В диспетчерской Мозгового центра – это гигантский опенспейс – вечно, сколько себя помню, царит хаос: суетятся нейроны-«мозговики», снуют туда-сюда, всё куда-то движутся и хороводятся; вроде бы, у них очень серьезная и самая что ни на есть ответственная работа. «Мы продуцируем и транспонируем многочисленные импульсы информаций и обеспечиваем разумную жизнедеятельность Организма» – так они характеризуют свою миссию. На самом деле это под вопросом, и главные – вовсе не они. Но это я потом разовью. В соседнем, Зрительном, корпусе, у нас обычно бывает довольно спокойно, да и нейронов там поменьше, но сегодня с утра, я заметил, и там тоже царило непривычное оживление.

– Эй, соседи, коллеги-зрители, что у вас за сыр-бор? Вы что там, монстра увидели? – спросили «мозговики».

Я прислушался.

– Привет, «мозговики», – ответили «зрительщики». – Нет, не монстра, а милейшее существо на свете. Кошку! Точнее, котенка.

– А из-за чего волнение? Кошку сроду не видали?

– Как же, наверху, в Эмоциональном центре, прямо сейчас разбирают наше донесение про кошку, и решается вопрос: брать или не брать в итоге котенка к себе домой. Нам не все равно: если Эмоцентр даст отбой и не возьмет котенка, не будет эмоционального удовольствия – значит, мы не выполним заказ Эмоцентра, и вся наша работа пойдет насмарку.

Тут я возмутился, вышел «из тени» и сказал:

– Между прочим, по Гомеостазному регламенту, вопреки эмоциональным удовольствиям, такое решение должно сначала утверждаться в Службе иммунной контрразведки. То есть у нас. Вы получили визу нашего подразделения? Вот я лично против кошки.

– Не утверждаться, а только согласовываться, коллега. Зрительный корпус представил вашей Службе докладную, и вы, «иммунщики», уже дали свое заключение… Мы и не сомневались, что оно будет отрицательным. Не понятно, чем вы руководствовались при этом. Как вообще можно не согласиться с тем, что кошка – прелестное создание, ласковое и умилительное? И дарит только положительные эмоции. Кошка – польза для Организма.

– Это вы рассуждаете как «визуальщики», – поддержал меня нейрон-«мозговик». – А в Мозговом центре считают иначе. Я тоже против. Визуально кошка может умилять, она красивая и грациозная, но есть одно большое и разумное препятствие, чтоб взять ее в дом.

– Какое?

– У данного милейшего существа, дорогие коллеги-зрители, имеются паразиты, о чем вы, конечно, не думали. Понятно, это не ваш профиль – это наша задача. Да, наша, и коллега из Службы иммунной контрразведки прав. Что значит, какие паразиты? Гельминты, например, а если не они, то одноклеточные, и самые распространенные из них – токсоплазмиты, очень коварная банда Токсоплазмы. Вам, Зрительному корпусу, это не видно, для вас главное: «Кошечка красивая да хорошая», – у нас же, в Мозгоцентре, паразитологию давно изучают, и тут ошибок быть не может, а эмоции не уместны.

– Вы, «мозговики», всё преувеличиваете, – упорствовал главный нейрон Зрительного корпуса, – никакой особой опасности для Организма нет. Это факт. Во всяком случае, о ней нельзя говорить однозначно. Некоторые из ваших же ученых-нейроников считают, что «опасность» «паразитов», как вы их называете, лишь в том, что они вынуждают нас еще больше любить кошек, любоваться ими.

– Опять чисто зрительный подход! – возразил мой единомышленник-«мозговик». – Вот в том-то и дело. Пусти козла в огород – все равно как кошку в дом. И начнут бандиты-токсоплазмиты нагло и безнаказанно разгуливать по коридорам нашего Мозгоцентра, всюду совать свой нос, влиять на рефлексии Эмоцентра, чтобы в итоге вынудить Мозгоцентр принимать решения в их интересах.

– Какие решения?

– Например, погладить… или чего хуже – поцеловать еще одну кошку, которая попадет в ваше поле зрения. И учтите, в вашем Зрительном корпусе в случае чего токсоплазмиты первым делом посадят своих шпионов и соглядатаев, а те будут готовить диверсии.

– Дав чем проблема-то?

Упрямый этот «зрительщик», как осел, и тупой, как пробка. Я так считаю. Сами посудите, что он говорит:

– Ну, воспользуются они нашими транспортными возможностями для десанта еще на одну кошку, подумаешь, токсоплазмиты… Это же не страшные микоплазмы или трихомоны, не говоря уже о свирепых гонококках или бледных трепонемах. Вот с ними да, борьба трудная. Тут уж Иммунная контрразведка в одиночку не справится, да, коллега?

