Телефонный звонок вырвал Стаса из плена сна задолго до восьми. Не открывая глаз, он пошарил рукой по тумбочке, поднес аппарат к уху и приглушенно произнес:

– Слушаю!

– Стас, просыпайся! Приезжай немедленно! – раздалось в трубке.

– Лева, это ты? Какого черта звонишь среди ночи? – привычно заворчал Крячко. – Мы же условились встретиться в Управлении.

– Планы изменились, – заявил Гуров. – Приезжай немедленно! И, кстати, уже давно не ночь.

– Скажи хоть, в чем дело? – поняв, что со сном можно попрощаться, потребовал разъяснений Станислав.

– Только при встрече, – отрезал Гуров. – Я уже на пути в Главк, и ты поспеши, дело действительно важное.

Вздыхая и чертыхаясь, Крячко стал собираться. Натянул брюки, майку, сунул ноги в тапки и поплелся в ванную комнату. Умывшись, пошел на кухню. Там уже хозяйничала Елизавета.

– Ты чего вскочила в такую рань? – удивленно спросил Стас.

– Услышала телефонный разговор, решила помочь с завтраком, – мило улыбаясь, ответила Лиза. – Покопалась в холодильнике, нашла колбасу и сыр. Кстати, этот сыр есть нельзя. От него даже крысы отказываются.

– А мне нравится, – заявил Крячко и демонстративно отправил кусок в рот.

– Еще не готово, – остановила его девушка. – Две минуты – и это будет шедевр. Чай или кофе?

– Я буду чай, – сказал он и скрылся в спальне.

Через короткое время вышел оттуда уже в полной экипировке.

– Завтрак готов. – Елизавета выдвинула табурет, приглашая его сесть.

– Ого, какая красота! – искренне восхитился Стас. – Бутерброды а-ля Королева Елизавета?

– Просто бутерброды, – смутилась она и поспешно добавила: – Пойду собираться.

– Не торопись. Побудешь здесь до моего возвращения. Сегодня выходной, спешить некуда. Еще желательно никому не звонить, пока я не вернусь, – напутствовал Стас, вспомнив просьбу Гурова.

– Почему? Вы чего-то опасаетесь? Он может вернуться? – Настроение у Елизаветы моментально упало. – Я должна знать: мне есть чего опасаться?

– Нет, он не вернется, бояться нечего. Он ведь думает, что ты мертва. Пока не обнаружишь себя, он так и будет считать, что расправился с тобой.

– Я должна скрываться?

– Да нет, просто немного побудешь здесь, – мягко произнес Крячко, прижимая к себе девушку. – Если тебе неприятно здесь находиться, скажи, и я отвезу тебя в другое место. Такое же безопасное, гарантирую.

– Нет, нет! Я хочу остаться здесь, – поспешила ответить Елизавета.

– Отлично, значит, договорились. Я еду в Главк, ты остаешься здесь и ждешь моего возвращения. Но у меня есть одно условие, – хитро прищурился Крячко.

– Какое условие? – насторожилась Елизавета.

– С этой минуты ты прекращаешь обращаться ко мне в неопределенной форме. Только Стас, и только на «ты». Потренируемся?

– Вот дитя, – рассмеялась Елизавета.

– Кто дитя?

– Ты, ты – дитя!

– Вот теперь я могу спокойно уйти. – Крячко поцеловал Елизавету и вышел из квартиры.

До Главка он добрался к шести. Гуров и генерал Орлов были уже на месте.

– Ну и с чего такая спешка? – войдя в кабинет, поинтересовался Стас.

– Сам расскажешь или лучше мне? – обратился генерал к Гурову.

– Лучше я, – ответил тот. – Так вот, Стас, вчера мы с тобой конкретно облажались.

