Глава 5
«Бои местного значения»
– Пришел приказ «пощипать» гитлеровцев, – объявил командирам самоходных батарей комполка гвардии полковник Рыков после обычного в части утреннего построения. – Выдвинуться на позицию туда, где были сожжены «Королевские тигры», радиационный фон, как говорят наши физики, там уже снизился до приемлемого уровня. Далее, приняв за рубеж развертывания этот квадрат, выдвинуться в направлении запад-северо-запад для проведения разведки боем немецких укреплений.
– Кто назначен для выполнения задания?
– Экипажи гвардии капитанов Козырева и Есаулова. Вам будут приданы два взвода «ИС-третьих» из нашей танковой роты. На подготовку вам – восемь часов, выступаете вечером. Старший – гвардии капитан Козырев.
– Есть!
Из кабинета командира полка танкисты выходили в приподнятом настроении. За много дней выдалась возможность проверить на прочность хваленую немецкую броню.
– Эх, вжарим «фрицам», мама не горюй! – Роман Есаулов являл полную противоположность сдержанному и спокойному Александру Козыреву.
Есаул действительно полностью оправдывал свое прозвище, ставшее позывным. Дерзкий и резкий, командир второй самоходной батареи за словом в карман не лез. Но в бою был осторожен и воевал не только смело, но и расчетливо. Его первым боевым крещением стала Курская дуга – этим все сказано.
– Это точно! Загляну к штабистам, а потом пойду готовить машину, – ответил Александр Козырев.
Гвардии капитан с позывным «Кайзер» войну начал раньше, чем Роман Есаулов. Для него боевым крещением стала битва за Москву в составе 4-й танковой бригады тогда еще полковника Михаила Ефимовича Катукова. В гибкой обороне, организованной талантливым танковым командиром, в засадах «Тридцатьчетверок» и «КВ» увяз наступательный порыв группы армий «Центр». Гвардии капитан Козырев так и воевал с тех пор – расчетливо и умело, выбивая угловатые бронированные коробки «фрицев» и стараясь сохранить жизни своим бойцам. Другое дело, что так вести бой не всегда получалось, приходилось импровизировать, ввязываться в драку с превосходящими силами гитлеровцев, выполнять приказ любой ценой. Но и в этом случае стойкости и смелости Кайзеру, как называли его в полку, было не занимать.
Оба «артсамохода особой мощности» стояли на технической позиции под бетонным навесом. Техники в теплых комбинезонах облепили стальных исполинов, словно муравьи. К боевым машинам через штуцерные разъемы было подключено множество шлангов: с топливом, маслом, антифризом, сжатым воздухом. Змеились по припорошенному снегом бетону толстые электрокабели.
Над самоходками с раскрытыми верхними люками загрузки боекомплекта застыл массивный электромостовой кран. С его помощью опускались в бронированные рубки огромные, весом в четверть тонны снаряды. Внутри некоторых под защитным слоем свинца таились урановые заряды, готовые выплеснуть чудовищную мощь точно по формуле Эйнштейна. Той самой, которая увязывает отношение массы вещества с его энергией. Эти «консервы Апокалипсиса» прятались в полностью закрытые ложементы из свинца и толстой резины. Да и с обычными осколочно-фугасными боеприпасами мороки было не меньше из-за их размеров.
Наверху башнер осторожно принимал 85-миллиметровые снаряды к башенной пушке. В бою не всегда целесообразно использовать «главный калибр». И чтобы «не палить из атомной пушки по воробьям», предусмотрено дополнительное вооружение.
Механики-водители обеих «атомных самоходок» уже закрыли крыши моторно-трансмиссионного отделения весом полторы тонны каждая. Загерметизировали и законтрили многочисленные технологические люки в корме машин.
Александр Козырев поправил болтающийся за спиной танкошлем. Он был теплым, на овчине. И не только служил средством радиосвязи, но и неплохо защищал от холода и ветра. Зимний танковый комбинезон тоже был неплохо утеплен, а под ним – свитер из монгольской шерсти ленд-лизовских поставок. Комплект зимнего обмундирования дополняли еще и утепленные кожаные перчатки. На ногах – меховые унты.