Это он мне, язвит, гадость, и еще нагло усмехается. Ну всё, его понесло и не остановить:

– Тут многое будет зависеть от Нравственного отдела Мозгоцентра. Работы вам, коллеги, и «мозговикам», и «иммунщикам», прибавится. Поэтому вы так и противитесь, чтобы взять кошку.

Умник.

– Внимание! – Это по внутренней Всемозговой связи голос. Она у нас работает круглосуточно.

Тут мой и «мозговиков» спор со «зрительщиками» неожиданно завершился – увы, мы проиграли. Наверху, в Эмоциональном центре, приняли окончательное решение – кошку брать.

Я давно служу в Иммунной контрразведке и не сомневался: распоряжение «Кошку брать» у нас незамедлительно приняли к исполнению. Срочно была сформирована команда спецназа лейкоцитов на самый опасный участок Организма – в ротовую полость, ведь Эмоцентр, получив от «зрительщиков» визуальные данные о кошке, сразу же пришел в умиление, можно сказать, впал в детство. А как только кошку взяли, сразу и началось: «Ах, пусечка, у-ти, малышечка! Какая сладенькая. Дай я тебя поцелую». А это значит – десант противника уже готов к высадке, даю сто процентов. Ладно, если это будут только токсоплазмиты, – третья категория опасности, мы справимся. А если первая категория: личинки круглых нематод или ленточных цестод? Надо срочно принимать меры. Черт, как не вовремя с этой кошкой! Сейчас у нас в ротовой полости идет серьезная операция – зачистка стафилококка. А тут еще кошку взяли. Операция называется «Простуда», и с последствиями этой простуды в виде ангины теперь героически сражается наш спецназ лейкоцитов. Лим-фогарнизоны битком забиты бойцами-лейкоцитами, просто как селедка в бочке, поэтому сейчас особенно не желательны всякие токсоплазмиты или другие «сюрпризы» от «милейшего существа» – котенка, этого любимчика Эмоцентра. Что они в нем нашли, эти «эмоционалы»? Гладят, тискают. Сю-си-пуси… Зачем все время в рот его тащить? Беспрестанно целовать ушки, нос, мордочку? Делом бы каким-нибудь занялись, только нам работы прибавляют. Но служба есть служба, и горжусь этим: наша Иммунная контрразведка всегда на защите рубежей Организма, наша цель – выполнять приказы, а не обсуждать теории Мозгоцентра и рефлексии Эмоцентра. Но кошка… Подождали бы хоть несколько дней, пока не закончим «Простуду»…

Хорошо, что всегда на помощь придет наш надежный партнер – Эндокринцентр, вот славные ребята. «Эндокринщики» по запросу нашей Службы, как обычно, усилят выработку гормонов, что поможет создать невыносимые условия для паразитов-оккупантов, а специальное химическое бюро Эндокринцентра будет без устали трудиться, даже сверхурочно, чтобы обеспечить повышение уровня кислотно-щелочного равновесия pH: держитесь тогда, токсоплазмиты и прочая нечисть!

Но тут опять не всё так гладко. Эмоцентр – структура капризная и мало предсказуемая. Решит внезапно съесть что-нибудь сладкое – и все усилия «эндокринщиков» пойдут прахом. Сахар повысит кислотность, а это кайф для всех бандитов: и гельминтов, и микробов, и грибков. И накинутся оккупанты, и начнут терзать Организм. То-то будут опять спорить на всех селекторных совещаниях «эндокринщики» с «эмоционалами», то-то пойдет ругань! Бедный Организм – ему страдать. А Эмоцентру так и надо; не зря про них говорят: «Мало того что сибариты, еще и тайные вредители!» «Мозго-вики» – их пособники, а Пищевой центр – тот и вовсе давно надо ликвидировать, это оголтелые враги! Себя только тешат, обжоры, – о здоровье Организма вообще не думают, готовы сами ворота открыть внешним врагам, бандитам-патогенам! Жрут сладкое, жирное, соленое, травят Организм, закупоривают сосуды всякой дрянью, портят кожные покровы.

