Глава 6. Первая кровь
– Профессор, а почему тут небо фиолетовое, – спросил рядовой Саксин, – а всякая флора – красная какая-то?
– Это все из-за атмосферы, – благодушно ответил Воронин. – Свет по-разному преломляется на Земле и на Водане. Да и газовый состав разный – у нас… хм… азота много плюс кислород, а здесь вместо азота – аргон и неон. А главное, атмосфера воданианская очень толстая. Вон, ночью звезд почти не увидишь! Из-за этого и растения красные да оранжевые…
Профессор ехал «верхом» – спиною к коробу «Спецтавра», в окружении десантников, пообещавших Кузьмичеву защищать Воронина «до последней капли крови».
БМД ехала на охоту, причем в сафари принимали участие и девушки – Алла и Наташа разместились в отделении для десанта. Естественно, взяли их не на пикничок – надо было исследовать добываемое мясо на предмет питательности и усвояемости. Вдруг да мясо какого-нибудь местного годзиллоида ядовито для хомо сапиенсов? Метаболизм не тот, или еще какаянибудь хрень.
Кузьмичев ехал впереди, сбоку от башни, держась за пулемет – касания вороненого металла малость успокаивали. Все-таки крупнокалиберный…
Всего в километре от базы они убили первого «соискателя на строчку в меню», как выразился Марк Виштальский – огромную животину, ужасно похожую на кита и бегемота одновременно. Его жабья пасть впечатляла набором остреньких конических зубиков, но еще большее почтение внушали громадные когти, каждый размером с кривой кинжал, и числом восемь – на каждой лапе!
С легкой руки Марка животину нарекли гиппоцетом. К великому сожалению, гиппоцетину даже в рот взять было нельзя: твердое и упругое, как резина, мясо бегемота-кашалота еще и воняло премерзко – аммиаком.
Поехали дальше.
* * *
Дальше была мутная бурливая река. Деревья не подходили к самому берегу, они толпились на возвышенности и тянули к воде истончавшиеся ветви. Стволы деревьев покрывала пористая кора, мягкая, как поролон, с розовым отливом. Кора чуть заметно пульсировала, а когда мимо проезжала БМД, то ее морщило и кукожило.
На узкий песчаный пляжик не тянуло прилечь – песок дырявили воронки, на дне которых плотоядно шевелились пренеприятнейшего вида хилицеры.
Переверзев, в порядке научного опыта, кинул в одну из воронок кусок гиппоцетины – и уродливая морда, блестя фасетками, жадно ухватила подачку, впилась в нее и пропала под слоем песка.
– Так, дети, – сделал вывод старший сержант, – в песочке не играться, а то вава будет, не совместимая с жизнью!
Перебравшись вброд через реку, БМД осилила косогор и выбралась на столовую гору, окруженную скалистыми холмами. За вершиной стлалась равнина, а предел ей обозначили горы, отливая темным изумрудом на ледниках и снежниках.
– Джафар! – позвал Кузьмичев. – Глянь по приборам, прикинь – высок тот хребет?
После секундного молчания из нутра БМД донеслось глухое:
– Ого, и еще как! Восемь-девять километров в среднем, а отдельные пики за полный десяток переваливают!
– Ось бы дэ полазыты!.. – жаждуще простонал Шулейко, скалолаз-экстремал. – Усэ ж таки яка гарна планэта!
Шулейко, как и большая часть населения УССР, литературной «украиньской мовы» не знал, изъясняясь на «суржике» – адаптированной разговорной помеси русского с украинским. И чаще всего его вполне можно было понять русскоязычному «кацапу», как и Тарапуньку, беседовавшего со Штепселем на «Голубом огоньке».
БМД бодро скатилась по склону вниз, к прозрачной речушке, щебнистые берега которой были истоптаны копытами и лапами.
– Не водопой ли тут у местных зверушек? – задался вопросом Марк Виштальский.
– Мабуть, так! – кивнул Шулейко.
Резкий басистый клекот, раздавшийся из леса, был тому подтверждением.
– Приготовиться… – процедил Кузьмичев.
