Мои поползновения и домогательства до «комиссарского тела» Светлана пресекла, вылив на меня полный ковш холодной воды, после чего звонко расхохоталась и сказала:

– Я тоже, очень соскучилась, но во-первых, в бане это делать просто вредно для здоровья, жар вон какой… во-вторых, это не только наша баня, в-третьих мне уже Алешку кормить пора. Пойду споласкиваться и мальчишек пришлю, пускай тебя вениками отходят как следует!

– Эх! – С наигранной досадой, я, сидя на полоке изобразил Роденовского «Мыслителя» и уставился в пол.

Но как только дверь, скрипнув открылась, и в потемки парной проник свет из моечной, я сразу повернулся на великолепный силуэт Светланы, настоящей русской женщины… с одной стороны это хрупкое, ранимое, утонченное создание, с другой – волевая, сильная, отчаянная и бесстрашная до безумия… океан страсти… Валькирия, одним словом!

– Не запаривайся смотри, у меня на этот вечер на тебя виды… Ой! – Света выскочила в моечную, как только я зачерпнул ковшиком холодную воду из ушата на полу.

– То-то, женщина! – я выплеснул ковшик на каменку и растянулся на полке, в предвкушении порки вениками, а через несколько минут с криком «Сдавайся!» в парную влетели Андрей и Дениска и, схватив распаренные веники из бака на печи, со знанием дела начали меня охаживать.

– А-а-а! Ничего, ничего, бандиты… сейчас и я до вас доберусь!

Настойчивый Михалыч хотел напроситься на ужин, есть у него такой «грешок», придет вроде как поболтать, да и вымогает какие-нибудь преференции для хутора, а так как я старика очень уважаю и не могу ему отказать, он этим иногда пользуется, не для себя конечно, на общее благо в целом. Но на этот раз ему было мягко отказано в аудиенции, потому как у меня выходной!

– … Михалыч, все на завтра, будет время все обсудить на планерке. Или что-то прямо вот неотложное?

– Михалыч, имейте совесть! Мужика сколько дома не было! – это уже Света, вышла на крыльцо с Алешкой на руках.

– Так навродь нет, ничаво неотложного такого, – Михалыч вздохнул, и протянул мне мозолистую, стариковскую, но еще сильную ладонь, – до завтрева тогда.

– Угу, спокойной ночи! – Света развернулась и вошла в дом.

– Да, давай, до завтра, – Я улыбнулся и пожал Михалычу руку.

– Чего ж не понять, понятно все, дело молодое, семейное… это нам старикам больше всех завсегда надоть… – бубня себе под нос Михалыч вернулся к лошади, которую оставил у дороги, кряхтя влез в седло и медленно поехал восвояси.

За ужином мальчишки наперебой рассказывали об успехах в школе, которую с недавнего времени они посещают три раза в неделю, вместе с остальными детьми острова. Не забыли спросить, что случилось с «Авророй», на что я почти честно ответил:

– Несовершенство конструкции, все же не профессионалы ее строили, в трюм стала поступать забортная вода и «Аврору» пришлось оставить на Железке.

А потом, когда Светлана покормила Алешку, а Дениска и Андрей, почитав у керосинки с полчаса, мы со Светой остались одни в нашей уютной кухне… Да, если особо не приглядываться, то и не скажешь, что мой дом год назад был без двух стен и крыши. Венцы уложены и подобраны по местам, китаец Ваня сложил нам новую печь, все очень скромно, но уютно, одним словом – ДОМ. Дом в котором есть и очаг, и его хозяйка и детский гомон… я полжизни прожил на работе не понимая этой стороны жизни, а вот поди ж ты, надо было случиться планетарной катастрофе, чтобы я переоценил все свои устои и разорвал свои собственные шаблоны.

– Тебя очень долго не было, – Света положила свою ладонь на мой коротко стриженый затылок, – я очень волнуюсь за тебя.

– А уж как я за себя волнуюсь! – Я коротко поцеловал ее в губы, уперся лбом в ее лоб и добавил, – пойдем уже, а?

Потушив весь свет в доме, оставив только огарок восковой свечи на тумбочке у нашей кровати, мы, смешно сказать – как студенты, зарылись в нашу постель и, с трудом контролируя эмоции, предались любви и страсти…

– Ты долго пробудешь на острове? – стараясь прижаться ко мне всей площадью тела, а ногами словно лозой, обвить мои ноги, Света водила указательным пальцем то по подбородку, то по кадыку.

– Не знаю, – честно ответил я, – все слишком закрутилось, надо многое сделать. Надо форсировать все стройки и производственные задачи, и кроме развития инфраструктуры острова, нужно пересматривать оборонительную концепцию…

В ответ Света хихикнула и сказала:

– Это ты с кем сейчас разговаривал? Я в этих ваших мальчуковых стратегиях ничего не понимаю, но…

– Что? – я приподнялся на локте.

– Сереж… у меня какие-то предчувствия, что ли…

– Какие?

– Не могу сказать, разве что понимаю, что трудно нам будет.

– Да легко нам и до этого не было, и впереди такое, что легче не будет, это точно.

– Пообещай, что будешь беречь себя… – лицо Светланы стало серьезным, а в бликах свечи казалось мраморным, – и вообще, я же со многими девочками на острове общаюсь… верят тебе, надеются на тебя…

– Свет, ну с некоторых пор не я один островом руковожу.

– Да, но это твой остров! Я это знаю, и многие другие это знают, и верят в тебя.

– Это занимает много времени, – я погладил Свету по волосам и поцеловал.

– Мальчики мне хорошо помогают, Андрей так вообще, у Алешкиной кроватки как на посту…

– Свет… Ну трудно же, я же вижу.

– Ничего, вон хуторяне, в лице Михалыча к себе зовут пожить, пока дитя не окрепнет.

– Ну… – рассмеялся я, – Полина Андреевна готова всех любить, кормить и называть внучатами.

– А я не против… баба Поля очень внимательная и отзывчивая, да и корова наша… когда мне ей заниматься, а так в общем стаде пасется и нормально, спасибо ей.

– Я не против, – честно ответил я, – у нас скоро экспедиция… надолго, так что если ты с детьми переедешь на хутор, я буду только за, и перестань за меня волноваться… разве только чуть-чуть…

– Хорошо, – Света повернулась ко мне спиной и поджала ноги, – обними меня…

Я выполнил просьбу Светланы, повторив своим телом ее, и мы уснули, расслабленно и умиротворенно.

Какая же все-таки она! Ведь понимает, чувствует, знает, а все одно – «Иди, любимый, спасай, кого еще можно спасти».