Книга: Стокгольм delete
Назад: 37
Дальше: 39

38

Такси остановилось на площадке для разворота перед главным входом. Полно народу – одна из самых больших стокгольмских больниц. Хромые, увечные, с нездоровым цветом лица. Многим наверняка нечего здесь делать, они просто не знают, куда податься. Поперечный разрез Швеции. Экстракт. Но, оказывается, не совсем.
– У богатых свои больницы, – пояснил Шип. – Все определяет страховка, но я такими вещами не занимаюсь. А ты?
– Как ни странно, да. Через бюро, – Тедди показал на остановившуюся машину. – Вот и они.
Он-то думал, отвяжутся – после урока, который он дал Энтони Юингу. Мало того – не появлялся в своей квартире.
Ничего подобного. Уже на выходе из отеля он почувствовал: что-то не так. Кто-то чересчур внимательно к нему присматривается. Странное чувство. Откуда оно возникает, он не мог бы объяснить.
«Сведиш Премиум Секьюрити». Он уже понял их стиль. За ним следили разные люди, но всегда не больше одного.
Он позвонил Шипу. Они взяли такси.
За ними ехала машина, она то исчезала, то появлялась вновь. Как они, черт их подери, его нашли?
Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы они узнали, что он встречался с Сарой. И не только – они вообще не должны знать, где она. Разумнее всего было бы уехать отсюда.
И все же он вылез из машины. В сопровождении Шипа. Типичный грузчик холодильников: покачивается при ходьбе, плечи сведены вперед.
– Мы же не будем нарываться без нужды?
– Нет. Но поверь мне, друг: сегодня мы будем нарываться по нужде.
Автоматический стеклянный турникет крутится без перерыва. Очередь к стойке информации. Странно: скамейки, стулья – вполне обычные, но почему-то ясно, что место им только в больнице, и нигде больше. Цветовые коды на стенах. Хирургическое отделение – следуй оранжевой линии, неврологическое – синей. Все цвета радуги. И разобраться в них не проще, чем в дорожных надписях на улицах Шанхая.
В коридоре пахло, как в кухне. Шип барабанил пальцами по брюкам и покачивал головой в такт одному ему ведомому ритму.
Тедди затылком чувствовал – они где-то позади, близко.
– Как ты? – спросил он. – Ты не обязан мне помогать.
Шип оторвал руки от брюк, сцепил и покрутил пальцами.
– Какого хрена? Я опять живу.
А Тедди думал про сволочную иронию жизни. Ему позвонил тот самый черный маклер.
– У меня на примете шикарная однушка в Тумбе.
– Цена?
– Верхний этаж, шикарный вид из окна. Квартплата три с половиной тысячи в месяц. Ты получишь ее за двести кусков.
Тедди – богатый человек. Первый лимон от Маклауда уже получен, скоро тот переведет и остальное. Его племянник должен иметь отдельное жилье, научиться жить самостоятельно – и надо же, опять попался. Дуралей.

 

Он открыл дверь в онкологическое отделение. Если в этой больнице и можно было найти место, более удаленное от отделения 57, то это как раз оно и было: онкология.
Шип остался в коридоре.
Сел на скамейку, расположился поудобнее.
– Скину эсэмэску в случае чего, – он ухмыльнулся. – Можешь называть меня Джейсон Борн.
Тедди вошел в отделение. Величественная аппаратура, вся на колесиках. Снующие врачи и сестры в зеленых пижамах. Пациенты, ожидающие беседы, – наверное, самой важной в их жизни.
В мобильнике пискнуло.

 

Он здесь. Тот же парень, что сидел в машине. Вошел в коридор.
Сиди спокойно, – ответил Тедди. – Я разберусь.

 

Какой-то парень, возможно, врач, писал что-то на компьютере за стеклянной перегородкой.
Тедди постучал.
Доктор сдвинул очки на нос.
– Чем могу помочь?
– Покажите, где пожарная лестница.
– Лестница? – удивился врач. – С чего бы?
– Требует ремонта.
– Ничего не знаю, – пожал тот плечами. Неприятный, ломкий, как у подростка, голос.
Надпись на бейджике: «Фарух Хушман».
– Может, и не знаете. Мы получили заявку на ремонт.
– Подождите минутку. Я сейчас закончу и проверю на компьютере.
Еще одна эсэмэска от Шипа.

