Силами четверых подсобников бывший сельский продуктовый магазин, а ныне закусочная «У Араика» превратилась в небольшую крепость – несколько огневых точек из мешков с землей и камней, декорированных под живую изгородь, да и само здание еще неделю назад было спешно обложено камнями. Сумерки опустившиеся на поселок, принесли с собой и ощущение страха… Уже несколько недель Лесной лихорадит. И зажиточные семьи, и крупные торговцы, и Аслан с семейством, все в состоянии взведенной пружины, а тут еще вчерашняя заваруха…

– Собак покормил, Валик-джан? – спросил Араик высокого парня из подсобников.

Хозяин заведения аккуратно и сосредоточенно вставлял по одному патрону в неотъемный магазин СКС-а, сидя на деревянном ящике у тандыра.

– Да хозяин… Нам сегодня здесь ночевать?

– Да, дорогой, видишь какой неразбериха кругом… эх, – Араик, вставив последний патрон в магазин, дослал его затвором, – вот что людям не живется спокойно?

– Суки потому что! – Валентин поправил ремень дробовика, что висел у него на плече, – пока вокруг них условия для жизни есть, они и сидят, не рыпаются, а как только возникают непонятки, так сразу барагозить!

– Ты маладой еще, не понимаещ, ладно… ты и Толик сэгодня в ночь дэжурите, как кто полэзэт, так сразу стреляй.

– Понятное дело.

– И вот еще что… попробуй кого послать на пристани, пусть разузнают у погранцов про телеграф, работает или нэт.

– Хорошо хозяин, сделаю… хотя, если нет Аслана и такая буза кругом, то может и не работает.

– Ты мертвый Аслан видел?

– Нет.

– Во-от, нэт тэла, нет дэла… Аккуратно, пусть мальчищки сбэгают, узнают…

– Сдэлаем, Араик-джан, – пытаясь изобразить армянский акцент, ответил подсобник.

Последние пару дней в Лесном, как говорится, не задались. То обоз из Лунево пришел изрядно потрепанный и потерявший половину товара, то очередной налет пиратов, то разборки начались между местными семьями со стрельбой, а потом еще эти разговоры про то, что Аслана вроде как взорвали… Нет, бабахнуло-то знатно, на весь поселок шума было, но известно лишь, что только столярку разнесло, а про семью Аслана – тишина.

Мелкий дождь еще с сиесты начал накрапывать, а теперь, в ночной темноте и вовсе не понятны посторонние звуки из-за монотонного шума тропического дождя. Немного погромыхав у сарая, подросток, оседлав велосипед, скрылся в темноте улиц поселка.

– А ну выходи на свет! – сдавлено прозвучал в темноте голос.

– Это я, Аслан… Хозяина позови.

– Выходи, чтобы я видел!

От забора покосившегося домишки отошел человек с АКСУ в руке, за ним, торопясь, дорогу перебежали еще несколько теней.

– Вот я, со мной женщины.

– Вижу… подожди, хозяина позову, и калашмат за спину закинь.

– Хорошо, отозвался силуэт и закинул автомат за спину…

– Кущай, кущай нэ торопись, – погладив по косынке на голове девочку десяти лет, Араик покачал головой, рассматривая жену и дочерей Аслана. На соседней улице раздался одиночный выстрел, залаяли собаки и девочка вздрогнула, – нэ бойся, ко мне не сунутся.

Вздохнув и покачав головой, Араик отошел от стола в центре маленькой, но уютной комнаты и присел у окна на лавку, на которой смоля уже неизвестно какую по счету сигарету и выдыхая дым в окно сидел Аслан. Его лицо было в мелких царапинах, под рубахой можно было разглядеть грязную и окровавленную повязку.

– Сильно зацепило, может перевязать?

– Грязные собаки, выродки шайтана! – глядя в одну точку и ответил Аслан.

Его лицо, всегда чисто выбритое, теперь заросло трехдневной щетиной почти до ввалившихся глаз, но взгляд оставался цепким, сосредоточенным, Аслан сейчас походил на до упора взведённую пружину, готовую распрямиться в любой момент.

– Так перевязать?

– Потом, да и там просто порез глубокий, упал и на арматуру наткнулся, когда подвалом уходил.

– Поедят, – Араик кивнул на «бабский батальон» Аслана, – жена отведет их на масадру, пусть выспятся.

– Мансарду, – Аслан поправил Араика, – спасибо тебе уважаемый, да продлит Аллах твои дни, я знал, что тебе можно доверять.

– Дэлат что хочешь?

– Всевышний не дал мне сыновей…

– Зато дэвочки красивые, Аслан-джан.

– Да… так вот, мне нужно поговорить с хозяином гостиницы, что на пристанях, я знаю, что это человек полковника с Сахарного, мне нужно связаться с ними. Присмотришь пока за моей семьей, я в долгу не останусь.

– Вай зачем идти, какой гостиница-шминица… Ты тоже ложись, отдыхай, а я пошлю человека и он приведет ко мне Толика, который гостиницей заведует, но это уже утром.

– Сюда приведет?

– Да…

– Я догадывался, что ты с Сергеем больше чем просто шашлыком накормить, а после того как некие умелые ребята тебе помогли наезд Васи Кривого и Мусы стряхнуть, то еще больше убедился в этом.

– А как так получилось, что рядом с тобой этот Муса оказался? Плохой ведь человек, ну и шел бы в лес на большую дорогу, зачем себе взял его?

– Брат он мне по вере… был.

– Во-от, в том-то и дело, что был. У всех этот вера был, давно был, до Волны, – Араик похлопал по спине Аслана, – тэперь одна вера осталась, в людей, ты им или вэрищ или нэ верищ, вот и вэсь рэлигия. Хотел тебя расспросить про все, что тут происходит, но вижу, устал ты, завтра поговорим. Иди Аслан-джан, ложись спать, в соседней комнате кровать сторожа, он до утра все равно не ляжет. У меня нэплохая тут охрана, сейчас еще собак отпустим…

На рассвете всех разбудили звуки перестрелки, что разгорелась на южной дороге из Лесного, но перестрелка также внезапно стихла, как и началась. Не сказать, что люди привыкли к стрельбе, однако и переполоха эта перестрелка не наделала.

А в заведении Араика посетителей поубавилось – не хочет народ показывать, что есть свободные средства на роскошный обед или ужин, однако и Араик быстро сообразил что к чему, и немного изменил меню, добавив туда простые блюда на «быстрый перекус».

– Валик-джан, мангал и печь разжигай, – умывшись и вытираясь полотенцем, на узкую веранду вышел Араик, – и собак посади на цэп.

– Хорошо! – ответил подсобник, что посматривая в сторону дороги, прохаживался у низкого забора заросшего вьюном.

– Что, война войной, а обед по расписанию? – на веранде показался Аслан с молитвенным ковриком в руке.

– Да дорогой, чтобы не происходило, а человек всегда хочет кушать, я всю жизнь кормлю людей, уже нэ могу па другому. Ты ведь тоже, молишься, чтобы не происходило.

– Утренний намаз ценнее, чем весь этот мир, – Аслан вздохнул и добавил, – посланник Аллаха (салаллаху алейхи ва саллям) сказал: «Не отказывайтесь от совершения сунны утреннего намаза, даже если вас будет преследовать кавалерия».

– Интересный ты человек, Аслан-джан, – покачав головой, сказал Араик, – давай позавтракаем, и я за Толиком пошлю.