– Ты о том, что убийца ушел? – переспросил Крячко. – Но ведь у тебя не было другого выхода, жертву серийного убийцы нужно было спасать в первую очередь. Ты не мог пуститься в погоню, тебе нужно было убедиться, что девушка жива. Другие оперативные бригады не смогли напасть на его след потому, что ему просто повезло. Он успел убраться из деревни до того, как те получили приказ прочесать район.

– Все это так, и каждое сказанное тобой слово соответствует действительности, – продолжил Гуров. – Но это не умаляет нашей вины. Мы оплошали, Стас, и с этим уже ничего не поделаешь.

– Стоп, давай-ка поконкретнее! – потребовал Крячко. – В чем мы допустили ошибку?

– Слова Елизаветы. Во время беседы она упомянула о некой особенности речи убийцы, даже примеры привела, а мы эту информацию пропустили мимо ушей. Не развили, не проработали, просто отбросили как несущественную.

– Но это тоже объяснимо, – начал оправдываться Крячко. – В тот момент у Лизы началась истерика. Я ее еле успокоил, помнишь? А потом мы уехали, тебе пришлось дожидаться экспертов.

– И благодаря всему этому мы дали убийце возможность избавиться от улик, с помощью которых можно было доказать его вину, – остановил его Гуров.

– Ты кого-то узнал по описанию Лизы? – дошло до Крячко. – Кто-то, кто знаком нам обоим и говорит так, как описывала Лиза?

– Да, он знаком нам обоим, и разговаривали мы с ним как раз накануне нового нападения. Это Зиновий Топырин.

– Топырин? Этот заморыш и есть наш серийный убийца? Ты ничего не путаешь, Лева?

– Это он, Стас, не сомневайся. В его речи дефект, о котором говорила Елизавета, проскользнул как минимум дважды. Я и сам не сразу вспомнил. Если быть честным до конца, это пришло ко мне во сне. Перед тем как лечь спать, я все прокручивал в голове рассказ Лизы, вот подсознание и сработало. Когда его доставили в допросную, он сильно волновался. Я списал волнение на его врожденную нерешительность. Застенчивый человек, попавший в непростую обстановку, поневоле будет нервничать. Так вот, отвечая на наши вопросы, он шепелявил. Первый раз неверный звук прозвучал в самом начале допроса. Он сказал: «Это вам с рук не сойдет», а прозвучало у него – «не фойдет». И потом, когда рассказывал о том, откуда знает про сарай и про веревки, дважды сбился с правильной речи. Назвал Хвана «гофподином».

– Точно! Теперь и я вспомнил. Когда он про Хвана говорил, что от того похвалы не дождешься, сказал: «Фнега у него не выпросишь». Мне это показалось смешным, а оно вон как обернулось. И что теперь?

– Догадайся мы об этом вчера, вину Топырина и доказывать бы не пришлось. Отправили бы наряд к нему домой, те дождались бы его возвращения и взяли, с рюкзаком за плечами. Но мы дали ему больше десяти часов на то, чтобы замести следы. Думаю, квартира его теперь стерильна.

– Все равно надо его брать! – разгорячился Крячко. – Привезем сюда, предъявим Лизе, она опознает его по голосу, а там пусть доказывает, что не был в бараке.

– Вот для этого я тебя и вызвал. Пока в голову Топырина не пришла мысль пуститься в бега, нужно его брать. Адрес я выяснил, наряд готов и ждет команды, – вступил в разговор Орлов. – Осталось решить вопрос с Лизой.

– А что с ней не так?

– Ты уверен, что она согласится прийти на опознание? Она пережила такой стресс, что может побояться снова встретиться с преступником.

– Это я беру на себя, – не особо уверенно проговорил Стас. – В конце концов, ей ведь не обязательно встречаться с ним лицом к лицу? Предъявим его через стекло.

– Главное, чтобы было кого предъявлять, – напомнил Гуров. – Товарищ генерал, пора выдвигаться. Чем раньше возьмем его, тем больше времени на поиски доказательств.

