48
Тедди: один против всех. Тедди объявил войну гангстеру-Голиафу. Вынужденная стратегия. Он думал, что Кум расколется быстрее. Но что-то не сработало. Тедди звонил Мазеру самое меньшее восемь раз, но Кум нажимал кнопку отбоя, как только слышал его голос.
И что сегодня? Сегодня Мазер должен заговорить. Любой ценой. Наплевать на риск.
Тедди направлялся к тайной любовнице Кума.
Камеры наблюдения. Нормальные люди их не замечают. Для Тедди – серьезная проблема. Над въездом в гараж, где он оставил машину, над парадным входом в «Лейонс», у эскалаторов в метро – повсюду мигают эти зловещие красные лампочки. И еще эти, мать их в душу, смартфоны, Люди уже не разговаривают в транспорте, не читают. Все тычут пальцами в свои телефоны. И кто знает, куда они тычут? Фотографируют, снимают видео, записывают звук? И то, и другое, и третье – регистрация. Фото-, видео-, аудиорегистрация. Как раз то, что Тедди сегодня совсем не нужно.
Забавно: резиновая лента перил двигалась почему-то быстрее лестницы эскалатора. Или это всегда так, он просто не замечал? Несинхронно. Не в такт.
Как и он: все, что он ни делает, не попадает в заданный темп. Он и Эмили – ритм и темп расходятся. Он и Линда с отцом – то же самое. Заданный темп… кем он задан? Им самим. Так что, скорее, это они не попадают в его ритм, а не он – в их.
В сумке – верный «Ремингтон».
Ночь провел в каком-то сомнительном отеле в Спонге. Пятьсот крон за ночь, недорого, но простыни выглядят несвежими, а на ковровом покрытии коричневые пятна. Тедди почему-то был уверен: кровь.
Купил на площади пахлаву. Сладость и вкус фисташек напомнили об отце. Вчера он им звонил. Боян не жаловался – он любил тепло, с наслаждением говорил на родном языке, пил густой, сваренный на горячем песке кофе. А Линда рвалась домой. Беспокоилась о Нико.
И у Тедди тоже были основания беспокоиться за Нико. Эмили не подавала признаков жизни, а без нее он не мог даже попытаться довести до Николы предупреждение Исака. Предупреждение Исака – это серьезно. У Исака руки длинные, может дотянуться и до тюрьмы.
Каждую субботу он навещает любовницу, сказал Исак.
Юртхаген. Артемисгатан. Куму удобно – близко к Лидинге. К острову. Переехал мост – и у подружки. Очень близко, но средний доход обитателей этого района раза в четыре меньше.
Шип отказался. И Тедди его понимал. Друг и так помог больше, чем можно было ожидать. Спасибо и на том.
Дверь – обычная. Не из тех всюду рекламируемых «безопасных дверей», которые якобы невозможно вскрыть. Труднее – да, но насчет «невозможности»… тут они погорячились.
Ну что ж – будем надеяться, что Кум все тот же похотливый козел, каким всегда был.
Он позвонил. Никто не открыл.
Позвонил еще раз.
Шаркающая походка. Дверь приоткрылась, но не намного. Ее удерживала цепочка. В щель выглянула женщина в розовом халате. Ботоксные губы, высокие скулы и наивные глаза.
Тедди почувствовал, как на лбу запульсировал какой-то сосуд. Он напрягся и всем своим немалым весом бросился на дверь. Цепочка лопнула. Женщина едва успела отскочить.
– Что ты делаешь? – крикнула она по-сербски.
Тедди направил на нее дуло дробовика и захлопнул за собой дверь.
– Где он? – рявкнул он.
Тоже по-сербски.
Мог и не спрашивать: квартира крошечная. Кухня и комната. Выкрашенные под дерево книжные полки, на них горшки с высохшими комнатными растениями и несколько глянцевых журналов. На тумбочке у кровати – презервативы, тюбик с лубрикантом и какие-то пилюли. А в постели – он. Голый. Жалкое зрелище.
Его бывший крестный отец. Кум.
Десять лет назад: главная фигура в теневом Стокгольме. Живая гангстерская легенда.
