ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Зная теперь, что ему делать, Квинн рвался к действию. Поскольку хуже, чем сейчас, нам уже быть не могло, мы решили, что с тем же успехом можем двигаться. Я только ходила за ним да старалась не попадаться на дороге, а он обнюхивал землю в поисках запахов. Наконец ему надоело пригибаться, и он сказал:
— Сейчас перекинусь.
Быстро и аккуратно раздевшись, он скатал вещи в компактный (хотя и мокрый) узел и передал его мне, чтобы несла. Все мои догадки о теле Квинна были абсолютно верными, как я с удовольствием отметила. Раздеваться он начал без малейшего колебания, но когда заметил, что я смотрю, остановился и дал мне разглядеть как следует. Даже в темноте пасмурного дня и под дождем зрелище того стоило. Это тело было произведением искусства, хотя и несколько изрезанным шрамами. Один большой мускульный монолит, от икр до шеи.
— Ну и как? — спросил он.
— Ух ты, — ответила я. — Заманчивей, чем «хэппи мил» для трехлетного ребенка.
Квинн улыбнулся мне — широко и радостно. Потом пригнулся к земле. Я знала, что будет дальше. Воздух вокруг него задрожал, замерцал, и в этом коконе Квинн стал меняться. Мышцы рябили, перетекали, кости меняли форму, мех выкатывался откуда-то изнутри — хотя я знала, что этого не может быть, это уже была иллюзия. И сопровождалось это ужасным звуком — хлюпающим, липким, но с какими-то тяжелыми нотами, будто переливали полное ведро густого клея, набитое камнями и палками.
А когда все кончилось, передо мной стоял тигр.
В образе обнаженного мужчины Квинн был великолепен, и так же красив был этот тигр. Темно-оранжевый мех исчеркан черными полосами, немного белого на брюхе и на морде. Раскосые глаза — золотые. Был он не менее семи футов в длину и трех в высоту в холке. Я просто поразилась, как он огромен. Лапы у него превратились полностью и были размером с суповые тарелки, а закругленные уши — просто прелесть. Тигр молча подошел ко мне с грацией, неожиданной в таком огромном теле. Потеревшись об меня огромной головой, почти сбив меня с ног, он мурлыкнул. Похоже было на довольный счетчик Гейгера.
Густой мех был на ощупь маслянистым, и я решила, что он как следует защищен от дождя. Тигр рявкнул, будто кашлянул, и болото все затихло. Трудно было бы ожидать, что дикая фауна Луизианы опознает голос тигра? Но опознала, заткнулась и попряталась.
С животными не надо выдерживать те определенные расстояния, которые необходимы с людьми. Я опустилась на колени возле тигра, который был Квинном и каким-то магическим образом им остался, обняла его за шею, крепко. Несколько смущало, что от него пахло настоящим тигром, и я заставила себя забыть, что он тигр и есть, а вспомнила, что внутри него Квинн.
И мы двинулись через болото.
Несколько неожиданно было видеть, как тигр метит свою территорию — как-то не ожидаешь этого от своего бойфренда, — но с моей стороны просто смешно было бы возражать. Кроме того, мне и так было о чем подумать, успевая за его шагом. Он все время принюхивался, и мы уже покрыли большое расстояние, а я уставала все сильнее и сильнее. Ощущение чуда пропало, мне просто было мокро, холодно, голодно и неуютно. Если бы кто-то сейчас стал думать прямо у меня под носом, я бы вряд ли уловила мысль.
Вдруг тигр замер, принюхиваясь верхним чутьем. Он завертел головой, задергал ушами, глядя в одну сторону. Потом повернулся на меня посмотреть. Тигры не умеют улыбаться, но от этой гигантской кошки исходило четкое ощущение торжества. Он повернул голову к востоку, потом обернулся ко мне еще раз и снова стал смотреть на восток. Идем за мной, — это читалось совершенно ясно.
— О'кей, — сказала я, кладя руку ему на плечо.
И мы пошли. Дорога через болота тянулась вечно, хотя потом я оценила эту «вечность» минут в тридцать. Постепенно становилось суше, вода попадалась реже. Мы уже шли не по болоту, а по лесу.
