Глава 2
Гвардейский самоходный…

Гвардейский самоходный полк прорыва базировался в небольшом польском городке с труднопроизносимым названием. Удивительным образом война пока обошла его стороной: среди снегов стояли аккуратные двух- и трех-этажные домики под красными двускатными крышами, мощенная булыжником мостовая аккуратно расчищена. На центральной площади возвышался небольшой костел, а напротив – городская ратуша. Чуть дальше – такой же аккуратный рынок. На узких извилистых улочках теснились уютные кафе и магазинчики. Словом, городок был, как на рождественской открытке.

Впечатление портили только уродливые железобетонные конструкции на окраине. Здесь раньше размещался укрепрайон и гарнизон войск СС. Наступление советских войск было настолько стремительным, что солдатам в серой «волчьей» униформе пришлось его попросту оставить. Повторялась, но с точностью до наоборот, ситуация 1941 года, когда Вермахт пер железным катком по территории СССР. Теперь настал черед «красного блицкрига»!

Укрепрайон представлял собой систему бетонных бункеров и долговременных огневых точек. Подземными, точнее заглубленными и высокозащищенными, были и ангары для тяжелой техники. Из них тяжелые танки и самоходки выходили сразу в бой. В данном случае тяга гитлеровцев к гигантизму в создании боевой техники оказалась весьма полезной для новых «постояльцев». Ведь ангары были рассчитаны на сверхтяжелые танки «Маус» весом сто восемьдесят восемь тонн!

По периметру расположения части был возведен трехметровый железобетонный забор с колючей проволокой поверху и укрепленными вышками по углам – в истинно тевтонском стиле. Такими же были и массивные ворота. Сейчас они раскрылись, пропуская внутрь бронированную громаду самоходки «ИСУ-280АТ» с размашистой надписью по борту «Мщу за Донбасс».

Командир «артсамохода особой мощности» гвардии капитан Козырев забрался на верхотуру башни от танка «Т-34–85» и открыл верхний люк. Лицо обожгло морозом, бросило в глаза пригоршню колючего снега. Но Александр Козырев вдохнул колючий морозный воздух: они – дома!

– Ну, как прогулка, Кайзер? – окликнул часовой с вышки.

– Нормально прогулялись!.. – Александр Козырев улыбнулся, сощурившись от яркого света прожектора.

– Ну, проезжай…

На самой малой скорости заиндевелая стальная громадина проползла к своему капониру. Развернувшись буквально на пятачке, 75-тонная самоходка сдала задом в распахнутые ворота железобетонного заглубленного капонира. Механик-водитель Василий Борзов был просто мастером своего дела! В таком сложном маневрировании ему помогала телекамера кругового обзора на выдвижной штанге и направленный назад перископ со сложной системой зеркал.

Техники в теплых комбинезонах сигнальными фонарями направляли движение самоходки. Стальные траки гусениц скрежетнули по бетону, взревел и затих мощный дизель. Под потолком на стальных фермах горели неяркие плафоны.

Раскрылись люки на башне, установленной на броневой рубке самоходки и в кормовой части под ней. Вся наклонная лобовая бронеплита была максимально цельной, даже смотровой прибор механика-водителя был на крыше броневой рубки. Вперед выступал только огромный ствол 280-миллиметровой гаубицы в массивной бронемаске. Это было сделано для того, чтобы увеличить стойкость боевой машины к действию близких ядерных взрывов. Обтекаемая башня от танка «Т-34–85» с закругленными углами способствовала тому же.

Кстати, только использование ядерных зарядов тактической мощности и оправдывало растущий вес танков. Бронированные монстры были единственным видом боевой техники, надежно прикрывающей экипаж не только от снарядов противника, но и действия радиации.

– Ох, как выбираться отсюда, так вечно – то локоть ударю, то колено! – пожаловался механик-водитель.

– Ничего, Вася, до свадьбы заживет.

Люки для посадки-высадки и правда находились в неудобном месте: сразу под башней, в корме броневой рубки. На крыше был только огромный люк для обслуживания гаубицы и погрузки боекомплекта. В боевых условиях он закрывался наглухо. А наклонный лобовой бронелист и вообще не имел никаких отверстий, кроме амбразуры для массивного ствола гаубицы, прикрытого такой же мощной бронемаской. Механик-водитель располагался на своеобразном «насесте» и вел машину, осматриваясь через перископические приборы обзора на крыше боевой рубки. Естественно, цельную бронеплиту и пробить тяжелее.