Сейчас: жалкий пожилой дядюшка со сморщенной кожей и вялым членом.
Тедди оттолкнул женщину. Она упала на пол, подобрала ноги и закрыла лицо руками. Только всхлипывала.
– Не надо, не надо…
На стуле в беспорядке висит одежда. Тедди краем глаза заметил монограмму на светло-голубой сорочке: ЭМП. Эмилиан Мазер-Павич.
Он прижал дуло двуствольного «Ремингтона» к виску голого Кума.
– Замочу обоих, если ты не расскажешь все подчистую. Ты знаешь что.
Кум медленно повернул голову. Теперь дуло дробовика уперлось ему в лоб.
Интересно, что в голове у этого мерзавца? Боится за свою жизнь? За девку на полу? Что жена узнает?
Они смотрели друг другу в глаза. Не отрываясь.
– Так значит, это правда… значит, это ты поджег мое стойло в Чиллинге…
– Отсоси сам себе, если дотянешься. Я и эту малину сожгу, если будешь молчать.
– И изрешетил мой джип у теннисного корта? Ты спятил, Тедди. У тебя в башке туман. Мне надо было сразу тебя погасить.
Тедди опустил ружье. Кум облегченно вздохнул.
Рано.
Тедди выпустил заряд дроби в дверь ванной.
Грохот такой, что он даже не ожидал. Кум и полуголая женщина на полу вскрикнули.
В двери зияла рваная дыра, торчали уродливые космы древесной плиты.
Дуло вновь оказалось у головы кума.
– Следующий – между глаз, хер свинячий.
Мазер: пытается собраться.
Женщина на полу начала раскачиваться, обхватив голову руками. Забормотала что-то по-сербски. Молится, что ли…
Наконец Кум собрался с духом:
– Собираешься продать жене?
– Пусть тебя это меньше всего беспокоит. Подумай о вещах поважнее.
Он приложил палец к спусковому крючку.
И впервые в жизни прочитал в глазах Кума нечто, что никогда раньше не видел. У других – многократно. У Матса, когда он запихнул его в ящик. У главаря «Скрюбэкс». У многих.
Но это было еще в той жизни.
Страх.
Кум попытался прикрыть наготу одеялом и начал говорить. Как показалось Тедди, на октаву выше, чем обычно.
– Ты меня знаешь… я продолжал заниматься тем, чем занимался, пока не задумался. У меня был выбор: морг или вилла в Лидингё.
– О чем ты?
– Дай договорить. Жизнь у меня сложилась, не так ли?
Это еще что за намек?
– Что ты хочешь сказать?
– Хочу сказать – я завязал. Клянусь могилой матери. Я больше этим не занимаюсь. Оружие, наркота… шмотки, спирт, сигареты… игрушки с фактурами. Все. Не хочу, чтобы меня связывали с прошлым веком. Пуповина порвана. Я через это прошел. А тут являешься ты и начинаешь задавать вопросы: что, дескать, случилось с тем и с этим девять лет назад. О Матсе Эмануэльссоне. А я не хочу вспоминать. Неужели трудно понять? Не хочу ворошить прошлое, и точка. Не хочу иметь дела с этим дерьмом.
– А придется… – отрезал Тедди. – У тебя нет выбора.
Глаза, глаза… что же еще? Кроме страха?
– А тебе-то что? Сначала расскажи, почему тебя колышет вся эта история.
Тедди теперь сжимал дробовик в обеих руках – правая устала до дрожи.
Он постарался быть кратким. Сын Матса Эмануэльссона подозревается в убийстве человека, которого пока не удалось опознать. Его самого обстреляли, когда он навестил в больнице свою знакомую.
Он не сводил глаз с Кума. Он был прав: не только страх.
Тедди, пока рассказывал, отошел и сел в кресло, ружье опер о подлокотник, но ни не секунду не терял прицел.
Бывший крестный отец. Голый, в постели.
Женщина на полу перестала всхлипывать.
Мазер не шевелился. Сидел, слушал и не шевелился.
– Надеюсь, ты понял, – Тедди перевел дух. – Только не вали на Ивана. Ивана нет в живых, и он ничего не расскажет.
Кум подтянул одеяло.