Будь у Гурова возможность повернуть время вспять, не много раз, а всего один, он бы, пожалуй, использовал его для того, чтобы вернуться в тот злополучный барак и вырубить убийцу до того, как он выпрыгнул в окно. Вот тогда бы он не смог уйти от ответственности. Не смог уничтожить улики, подтасовать факты и обеспечить себе алиби. Это была бы чистая доказуха. Можно сказать, он взял бы его на трупе. Неважно, что женщина осталась жива, попытка убийства – это, как ни крути, попытка убийства. А что теперь?

Лев сидел в своем кабинете. В полном одиночестве. Стрелки часов показывали без четверти пять. День клонился к закату, а он все никак не мог заставить себя встать и пойти домой. Пойти хоть куда-нибудь, лишь бы начать двигаться. Утреннее фиаско выбило его из колеи гораздо сильнее, чем он готов был признать. В соответствии с планом Гуров и Крячко приехали на квартиру Зиновия Топырина. Он был дома и, судя по всему, никуда уезжать не собирался. Своим визитом они вытащили его из постели. Правда, он не возмущался. Беспрепятственно позволил осмотреть квартиру, даже ордер предъявить не потребовал. Пока эксперты-криминалисты переворачивали квартиру вверх дном, Топырин охотно отвечал на все вопросы, и ни разу при этом в его речи не прозвучало неверной буквы. К концу допроса Гуров начал сомневаться, действительно ли у Топырина имеется данный дефект речи.

Сам допрос дал такие результаты, каких ни Гуров, ни Крячко никак не ожидали. Главной проблемой оказалось алиби Зиновия. Он заявил, что находился дома с четырех часов дня. Вернулся из редакции и с тех пор никуда не выходил. Работал над статьей, смотрел футбол по телевизору и пил пиво. Когда Стас попытался надавить на Топырина, тот «вспомнил», что один раз все-таки квартиру покидал. Заглянул к соседу, так как для проведения эксперимента ему понадобились парафиновые свечи, и Зиновий хотел одолжить их у него. В котором часу это было? Футбол уже закончился, он приступил к работе, вот тогда-то и обнаружил отсутствие свечей.

Зато сосед время запомнил четко. В девятнадцать тридцать закончился футбол, после этого двадцать минут он наслаждался тишиной, которую в очередной раз нарушил сосед, вломившись к нему в дом с дурацкой просьбой одолжить свечи. Из показаний соседа явствовало, что Зиновий Топырин никак не мог находиться во время нападения на Елизавету Трунову в Бронницком районе, так как в это время был дома, смотрел футбол и очень громко его комментировал. У соседа не было сомнений в том, что комментарии выдавал именно Топырин, его голос он не мог не узнать, все-таки прожил с ним на одной лестничной клетке более трех лет. Гуров спросил, как часто Зиновий настолько бурно реагирует на футбольный матч, и в ответ услышал: каждую неделю. Итак, у Топырина было алиби. Если не железное, то требующее серьезного опровержения. Любой суд примет показания соседа в качестве алиби, особенно после того, как их обоюдную антипатию докажут другие соседи. Кстати, крики и комментарии Топыриным игры слышали и другие соседи. И тоже могли подтвердить это в суде.

Рюкзака в квартире не оказалось. У Топырина вообще не было ни одной спортивной или дорожной сумки. В командировки он не ездил, а отдыхать предпочитал дома за компьютером. Втулок от пищевой пленки также не нашлось. Зато был принтер. Гуров заявил, что конфискует его для проверки. Топырин согласился. Результаты по принтеру пришли к обеду – записки печатали не на нем.

Топырин не отказался, что знает Елизавету, но благодаря общественной деятельности в Москве ее знали многие. Он утверждал, что лично с женщиной не знаком, никогда не встречался, не звонил и не писал ей. Несмотря на сплошные «не», сопровождающие допрос и осмотр, Гуров заявил, что должен забрать Топырина в Управление. Топырин попытался возражать, но Лев был непреклонен. Он хотел воспользоваться последним шансом разоблачить преступника, предъявив его голос последней жертве.