А вот в танковых частях Вермахта и Ваффен-СС до конца 1945 года отсутствовали танкошлемы, хотя у летчиков Люфтваффе были удобные шлемофоны! А взамен немецкие танкисты получили тяжеленные стальные каски с наушниками, которые сразу же окрестили «Kochtopf» – «кастрюля».
Для русских зима была привычной, а вот для их противников снег значил верную погибель. И это со всей наглядностью доказал Сталинград.
К гвардии капитану подбежал старший механик-водитель самоходки Костя Калинин, приложил ладонь к танкошлему.
– Товарищ командир, все в полном порядке. Машина заправлена, двигатель и ходовая проверены, боекомплект загружен.
– Понял, ждем приказа.
Неторопливо, вразвалочку, подошел Есаул, как всегда, в черной каракулевой кубанке с красным верхом. Танкошлем болтался за спиной, пристегнутый за ворот комбинезона.
– Она у меня счастливая, – повторил он свою излюбленную фразу.
Командиры самоходных батарей пожали друг другу руки. Александр Козырев поправил ремешок планшета, висящего через плечо.
Не спеша подошел старшина первой самоходной батареи Александр Григорьевич Шумаев. Откозырял офицерам.
– Александр Иванович, я у начпрода выцыганил «сухпай» усиленный. Ребята уже погрузили коробки с консервами, сгущенкой и шоколадом. Еще вдобавок к этому – несколько суповых концентратов и вместо чая – кофе в термосах. Неизвестно же ведь, сколько вы на позициях пробудете.
– Спасибо большое, – Александр Козырев с чувством пожал крепкую руку, надежно держащую в кулаке все хозяйственные вопросы.
– Эх, Сашка! Вот у тебя старшина – просто находка! А у меня, одно слово – молдаванин… Сегодня утром нас всех чуть без пайка не оставил: «Я забыл… Я забыл…» Телок, мля!.. – посетовал гвардии капитан Есаулов. – Ну что, занимаем готовность номер один?
– Похоже на то, Рома. Ну давай, ни пуха! – хлопнул по раскрытой ладони Кайзер.
– К черту! – широко улыбнулся Есаул.
Возле самоходок уже построились экипажи. Техники отсоединяли шланги и кабели, словно разрывали пуповину, связывающую огромного бронированного монстра с родным домом.
– По машинам!
Черными муравьями танкисты-самоходчики пробежали по массивной броне в серо-белых маскировочных разводах. Люди привычно втискивались в узость люков и тесноту бронированной рубки. Несмотря на массивность самой конструкции, в атомной самоходке практически все внутреннее пространство занимала сверхмощная гаубица и боекомплект снарядов к ней. Лишь в корме было создано некое подобие уюта. Но и там подвесная койка-раскладушка из стандартных брезентовых носилок была сложена и закреплена по-походному.
Тем, кто все еще считает человека венцом творения, следует обязательно побывать внутри танка. Это лучший контраргумент против такого необдуманного суждения: внутри много металла и очень мало места. Поэтому-то и берут в танковые войска людей невысокого роста и по возможности – худощавых. Так что вид у героев-танкистов отнюдь не геройский, особенно – в промасленных комбинезонах и с чумазыми от пороховой гари лицами.
Люки пока закрывать они не торопились. Вокруг был мертвый металл, команда на запуск двигателя еще не пришла. Среди этого стального холода теплыми зелеными огоньками тлела только панель рации.
– «Кайзеру» и «Есаулу» – команда на запуск.
– Есть!
Гвардии старший сержант Борзов кивнул и нажал большую квадратную кнопку стартера. Раздалось шипение сжатого воздуха и скрежет, потом несколько хлопков. И вот уже могучий дизельный двигатель завелся и тихо заурчал на малых оборотах, как довольный кот. Ровно засветились шкалы приборов, плавно качнулись в нужные сектора тонкие стрелки приборов. Зажглись зеленые контрольные огни на панелях.
