Когда я замыслила привлечь к проекту «Были 90-х» свою бабушку и озвучила ей задачу, мне казалось, что она пришлет какие-нибудь свои колоритные воспоминания о тех годах, написанные в стиле посиделок на кухне. Однако бабушка прислала совсем иное повествование, и это меня сбило с толку. С одной стороны, очень хотелось приобщить ее видение к рассказам других людей, но с другой — было чувство, что я читаю статью в газете «Правда», очень официальную и довольно обезличенную.

В ходе размышлений о том, как же все-таки оформить этот текст для «Народной книги», подумалось, что, возможно, не стоит его как-то особенно менять — ведь это срез ментальности бабушкиного поколения, отражение образа восприятия тех людей, которые пережили войну, поднимали страну из руин.

Начать воспоминания о 90-х моя бабушка решила, что называется, со времен царя Гороха. Для меня этот факт и то количество текста, которое она посвятила войне и результатам своей трудовой деятельности, говорит о том, что с войной никакие 90-е сравниться по масштабу воздействия на сознание и близко не могли.

Бабушка пишет: «Закончив в 1955 году Сталинградский медицинский институт, я была направлена на работу в Казахстан, где отработала 50 лет врачом-невропатологом. За это время в 1984 году была присвоена высшая категория врача-невропатолога, далее присвоено звание «Отличник здравоохранения», награждена медалями «Ветеран труда», «Труженик тыла».

Работала в медсанчасти г. Усть-Каменогорска от 3-го главного управления здравоохранения СССР. Наша МСЧ обслуживала в основном работников Ульбинского металлургического завода и население промышленного района. Прошедшие годы мною прожиты трудно, но честно, добросовестно. Вспоминая о сумме прошедших лет, делю годы своей жизни на следующие этапы: счастливое детское довоенное время, затем военное время. В 1941 году, 22 июня, в 4 часа утра, под звуки оглушительной тревоги в военном городке около Гатчины Ленинградской области мы были все подняты, и мой отец, военный летчик, вылетел на боевое задание.

В первые дни войны мы (я, мама, брат) были эвакуированы в Сталинград и до времени освобождения выживали под канонадой бомб, снарядов, испытав весь ужас, тяготы, лишения, связанные с войной.

Затем наступил следующий этап: восстановление мирной жизни, учеба в холодных, неотапливаемых, неприспособленных помещениях. Шел подъем, восстановление страны».

Вначале я долго смеялась над тем, что, как говорится, где поп, а где приход. Где тема сочинения, а где — вся эта предыстория. Но потом, набирая текст на компьютере, подумала, что для какой-то части людей этого поколения (не берусь судить — большей или меньшей) не было в нашей истории, да и не могло быть, ничего тяжелее войны. Войну — и то пережили. Пили из луж, ели картофельные очистки, жили под бомбами. А в 90-е-то, как бабушка говорит, «Хлеб был всегда!», с молочными продуктами и другими было напряженно, да, но хлеб был, а значит, не голодали, а значит, ничего страшного.

Умом осознавали упадок экономики, конечно: «И вот настал конец 80-х — начало 90-х годов прошлого века. Моя жизнь продолжалась в Казахстане. Все те трудности в нашей стране, СССР, коснулись и нас, всех простых тружеников.

Резко ухудшилось социально-экономическое положение, появились задержки зарплат, пенсий, нехватка продуктов и прочего необходимого товара, появилась группа людей, называемых бомжами, сокращались предприятия, росло число безработных. В поселках области стали появляться целые улицы с многоэтажными домами, опустошенными, безжизненными, с открытыми окнами — было видно, что люди покидали их в спешке. Люди оставляли свое благоустроенное жилье в поисках лучшей жизни в других местах.

С наступлением периода независимости Казахстана начались преобразования в республике. Нам, работникам здравоохранения, под крылом УМЗ было легче переносить тяготы в эти годы. Наше предприятие не прекращало свою работу и даже оказывало спонсорскую помощь. Трудности с трудоустройством лиц трудоспособного возраста предприятие также решало. Среди принимаемых на работу были молодые люди, которые не имели профильного образования и нужной квалификации, как те работники, чей возраст был более 50 лет. Но администрация учитывала тяжелые жизненные ситуации в отдельных семьях, особенно ветеранов, когда трудоустройство их сына, дочери, внука было единственной возможностью жить, продолжать лечение, содержать инвалидов.

Проявляло внимание и правительство Республики Казахстан. В эти годы вышло постановление, которое давало право на льготы пострадавшим от ядерных испытаний на Семипалатинском полигоне в г. Усть-Каменогорске и г. Семипалатинске.

Была организована приватизация квартир. Теперь мы — жители Казахстана, стали собственниками своего жилья». Однако эмоционально для моей бабушки все это каким-либо заметным стрессом не было. Она говорит, что не понимает людей, которые вспоминают 90-е с чувством разрухи и неприкаянности. Возможно, конечно, оттого, что ей повезло с предприятием, которое и само работало (потому что было связано с развитием атомной промышленности, производило уран, бериллий, тантал), и к работникам своим относилось с участием. Бабушка вспоминает родителей моей одноклассницы, которые до распада СССР работали на другом предприятии инженерами, а потом вынужденно торговали на рынке цветами и овощами. Наверное, у них было другое ощущение тех лет.

По тому, как недолго бабушка описывала проблемы 90-х и как быстро вырулила на 2000-е, я поняла еще раз, что какого-то эпохального значения те годы для ее внутренней жизни не имели. «Это тяжелое время мы пережили, к 2000 году стало улучшаться финансовое обеспечение населения, появился достаток продуктов и прочих необходимых товаров. Особенное внимание стало оказываться и участникам ВОВ и труженикам тыла. Проводится ежегодная материальная прибавка к пенсии, установлен бесплатный проезд для участников ВОВ и тружеников тыла не только на городском транспорте, но и для поездки в страны бывшего СССР. Стали появляться мелкие и крупные предприятия, оживился средний бизнес».

Когда я спросила ее, как она ощутила развал Коммунистической партии и изменение идеологии, она довольно равнодушно пожала плечами, сказав, что никогда не была политической активисткой, в партии не состояла, эти изменения восприняла как данность. Ну было так, а теперь будет эдак. Хотя по стилю изложения и мышления, советскость моей бабушки сомнений не вызывает — вот парадокс!

Такова, видимо, специфика ее врачебной профессии: лечить людей нужно при любой власти, а от смены правящего режима конечный продукт деятельности медика не теряет своей актуальности. Особенно если тебе повезло с руководством, которое не превратилось в рвачей. Что же касается материальной стороны вопроса, то, как я уже писала выше, после войны и голода пустые полки магазинов, необходимость доставать даже гречку через связи, конечно, вызывали чувство дискомфорта, но не тотального. Вот такие они, наши старички, закаленные в этой жизни не одной руиной. Лишь бы не было войны, остальное — вполне переживабельно!