Репроцентр… Вау, я вам скажу, это вообще отдельный разговор. Моих записок не хватит. Эти распустились до такой степени, что забыли о собственной безопасности. Содом. Сколько раз Иммунной контрразведке приходилось выслеживать на трассе лимфотока всякие их грибницы и прочую половую чуму! Куда смотрит Нравственный отдел Мозгоцен-тра? Ох, пафигисты. Допрыгаются, опутает их бледная тре-понема, и всё – уже не смогут отдавать приказы, ни плохие, ни хорошие. Хорошо, что Служба иммунной безопасности отлично оснащена датчиками анализа крови. Датчики сразу отмечают опасные значения кислотно-щелочного баланса, опасные для Организма, но комфортные как раз для всяких мерзких грибков! Сложная у меня работа: трудишься день и ночь, а результатов не видно. «Коллеги» из других центров всегда подсуропят…

Все, ладно, оставляю эмоции Эмоцентру. Надо выезжать на место и встречать токсоплазмитов или кого там еще похлеще… Ну, кошка, ну, милейшее существо!

– Слушай мою команду! – Это я своему подразделению. – Всю входящую микрофлору и микрофауну – под контроль! Всех и каждого проверять по базе. Опасных – выдворять, запретных – уничтожать!

Мы, иммунные нейроны Организма, вообще-то разветвленная структура, у нас немало подразделений, и все эффективные. Вот, скажем, наша грудинная служба, так называемый «Лимфоузел» – это уникальный стратегический объект со сложными функциями, которому в Организме нет аналогов. Рядом с ним еще много чего: Главнасосный кардиоцентр, Вентиляционно-легочная станция, Химико-печеночный реактор и многие важные магистральные пути-сосуды. На магистралях в режиме нон-стоп постоянно дежурят наши патрули лейкоцитов, потому что мимо них каждую секунду проносятся тысячи и тысячи самых простых, обыкновенных одноклеточных «граждан». Попадаются дружественные Организму добрые симбионты. Каждый из них несется куда-то по своим, ведомым только ему и его кураторам из Мозгоцентра делам.

Кто-то несет кислород, кто-то – питательные вещества, кто-то – микроэлементы и витамины. Доброго вам пути, зеленый свет! Но бдительность никто не отменял: в потоке этой трудолюбивой и порядочной биомассы попадаются и опасные субъекты. Что для них главное? Затеряться в полезной среде и проскочить наши посты. Не позволим!

– Стой, кто такие? Грибки, патогенные микробы, вирусы, гельминты? Вы задержаны.

Думаете, так просто с ними бороться? Некоторых подозрительных микробов после проверки приходится отпускать, и нам же еще потом даст по шее Мозгоцентр:

– А какие у вас доказательства их вины? На каком основании задерживаете добропорядочных «послов» и «туристов»?

Явные-то доказательства мы не всегда можем представить. Это же целое биологическое расследование, а на него времени нет. Эти твари грибковые часто закамуфлированы «под полезные организмы» – поди разберись, что к чему. Допустим, сегодня они полезные, а завтра, чуть изменится общее равновесие Организма – и они тотчас же поменяют свое назначение и из полезных превратятся в оборотней-патогенов. Сколько мы с ними намучились! Но в мирное время, без болезней убивать таких оборотней нам запрещалось. Зачем попусту тратить свои иммунные силы? Надо держать нейтралитет. Вот если на пути встречаются отъявленные микробы-бандиты типа стрептококка или стафилококка или другие, еще более опасные по «Черному списку», – вот тут уж нам приказ: «На поражение!» Мы со своими бойцами отрывались, конечно, по полной, брали реванш за прежние несправедливости и обиды: злорадно выцепляли из потока добросовестных одноклеточных «граждан» этих скрытых и явных паразитов, окружали их и уничтожали без всякой жалости. Бандиты отчаянно сопротивлялись, и потерь среди наших патрульных было не избежать. Но мы не сдавались. Мы вызывали спецназовцев Иммунной службы Чрезвычайных ситуаций, подключали «эндокринщиков» и срочно посылали в соответствующие секретные «органы» запрос на общий нагрев Организма. Конечно, не переходя пределов опасной температуры – иначе всеобщая смерть, как ядерный взрыв.

Ну вот, придется прервать заметки. На пульте дежурного «Лимфоузла» мигают датчики тревоги.

– Иммунный спецназ. Центральный пульт. Вас слушаю.

– На связи Пищевой центр, прием. Нужен дополнительный десант ваших лейкоцитов в кишечник – дежурными лейкоцитами справиться с внештатной ситуацией не можем.

– Суть проблемы?

– Послеобеденный пиковый перегруз.

Вот это да. А раньше справлялись с такими перегрузами своими силами. Выходит, объедаться стали еще больше? Все самое вредное, как я уже говорил, поступает в Организм именно на их фронте – через кишечник с пищей. Хотя и силы туда брошены немалые – ³Л всех наших иммунных войск защищают кишечные рубежи, – но и они порой не справляются с нашествием патогенки.