– Все работает нормально.
– Понял, – кивнул гвардии капитан Козырев, привычно прижимая колодку ларингофонов к горлу. – «Кайзер» начал движение, на борту порядок.
Вслед за головной самоходкой свою машину вывел и Есаул. Пара могучих «артсамоходов большой мощности» скрылась в серых сумерках вместе со своей «свитой» из шести тяжелых танков «ИС-3М».
* * *
Постепенно от работы дизеля бронированная рубка самоходки прогрелась. Люки уже были задраены по-боевому. Дизели стучали ровно, словно биение стального пульса. Гвардии капитан Козырев осматривал окрестности через перископ. Суставчатая штанга была выдвинута менее чем наполовину своей длины, но и с такой высоты открывался весьма неплохой обзор. Осторожный Кайзер приказал не включать инфракрасный прожектор подсвета целей. Конечно, в пассивном режиме дальность обзора падала примерно на треть, но зато боевые машины нельзя было обнаружить по мощной инфракрасной «засветке».
Так же поступил и Есаул.
Данные инфракрасной связью передавались на тяжелые танки сопровождения. «Сталины-3М» несли гораздо более скромное обзорное оборудование и потому были более близоруки, чем стальные громадины «атомных самоходок».
За что и поплатились.
* * *
Первый выстрел был точен – бронебойный подкалиберный снаряд длинноствольной пушки «Pak-42 L/70» с трехсот метров ударил в борт, своротив массивный опорный каток. Второй такой же все ж пробил 90-миллиметровый броневой лист.
Могучий 46-тонный исполин содрогнулся и замер. В последнем усилии он развернул башню и выпалил из 122-миллиметрового орудия. Но увесистая бронебойная «болванка» лишь взметнула снег на склоне пологого холма.
– Твою мать! Наш танк подбит! Слева «на десять часов»!
– Перестроиться в боевую линию. Ищите «Сову», она «подсвечивает» наши танки, – Александр Козырев оставался спокоен и сосредоточен.
Судя по всему, они нарвались на засаду, и сейчас важно не дать противнику окончательно завладеть ситуацией. Немецкие противотанковые самоходки – подлые твари! Из-за приземистого силуэта их трудно обнаружить на местности. Да и служат на них экипажи с нервами, как стальные канаты! Ведь ведут они прицельный огонь с двухсот-трехсот метров – наверняка. Чтобы так воевать, нужна исключительная смелость. Врага недооценивать нельзя.
Гвардии капитан Козырев убрал перископ и переключился на инфракрасный прицел-панораму с круговым обзором. Она обладала более широким полем зрения. С высоты башни можно было осмотреться и засечь цель. Он крутнулся в командирской башенке.
Но «Сову» – инфракрасную установку подсвета целей «SdKfz-251/20» «Uhu» – обнаружил Есаул.
– Она, сука, в чаще леса, вверх по склону, дальность – шестьсот метров. Ветки ее затеняют!..
– Это «Кайзер», прием. Рома, ты можешь ее снять?
– Да, работаю!
На крыше массивной бронированной рубки соседней самоходки развернулась башня от «Тридцатьчетверки». Морозную ночь разорвали в клочья вспышки дульного пламени. Благодаря полуавтоматическому клиновому затвору и автомату заряжания башенная пушка «Д-5Т-бис» обладала скорострельностью полутора десятков выстрелов в минуту. По цели Роман Есаулов выпустил три осколочно-фугасных снаряда. На том месте взметнулись грязно-белые фонтаны взрывов. Больше относительно легко забронированному полугусеничному тягачу и не требовалось! Даже если он чудом уцелел, то сложная аппаратура инфракрасного прожектора благополучно накрылась от резкого сотрясения и осколков.
Гвардии капитан Козырев развернул танковую панораму и засек очередную вспышку выстрела.
– Самоходка «на два часа». Бронебойным – огонь!
– Выстрел! – отозвался башнер.