 

Стоит перед дверью. Сейчас войдет.

 

Ждать нельзя. Он рывком открыл стеклянную дверь, схватил врача за горло. Бодибилдером не назовешь: пальцы Тедди едва не сошлись на позвоночнике.
– Покажи пожарную лестницу и не вякай. У меня нет времени.

 

Через десять минут. Отделение 57. Сара сидит в столовой, за первым же столом. Больничная рубаха, наклейки на руках после уколов. Тапки на подошве из папиросной бумаги.
– Привет, – сказал он негромко и сел рядом.
Врач, не говоря ни слова, показал ему дверь на пожарную лестницу. Он поднялся на один этаж, постучал в дверь. Ему открыла удивленная сестра.
Через десять секунд получил эсэмэску от Шипа.

 

Он все еще в отделении. Может, заболел?

 

Тедди не стал отвечать. Неважно.
Он пробежал через всю больницу. Парень из «СПС» может спокойно пройти обследование в онкологии. Времени хватит.
– Ты вовсе не обязана со мной встречаться, если не хочешь.
– Я хочу.
– Как ты?
– О’кей.
– Как Эдвард?
– Нормально.
– Он с отцом?
– Да. Их поселили в каком-то отеле. Полиция помогает.
– Вообще-то они ко мне подбираются, а не к тебе. Но это правильно – перестраховаться не помешает. Снюты правильно решили.
– Я знаю… – Она вздохнула. – Сколько лет прошло, как мы в последний раз говорили про Эмануэльссона, и вот опять…
Тедди взял ее за руку. Кожа белая, как молоко.
– Ты не заметила номера на этой машине? Или, может, физиономию, кто стрелял?
Сара отняла руку.
– Очень расплывчатые картинки… и потом, было не особенно светло. Полиция тоже спрашивала. Номера я не запомнила, но физиономию… не могу сказать, чтобы помню, но, скорее всего, швед. И еще вот: что-то у него с правой половиной лица.
– Как это?
– Точно не скажу… но кожа странная. Неровная, что ли… в каких-то буграх.
Она кивком показала на картонную коробку на полу рядом со стулом.
– Здесь все, что у меня есть. Я попросила своего парня поехать домой, сходить в кладовку и притащить ее сюда. – Она помолчала. – В первый раз в жизни вмешиваю его в свои дела. Сама даже поднять не могу.
Тедди положил коробку на колени.
– Что здесь?
– Все, что есть. Документы о разделе жилья, когда Матс и Сесилия разводились. Аттестат о смерти, флешки с камер наблюдения на пароме, когда он прыгнул в море. Протоколы следствия, еще какие-то бумажки по делу о похищении… о твоем деле. Мои заметки. Много. Разберись. Эта коробка пролежала в кладовке четыре года. Я ее на всякий случай спрятала в чехол от спального мешка.
– И еще одно, Сара, – Тедди постарался говорить спокойно, но мгновенно почувствовал, сколько горечи просочилось в голос. – И еще одно… почему ты перестала со мной встречаться? Что случилось?
Сара опустила глаза.
– Какое это имеет значение сейчас? – тихо сказала она. – Подумай – наши шансы были не так уж велики. Долгосрочный прогноз сомнительный. Мягко говоря. Надо быть реалистами.
– Для меня – имеет значение. И еще какое.
– Мне позвонили… – Ее голос стал еще тише и невыразительней. Будто припудренный. – Позвонил какой-то человек и сказал, что если я буду продолжать с тобой встречаться и расспрашивать насчет Матса, они изнасилуют меня до смерти в ближайшие сутки, так что не стоит терять время. И тебя тоже пришьют… Я не знала, что и думать. Но на следующий день мне принесли пакет, а в нем – мои часы. Они были в моей квартире, пока я спала, и взяли эти часы… Намек более чем понятный.
– Вот так, значит…
– Я струсила, Тедди. И тебе советую быть поосторожнее. Они ни перед чем не остановятся.
Тедди встал. С коробкой под мышкой.
– Насчет осторожности… с меня хватит осторожничать. У меня другая стратегия.

