметили спаренную лазерную установку? Времена меняются, и кое-что весьма полезно взять на вооружение.

Улочки были узкие, мощенные булыжником. Все встречные женщины носили длинные, до земли, платья. Впечатление было таким, словно попал в сказку. Только Найденов видел уроженцев Королевства Ноанс в деле и мог определенно сказать: приверженность традициям не мешала им в современном бою. И они не трусили, действовали умело и плазмобоями, а случалось – холодным оружием.

– Как вам это нравится? – Де Самбрэ на ходу обвел рукой окружающее.

– Красиво, – признал Найденов. – Но насколько здесь удобно жить? По впечатлениям, в домах должно быть немного тесновато. И за их пределами простора мало.

– Почему тесновато? Обратите внимание, – граф кивнул на дворец, мимо которого проезжала кавалькада, – и таких здесь много. Все желающие обитают за пределами крепостных стен, а уж там простора хватает. Сегодня мы переночуем здесь, а завтра отправимся в мой родовой замок. Там узнаете, сколько вокруг пространства.

Пока же тесноты было гораздо больше. Но в том имелась некая прелесть, элемент новизны, насколько так можно назвать элементы прошлого, и новизна всегда вызывает некоторый интерес. Вдобавок ни о какой типовой застройке речи в Королевстве не было. Каждое здание было индивидуальным, хоть в чем-то не похожим на соседние.

Большинство мужчин при виде кавалькады почтительно снимали шляпы, женщины дарили улыбки и графу, и казакам. Последние из уважения надели на себя традиционные, но редко носимые чекмени, нахлобучили на головы папахи и смотрелись весьма импозантно и явно непривычно для здешних мест. Есть ли на свете человек, которому было бы неприятно внимание противоположного пола? Во всяком случае, в военной среде таковых не наблюдается. Вот и ехали Георгий с Федором подбоченившиеся, гордые, невольно улыбающиеся в ответ на каждую обращенную к ним улыбку.

Городской дворец графа был размеров средних. За крепостными стенами земля была дорогой, но нашлось место и для небольшого сада, и пары беседок в нем, и даже для фонтана. Над входом красовался герб – рыцарский шлем на бело-синем фоне. Проворные слуги разобрали и увели на конюшню освободившихся коней, а гости получили возможность ознакомиться с внутренней обстановкой.

Снаружи царило летнее тепло, переходящее в жару, но среди каменных стен господствовала приятная прохлада. В большом зале уютно горел камин. Было немного темновато, но после яркого солнца затененность – окна были узковаты – давала покой глазам. Хорошим оказалось вино, кубки с которым были торжественно преподнесены гостям. Откуда-то приятно тянуло ароматом готовящегося мяса.

– Вас проводят в комнаты. Располагайтесь с дороги, немного отдохните, а через полчаса прошу к столу, – церемонно ознакомил казаков с ближайшей программой граф и уже совсем просто выдохнул: – Боже, как я рад вас видеть!

– Наследник рвется в бой. Ему уже восемнадцать, а это лишь первая его война.

За столами остались лишь самые стойкие. Прочих уже разнесли по комнатам, и лишь отдельные группки в разных концах зала продолжали методичное уничтожение графских вин и продуктов. Гости весь пир просидели рядом с хозяином за отдельным почетным столом, и лишь казачья выдержка и умение пить помогали им оставаться относительно трезвыми.

– Ну, так вот… Первая война – как первая любовь! – хохотнул Федор. – Я свою до сих пор помню.

– Войну или любовь? – уточнил Найденов.

– Ну… И то, и другое. В обоих случаях вначале испытываешь робость, волнение, а вот дальше ощущения разнятся. Первая любовь обычно ни к чему не приводит, остается охами и вздохами да ощущением легкости во всем теле и ослепляющим сиянием. А первая война… Уже после боя усталость, куда без нее, но и непередаваемое чувство, что выдержал испытание и уже не юноша, но мужчина. Потому первый бой гораздо важнее первых свиданий с девушкой. Там-то лишь всякие переживания, а больше, по сути, ничего.

– А вы поэт, – уважительно отозвался де Самбрэ. Лицо его раскраснелось от выпитого, но держался он молодцом. Сразу видно: порода. – Давайте выпьем, чтобы ни один бой не стал для нас последним. И чтобы точно так же никогда не была последней любовь. Мы живы, пока можем чувствовать.

В силу возраста знать все о любви эта троица еще не могла, так, наверное, это не тот случай, когда знание на пользу. Сердце и душу радует новизна, а препарированное чувство не приносит той радости, которое дарит стихия.

– Признаюсь, желающих скрестить шпаги с врагом у нас столько, что дело едва ли не доходит до внутренних войн. Это вначале верх брали голая политика и расчет. Но разве не счастье для дворянина – отличиться на поле чести? А для прочих сословий при умении и удаче это способ получить вожделенное дворянство.

– У вас отличные воины, граф, – признал Найденов. – И простые солдаты, и офицеры.

– Но и с казаками сравниться в бою трудно, – вернул комплимент де Самбрэ. – Сражаться плечом к плечу с вами – огромная честь. Ваш пример был настолько зажигателен, что даже республиканцы держались достойно.

Королевство Ноанс в прошлом несколько раз сталкивалось с Республикой в приграничных конфликтах. До большой войны дело не доходило, но бои бывали серьезными, и счет убитых порою шел на тысячи. В основном – с республиканской стороны. Любая монархия базируется на определенных нравственных законах, в числе которых воинская доблесть значится одним из первых. Соответственно подготовка у соплеменников графа была повыше. Не говоря уже о мотивации. Без высокой идеи существовать армия может, а побеждать равного в силе противника – нет. Лишь тех, кто заведомо слабее. Или когда выбор стоит между победой и собственной гибелью.

Помимо экономических интересов Королевство Ноанс и Республику разделяло разное отношение к жизни. Оставалось надеяться, что хоть перед общей угрозой они сумеют сплотиться, обойтись без привычной предвзятости. Удалось же один раз, почему бы не действовать так же дальше?

– За воинское братство! – торжественно провозгласил очередной тост Георгий.

Хорошо, когда ни на какие приемы к маркизу идти не надо, переговоры касаются лишь тех, кто выше по званию и положению, и весь визит для тебя сводится лишь к общению с соратниками…

Смысл карабкаться на самый верх? Чтобы хлопот себе наживать?