Отрывисто бабахнула 85-миллиметровая пушка, зашипел сжатый компрессором воздух продувки ствола. Со звоном провалилась куда-то вниз гильза. В башне остро запахло порохом.
В танковой башне был предусмотрен гироскопический стабилизатор вооружения в вертикальной и горизонтальной плоскости. В принципе ничего сложного в этом приборе не было. В его основе были два гироскопа, ориентированные по вертикальной и горизонтальной осям и закрепленные на карданном подвесе. Они «запоминали» положение башни и через систему приводов стабилизировали ее. Другое дело, что сами гироскопы, да и прибор были достаточно массивными. В обычный танк, даже такой большой, как «ИС-3М», «втиснуть» двухплоскостной стабилизатор пушки на основе гироскопов было пока что невозможно.
Но и сама огромная самоходка выполняла функцию своеобразного лафета. Танковая башня «Тридцатьчетверки» опиралась на подбашенный погон удлиненной броневой рубки, а та, в свою очередь, – на широкие стальные гусеницы. Стабильное положение и превращало 85-миллиметровую пушку фактически в «снайперскую винтовку».
Даже в движении это было исключительно точное оружие!
Затаившийся «Hetzer-II» был поражен первым же выстрелом. «Преследователь» сам стал добычей! Бронебойный снаряд попал в немецкую противотанковую самоходку немного сверху вниз. Он проломил башенку со спаренными крупнокалиберными пулеметами MG-131, изорвав до неузнаваемости тело командира экипажа и оторвав руку заряжающему. Приземистая самоходка стала напоминать раздавленного жука.
– «Тяжелые», прием, это «Кайзер». Две самоходки справа за поваленными деревьями.
– Понял.
Остроносые с массивными приплюснутыми башнями «ИС-3М» ринулись в атаку. Ударили могучие 122-миллиметровые орудия. Даже близкий разрыв осколочно-фугасного снаряда для совсем уж небольшой пятнадцатитонной самоходки был фатальным. Не говоря уже об увесистой бронебойной болванке, которая и «Тигра» в лоб брала.
Внезапно над лесом разнесся отдаленный грохот.
– Я «Кайзер» – «Атом»! Заглушить двигатель, «отрубить» все электропитание.
Эта команда с некоторых пор стала высшим приоритетом для исполнения. В пору, когда ядерное оружие тактической мощности применяется так же легко, как и обычные осколочно-фугасные снаряды, любой обстрел было принято считать ядерным.
«Артсамоходы особой мощности» «ИСУ-280АТ» были первыми в советских войсках оснащены автоматической системой противоатомной защиты. Она срабатывала от датчика гамма-излучения и буквально за десятые доли секунды закрывала все жалюзи, броневые заслонки воздухозаборных отверстий, герметизировала внутренний обитаемый объем самоходки. Одновременно компрессор с автономным питанием повышал давление внутри, чтобы радиоактивный воздух и пыль не проникали внутрь. В абсолютно герметичном состоянии самоходка могла обеспечить жизнь людей в течение двух часов. А после специальные фильтры-поглотители обеспечивали экипаж и двигатель чистым воздухом. Все это позволяло танкистам-самоходчикам работать внутри без противогазов и противохимических комбинезонов.
А вот на тяжелых танках «ИС-3М» такой системы не было, и приходилось герметизировать боевое отделение вручную. Хотя, конечно, массивная броня и противогазы спасали танкистов от радиации.
* * *
Яркая вспышка полыхнула всего лишь в восьмистах метрах от советского бронетанкового соединения. Клубящееся пламя опалило мощную броню, следом могучим молотом саданула ударная волна, омыв спрессованным раскаленным воздухом рационально наклоненные стальные листы высокой твердости. Масса в десятки тонн сделала советские танки и самоходки исключительно устойчивыми к воздействию близких ядерных взрывов. И все же 75-тонный «артсамоход особой мощности» сдвинуло метра на полтора.
– К бою! Запустить двигатель, подать ток на потребители. – Александр Козырев уже успел включить подсветку шкалы танковой панорамы и теперь осматривался вокруг.