Башнер-наводчик Андрей Мирошниченко выбрался из своего люка на башне «Тридцатьчетверки», установленной на погон массивной броневой рубки. Прозвище у него было Испанец – за тягу к прекрасному полу и горячительным напиткам. Что не раз выходило ему боком. Но при всей широте натуры Андрей был компанейским парнем, веселым и незлобивым. И девушкам он нравился: невысокого роста улыбчивый брюнет с пронзительными черными глазами.

– Ну, что, Андрюха, теперь – гуляем! – поддернул его старший мехвод.

– Посмотрим… – многозначительно ухмыльнулся Испанец.

А ведь он и действительно воевал в Испании еще в 1936-м, дрался с «франкистами» на легком танке «Т-26». О тех временах гвардии старший сержант Мирошниченко вспоминал редко, но всегда с теплотой и грустью.

– Экипаж, строиться!

Пятеро самоходчиков выстроились перед могучей боевой машиной. У всех лица серые от пороховой гари, у замкового костяшки пальцев сбиты в кровь, будто бы не из орудия стрелял, а кулаками махал.

Командир перед строем выглядел отнюдь не богатырем. Гвардии капитан Козырев был невысокого роста, худощавый, с острым скуластым лицом и быстрыми черными глазами. Геройского впечатления гвардии капитан не производил, но в его батарее из десяти самоходных орудий особой мощности все было как-то слаженно, делалось как будто бы само собой. И все – к месту. Матчасть – в строю, экипажи подготовлены, накормлены и обмундированы, всего хватает, да еще и изрядная «заначка» имеется. Вот и сейчас – головная самоходка боевую задачу выполнила: выдвинулись в указанный квадрат и первым же залпом «спецбоеприпаса» раздолбали гитлеровский «зверинец»!

– Равняйсь! Смирно! Товарищи танкисты, за проявленную в бою выучку, умение и смелость объявляю вам благодарность! Сейчас можете быть свободны, отдыхайте. Нашей самоходкой теперь займутся техники. Вольно! Разойдись.

Вылазка гвардии капитана Козырева стала единственной за всю неделю. В основном шла обычная жизнь воинского гарнизона. Экипажи проводили время в мехпарке на машинах. Огромные не самоходки, а «артсамоходы», как уважительно называли их танкисты, сохранили одно из главных качеств русского оружия – простоту в эксплуатации и ремонтопригодность. В принципе, в полевых условиях «ИСУ-280АТ» мог обслуживать и ремонтировать сам экипаж. Но в расположении части этим занимались еще и квалифицированные технические команды. Все же новые машины было даже не сравнить с самоходками «ИСУ-152» или танками «Иосиф Сталин-3». Чего стоила одна только компоновка с башней от «Тридцатьчетверки», установленной на крыше удлиненной броневой рубки!

А ведь и на самой вращающейся башне была зенитная турель с крупнокалиберным пулеметом «ДШК». Конечно, «ядерная зима» и такое же лето 1945 года резко сократили использование авиации в бою. Но все же лучше быть защищенным от внезапных и стремительных атак с неба.

Ставка в этой фазе войны была сделана на тяжелые и сверхтяжелые танки – только они могли выдержать жуткую разрушительную энергию ядерных взрывов. Но управляли этими стальными глыбами люди, и они же их ремонтировали. Тех-обслуживание «артсамоходов» «ИСУ-280АТ» проводилось в ангарах, а более серьезный ремонт – в специально оборудованном цехе. Цех этот тоже достался вместе с остальными трофеями, причем абсолютно целым и невредимым. Больше всего советских танкистов поразили огромные электромостовые краны Круппа грузоподъемностью 150–200 тонн. Им под стать были и циклопические станки, гидравлические прессы и остальное оборудование.

С таким оснащением работа спорилась! Другое дело, что в танковых войсках – все тяжелое. Вот и приходилось экипажам вместе с техниками-ремонтниками таскать металл до седьмого пота. После таких «упражнений» мускулы становились словно литые! Звенели увесистые гаечные ключи, некоторые болты приходилось закручивать, вставив в проушину стальной лом и налегая вдвоем, а то и втроем. Кувалдами вгоняли стальные «пальцы» в отверстия массивных траков, соединяя широкие гусеницы. Мелькали сполохи электросварки, скрепляя броневые листы. Шипела фиолетовым пламенем газорезка.

Экипаж гвардии майора Козырева менял на своем «артсамоходе» тяжеленные аккумуляторы.

– Вася, дай ключ на шестнадцать!

