Выражения «червь неусыпающий», «огнь неугасающий» и прочее означают только крайнюю меру мучений для всякого, а состоять они будут, может быть, и не в этом. О муках грешников надо сказать, что хотя, несомненно, они будут в крайней мере для каждого, и будут как душевные, так и телесные, но в чем именно они будут состоять, определительно сказать нельзя. В Слове Божием для обозначения сего берется то, что бывает самым мучительным на земле, равно как и для обозначения блаженства берется то, что на земле считается самым великим и обрадывающим, но, чтобы именно как в том, так и в другом, было это самое, сего сказать нельзя. Там будет все ново: ново небо и нова земля, новы и радости и муки.

Конечно, все сие страхом поражает. Но затем это и открыто, чтобы, поражая страхом, вразумлять и остепенять грешников. Он и не открыл бы об аде, но как не хочет смерти грешника вечной, то и открыл, что ожидает грешника, чтобы, зная это, грешник не давал себе воли, а уж если случится нагрешить, поскорее обращался опять к Господу и каялся.

О силе мук и кажущейся длительности даже временных адских мучений повествует одно сказание.

Некто, благоговейный, кажется, мирянин, делал много добра, но проскользали и грешки. Для очищения его от сих грехов Господь послал ему болезнь, которая не поддавалась лекарскому искусству. Терпел он, терпел и воз малодушествовал — стал плакаться перед Господом. Господь послал к нему Ангела, который явясь сказал ему: «Что жалуешься? — Для твоего же блага Господь послал тебе эту болезнь, чтобы очистить тебя от грехов твоих. Очистишься — и болезни конец. Ибо если здесь не очистишься, то на том свете гореть будешь». Тот с горести крайней и скажи: «Да уж лучше на том свете отмучиться!» (Это будто на руку тем, которые думают, что мучения временны, но цель сказания не та.) — «Хорошо, — сказал Ангел. — Хочешь? Тебе следовало болеть еще три недели или три месяца. Там тебе за это помучиться придется три секунды». — «Три секунды, — думает себе больной, — что тут?» И согласился. Как согласился, так и обмер. Взял Ангел его душу и снес в место мучения. «Три секунды, — проговорил он больному, — терпи. Я тотчас приду, как они пройдут», — и скрылся. Как начало жечь этого бедного, как начало жечь, ужас как больно; но терпел, думая: «Три секунды… сей момент кончатся». Но боль все больше и больше, и, кажется, пора бы уж и Ангелу прийти, а его все нет и нет. Уж ему показалось, что неделя прошла, год прошел, десять лет прошло, а Ангела все нет и нет. Мочи наконец не стало. Как закричит! — Ангел тотчас явился и спрашивает: «Что тебе?» — «Да ты сказал, что три секунды помучиться, а тут уж десять лет прошло». — «Каких десять лет? Всего десять терций». — «Ой-ой! — ой! Батюшка ты мой! Если так, возьми меня поскорее отсюда назад. Тридцать лет готов лежать в той болезни, только отсюда возьми». — «Хорошо», — сказал Ангел; внес его опять в тело, и тот ожил. И уж не заикался больше о тяготе своей болезни. Это сказание сохранено для внушения нам, грешным, того главного, чтобы благодушно терпели прискорбности, посылаемые для нашего очищения от грехов.