Местность вокруг изменилась до неузнаваемости. Вместо запорошенного снегом леса чернела безобразная проплешина. Пылали огромными факелами деревья, в их ярком мерцающем свете монументальной стальной глыбой возвышалась «атомная самоходка» Романа Есаулова. Рядом с нею такими же незыблемыми глыбами застыли тяжелые танки «Иосиф Сталин-3».
А над ними клубился багровым радиоактивным дымом «ядерный гриб»!
* * *
– Бронегруппа, на связь… Прием, это «Кайзер», на связь!.. – Гвардии капитан Козырев пощелкал тумблерами на панели радиостанции и снова нажал тангету связи.
– «Есаул» на связи… Прием.
– «Тяжелые» на связи, прием. Одна машина вышла из строя, перегорела проводка, но экипаж цел.
– Товарищ командир, атомный взрыв оценивается в пять-шесть килотонн тротил-эквивалента. Уровень радиации во внешней среде смертелен для всего живого. Внутри машины фон не повышен, – пришел доклад от старшего механика-водителя.
– Это «Кайзер», прием. Вперед, нужно выйти из эпицентра ядерного взрыва.
Взревели мощные дизеля, со скрежетом вгрызлись стальные траки гусениц в опаленную, со стекловидной коркой землю. Оба «артсамохода особой мощности» пошли вперед – на врага! Нужно было сблизиться с немецкими штурмовыми самоходками настолько, чтобы те не могли стрелять атомными «спецбоеприпасами». В казенниках огромных гаубиц «Бр-5» уже лежали готовые к выстрелам снаряды. Пока что – «всего лишь» осколочно-фугасные.
– На связи «Есаул», прием. «Кайзер», на связь… Как слышишь меня?..
– Прием, «Кайзер» на связи, – нажал тангету рации гвардии капитан Козырев.
– Кто это по нам ударил атомным, как думаешь, а, Сашка?
– Скорее всего, «Штурмтигры». У них табличная дальность стрельбы – около шести тысяч метров. Подходим ближе и расстреливаем их на хрен!
– Вот это по-казацки, лихо!
На своем пути тяжелые танки «ИС-3М» смели остатки самоходного подразделения гитлеровцев. На пути у могучих «артсамоходов большой мощности» и тяжелых танков встали чудовищные фонтаны взрывов. Ударные волны тысячетонными молотами обрушились на наклонные броневые плиты, омыли ее раскаленными волнами воздуха.
«Штурмтигры» открыли огонь обычными ракетными снарядами. Их осколочно-фугасные боеголовки весом триста пятьдесят килограммов несли 125 кило тротила. Но мало чем могли навредить лобовой броне самоходок «ИСУ-280АТ». Прототипами ракетных снарядов «Raketen Sprenggranate» были глубинные бомбы – они «оглушали» ударной волной, а не секли осколками. Потому стальной град осколков лишь поцарапал массивные бортовые плиты рубки толщиной в девяносто миллиметров.
Конечно же, не стоило недооценивать огневую мощь 380-миллиметроых реактивных самоходок. Например, «Штурмтигр» всего одним выстрелом своего чудовищного оружия уничтожил сразу три американских «Шермана»!
Но немецкая самоходка слишком долго перезаряжалась, целых десять минут, в бою – это целая вечность.
Гвардии капитан Козырев развернул танковую панораму и успел заметить яркую огненную «корону» дульного пламени. Дело в том, что для снижения отдачи при стрельбе из мощного 380-миллиметрового бомбомета газы ракетного двигателя отводились в пространство между стволом и его внешним кожухом. Они вырывались через отверстия в передней части ствола, образуя своеобразную огненную «корону».
– Слева, четыре тысячных – «Штурмтигр», дистанция – тысяча двести, – дал целеуказание гвардии капитан Козырев.
В танковую панораму, расчерченную сеткой прицела, можно было увидеть прорезающие ночь «огненные кометы». Одна из таких комет ударила рядом с тяжелым танком «ИС-3М». Могучая машина содрогнулась от близкого взрыва, но продолжала упрямо ползти по снегу.