– Держи.

– Эй, а этот аккумулятор не трожь! Видишь, на нем красный трилистник в желтом круге нарисован. Это же ведь «спецаккумулятор», его могут только инженеры снимать, да и то лишь в присутствии «особиста».

– Что-то я запамятовал… Устал, наверное.

– Давай, славяне, еще поднажмем, а потом – перекур!

– Давай. Взяли… аккуратно…

Рядом на соседнем «артсамоходе особой мощности» меняли двигатель. Бронированная крышка моторно-трансмиссионного отделения весом в полторы тонны была поднята. Над машиной завис массивный электромостовой кран. Рабочие из технической команды и «самоходчики» уже отсоединили от дизеля все шланги, патрубки, электрокабели. Раскрутили массивные болты и гайки с установочных мест. Завели и закрепили стальные канаты, защелкнули крюки в специальных проушинах.

– Вира! – подал команду крановщику старший мастер.

Медленно многотонный дизель поднялся над раскрытым моторно-трансмиссионным отделением самоходки.

На «ИСУ-280АТ» двигатель располагался не вдоль корпуса, а поперек. Это позволило освободить объем для других агрегатов и приборов и существенно уплотнить компоновку машины.

После того как трудная и тяжелая работа была закончена, танкисты вышли перекурить. За воротами цеха ветер ударил в лицо. Отошли в специально отведенный для курения уголок, здесь было поспокойнее.

Хмурое морозное утро незаметно уходило в вечерние сумерки. Солнце, как всегда, пряталось за плотной пеленой вихрящихся облаков. Снег сыпать перестал, но все равно налитые свинцом тучи не предвещали ничего хорошего.

– Эх, ну и погодка! – сказал, затягиваясь папиросой, Василий Борзов.

– Человек – такая сволочь, что даже «небесную канцелярию» сумел испоганить… – хмуро отозвался гвардии лейтенант Гутченко. Сам он, как и командир, не курил, но вышел за компанию подышать свежим воздухом.

– Ну да – точно. Вся эта катавасия с климатом как раз и началась прошлым летом, где-то в июне – июле 1945-го, – сказал Андрей Мирошниченко.

– Да, с тех пор как «фрицы» стали использовать на фронте тактические ядерные заряды.

На «большую» бомбу-то у гитлеровцев Урана-235 не хватало. Поэтому-то генералы с витыми серебряными погонами и разработали концепцию ограниченной ядерной войны. Атомные заряды малой и средней мощности теперь применялись на тактическом уровне, а после такой артподготовки на прорыв шли бронированные клинья сверхтяжелых танков. Множество «ядерных грибов» необратимо изменили климат в Европе. Ведь сначала атомное оружие применяли просто как аналог более мощной взрывчатки, и только спустя некоторое время пришло понимание того, что это – оружие на новых физических принципах. И их воздействие нужно изучать комплексно.

– Или им союзники, сволочи, не дали. Вот гады, то нам помогали, а теперь ведут подковерные игры с фашистами! Ждут, пока мы не ослабим один другого… Совсем как в Гражданскую войну.

– Ладно, мужики, кончай треп. Надо еще трансмиссию проверить.

Работа у танкистов тяжелая, зато после – банька и «наркомовские» сто граммов. Причем не водочки, а коньяку, потому что это самоходная артиллерия особой мощности! А в обед – обязательно полстакана красного вина. Как говорили врачи – которых в полку было целый десяток, и все кандидаты-доктора наук, – для выведения вредных веществ из организма.

Справедливости ради стоит отметить, что в связи с этим «особым» статусом было у танкистов-самоходчиков и вдосталь проблем. В основном связанных с медициной. Уж очень дотошно люди в белых халатах относились к здоровью личного состава Отдельного гвардейского самоходного полка особой мощности. Но у них в этом случае были свои резоны.

А вот на вечернем построении случилось ЧП. Испанец куда-то делся, не уведомив командира. Александр Козырев выслушал немало неприятных эпитетов от начштаба. В принципе «самоходы» самоходчиков не являлись делом чем-то неординарным. Это в любой воинской части случается. Другое дело, что эта часть – особенная.

– Товарищ майор, вы хоть понимаете, что подобное поведение подчиненного просто недопустимо! Немедленно берите дежурный наряд и разыскивайте своего башнера. На все про все – два часа времени.

Подбежал начальник караула:

– Разрешите обратиться?.. Нашелся ваш Испанец, он в комендатуре, а они хотят нашего бравого вояку отправить отдохнуть на гарнизонную гауптвахту.