Я решила, что мы приближаемся к цели наших похитителей, когда фургон свернул на боковую дорогу. И была права. Мы вышли на западную опушку вырубки возле какого-то домика, выходящего фасадом на север, и нам был виден одновременно и передний, и задний двор. На заднем дворе и стоял фургон, в котором нас везли. А на узкой вырубке перед домом стояла легковушка, какой-то «седан» производства «Дженерал моторз».
Сам по себе дом ничем не отличался от миллиона других домишек американской глубинки. Деревянная коробка, покрашенная светло-коричневым, с зелеными ставнями на окнах и зелеными столбиками, поддерживающими крышу над крылечком. Двое из нашего фургона, Клит и Джордж, теснились под ней на бетонном квадратике, хоть и жалкое это было укрытие.
Задним крыльцом служила маленькая веранда, где едва помещались газовый гриль и швабра, открытые всем стихиям. Кстати, стихии действительно этим сейчас воспользовались.
Я засунула одежду Квинна между корнями мимозы. Тигр учуял Клита — и у него губы поползли назад, открыв зубы страшнее акульих.
От долгого дождя стало прохладнее, и Джордж с Клитом тряслись в холодной вечерней сырости. Оба они курили. Два вервольфа в облике человека, да еще и курящие, чуют не лучше, чем обыкновенные люди. Они никак вообще не показали, что ощущают присутствие Квинна. Думаю, если бы они уловили запах тигра в южной Луизиане, на реакцию стоило бы посмотреть.
Я пробиралась по опушке среди деревьев, пока не оказалась совсем рядом с фургоном. Обойдя его, подобралась к пассажирскому сиденью. Машина была не заперта, электрошокер — на виду. Он-то и был моей целью. Переведя дыхание, я открыла дверцу, надеясь, что внезапно зажегшийся свет не привлечет ничьего взгляда из окна. Схватив шокер из мусора между сиденьями, я закрыла дверцу так тихо, как только можно закрыть дверцу фургона. К счастью, шум дождя заглушил тихий щелчок замка. Потом я так же крадучись вернулась в лес, к Квинну.
Он лизнул меня в щеку — я оценила нежность жеста, если не дыхание тигра, и почесала ему голову. (Почему-то целовать мех меня не тянуло.) После этого я показала на левое западное окно, которое должно было быть окном гостиной. Квинн не кивнул, не хлопнул меня по ладони, что было бы не свойственным тигру жестом, но все же я ожидала, что он как-то покажет мне зеленый свет. А он просто на меня смотрел.
Осторожно ступая, я вышла на открытое место между лесом и домом и еще более осторожно пробралась к открытому окну.
Появляться на виду, как чертик из табакерки, я не хотела, и потому, прильнув к стене дома, стала двигаться боком, пока не получила возможность заглянуть в самый уголок окна. Старшие Пелты, Барбара и Гордон, сидели на «ранне-американском» полуторном кресле производства шестидесятых годов, и по посадке, по осанке было видно, что они очень недовольны. Их дочь Сандра расхаживала перед ними туда-сюда, хотя для такого дефиле места было немного — очень маленькая была семейная гостиная, только тогда уютная, когда семья из одного человека состоит. Вид у старших Пелтов был такой, будто они собираются сейчас идти в фотоателье, а Сандра оделась повеселее — в брюки-стрейч цвета хаки и яркую полосатую вязаную кофту с короткими рукавами. Одежда, более подходящая для кадрежки парней в торговых рядах, чем для пытки двух человек, но именно пытать они и собирались. В комнату был втиснут стул с прямой спинкой, а на нем — ремни и наручники.
И знакомая нота — рулон клейкой ленты рядом с ним. Пока я эту ленту не увидела, была очень спокойна.
Не знаю, умеют ли тигры считать, но я подняла три пальца — на случай, если Квинн смотрит. Медленно и осторожно я присела и сдвинулась к югу, под второе окно. Очень я была горда своим умением подкрадываться, что и должно было меня насторожить, предупредить о возможной катастрофе, ибо гордыня предшествует падению.