Треща деревьями, на берег выполз невиданный зверь – метров пятнадцати длиной, а в холке выше рослого Саксина. Качая плоской головой, он засвистел и приблизился к воде, раскачиваясь всем туловом. Из пасти у него торчали огромные клыки, причем только сверху, а нижней челюсти не было вообще – рот закрывался этакой мягкой треугольной губищей. Зверь подошел к воде, раскатал губу и вытянул огромный язык.
– Это у него типа хобота… – прошептал Переверзев.
– Да это и есть хобот! – сказал Шматко.
– Да тише вы! – зашипел Марк.
А полковник шепотом скомандовал:
– Огонь!
Пулемет выпустил короткую очередь и разнес шею чуду-юду. Голова его упала на гальку, хобот растянулся, попав между зубов, а тулово еще добрую минуту толклось по берегу, пока не упало в стороне от головы.
– А кровь-то красная! – воскликнул Виштальский.
Он соскочил с БМД и подбежал к голове.
– И вовсе это не зубы! – крикнул он. – Наташа! Глянь!
Девушки боязливо высунулись из люка и вышли, приветствуемые бравыми охотниками.
– Смотри! – с гордостью указал Марк на жертву бронетранспортера. – Заметь, это не зубы, это трубки какие-то… Воздуховоды, что ли?
– А ты прав! – сказала Наташа. – Это что-то вроде трахей. Вот в шее видно – по центру пищевод, плавно переходящий в хобот, а кругом, прямо внутри мышц – вот, видишь? – трубки воздушные… И куда они ведут? – разгорячившись на любимой работе, девушка и думать забыла об опасностях и угрозах. – А ведут они в воздухополость… Молодец, Марк! Садись, «пять»!
– А поцеловать? – подставил щеку одессит.
– А по шее? – в тон ему ответила Наташа.
– Вот так всегда! – вздохнул капитан Виштальский. – Двигаешь им науку, двигаешь, и никакой благодарности!
Мальцева только хмыкала, мешая реактивы и пробуя образцы мяса.
– А знаете, Георгий, – сказала она радостно, – мясо у трахеодонта вполне съедобное!
– У кого?
– У трахеодонта. Не все ж одному Марку местную фауну обзывать!
– Отлично, – кивнул Кузьмичев. – Тогда разделываем тушу и грузим вырезку. Все не поместится – в этом… э-э… трахеодонте центнеров пять весу.
– Да как бы не все шесть, – покивал Переверзев. – Значить, так, десант, ножи наголо! Налетай!
Через час упорных трудов большие куски трахеодонтятины были упакованы в отрезки виниловой пленки и погружены на броню.
– Поехали народ кормить! – весело скомандовал полковник.
БМД взревела годзиллоидом и поперла до дому.
* * *
Когда «бээмдэшка» въехала на обрыв и Георгий увидел гору дохлых гиппоцетов, он прикрыл глаза и замычал.
– Слов нет, – потрясенно сказал Марк, – одни слюни остались…
– Идиоты… – пробормотал Кузьмичев и рявкнул: – Раджабов! Вниз!
БМД ринулась под гору, словно с испугу, и не сбавляла скорости до самых балков.
Полковник спрыгнул на землю. Та-ак, где этот придурок? Широкими шагами он отмерил расстояние до Лядова, стоявшего руки в боки у входа в балок.
– Кто стрелял? – рявкнул Георгий. – Кто нагородил эту дамбу из падали?
– Ну, я, – сказал Лядов. – А что?
– Будь ты моложе, – с чувством сказал Кузьмичев, – я бы тебе сейчас морду набил, да так, что ты бы синий ходил! Какого хрена ты навалил эти туши? Что, совсем уже ума нет? Так сними погоны и иди в землекопы! Хотя я бы тебе и лопату не доверил – опасно для общества!
Добровольцы, интересуясь деталями, сходились и жадно наблюдали за ходом скандала.
– Да как вы смеете… – забулькал Лядов, наливаясь нездоровым багрецом. Полковник схватил помполита за мягкий распах комбинезона и как следует встряхнул.
– Ты, урод! – прорычал он. – Ты долго нам вредить будешь? А?! Помощи от тебя не дождешься, ладно! Так хоть не мешай, сиволапый!
С отвращением отбросив помполита, Кузьмичев развернулся к солдатам, стрелявшим по стаду.
– Какого черта… – медленно выговорил он. Солдаты попятились.
– Мы выполняли приказ Лядова… – выступил рядовой.