Каково же было его разочарование, когда Елизавета Трунова заявила, что на нее напал кто-то другой. Не Топырин, она в этом уверена. Лиза стояла в тайной комнате, слушала голос Зиновия Топырина, сидевшего в смежной комнате за стеклом, и недоверчиво качала головой. В допросной Крячко всеми силами пытался спровоцировать Топырина, заставить его нервничать и выдать свою шепелявость. Но тот держался до последнего, так ни разу и не сбившись. И Елизавета категорически отказалась признавать в нем злоумышленника. Гуров понимал почему. Топырин выглядел настолько невзрачным и безобидным, что представить его в устрашающей роли хладнокровного убийцы девушка не могла. Не могла представить, что это его она так испугалась, перед ним лежала на полу и молила о пощаде.

Топырина пришлось отпустить. Крячко увез Лизу, а Гуров остался в Управлении, пытаясь придумать, каким образом разоблачить убийцу. Он был на сто процентов уверен: убийца Зиновий Топырин, но доказать этого не мог. Тогда он снова отправился к генералу и настоял на том, чтобы к Топырину приставили круглосуточное наблюдение, а представителям прессы объявили о четвертой жертве, погибшей от руки маньяка. Оба требования генерал удовлетворил, предварительно потребовав предоставить от Елизаветы письменное согласие объявить ее погибшей.

К двум часам дня у центрального входа на Петровке собралось человек двадцать журналистов, мечтающих выяснить подробности. В их числе был и Топырин. Его вес в журналистских кругах рос как на дрожжах. Сергей Маренин, временно исполняющий обязанности главного редактора, пустил его статью на первую полосу. Топырин купался в лучах славы.

В отчаянной попытке доказать вину Зиновия, Гуров начал проверку всех принтеров, принадлежащих редакции газеты «Только факты», но на успех не надеялся. Получив снимок протектора от ботинка убийцы, он повторно отправил оперативника в дом Топырина, но на этот раз Зиновий отказался впустить его до тех пор, пока тот не предъявит ордер на обыск. Оперативник вернулся ни с чем.

Сотовый Гурова заиграл веселую мелодию. Это звонила Мария.

– Дорогой, ты снова задерживаешься? – ласково спросила она.

– Уже собираюсь, – ответил он. – Уберу документы в сейф, и домой.

– Отлично! Отправляю свинину в духовку. Надеюсь, ты не попадешь в пробки, – обрадовалась жена.

В кабинет заглянул капитан Жаворонков. Прикрыв трубку, Гуров спросил:

– Что у тебя, Валера? Что-то срочное?

– Есть новая информация. Она касается Зиновия Топырина, – сообщил капитан.

– Важная информация?

– Весьма, – подтвердил Жаворонков. – Думаю, вас она обрадует.

Гуров убрал руку с трубки и виноватым голосом произнес:

– Попридержи мясо, дорогая, я еще немного задержусь.

– А так хорошо все начиналось, – шутливо ответила Мария. – Ладно, трудоголик, оставайся. Не забудь позвонить, как освободишься.

– Обязательно, – пообещал Лев и повернулся к Жаворонкову, стоявшему в дверях: – Проходи, Валера, выкладывай, что там у тебя.

– Отыскал кое-что интересное, – начал капитан. – После того как в Управлении заговорили о том, что Зиновий Топырин, он же журналист под псевдонимом «Швед», подозревается в совершении трех убийств, я провел некоторые исследования. Я подумал, что журналисты часто пишут не только для родной газеты, в которой числятся в штате. Зачастую они подрабатывают написанием разовых статей для второсортных изданий, а иногда сотрудничают и с «желтой» прессой. Почему бы Зиновию Топырину не делать то же самое? В своей газете развернуться он не мог, отчего не «подкалымить» на стороне. И знаете, что я обнаружил?