Окно было темным, но когда я приподнялась в него заглянуть, прямо на меня уставились глаза маленького смуглого человечка с усами и бородкой. Он сидел за столом у окна и держал в руке чашку с кофе. От неожиданности он выронил ее на стол, и кофе плеснул ему на подбородок, грудь и руки.
Он завизжал, хотя, кажется, без членораздельных слов. Я услышала, как затряслась передняя дверь и прихожая.
Ну, блин…
Я успела броситься за угол и взбежать на крылечко раньше, чем можно было бы хоть слово сказать. Рванув на себя сетку, я ударила плечом в деревянную дверь и ввалилась в кухню с электрошокером наготове. Коротышка еще вытирал морду полотенцем, когда я его стреканула шокером, и он рухнул мешком кирпичей. Вау!
Но шокеру, как оказалось, нужно было перезарядиться. А Сандра Пелт, которая была, в отличие от родителей, на ногах, влетела в кухню с оскаленными уже зубами. Шокер на нее не подействовал ну никак, и она на меня налетела, как… ну, как разъяренный волк.
Но она все еще была в виде человека, а я — отчаянной. И отчаянно злой.
Не один десяток я видала драк в баре — от ленивого обмена ударами до катания по земле с укусами, и знала, как надо драться. Сейчас я была готова на все, что потребуется. Сандра пылала злобой, но она легче и не столь опытна, так что после некоторой борьбы, обмена ударами и вцепляния в волосы, промелькнувших как вихрь, я оказалась на ней верхом и прижимала ее к полу. Она рычала и клацала зубами, но до моей шеи не могла достать, а я была готова дать ей по голове, если придется.
Откуда-то сзади чей-то голос проревел:
— Впусти меня!
Я решила, что это Квинн.
— Заходи быстрее! — заорала я в ответ. — Мне помощь нужна.
Сандра дергалась, и я не решалась отпустить ее, чтобы перехватить руку.
— Тихо, Сандра, — выдохнула я тяжело. — Да не дергайся ты!
— Чтоб ты сдохла! — прохрипела она, удваивая усилия.
— А это заводит, — сказал знакомый голос, и я, подняв голову, увидела голубые глаза Эрика. Совершенно безупречно одетого, в джинсах с идеальной стрелкой и в полосатой накрахмаленной рубашке. Светлые волосы сияют чистотой и (обзавидуешься) сухие. Аж противно стало. И мерзко я себя чувствовала — не передать.
— Знаешь, мне бы не помешала помощь, — рявкнула я на него, и он ответил:
— Конечно же, Сьюки, хотя мне очень нравится ваша борьба. Отпусти ее и встань.
— Только если ты готов действовать, — сказала я прерывисто — очень уж трудно было удерживать Сандру.
— Я всегда готов действовать, — блеснул он улыбкой. — Посмотри на меня, Сандра.
Но у нее хватало ума этого не делать. Зажмурившись, она стала отбиваться еще сильнее, сумела высвободить руку и замахнулась для удара. Эрик присел и перехватил руку, не дав ей до меня дотронуться.
— Так, хватит, — сказал он совсем иным тоном, и глаза ее резко открылись в удивлении. Хотя он все еще не поймал ее взгляд, я поняла, что он все равно ее держит. Я скатилась с нее, рухнув спиной на то, что осталось в кухоньке от пола.
Мистер Маленький-и-Смуглый (он же Обваренный-и-Оглушенный), которого я определила во владельцы этого дома, валялся рядом со столом.
Эрик, которому с Сандрой оказалось почти так же непросто, как и мне, занимал куда больше свободного места. Раздосадованный девушкой-оборотнем, он прибег к простым решениям: поймал ее кулак и сжал — она завопила. И замолчала, перестав отбиваться.
— Так нечестно, — сказала я, борясь с волной усталости и боли.
— Тут все честно, — ответил он спокойно.
Мне не понравилось, как это прозвучало.
— О чем ты? — спросила я. Он покачал головой. Я попробовала с другой стороны: — Где Квинн?
— Тигр разобрался с двумя вашими похитителями, — сказал Эрик с неприятной улыбкой. — Хочешь пойти посмотреть?