– Я – ваш командир, а не Лядов, – зловеще-спокойно сказал Георгий. – Понятно?
– Да мы ж понимаем, – заюлил рядовой, – но надо ж было их остановить как-то…
– А головой думать ты не пробовал, служивый? – ласково сказал Кузьмичев. – На черта их было останавливать? Бегут животины – и пусть бы себе бежали! Неужто эти твари дурнее тебя и поперли бы на балки? Короче, так: еще раз замечу, что исполняете не мои приказы, – лично пущу в расход!
– Я не понимаю, – раздался за спиной полковника голос Луценко, – в чем проблема? Бойцы исполняли свой долг, защищали женщин и штатских лиц от нападения, понима-ашь…
– Проблема в том, комендант, что никто ни на кого не нападал! – резко сказал Кузьмичев. – А если у вашего Лядова очко заиграло, то пусть бы спрятался под койку и не высовывался оттуда! Вы тут оба дел понатворили, а мне теперь разгребай!
– Не разводите панику, полковник! – процедил Луценко.
Георгий подошел очень близко к Павлу Николаевичу, приблизил свое лицо к комендантскому – у того глазки забегали и пот выступил – и раздельно сказал:
– Паника, академик ты хренов, будет чуть позже, когда придут ночные хищники. Уже стемнело, и мы просто не успеваем оттащить туши подальше. И теперь придется оборонять каждый балок. Не спать всю ночь и исправлять последствия ваших с Лядовым долбаных инициатив!
– Я бы попросил… – засипел Луценко.
– Пшел вон! – бросил Кузьмичев и громко скомандовал: – Шматко! Скляров! Переверзев! Виштальский! Берите своих людей и распределитесь по балкам. Чтобы в каждом было хотя бы по двое автоматчиков. Раджабов! Поставишь БМД за крайним балком. Будешь отгонять хищников от базы с этой стороны. Где механики-водители? Живо ко мне!
Механики сломя голову помчались на зов. Полковник распределил все боевые машины по сторонам света и занялся гражданскими.
– Трофим Иваныч! – подозвал он профессора. – Поговорите сами с учеными. Правила на эту ночь просты: балки ни в коем случае не покидать, свет не зажигать, к окнам не приближаться, комбинезонов и шлемов не снимать. И вообще – бдить!
– Вы уверены, что ночь будет опасна? – спросил Воронин.
– Я видел следы, – ответствовал Кузьмичев, – и остатки ночных трапез. И вы уж поверьте – ночка будет та еще!
* * *
Отцвела зеленая заря, предвещая ночь. Огромными пузырями всплыли луны, сначала одна, потом другая. На промоину опустилась тишина.
Лишь изредка тихонько повизгивали, разворачиваясь, башни БМД. Издали – из-за холмов, из-за леса – доносились рев и клекот – ночные делили добычу.
Кузьмичев сидел в своем балке и лениво ковырялся в тарелке с жарким из трахеодонта. Мясо было вкусным, мягким, с лучком, с морковкой… Картошечки совсем чуток – экономили картошечку.
– Скажите, Георгий, – заговорил Воронин, – и поправьте меня, если я ошибусь… Вот вы, опытный, сильный, мужественный человек. Вы прекрасно разбираетесь в обстановке, видите, какие ничтожества нами руководят, и все же не пытаетесь навести порядок на базе. Почему вы терпите Луценко? Этого Лядова?
– Да, да! – подхватила Наташа. – Многие вас поддержали бы.
Не дождавшись голоса Аллы, Кузьмичев пожал плечами.
– Много – это сколько? – спросил он. – Наташенька, Трофим Иваныч… Я все вижу, все понимаю. Именно поэтому и терплю этих идиотов. Мой вьетнамский учитель – он был настоятелем буддистского монастыря – говорил так: «Не тряси дерево, пока плод зелен. Позволь ему созреть, и он сам упадет в протянутую руку!»
– Красиво, – согласился Воронин, – и верно. А не боитесь вы, что плод перезреет? Тогда он гнить начнет… И грянет тот самый – бессмысленный и беспощадный!
– Вот и надо успеть вовремя, – вздохнул Георгий. – Люди сами должны дотумкать: «Так жить нельзя!» А мое дело – помочь слегка. Чтобы не хлопали крикунам и болтунам… Тихо!