 

Он поехал прямо в контору Луке Уденссона. «Твоя компьютерная безопасность». Маленькая фирма в центре города. Как говорил Луке: «Однажды в жизни приходится выбирать сторону. Я перешел в ведомство сатаны. Сатана платит неплохо, не забывает делать пенсионные взносы, и никто не грозит переломать мне ноги за болтливость. Все знают, на кого я работаю».
Луке вставил флешку в компьютер.
Открыть файлы, проверить файлы, скачать или не скачивать.
Фильм с камеры наблюдения на финском пароме.
У Тедди эта процедура заняла бы не меньше часа.
– Очень рад, что тебя сюда занесло, малыш, – Луке улыбнулся. – Что ты хочешь? Кофе, «Ред Булл» или комбучу? Это мой новый фаворит – комбуча.
– Это еще что за хрень?
– Комбуча? Ферментированный чай. Чайный гриб, как его называют. Двадцать пять миллионов витаминов, тридцать миллионов микроэлементов и полезных бактерий. Двадцать два стакана антиоксидантов на чашку.
– Ничего не надо. Во мне этих полезных бактерий, как в… Разберись с этой техникой.
Картинка на удивление четкая, даже когда Луке вывел ее на большой экран, – редкость для камер наблюдения. Видимо, пароходство на технике не экономило.
Палуба. Зеленые полы, белые стены. Небо и море сливаются в одну темную массу, непонятно, где проходит граница. Тедди мгновенно узнал вышедшего на палубу пассажира.
Матс Эмануэльссон. В джинсах и легком свитерке, хотя, судя по всему, довольно холодно. Он постоял немного, вглядываясь в море, залез на релинг и бросился в воду.
– Это еще что? – глаза у Луке сделались круглыми.
– Поставь еще раз.
– Можем посмотреть покадрово, – Луке понажимал какие-то кнопки и перемотал на начало.
Легкая одежда на Матсе. Матс залезает на релинг. Изготавливается к прыжку. Прыгает. Далеко.
Еще раз.
В самом деле – очень далеко.
Что-то не так с этим прыжком. Только что?
Полицейское управление Стокгольма
Беседа с информатором «Мариной», 18 декабря 2010 года
Вел беседу Йоаким Сунден
Место: Флемингсберг-центр

ПАМЯТНАЯ ЗАПИСКА 5 (часть 2)
Запись беседы

М: Меня выписали из больницы. Сесилия не захотела, чтобы я жил в той же гостинице, что и она с детьми. Каждый раз, когда она на меня смотрела, глаза ее сужались в презрительные щелочки.
Через несколько недель я вернулся в KPMG. Но не на полную ставку. Шла осень 2006 года. Ремонт, или, как они называли, «санация» квартиры, затягивался, а мне не терпелось вернуться домой. Отель – как финский паром. Первые несколько часов все кажется интересным и льстит самолюбию, а потом – сплошное однообразие и скука.
О пожаре думать не хотелось. В какой-то степени я понимал Себбе. Я его надул. Во второй раз. А в его мире, в том мире, где и я работал… так сказать, на полставки… в том мире нет возможности пойти в полицию и написать заявление: «Меня надули при таких-то и таких-то обстоятельствах». Все вопросы надо решать самому. Дать понять, что этого делать не стоит. Не стоит меня надувать. Я не уверен, что он замышлял убийство. Даже уверен, что не замышлял, – он же не знал, что я среди белого дня вернусь домой. Он просто решил дать понять еще раз: не стоит с ним собачиться.
И, кстати, очень профессионально – пожарная комиссия не нашла никаких следов, указывающих на поджог. Говорили о кухонном оборудовании, о неправильно проложенной проводке. Я согласно кивал – да-да, у нас несколько раз случалось короткое замыкание в посудомойке, что правда, то правда… Наверное, это и послужило причиной пожара, как же мы не подумали?
Но что делать с Сесилией? Она не сдавалась. Твердо решила, что фото и видео с детским порно принадлежат мне. «Тебе нужно лечиться», – повторяла она. А я не мог сказать, как обстоит дело в действительности. Объяснить, что последний год нашей жизни – сплошная ложь. И прежде всего: рассказать правду – значит, подвергнуть ее и детей смертельной опасности.
А она спрашивала и спрашивала. Докапывалась до моей психики. Теперь я думаю, что мне не надо было вообще отвечать на ее вопросы. Потому что, как только я придумывал какое-то объяснение, у нее появлялись новые. И самой большой глупостью было, когда я сказал, что, возможно, эти картинки попали в компьютер случайно, с каким-то вирусом.
Думал, на том и остановится. Куда там!
– Тем более! – сказала она. – Ты должен пойти в полицию и заявить.
ЙС: И что было дальше?
М: Дальше? Она сама пошла в полицию. Сообщила, что за погань она видела в моем компьютере.
ЙС: Вас допрашивали?
М: Да. Один раз.
ЙС: Странно… я смотрел ваши дела, там нет ни слова ни о каких допросах.
М: Можно понять… но я до этого еще доберусь. Короче, то, что я рассказал следователю, было куда ближе к правде, чем мои объяснения Сесилии. Я сказал, что это не мои фильмы, что они скопировались в мой комп по ошибке. Следователь, ясное дело, хотел посмотреть компьютер, но у меня его не было. Сесилия после пожара спрятала его куда-то, и я понятия не имел, где он находится. Он начал меня убеждать, что я должен попытаться его найти, что в противном случае дело придется закрыть – нельзя же ориентироваться на слова. Я подумал, что можно все остальное, все крючки и зацепки, перекопировать на другой диск и показать полиции только эти чертовы видео.
ЙС: Так и сделали?
М: Не так все просто. Сесилия ни за что не хотела говорить, куда она спрятала этот проклятый компьютер. Она хотела, чтобы меня допросили еще раз, направили к психотерапевту и все такое. Если бы не ее упрямство, никогда бы не случилось то, что случилось.
А потом я сам усугубил всю историю в сто раз.
Мне показалось, что можно как-то все урегулировать, что вся эта история – нелепая ошибка.
И я позвонил Педеру.
Такое ощущение, что он был на катере. Или, может быть, опять в вертолете.
– Мне надо вас кое о чем спросить, – сказал я.
– Разумеется.
– Это щекотливое дело… когда я был в усадьбе, случайно увидел странные… мягко говоря, сомнительные видео в вашем компьютере.
Подвесной мотор? Лопасти вертолета?..
– Что это за дерьмо? – продолжил я. – Я был в полиции, рассказал, как было дело.
Грохот почти невыносимый. Педер что-то сказал, я не расслышал, и связь прервалась.
Через несколько дней я получил эсэмэску. Содержание помню дословно.
…Мы поняли, что у тебя есть компьютер с файлами, которые тебе не принадлежат и тебя не касаются. Если компьютер будет передан в полицию, мы изнасилуем твою жену до смерти, и детей у тебя не будет.