— Не слишком, — ответила я и снова закрыла глаза. — Они мертвы?
— Наверняка хотят умереть, — сказал Эрик. — А с этим коротышкой ты что сделала?
— Не поверишь.
— Попробуй.
— Я его так напугала, что он пролил на себя горячий кофе. А потом я его шокером стукнула. Взяла в фургоне.
— Вот как?
Послышался какой-то звук с придыханием, и я открыла глаза. Эрик беззвучно смеялся.
— А Пелты? — спросила я.
— Там с ними Расул. Кажется, у тебя еще один поклонник появился.
— А это он из-за фейрийской крови, — буркнула я раздраженно. — Знаешь, это несправедливо. Человеческим мужикам я не нравлюсь. Знаю сотни две таких, которые не стали бы со мной встречаться, посули им автомобиль впридачу. Но поскольку супернатуралов тянет на запах фейри, у меня репутация сердцеедки. Ну не гадство ли?
— У тебя фейрийская кровь! — сказал Эрик таким голосом, будто на него только что снизошло просветление. — Это многое объясняет.
Вот это уже задело мои чувства.
— Ну да, конечно. Меня разве можно просто так любить? — От усталости, от боли меня уже просто понесло. — Да нет, конечно, тут должна быть причи-ина. И она не в моей искрометной личности, что ты! Все дело в крови, потому что она у меня особенная. А я — обыкновенная…
Я бы еще чего-нибудь сказала, если бы не услышала голос Квинна:
— Лично мне плевать на всяких там фейри.
И свободного места в кухне не осталось. Я кое-как поднялась на ноги.
— Как ты? — спросила я неверным голосом.
— Нормально, — ответил он глубоким рокотом.
Он снова был совсем человеком — и совсем голым. Я бы его обняла, но как-то вот это «совсем» меня смущало, тем более на глазах у Эрика.
— Я твою одежду там, в лесу оставила. Сейчас принесу, — сказала я.
— Я сам могу.
— Нет, ты не знаешь, где я ее положила, а промокать дальше мне уже некуда.
Кроме того, мне не хватало утонченности, чтобы непринужденно себя чувствовать в присутствии одного голого мужчины, одного лежащего без сознания, одной по-настоящему жуткой девицы и еще одного мужчины, моего бывшего любовника.
— Сдохни, сука! — крикнула мне вслед очаровательная Сандра и тут же взвизгнула — Эрик ясно дал понять, что не любит ругательных слов.
— Тебе того же, — буркнула я себе под нос и потопала под дождь.
Да, дождь все еще продолжался.
Вся в мрачных раздумьях по поводу фейрийской крови, я вытащила узел мокрой одежды Квинна. Очень легко было бы скатиться в депрессию от мысли, что всем я нравлюсь по единственной причине — из-за этой самой крови. Конечно, всегда найдется заезжий вампир, которому будет приказано меня соблазнить… и в этом случае тоже фейрийская кровь для него бонус… нет, в эту сторону я думать не буду.
А если посмотреть на это разумно, то кровь — настолько же неотъемлемое мое качество, как цвет глаз или густота волос. Эта кровь ничего не изменила в жизни моей бабки-полуфейри — в предположении, что этот ген пришел ко мне от нее, а не от других предков. Она вышла за нормального человека, который обращался с ней точно так, как если бы вся ее кровь была обыкновенной человеческой. И убил ее тоже человек, который ни черта не знал о ее крови, кроме цвета. В том же предположении и жизнь моего отца фейрийская кровь не изменила никак. Никогда в жизни он не встретил вампира, который заинтересовался бы им по этому случаю… а если встретил, то молчал о том, как рыба. Что маловероятно. И фейрийская кровь не спасла его от наводнения, которое смыло грузовик моих родителей с моста в разлившийся поток. Если эту кровь я получила от матери — то она тоже погибла в том же грузовике. А сестра матери Линда умерла чуть за сорок от рака, чье бы там ни было у нее наследие.
И вряд ли эта чудесная фейрийская кровь для меня много сделала. Может, несколько вампиров сильнее мною интересуются и более дружелюбны, чем были бы без того, но не могу это назвать таким уж жизненным преимуществом.