– Говори, Валера, не томи! – поторопил Гуров.

– С вероятностью девяносто девять процентов могу утверждать, что Зиновий Топырин работал на другие издания. В основном это газетенки с определенной репутацией, не гнушающиеся публиковать непроверенную информацию. В этих газетах Топырин использовал другой псевдоним. Он подписывал статьи именем библейской пророчицы Деворы. Я позволил себе пойти дальше и связался кое с кем из издательств этих газет. Так вот, они подтвердили, что Девора и Зиновий Топырин – одно лицо, – сообщил Жаворонков. – Тогда я собрал ряд статей, написанных Деворой, и обнаружил, что под этим псевдонимом Топырин писал про жертв серийного убийцы. Только в ином контексте и задолго до их смерти, – торжественно закончил капитан.

– Погоди, погоди, это что же получается? Выходит, ты нашел доказательство того, что Топырин был лично знаком со всеми жертвами? И знакомство произошло до того, как появился серийный убийца? – переспросил Гуров.

– Так точно, товарищ полковник. Топырин писал про фермера, после того как слухи о его нелицеприятном поступке разошлись по округе. И про хирурга продал три статьи. О последней, несостоявшейся жертве, Елизавете Труновой, он написал целый ряд статей. Только про своего редактора не писал, но с ним он был связан особо.

– Почему же тогда Елизавета его не узнала? Если он брал у нее интервью, или хотя бы пытался сделать это, она должна была его запомнить, – задумался Гуров.

– Вот об этом не скажу, – ответил Жаворонков. – Возможно, он встречался не лично с Елизаветой, а с кем-то из ее помощников. Или же и вовсе использовал только слухи. Для тех газет, что покупали его статьи, достоверность не главное.

– А ведь он мне солгал, – почти радостно проговорил Лев. – Он заявил, что кроме своего редактора ни с одной из жертв не знаком, а на деле оказывается все совсем не так. Вот это хорошая новость, Валера, не зря ты копал!

– Рад стараться, – улыбнулся Жаворонков, довольный похвалой.

– Принеси-ка мне эти статьи. Хочу взглянуть на них сам.

– Сделаю, товарищ полковник. Все статьи Деворы уничижительного содержания. Читаются сложновато, но по стилю – точная копия статей Шведа. Не нужно быть экспертом, чтобы понять это.

– Думаю, нам не придется доказывать, кто именно писал статьи, – заметил Гуров. – Если дело примет крутой поворот, редакторы сдадут Топырина с потрохами.

Капитан принес собранный материал. Кроме статей о Заборине, Дрозинском и Труновой под псевдонимом «Девора» Топырин написал еще порядка десяти статей. Все в одном ключе. Гуров мельком просмотрел их, после чего надолго задумался. Что делать теперь? Снова вызвать Топырина и обвинить его во лжи? Ведь он скрыл от следствия факт знакомства с жертвами Подмосковного маньяка. Но что это даст? Да ничего. Топырин придумает какую-нибудь благопристойную байку о том, почему так поступил. Точно так же, как в случае с телефонными звонками после убийства Хвана. И Гурову в очередной раз придется его отпустить. Сам факт знакомства с жертвами ничего не доказывает. Топырин оказался либо слишком хитер, либо слишком удачлив. По убийствам предъявить ему было нечего.

Между тем время не стояло на месте. До следующего убийства оставалось три дня. Через три дня он снова выйдет на охоту, и что тогда? Опять надеяться на удачу? Не вариант. Статьи Деворы – зацепка. Если в трех случаях из четырех он в качестве жертв использовал людей, про которых писал, то вероятность того, что пятая жертва выбрана по тому же принципу, очень высока. Значит, и он, Гуров, должен искать жертву среди тех, о ком писала Девора. Капитан Жаворонков поработал на совесть. Он просмотрел все издания за пять последних лет и нашел десять статей. Полный ли это список? Возможно, что и нет. Если так, то Гуров знает, с чего начнет завтрашний день. Он выпишет имена тех, кому посвящены статьи, соберет на них максимально полную информацию и найдет того, кто как-то связан с последним местом планируемого убийства. А когда сделает это, приставит к нему охрану, но не явно, а так, чтобы не спугнуть убийцу. В том, что убийца не остановится, он не сомневался. Слишком велико искушение, слишком много затрачено сил, чтобы бросить дело незавершенным. Он возьмет Топырина на трупе, и тогда ему не останется ничего иного, как признаться во всех совершенных преступлениях.