Полковник прислушался. Марк зажег карманный фонарик и посветил в окно.
– А-а! – закричала Алла.
В иллюминатор плющилась уродливая морда, сверкала тысячегранниками фасеток и блестела лезвиями роговых челюстей.
– Выключи! – гаркнул Кузьмичев, но было поздно.
За окном поднялся дикий хриплый вой, и морда вышибла иллюминатор, с визгливым скрежетом прорвала оболочку балка, полезла внутрь. Вой, зеленая слюна и смрад заполнили балок. Полковник, не думая, пустил длинную очередь в ревущее горло. Марк и Переверзев поддержали его.
Морда вырвалась наружу и через дыру стало слышно, как палят пушки. При свете фар БМД Кузьмичев разглядел непрошеного гостя. Зубастый визитер не поражал размерами – был он от силы метров трех-четырех высотою, бегал на двух лапах, еще четырьмя конечностями хватал добычу. Но больше всего в изумление приводил скелет твари – мало того что он был внешним, как у местного арахнозавра или у земных инсектов, так еще и дырявым!
Это странное создание с экзоскелетом будто собрали где-то на заводе из двух типов деталей – толстых бубликов и чурбачков-обрубков, соединив их мышечными узлами. Два отверстия сквозили в шее-груди, еще два – в области таза, даже голова со страшными челюстями, и та была дырява!
Пара снарядов попала в «гостя» – один угодил в грудное зияние и разорвался где-то на обрыве, зато второй разнес среднюю грудную пластину, расшвыряв осколки экзоскелета и литры какой-то зернистой слякоти.
– Марк, за мной! – скомандовал Кузьмичев. – Шурик! Охраняй!
– Есть! – вздохнул Переверзев.
На «улице» царила кутерьма. Рычали двигатели БМД, лязгали гусеницы, в мечущемся свете фар скакали «дырявые», палили от живота десантники. Стрельба из «калашниковых» перемежалась с пушечной пальбой, сливаясь в аккорды знатной кордебаталии.
– Не разбегаться! – орал по рации полковник. – Всем держаться периметра! Группе Склярова удерживать северный проход. Группе Шматко – южный! Быстро, быстро! Саксин, Шулейко! Ко мне! Я у восточного прохода. Будем стоять здесь!
Из облака дизельного перегара выскочил Шулейко, за ним поспешал Саксин и молодой Эдик Яковец.
– Стрелять экономно! Внутрь ни одного гада не пропускать! Эй, на БМД! Беречь боезапас!
Сверху противно заскрежетало. С криком «Шкелет!» Шулейко кинулся к Кузьмичеву и принял на себя спрыгнувший с крыши живой костяк. Поскрипывая экзоскелетом, тварь вцепилась в Шулейко.
Застучал автомат, прорывая спинные пластины, но роговые челюсти уже схватили сверхсрочника за левый бок и перекусили, отполовинив и легкие, и – сердце.
Георгий, рыча в жестокой ярости, в упор расстрелял «дырявого» – тягучая слизь плюхнула в лужу красной человеческой крови.
– Стреляй, стреляй! – заходился в крике Виштальский. – Вон еще один! Вон!
У колеса балка залег Саксин с пулеметом и начал кроить «шкелетов» по всему сектору обстрела. Самое, пожалуй, ужасное заключалось в том, что дырявые монстры не пугались выстрелов – перед ними в клочья разрывало чей-то экзоскелет, а они перепрыгивали убитого и мчались на вас по-прежнему. И их было много – целая стая роилась на грудах падали, терзая дохлых гиппоцетов.
– Прекратить огонь! – скомандовал Кузьмичев. – Раджабову и Веригину передвинуться к востоку, станьте между балками и стаей. Чебанову и Почтарю держать оборону вокруг балков. По пулемету на каждый проход! Если побегут кучно – забросать гранатами. И берегите боеприпасы!
Круговая оборона помогла удержать базу. До самого утра ночные хищники пировали на горе трупов, десантура стерегла балки, а отдельных дырявых особей, особенно наглых или тупых, набегавших на лагерь, отстреливали из пулеметов.
Так, без сна и отдыха, в постоянном напряге, прошла вторая ночь на Водане.