Я оцепенел. Смотрел на дисплей и пытался сообразить, что же произошло. Я же не сказал Педеру, что снял копии! Сесилия тоже не могла кому-то сказать. Значит, полиция. Другого не дано: утечка информации произошла в полиции.
ЙС: Если вы правы, то ничего удивительного, что я не нашел протокол допроса.
М: Я так и думал.
После этого я поговорил с Сесилией. Вы же понимаете – я не мог ей сказать всю правду. Знаете… это как если тебе на удочку клюнула меч-рыба. Вытащить вы ее не можете, но и ей не сладко. Сесилия напирала и напирала, вытягивала из меня признания. Попытался объяснить, что я сам шарил на порносайтах. «Это же многие мужчины делают. Миллионы. Стресс на работе, и к тому же мы… в последнее время наши отношения были не слишком интимны, – сказал я. – А потом как-то втянулся. Попал на эти страницы, совершенно случайно».
Короче, я представил сам себя как наркомана, который против воли смотрел эти садистские видео. И любыми способами пытался убедить ее, что я, и только я, во всем виноват. Никто, кроме меня, тут не замешан. Если она заподозрит, что я не один, начнет докапываться и в конце концов отнесет компьютер в полицию. А они ясно предупредили, что в таком случае произойдет.
Я попытался ее убедить вернуть мне компьютер, но только подлил масла в огонь.