Завтра он начнет охоту на маньяка, и к пятому дню расставит на него силки. Тот попадется, не может не попасться. Генералу придется поддержать его, Лев предъявит ему железные аргументы, главным из которых будет уверенность в том, что пятью убийствами маньяк не удовлетворится. Рассказ Елизаветы тому доказательство. Убийца вошел во вкус, почувствовал свою безнаказанность. Совершив последнее убийство, он захочет продолжения. Быть может, он сделает перерыв, планируя новую серию убийств, но продолжит убивать непременно.

Теперь Гуров знал истинную причину, ради чего Топырин лишил жизни стольких людей. И от этого знания становилось жутко. Он должен его остановить. Любым способом, используя любые средства, лишь бы лишить его возможности продолжать свое грязное дело. Чтобы детально проработать план поимки преступника, ночи ему хватит. Утром он вернется в Управление и пойдет прямиком к генералу.

Утро началось не совсем так, как планировал Гуров. Приехав в Управление к восьми утра, он узнал, что генерала вызвали в министерство, как раз по делу Подмосковного маньяка. Пришлось дожидаться его возвращения, чтобы получить «добро» на реализацию плана. Чтобы не терять времени даром, Лев посетил информационный отдел и дал распоряжение относительно списка возможных жертв, составленного накануне.

По десяти кандидатам сведения собрали быстро. Изучив их, он понял, что определить, кто станет следующей жертвой, будет непросто. Пятая вершина буквы «W» приходилась на район города Егорьевска, который был усыпан деревнями и поселками, точно куст сирени соцветиями в период интенсивного цветения. Определить место, которое облюбовал убийца в этом случае, было еще сложнее, чем в прошлый раз. Биографии героев статей Деворы вопроса не прояснили. Ни один из них не проживал в этом районе. Не нашлось там и их родственников. Финансовых интересов тоже не было. По всему выходило, что убийца повторит трюк с Хваном и Труновой. Он просто заманит жертву туда, куда ему нужно. Тем важнее становилась задача определить, на кого падет жребий.

К полудню пришел отчет от оперативников, наблюдающих за Топыриным. Зиновий активности не проявлял. К восьми приехал в редакцию и сидел там, барабаня по клавиатуре, сочиняя очередную статью. Он не беспокоился, не суетился. Одним словом, вел себя совершенно нормально. Посмотрев на него, никто бы не подумал, что не позднее двух дней он пойдет на преступление. На очередное преступление. В одиннадцать тридцать сходил в пиццерию, заказал порцию на вынос и вернулся обратно. Гуров напомнил оперативникам, что бдительность терять нельзя. Топырин должен связаться с жертвой, важно не упустить этот момент.

Несколько раз в кабинет забегал капитан Жаворонков. Он выкладывал на столе очередную стопку листов с данными по людям из списка Гурова и снова убегал. К обеду поток информации иссяк. Информационный отдел вычерпал все до донышка, и теперь перед Гуровым лежала таблица, в которой было указано все: фамилия, возраст, семейное положение и адрес проживания, номера телефонов и место работы, перечень имеющейся недвижимости, дальних и ближних родственников, марка и номерной знак автомобиля и много других полезных сведений.

Генерал Орлов застал друзей за изучением таблицы. Вернувшись из министерства, он направился прямиком к полковникам, собираясь устроить им головомойку. Таблица заинтересовала его, и он решил повременить с разносом.