На самом деле многие люди считают, что внимание вампиров — серьезный негативный фактор в моей жизни. Я, пожалуй, вхожу в это число. Особенно поскольку сейчас я стою здесь под ливнем, держа чужие мокрые шмотки и гадая, какого черта с ними делать.
Обойдя полный круг, я пришлепала обратно в дом. С переднего двора неслись громкие стоны — наверное, Клит и Джордж. Надо бы пойти посмотреть, что с ними, да не могла я энергии набраться.
В кухне смуглый коротышка уже начал немного шевелиться. У него задрожали веки, открываясь, челюсть задергалась, закрывая рот. Сандру связали клейкой лентой, что несколько подняло мне настроение — потому что справедливое воздаяние. И даже аккуратным прямоугольником заклеили ей рот — наверное, работа Эрика. Квинн успел найти полотенце и обмотать вокруг пояса, и потому выглядел весьма… стильно и сдержанно.
— Спасибо, детка, — сказал он, взял у меня одежду и стал выжимать ее над раковиной. С меня тем временем капало на пол. — Интересно, сушилка здесь есть? — спросил Квинн.
Я открыла дверь, за которой оказалась небольшая прачечная-кладовка с полками вдоль одной стены, а у другой — нагреватель для воды и миниатюрная стиральная машина с сушилкой.
— Давай их сюда, — позвала я, и Квинн вошел, неся одежду.
— Тебе тоже туда надо, детка.
Я отметила про себя, что голос у него усталый, он измотался так же, как я, если не больше. Перекинуться в тигра и обратно, не в полнолуние, за столь короткий промежуток времени — такое не может не измотать.
— Может, и мне найдешь полотенце? — спросила я, с усилием стаскивая с себя мокрые штаны. Квинн без единого смешка, без шуточек пошел посмотреть, что удастся найти. Вернулся с какой-то одеждой, насколько я поняла, из спальни коротышки: футболка, шорты, носки.
— Больше ничего не нашлось, — сказал он.
— Это лучше, чем я могла ожидать.
Вытершись полотенцем и надев чистую, сухую одежду, я чуть не расплакалась. Порывисто обняв Квинна, я пошла посмотреть, что мы теперь будем делать с нашими пленниками.
Пелты сидели на полу в гостиной, скованные наручниками, под присмотром Расула. Барбара и Гордон, столь любезные со мной у Мерлотта, сейчас совсем не были любезны. Странно было видеть бешенство и злость на почтенных лицах обитателей богатого пригорода. Эрик принес сюда и Сандру и свалил ее у ног родителей. Эрик встал в дверях, Квинн в других (беглый взгляд мне сказал, что они ведут в спальню Смуглого Коротышки). Расул с пистолетом в руке несколько ослабил напряженную бдительность, получив такое мощное подкрепление.
— А где коротышка? — спросил он. — Сьюки, рад тебя видеть в таком приличном виде, хотя костюм несколько ниже твоих обычных стандартов.
Действительно, джинсовые шорты мешковатые, футболка слишком большая, а белые носки — просто абзац.
— Ты умеешь дать женщине почувствовать, как она красива, Расул, — ответила я, еле наскребя в себе силы на полуулыбку. Сев на стул с прямой спинкой, я спросила у Барбары Пелт: — И что вы собирались со мной делать?
— Работать с тобой, пока ты не скажешь нам правду и Сандра не будет довольна, — ответила она. — Наша семья не может успокоиться, пока не узнает правды. И узнать ее можно только от тебя — я просто знаю это.
Я занервничала… даже более того. Не зная, что сказать, я поглядела на Расула и Эрика:
— Вас всего двое?
— В день, когда пара вампиров не сможет справиться с горсткой вервольфов, я снова стану человеком, — ответил Расул так высокомерно, что я не могла сдержать смех. Но он был прав (хотя ему и помог тигр). Квинн картинно прислонился к двери, но в данный момент это большое поле гладкой кожи меня не интересовало совершенно.
— Эрик, — спросила я, — что мне делать?