Как-то утром я, как обычно, шел пешком в KPMG. Прохладный осенний воздух не снимал стресса. Поднялся на мост и посмотрел вниз. Щиты, леса – шла реконструкция центрального вокзала и прилежащих улиц. Рос целый квартал отелей и офисов. В два часа мне надо было вернуться домой – назначена встреча со строительной инспекцией. Как сказали по телефону: «Надо уточнить некоторые аспекты работ по санации вашей квартиры». Мы уже дважды туда заходили – выбирали обои, цвет и все такое. Обсудили кухонное оборудование – почему-то и я, и Сесилия решили, что все должно быть по-иному. Я чувствовал облегчение: хоть о чем-то мы можем разговаривать нормально.
На самой середине моста рядом со мной остановился минивэн. Я тут же почувствовал: что-то не так. Но среагировал слишком поздно.
Они, ни слова не говоря, схватили меня и бросили в закрытый кузов. Я пытался отбиваться, но куда там! Успел только заметить у одного из них в руке шприц, который он воткнул мне в шею.
– Что вы делаете?!
– Спокойно, дружок. Все будет хорошо.
А потом… я словно потерял контроль над конечностями. Они стали чужими. Вспомнил отвратительный, режущий трахею дым от пожара.
Но это было другое. Через несколько секунд я заснул, как младенец.
А когда открыл глаза… (неразборчиво)… простите, мне трудно об этом говорить, хотя прошло много лет…
ЙС: Успокойтесь, никто вас не торопит.
М: Может, лучше…

Пауза.

М: Ну хорошо. Только я буду краток. Я уже говорил и с психологами, и с психотерапевтами… рассказывал, что случилось в тот день.
ЙС: Конечно… я понимаю.

М: Когда я открыл глаза, все было черно. Как в могиле. Попробовал подняться и ударился головой в потолок… не в потолок, конечно. Не знаю, как называть поверхность в паре дециметров над твоей головой. Пощупал руками – доски. Запах дерева.
И я понял. Из меня словно выпустили воздух. Полный паралич воли. Я лежал в деревянном ящике. Может быть, в гробу. Они затолкали меня в гроб…
Я взял себя в руки и попытался успокоиться. Вдохнул и выдохнул несколько раз и начал кричать.
Начал кричать – и не мог остановиться:
– Выпустите меня отсюда!
Минут через двадцать прямо над моим лицом в гробу открылся люк. В глаза брызнул яркий свет, и я зажмурился.
Эту физиономию я не забуду никогда.
– Затихни, – сказал он. – Ты что, жрать хочешь? Или в сортир?
– Выпустите меня!
– Если в сортир, пошли. Только вначале я тебя свяжу.
– Что вам надо? Пожалуйста… скажите, что вам от меня надо?
– Этим занимаюсь не я. Думаю, так: заплатишь – никто тебя задерживать не будет.
А потом… вряд ли я могу рассказать подробно. В памяти провалы, да и то, что помню, – как в тумане. Должно быть, я сам подсознательно вытеснил из памяти несколько суток, что пролежал в этом ящике… деревянный ящик, по-моему, меньше, чем багажник у «Вольво». Единственное, что могу сказать, – во всем этом участвовал не он. Не тот, кто меня похищал. Не тот, кто первым открыл люк и предложил мне еду. Я помню, как изменилось его лицо, когда он потом увидел, что они со мной сделали.
Другие люди пришли в первый же день. Я не знал, кто они, – всегда в масках. Сначала решил, что это «торпеды» Себбе. Что он меня не простил. Что хочет выжать из меня еще больше – за то, что я его обманул. Было же сказано: надо заплатить. Но вскоре я понял – дело не в деньгах. Им был нужен мой компьютер. Им нужно было знать, кому я рассказывал, что видел в конференц-отеле в усадьбе. Это не были люди Себбе. Это не были люди Кума. Они представляли какую-то другую мафию.
Куда более темную.
Они выдернули семь ногтей на пальцах рук. Они гасили об меня сигареты. Они засовывали в меня бутылки. Они… (неразборчиво)… то есть… я не в силах рассказывать.
ЙС: И не надо. Я читал протоколы суда, вы же все там рассказали?
М: В основном – да. Единственное, что я не сказал, – им был нужен компьютер. Не сказал, потому что боялся за семью.
ЙС: Это можно понять.
М: Как бы там ни было, через пять суток и пять часов они меня отпустили. Потом Сесилия рассказала. Ей позвонили – твой муж в наших руках, нам нужен его компьютер.
ЙС: И она отдала?
М: Да. Отдала. И одновременно заявила в полицию о похищении. Не знаю, что уж там предпринимала полиция, но как только она передала комп, тут же нашлись мои следы.
ЙС: А что случилось с компьютером?
М: Не знаю. Он попал к ним в руки. Больше ничего не знаю.
ЙС: И только одного человека осудили за все это? Из всех них – только одного?
М: Да. Того самого, кто меня похитил, а потом открыл гроб и предложил поесть. Его имя – Тедди Максумич.
Назад: 37
Дальше: 39