– Что тут у вас? – спросил генерал. – Надеюсь, очередной план поимки серийного убийцы?

– Так и есть, Петя, так и есть. – Гуров был и доволен, и озабочен одновременно. – Появились новые факты, Жаворонков постарался. Он выяснил, что Зиновий Топырин был знаком со всеми жертвами еще до появления маньяка.

И Лев выложил все, включая свои предположения относительно кандидатуры следующей жертвы. Выслушав его, Орлов оживился:

– Похоже, у нас появилась зацепка. Какие действия предприняли?

– Первоначальный план был такой, – начал Гуров. – Согласно нашей теории, следующее убийство должно произойти в районе города Егорьевска. Мы решили проверить каждую фамилию на наличие связи с этим районом. Найдем связь – узнаем имя жертвы и сможем защитить его от маньяка.

– План потерпел фиаско? – догадался Орлов.

– К сожалению, так и есть, – признался Лев. – В этом районе ни один из десяти кандидатов не проживает, не работает и не имеет там родни.

– Возможно, список неполный, – предположил генерал.

– Возможно, но другого нет. Ребята из информационного отдела сделали все, что было в их силах. Если окажется, что мы кого-то пропустили, значит, убийце фантастически везет.

– Кстати, об убийце: опера из «наружки» ходят за ним по пятам, но пока ничего подозрительного, – доложил Крячко. – Правда, времени еще мало прошло. Сутки, как они приступили к наблюдению.

– А много времени у нас и не будет, – заметил Орлов. – Сегодня да завтра, и наступит день «икс». По большому счету мы можем оставить попытки вычислить имя следующей жертвы, у нас ведь есть подозреваемый. Не спускать с него глаз, и он сам выведет нас на жертву.

– Слишком рискованно, – не согласился Гуров. – Сколько было ситуаций, когда подозреваемый уходил от слежки и успевал совершить преступление, прежде чем его снова обнаружат? Нужно подстраховаться.

– Может, ты и прав, – протянул Орлов. – Сейчас в министерстве такую выволочку устроили, и это с учетом того, что четвертую жертву удалось спасти. Что же будет, если убийца снова нас опередит? Даже думать об этом не хочу. Сколько, говоришь, у нас кандидатов? Десять? Многовато для круглосуточной охраны, но, похоже, выбора у нас нет.

– Возможно, есть другое решение, – проговорил Гуров.

– Ну, выкладывай, – усмехнулся Орлов. – Я должен был догадаться, что ты что-то припас.

– Пока только задумка, но, думаю, должно сработать. Хочу получить твое согласие, Петя.

– Да говори уже! – поторопил генерал.

– У нас десять кандидатов. Ни один из них не живет в районе Егорьевска. Значит, Топырину придется заранее выйти на связь с намеченной жертвой. Он уже проделывал это дважды, сделает и в третий раз. Мы предупредим всех кандидатов о том, что в ближайшее время к ним обратится неизвестный с определенным предложением, на которое они должны согласиться. Как только Топырин выйдет на связь, потенциальная жертва сообщит нам об этом, и мы сумеем подготовиться.

– А если он сменит тактику? Или заляжет на дно? – Орлову хотелось предусмотреть все возможные варианты. – Или же жертва что-то перепутает и отправит нас по ложному следу?

– Этого не случится, – уверенно произнес Гуров. – У нас все получится. А бдительность Топырина я постараюсь усыпить. Поеду в редакцию и прилюдно принесу извинения за ложные обвинения. Пусть думает, что с него подозрение снято.

– Только не переусердствуй, как бы обратного эффекта не вышло. Догадается, что спектакль играешь, сорвется с крючка, – предупредил Орлов.

– Не волнуйся, Петя, я аккуратно. Значит, ты мой план одобряешь?

– Действуйте уже! И удачи! – разрешил генерал и вышел из кабинета.