– Из гаубицы, осколочно-фугасным уменьшенного могущества – огонь!
– Есть огонь! – ответил наводчик-командир Николай Гутченко и нажал электроспуск гаубицы.
– Механик, короткая.
– Есть короткая, – Василий Борзов нажал на педаль тормоза, потянув за рычаги фрикционов.
– Выстрел!
Осколочно-фугасные снаряды уменьшенного могущества весили «всего» сто килограммов и несли внутри соответственно тридцать килограммов мощной взрывчатки. Но зато ими можно было стрелять из 280-миллиметровой гаубицы «Бр-5» с короткой остановки, без упора гидравлических домкратов в грунт. Да и за счет снижения веса снаряда увеличивалась скорострельность.
Глухо грохнула мощная гаубица. Высокопрочная стальная болванка весом в центнер взорвалась прямо на наклонной лобовой плите бронированной рубки «Штурмтигра». От чудовищного удара короткий ствол 380-миллиметрового реактивного бомбомета попросту вырвало из шаровой установки! Края орудийной амбразуры вмялись внутрь и потрескались.
Боекомплект не сдетонировал, но удар советского снаряда был такой силы, что все пятеро немецких танкистов-самоходчиков получили тяжелейшие контузии. Относительно хрупкие человеческие тела мгновенно переломало и вмяло в окружающий металл. Смерть гитлеровцев была мучительной и долгой, а главное – спасти их не было никакой возможности. Открытые переломы рук и ног, раздробленные кости таза, ребра, компрессионный перелом позвонков, тяжелейшие сотрясения мозга… Вот какая «награда» нашла тех, кто решил ударить ядерным зарядом по советским солдатам!
Гвардии капитан Козырев развернул обзорную танковую панораму на командирской башенке, выцеливая нового противника.
– Наводчик, справа на три часа – «Штурм-тигр»! Бронебойно-подкалиберным – огонь!
– Цель наблюдаю, – Андрей Мирошниченко быстро развернул башню и навел перекрестье комбинированного, дневного и ночного, прицела на массивную угловатую самоходку. – Выстрел!
Башенная 85-миллиметровая пушка «Д-5Т-бис» благодаря стабилизатору в горизонтальной и вертикальной плоскости была точной, словно снайперская винтовка. Это ее уникальное свойство и использовал сполна гвардии старший сержант Мирошниченко. Он целился прямо в жерло чудовищного 380-миллиметрового бомбомета! Глаз наводчика оказался точен, и рука не дрогнула.
Бронебойно-подкалиберный снаряд угодил точно в центр дульного среза немецкого штурмового орудия! Оперенный стержень из карбида вольфрама молниеносно прошел по каналу широкого ствола, миновал открытый затвор и ударил в головную часть осколочно-фугасной ракеты, лежащей на зарядном лотке.
Немецкие самоходчики как раз вчетвером ворочали 350-килограммовую твердотопливную «Raketen Sprenggranate» до совпадения выступов на ней с нарезами в канале относительно короткого двухметрового ствола.
Взрыв 125 килограммов тротила, содержащихся в реактивном фугасе, избавил гитлеровцев от необходимости продолжать трудоемкую процедуру заряжания. Навсегда.
Когда опал яростный огненный вихрь от детонации оставшегося боекомплекта «Штурмтигра», от него остались лишь оплавленные дымящиеся руины. Ударной волной еще одну 66-тонную самоходку сдвинуло с места, и она завалилась на бок на дне неглубокого оврага.
– Молодец, Лемур! Отличный выстрел! – похвалил башнера-наводчика гвардии капитан Козырев.
После того случая с комендатурой прозвище Лемур так и прицепилось к гвардии старшему сержанту Мирошниченко. Он и сам зубоскалил по этому поводу. Без шутки на войне тяжело.
В наушниках танкошлема Александра Козырева слышался забористый мат Романа Есаулова.
– Справа, е… твою мать, «Федя»! Прием…
– Я «Кайзер», понял тебя, Рома.