Кажется, никогда раньше я у Эрика совета не просила, и он был удивлен. Но тайна не только моя была. Он помедлил секунду и кивнул.
— Я вам расскажу, что сталось с Дебби, — объявила я Пелтам. Расула и Квинна я не стала просить выйти. Прямо сейчас я от этого избавлюсь — и от чувства вины, и отцепи, на которой держал меня Эрик.
Я так часто думала об этой встрече, что слова пришли автоматически. Я не плакала, потому что все слезы пролила еще много месяцев назад, наедине с собой.
Когда я кончила рассказ, Пелты смотрели на меня молча, а я на них.
— Очень похоже на нашу Дебби, — сказала Барбара Пелт. — Очень похоже на правду.
— Пистолет у нее был, — добавил Гордон Пелт. — Я его ей подарил на рождество два года назад.
Вервольфы переглянулись между собой.
— Она… действовала на опережение, — произнесла Барбара через несколько секунд. И повернулась к Сандре: — Вспомни, как нам пришлось идти в суд, когда она еще в школе училась, когда она намазала универсальным клеем расческу той болельщицы? Ну той, что стала встречаться с ее бойфрендом? Правда, похоже на Дебби?
Сандра кивнула, но клейкая лента не давала ей говорить. Слезы катились по ее щекам.
— И вы не помните, куда положили ее? — спросил Гордон у Эрика.
— Помнил бы — сказал бы, — ответил Эрик, и в его тоне ясно слышалось, насколько это ему безразлично.
— И вы наняли тех мальчишек, что напали на нас в Шривпорте, — напомнил Квинн.
— Сандра наняла, — признал Гордон. — Мы об этом узнали только когда Сандра уже их покусала. Она обещала им… — Он мотнул головой. — Послала их в Шривпорт с поручением, но им еще предстояло вернуться домой за наградой. Наша Джексоновская стая их бы убила — в Миссисипи укушенные вервольфы вне закона, их убивают на месте. Мальчишки назвали бы Сандру как создательницу, и стая бы ее отвергла. Барбара немножко балуется колдовством, но не того уровня, которое позволило бы заткнуть мальчишкам рты. Когда это выяснилось, мы наняли вервольфа не из нашего штата, чтобы он их выследил. Остановить он их не смог, предотвратить их арест тоже не смог, так что ему пришлось дать себя арестовать и пойти с ними за решетку, чтобы решить там проблему. — Он поглядел на нас, сурово покачал головой. — Он подкупил Кэла Майерса, чтобы его посадили в камеру к мальчишкам. Естественно, мы Сандру за это наказали.
— Да ну? На неделю мобильник отобрали? — Если фраза прозвучала издевательски, то так и было задумано. Даже настроенные сотрудничать, Пелты вселяли ужас. — Мы оба были ранены, а те двое мальчишек теперь убиты. Все из-за Сандры.
— Она наша дочь, — ответила Барбара. — И она думала, что мстит за злодейски убитую сестру.
— А потом вы наняли всех тех вервольфов, что были во втором фургоне, и еще двоих, что лежат сейчас на дворе у вас. Они умрут, Квинн?
— Если Пелты не отвезут их к врачу-оборотню, могут умереть. А в человеческую больницу им точно нельзя.
Когти Квинна оставляли очень узнаваемые следы.
— И вы это сделаете? — спросила я скептически. — Отведете Клита и Джорджа к врачу-оборотню?
Пелты снова переглянулись и пожали плечами.
— Мы думали, вы нас убьете, — сказал Гордон. — Вы собираетесь нас отпустить? Под какие гарантии?
Никогда я таких людей не видела, как эти Пелты. Все яснее и яснее я видела, откуда взяла Дебби очаровательный свой характер, приемная она там или нет.
— Под те гарантии, что я никогда больше ничего об этом не услышу, — ответила я. — Ни я, ни Эрик.
Квинн и Расул молча слушали.
— Сьюки — друг стаи Шривпорта, — сказал Квинн. — Стая очень была недовольна, что на нее напали прямо в городе, и теперь мы знаем, что в нападении виновны вы.