– Слышал, Александр Иванович…

– Есть, товарищ подполковник. Разрешите выполнять?

– Ты еще здесь, гвардии капитан?!

К тому же постоянно, даже когда на фронте было затишье, приходилось проявлять осторожность и бдительность. Советский самоходный полк особой мощности дислоцируется на территории Польши. А тут к солдатам «красной империи» Сталина отношение особое. Некоторые местные жители так и вообще относятся к советским воинам откровенно враждебно. Здесь еще были свежи воспоминания о советско-польской войне 1933 года. Да и чего греха таить, о разделе Польши между советской и немецкой сторонами в 1939 году.

А по окрестным лесам носятся не только стаи волков. Диверсионные группы немецких парашютистов – «зеленых дьяволов», польские националисты и просто недобитки, бандеровцы, которые были хуже самого кровожадного зверья. Подразделения «Осназ» НКВД при поддержке легких броневиков «БА-10» и легких танков каждую неделю прочесывали чащобу. И почти каждый раз не обходилось без стрельбы. Приходилось даже поднимать легкие бомбардировщики «По-2».

Потому и в увольнения в город солдаты ходили минимум по двое, и всегда – с оружием. Офицеры помимо табельных пистолетов вооружались еще и достаточно компактными пистолетами-пулеметами конструкции Судаева «ППС-43». Да и в «самоходы» старались ходить нечасто.

Бывало, что и по освещенным верхним окнам казарм стреляли из мрака ночи. И поди там разбери, кто в очередной раз держит тебя на прицеле…

Все грузовики и легковушки шли с усиленной охраной и по возможности в колоннах. А ближайший к воинской части полустанок и вообще находился под круглосуточным контролем.

Армейцам, в отличие от контрразведчиков, было тяжело привыкнуть к тому, что и на своей территории они находятся в состоянии войны. Здесь сплошной линии фронта не было вовсе.

И все же советским воинам приходилось быть осторожными, сдержанными и вежливыми. Тем более что Войско Польское было союзником Красной Армии. На вооружении поляков были танки и штурмовики, орудия и истребители советского производства. Особенно нравились полякам новые «Тридцатьчетверки» и противотанковые самоходки «ИСУ-100». Видимо, сказывалась историческая память предков – польских гусар.

Трофейный бронированный «Хорьх» катил по вечерним улицам польского городка. Хоть комендантский час наступал только в 22.00, на аккуратно расчищенных от снега тротуарах было не так уж много народа. Причудливые кованые фонари горели тускло, не светились зазывно огни витрин и маленьких кафе.

Но гвардии капитан Козырев сейчас намеревался навестить куда более «шикарные» места для вечернего времяпрепровождения.

Комендатура, как ей и полагалось, была размещена в здании бывшего полицейского участка. У ворот с полосатым шлагбаумом возле противотанковых ежей стоял усиленный наряд автоматчиков. В глубине за бетонными блоками и мешками с песком стояла «Тридцатьчетверка» ранних выпусков с 76-миллиметровой пушкой. Таких машин оставалось еще довольно много, и они практически все передавались в войска второй линии.

Бронированный «Хорьх» остановился, гвардии капитан Козырев предъявил документы часовым.

– Проезжайте! – махнул рукой автоматчик.

Гвардии капитан Козырев вот уже четверть часа беседовал за закрытыми дверями с оперативным дежурным по комендатуре. Конечно, «комендачи» – те еще тертые ребята и на уступки идут неохотно. Но ведь и гвардии капитан, что называется, «не пальцем деланный, и не где-нибудь найденный»!.. В ход идет «стратегическое оружие» – бутылка трофейного французского коньяка. Бутылка дорогая, старая, с залитым сургучом горлышком. Ее старшина роты, хозяйственный и знающий жизнь мужик Александр Григорьевич Шумаев, просто «от себя оторвал». Но, раз нужно…

Емкость с янтарным напитком исчезает в сейфе. Навряд ли майор с тенями под глазами от недосыпа и красной повязкой дежурного на рукаве ее употребит. Скорее всего, будет эта заветная бутылка кочевать по кабинетам, забираясь все дальше в штабные выси… «Комендантские» – люди, привычные к иным, более простым напиткам. Но сейчас – только чай. Крепкий, цветом – темнее содержимого приснопамятной бутылки. И сладкий. На столе – тарелки с бутербродами, банка вкуснейшей монгольской тушенки, копченое трофейное сало в пергаментной упаковке, бисквиты.