– У меня есть деловое предложение.
– Не считай меня за лоха.
– Нет-нет… я серьезно. Ты спалил мои машины, ты изуродовал мой джип… ладно, я расскажу, что знаю. Но при одном условии – ты оплатишь, что сжег. Страховка отказала. Говорят – форс-мажор.
Тедди ушам своим не поверил: Мазер предлагает сделку! Он-то рассчитывал, что с деньгами Маклауда он уедет куда-нибудь на край света и будет жить там. С назначенной наградой за его голову. А теперь?
– Я тебе не верю.
– Тогда я тебе скажу так: я сам ненавижу эту сволочь. И я, как и ты, не знал, с какой целью они заказали Матса.
– И сколько ты хочешь?
– Восемь миллионов. Тут и миллион компенсации за то, что ты чуть не до смерти напугал моего охранника… и еще… – он мотнул головой в сторону, – и еще дверь в сортир.
Кум криво улыбнулся – наверняка был уверен, что Тедди неоткуда взять такую сумму.
Тедди наградил его ответной улыбкой.
– Недешевые тачки. Ну что ж…
– Ты меня кинешь.
– Мое слово – это мое слово. Ты знаешь.
Он достал мобильник. Луке показал ему, как это делается. Нажимал кнопки большим пальцем, ружье не опускал. Деньги распределены по четырем банкам, чтобы не привлекать внимания. Он показал Куму счета – все без обмана.
– Иди в жопу… вот это да! Ну, ты даешь, – бывший крестный отец встал с постели. Замотал простыню на бедрах, будто собрался идти в душ.
Оделся под прицелом и сел на стул у небольшого обеденного стола. Женщина ушла в кухню и закрыла за собой дверь.
– Кто заказчик? Кто заказал похищение?
– Какой-то тип. Швед. Мы встречались только один раз, и то на улице. Он заплатил наличными, прислал с курьером. Но только когда дело было сделано. Он мне писал несколько раз по мейлу, но в основном имел дело с Иваном.
– Имя?
– Не знаю.
– Как выглядел?
– Деталей не помню. Давно было. Средних лет, очки. Зубы очень белые.
– А мейл его у тебя остался?
– Нет… к сожалению. Тот комп давно выкинул. Штуки три с тех пор сменил.
– А Себбе Матулович? Какие у него дела были с Матсом?
– А-а-а… ты уже знаешь кое-что.
– Что я знаю и чего не знаю – не твоя забота. Рассказывай.
Кум почесал щеку – очень медленно. То ли почесал, то ли погладил.
– Сначала Себбе финансировал покер – Матс был крупным игроком, ты знаешь, но даже у крупных бывают пролеты. Потом они звали Матса Мистер Голд. Еще его называли факиром. Другими словами, Матс обеспечивал бухгалтерию… ну, ты знаешь, что я имею в виду. И он еще был гений по части инвестиций.
– Откуда мне знать, что ты имеешь в виду?
Кум несколько минут объяснял ему, что к чему. Матс был некоронованным королем махинаций с фактурами. Эксперт высшего класса. Он работал на них много лет.
– Так… тогда почему ты принял заказ на похищение? Он же работал на вас… некоронованный король.
– Принял и принял. Сказали, мочить не станут.
– А почему он прыгнул с парома?
– Кто его знает. Может, психическое что-то… уж больно вы с ним неласково обошлись, – Кум ухмыльнулся.
Тедди, не сводя глаз, изучал Кума.
Опять. Глаза. Его смущали глаза Кума, но по другой причине. Он был почти уверен, что тот говорит правду. Не лжет.
– Ты обещал рассказать все. Не забыл? У нас сделка.
– Я бы рассказал, если бы знал. Но я все равно хочу тебе помочь, Тедди. По старой дружбе. Я и в самом деле не знаю, но есть кое-кто, кто знает. В Пальме.
– И кто это?
– Поезжай – увидишь.
Тедди тяжело встал с кресла. Отсидел ногу.
– И еще одно, Тедди… Увидишь этого сукиного сына, поставь его раком. Честно – жалею, что им помогал. И что ты отмотал восемь лет. Сволочи.