– Причина перегруза?

– Не могу знать! – И уже по внутренней служебной линии, отдельно, прошептал: – Слушай, командир, откуда мне знать? Я служу, как и ты, выполняю приказ. Сегодня необычный обед какой-то был. Из Эмоцентра заказывали. Что-то праздновали. Не знаю что, еще раз тебе говорю. Радовались, вроде, что кошку взяли. Ну и перебрали там…

Теперь еще и кошка причиной! Каждую зиму находится какой-нибудь повод переедать: то праздники, то выходные, то гости, то еще какие радости. А потом бешеная нагрузка на Главнасосный кардиоцентр и Мозгоцентр, сколько нейронов погибло из-за этих обжор! Нет, Пищевой центр надо ликвидировать, снова повторяю и буду готовить докладную в Мозгоцентр – пусть примут меры.

Опять датчик тревоги!

– Иммунный спецназ. Центральный пульт. Вас слушаю.

– На связи Химико-печеночный реактор, прием.

– Суть проблемы?

– Вышлите дополнительный наряд ваших лейкоцитов! Задержание личинки гельминта, срочная операция! Личинка уже начала разъедать наши стенки, и не дай Бог, если она успеет углубиться и начнет расти!

А вот здесь, коллеги-«пищевики», вы уже сами виноваты. Служба иммунной контрразведки не раз предупреждала: печеночные сосальщики недопустимы в Организме, а их попадание туда – следствие элементарной безответственности, невежества и нечистоплотности. Как можно было допустить попадание в Организм извне грязного существа, опасного куска плоти, начиненного микроорганизмами-бандита-ми? Мы считаем себя профессионалами, а на деле запускаем в Организм всякую грязь. И к Иммунной контрразведке у вас потом еще какие-то претензии?

Ладно, словесными увещеваниями не поможешь – через минуту приступаем к операции. След личинки мои бойцы-лейкоциты засекли сразу: гельминт остервенело вгрызался в плоть стенки реактора, вызывая трещины, как у разбитого стекла, – сигнализация ревела по всем синапсам.

Координаторам пришлось вызвать инженеров-тромбоцитов, чтоб залатать пробоины и предотвратить потерю крови. Главное – обезвредить нарушителя. Я отдал приказ «На поражение!» Личинка была намного больше любого нашего бойца-лейкоцита и отчаянно сопротивлялась. Ничего, милая, никуда не денешься. Хорошо, что мы ее еще невзрослой захватили. А если б выросла – тогда бы никакой лейкоцит с ней не справился, хоть самый героический, и она бы безнаказанно поедала плоть Организма. Десятки наших бойцов плескали в нее смертельную жидкость и наконец прокусили ее клеточную оболочку. Успели вовремя! Теперь вызываем тромбоцитов и заказываем стройхолестерин для заделки пробоин. Да, просвет магистрали немного сузится, но у нас нет другого выхода: повреждение должно быть устранено, реактор отремонтирован. Ну что же, неплохо мои бойцы справились с заданием.

Датчик тревоги!

Я сегодня никогда не допишу.

– Иммунный спецназ. Центральный пульт. Вас слушаю. Прием.

– Э-э… П-п-пр…

– Что вы бормочете, прием! Не слышу, прием! Отключились…

Не зря я говорил, что Пищевой центр надо ликвидировать – от него все беды. Не успел, дурак, доложить кому следует. Наутро после «праздника живота» с пиковыми перегрузами в Эмоцентре работа и координаторской, и диспетчерской, и Зрительного корпуса, и нашей Иммунной службы была парализована – накануне случилось «наводнение»: Организм затопили мощные потоки этилового спирта. Концентрация оказалась губительной для многих миллионов нейронов – наших коллег и друзей, и просто для добропорядочных клеток-граждан Организма. В последний путь их отправляли с потоками раствора мочевой кислоты через Почечно-сливную станцию, которая едва справлялась с выведением продуктов переработки этанола. В закоулках Химико-печеночного реактора тихо и злобно посмеивались проникшие «под прикрытием» этанола целые отряды патогенки. По всем магистралям сновали токсоплазмиты со своими шпионами и соглядатаями. Мозгоцентр отключился. Кто знает, на какое время, и заработает ли вновь? Из Эмоцентра доносились только невнятные импульсы в виде храпа и вербальные позывные: «Кис-кис, иди сюда, я тебя поцелую»…