Роту «Штурмтигров» прикрывали еще и противотанковые самоходки-истребители. Правда, выбор их был крайне неудачен. Вместо более эффективных «Ягдпантер» с 88-миллиметровыми орудиями «Pak-43/3» или хотя бы «Sturmgeschütze-III» с длинноствольной 75-миллиметровой пушкой «StuK-40/L48» в боевое охранение были посланы два «Фердинанда». Конечно, их 88-миллиметровые орудия «Pak-43/2» с длиной ствола в 71 калибр были убийственно мощными и точными, но вот во всем остальном «Фердинанд» фатально проигрывал.
Да, лобовая броня его корпуса и квадратной боевой рубки, сдвинутой к корме машины, составляла 200 миллиметров. Пробить ее было практически невозможно даже из 122-миллиметровой танковой пушки могучего «Иосифа Сталина-3».
Широкие гусеницы «ostenketten» позволяли не увязать в глубоком рыхлом снегу даже этому семидесятитонному увальню.
Но вот чрезмерно усложненная двигательная установка стала «ахиллесовой пятой» немецкого бронированного монстра. Пара бензиновых двигателей «Maybach» вращали роторы двух генераторов, питание от которых шло на два тяговых электродвигателя в кормовой части машины под боевым отделением. Крутящий момент от них с помощью специальных электромеханических бортовых передач передавался на ведущие колеса в корме самоходки.
Именно это и стало проблемой. Сложная двигательная система с тяговыми электромоторами имела отвратительную надежность и летом 1943-го, не говоря уже о зиме 1946 года. Карбюраторный V-образный 12-цилиндровый двигатель на лютых морозах работал просто отвратительно.
В итоге одна противотанковая самоходка попросту замерла – «обрезали» ненадежные карбюраторные двигатели. А второй «Фердинанд» не смог развернуться и получил 85-миллиметровый бронебойно-подкалиберный снаряд в борт от Есаула.
У этого «Фердинанда» случилась другая неприятность. Выхлопные газы двигателей выводились через крыши надгусеничных ниш в район пятого опорного катка. Из-за этого он постоянно перегревался, а смазка из его подшипников испарялась. Резиновые бандажи опорных катков тоже перегревались.
«Атомная самоходка» «ИСУ-280АТ» под командованием гвардии капитана Есаулова кроме подбитого «Фердинанда» тоже уничтожила два «Штурм-тигра». При этом одну самоходку он сжег лично, решив поработать и за наводчика-башнера.
На ближней дистанции советские боевые машины оказались гораздо более эффективными, чем неповоротливые «Штурмтигры», хотя и весили на пять-десять тонн больше. Рациональная конструкция «ИСУ-280АТ», мощный двигатель и широкие гусеницы в сочетании с исключительно мощным, продуманным и точным вооружением решили исход боя. Но самое главное – выучка, смелость и стальная воля экипажей «атомных самоходок»!
* * *
Из завалившегося на бок на склоне оврага «Штурмтигра» вылез немецкий танкист-самоходчик. На его землисто-сером от копоти лице безумно сверкали белки глаз. Слепо шаря по массивной, искромсанной осколками броне, он выпрямился. Прищурился на стоящие наверху советские самоходки.
– Nicht schießen! Не стреляйт! Гитлер – капут! Ми есть сдавайс! – Он помолчал, обводя взглядом картину полного разгрома. – Kaput… Jetzt ist alles aus! – Теперь все кончено!
– Капут-капут!.. – из башенного люка показался Есаул с компактным пистолетом-пулеметом Судаева «ППС-43». Он красноречиво передернул затвор.
Потом неторопливо вылез из башни на крышу боевой рубки самоходки, а оттуда спрыгнул на моторно-трансмиссионное отделение. С него – на надгусеничную полку. А уж с нее, ухватившись за приваренную рядом скобу-поручень, уже спрыгнул на снег.
Из кормовых люков вылезли второй механик-водитель и замковой сверхмощной гаубицы. Оба тоже с пистолетами-пулеметами.
– Хенде хох, твою мать!..