Постепенно прорисовываются детали «подвигов» гвардии старшего сержанта Мирошниченко. Бравый Испанец направился в расположение зенитной батареи. Была у него во взводе МЗА белокурая зазноба… Но по пути к любовным утехам маршрут любвеобильного наводчика-башнера пересекся с компанией подвыпивших танкистов из соседней воинской части.

– Вот не понимаю, ведь в одном роде войск служите, а ваш гвардии сержант Мирошниченко тем троим так накостылял, что одного пришлось в санчасть отправить, хорошо еще, что не в госпиталь.

Тут гвардии капитан Козырев подробно и обстоятельно разложил ситуацию по полочкам. Дело в том, что танки с начала Великой Отечественной существенно «подросли». Такие монстры, как «-Иосиф Сталин-3» уже ни в какое сравнение не шли даже с «Тридцатьчетверками». А ведь были еще и самоходки «ИСУ-122» и «ИСУ-152», а также самые мощные 75-тонные «ИСУ-280АТ». Потому-то танкисты-тяжеловесы называли своих коллег на «Тридцатьчетверках» не иначе как «клопами». А те, в свою очередь, их – «бегемотами» и другими обидными словами.

В итоге Андрей Мирошниченко вступился за честь гвардейского самоходного полка особой мощности – один против троих. Когда подоспел комендантский патруль, двое танкистов уже валялись в сугробах, а гвардии старший сержант Мирошниченко не на шутку сцепился с третьим. Остановила драку только очередь из «ППШ» в воздух.

– Вот оно как… – хмыкнул гвардии капитан Козырев. – Ладно, все понятно. Товарищ майор, проводите меня к задержанному. Если возможно, конечно.

– Хорошо, пойдемте.

При появлении офицеров старшина и караульные встали по стойке «смирно».

– Товарищ майор, никаких происшествий не случилось…

– Вольно, Якименко. Проводи нас к камере номер восемь.

– Есть!

Забранная металлической сеткой лампочка под низким потолком светила тускло, выхватывая из полумрака изрядно побитое лицо с грустными черными глазами.

– Здравия желаю, товарищ гвардии капитан… – севшим голосом сказал башнер.

– Ну, здравствуй, Андрей. Я сейчас на тебя смотрю, а сам вспоминаю, как был в Московском зоопарке. Был там один любопытный зверек, дальний родственник обезьян – лемур называется. Так у того лемура были такие же большие и грустные глаза, как у тебя сейчас.

– Виноват, товарищ гвардии капитан.

– Вижу, что виноват! – вдруг резко сменил тон Козырев. В его голосе проскользнули стальные нотки, как в бою.

Гвардии капитан Козырев обернулся к оперативному дежурному по комендатуре:

– Я его забираю с собой! Этот гаврик еще у меня посидит, о жизни подумает… – заметив колебание майора, добавил: – Под мою ответственность.

Оперативный дежурный только пожал плечами.

– Хорошо, сейчас выпишу сопроводительные документы.

В полку гвардии капитан Козырев немедленно привел в исполнение свое обещание. Андрея Мирошниченко, получившего новое прозвище – Лемур, снова арестовали. Но теперь уже свои. Солдаты суточного наряда забрали у Лемура ремень и отвели в подвал. Это обширное и мрачное помещение было традиционным «местом обитания» всех «залетчиков» и нарушителей дисциплины. Андрею тоже приходилось здесь иногда «отдыхать». Что поделаешь, невоздержан по поводу спиртного был башнер-наводчик командирской самоходки…

Но, несмотря на некоторые несуразности по службе, гвардейский самоходный артполк «особой мощности» оставался наиболее боеспособным подразделением. Многие, как и сам гвардии капитан Козырев, начинали войну еще в далеком и страшном сорок первом. Опытные танкисты воевали под Москвой в прославленной танковой бригаде Михаила Ефремовича Катукова. Позже танковой бригаде за выдающиеся боевые заслуги присвоили звание гвардейской. А полковнику Катукову присвоено звание генерал-майора.

И остальные танковые экипажи были под стать командиру первой самоходной батареи. Все – с огромным боевым опытом, закаленные в сражениях под Москвой, в Сталинграде, на Курской дуге, под Харьковом, на Украине, в Белоруссии и Польше. Воюет не техника, воюют – люди.

Сочетание боевого опыта и мощной техники с ядерными тактическими снарядами позволяло сражаться на равных и побеждать немецкий «бронированный зверинец».