— Мы слыхали, что новый вожак ее недолюбливает. — В голосе Барбары слышалась легкая тень презрения. Она быстро приходила в себя — когда выяснилось, что ей не надо бояться смерти. Мне они оба больше нравились, когда тряслись от страха.
— Может, ему недолго быть вожаком, — произнес Квинн со спокойной угрозой. — Но даже если он сохранит за собой этот пост, аннулировать защиту стаи он не может, ибо она была гарантирована его предшественником. Погибла бы честь стаи.
— Мы возместим ущерб стае Шривпорта, — устало ответил Гордон.
— Это вы Таню послали в Бон-Темпс? — спросила я.
Барбара была горда собой:
— Да, это сделала я. Ты же знаешь, что Дебби была приемной дочерью? А вообще она оборотень-лиса.
Я кивнула. Эрик поглядел вопросительно. Кажется, он с Таней не знаком.
— Таня — член той семьи, где родилась Дебби, и она хотела чем-нибудь нам помочь. Она решила, что если поедет в Бон-Темпс и станет работать рядом с тобой, ты, может, проговоришься о чем-нибудь. Она сказала, что ты слишком подозрительна, чтобы откликнуться на ее предложение дружбы. Может, она захочет остаться в Бон-Темпс. То, что владелец бара оказался столь привлекателен — неожиданный бонус.
Я с каким-то удовлетворением выяснила, что Таня именно так двулична, как я и думала. Интересно, имею ли я право рассказать все Сэму — в порядке предупреждения. Надо будет потом подумать.
— А владелец вот этого дома? — спросила я, услышав из кухни мычание и стоны.
— Бывший школьный приятель Дебби, — ответил Гордон. — Мы его попросили предоставить свой дом на сегодня. И заплатили ему. Он лишнего рассказывать не будет, когда мы уедем.
— А Гладиола? — спросила я, вспомнив два горящих куска тела у меня на дорожке. Вспомнила лицо мистера Каталиадиса и горе Дианты. Все трое тупо уставились на меня.
— Гладиола? Цветок, что ли? — Барбара была непритворно озадачена. — Сейчас, кажется, для них даже не сезон.
Так, здесь тупик.
— Так что, все утрясли? — спросила я впрямую. — Я причинила боль вам, вы мне. В расчете?
Сандра отчаянно замотала головой, но родители не обращали на нее внимания — слава Богу и клейкой ленте. Гордон с Барбарой кивнули друг другу.
— Вы убили Дебби, — сказал Гордон, — но мы убеждены, что это было в порядке самозащиты. Наша оставшаяся в живых дочь воспользовалась экстремальными и незаконными способами для нападения на вас… Мне очень не по нутру говорить такие слова, но я думаю, мы должны согласиться далее оставить вас в покое.
Сандра издала каскад жутких звуков.
— Со следующими оговорками! — В мгновенье ока лицо Гордона стало тверже камня. Из-за спины преуспевающего яппи выглянул вервольф. — Вы не будете мстить Сандре. И вы будете держаться подальше от Миссисипи.
— Договорились, — тут же ответила я. — У вас достаточно власти над Сандрой, чтобы заставить ее держаться соглашения?
Вопрос был грубый, но существенный. У Сандры боевого духа на армию хватило бы, и я сильно сомневалась, что у Пелтов больше власти над младшей дочерью, чем было над старшей.
— Сандра! — обратился Гордон к дочери. Глаза ее пылали на вынужденно онемевшем лице. — Сандра, это закон. Мы даем этой женщине слово, и наше слово связывает и тебя. Если ты пренебрежешь моим словом, я вызову тебя в ближайшее полнолуние и убью на глазах у стаи.
И мать, и дочь были потрясены, но Сандра больше. Она прищурилась, и после долгой паузы кивнула.
Мне оставалось надеяться, что Гордон проживет долгую жизнь при отменном завидном здоровье. Стоит ему заболеть или умереть, как Сандра перестанет считаться с этим соглашением, тут уж к гадалке не ходи. Но, выходя из домика на болото, я подумала, что есть у меня вполне разумный шанс больше никогда Пелтов не увидеть, и это меня более чем устраивает.
