44
Д’Агоста стоял позади помоста, глядя в спину Райта, обращавшегося к слушающей толпе. Немного послушав, он достал рацию.
— Бейли? — негромко произнёс лейтенант. — Когда разрежут ленточку, идите впереди толпы. Позади Райта и мэра, но впереди всех прочих. Ясно? Постарайтесь смешаться с публикой, но не позволяйте оттеснять себя в сторону.
— Понял вас.
— Когда человеческий разум, развился настолько, чтобы осмысливать законы вселенной, прежде всего он задался вопросом: что есть жизнь? Затем: что есть смерть? О жизни мы теперь знаем многое. Однако, несмотря на весь технологический прогресс, мы почти ничего не узнали о смерти, о том, что находится за…
Толпа восторженно слушала.
— Мы опечатали выставку, с тем чтобы вы, наши почётные гости, были первыми её зрителями. Вы увидите множество редких, радующих глаз артефактов, большая часть их демонстрируется впервые. Увидите воплощения красоты и безобразия, великого добра и предельного зла, символы усилий человека постичь последнюю тайну…
Д’Агоста подумал: интересно, что за дело было у того старого хранителя в инвалидной коляске? Фамилия его Фрок. Он что-то кричал, но Катберт, главный на этом сборище, прогнал его. Музейная политика — ещё почище, чем в полицейском управлении.
— …самую пылкую надежду, что эта выставка откроет новую эру в нашем музее, эру, когда технологические новшества и совершенствование научных методов оживят у людей интерес к современным…
Д’Агоста окинул взглядом зал, высматривая своих людей. Как будто бы все на местах. Кивком велел охраннику у дверей снять с них цепочку.
Когда речь Райта окончилась, снова раздался гром аплодисментов. Теперь говорил Катберт:
— Я хочу поблагодарить многих людей… Д’Агоста глянул на часы, недоумевая, где же Пендергаст. Будь он в зале, лейтенант бы его обнаружил. Пендергаста разглядишь в любой толпе.
Катберт высоко поднял огромные ножницы, затем вручил их мэру. Мэр взял их за одну кольцеобразную ручку, другую предложил директору музея, и оба спустились по ступеням платформы к громадной ленте перед входом на выставку.
— Чего мы ждём? — шутливо спросил мэр и засмеялся. Под сверкание фотовспышек они разрезали ленту пополам, и двое охранников медленно распахнули двери. Оркестр заиграл «Нетерпение».
— Пора, — торопливо объявил д’Агоста по рации. — По местам.
Пока аплодисменты и приветственные возгласы продолжали греметь, д’Агоста быстро пошёл вдоль стены и юркнул в дверь на пустую выставку. Быстро огляделся, сообщил по рации: «Чисто». Следом вошёл начальник охраны музея, злобно глядя на лейтенанта. Мэр и директор встали рука об руку в дверях, позируя для фотографов. Потом, улыбаясь, вошли.
По мере того как д’Агоста углублялся в лабиринт выставки впереди группы, аплодисменты и возгласы становились тише. Внутри было прохладно, пахло свежими древесными стружками, пылью, ощущался лёгкий неприятный запашок гниения.
Райт и Катберт сопровождали мэра. Позади них д’Агоста видел двух полицейских, а за ними целое море людей, они втискивались, вытягивали шеи, жестикулировали, переговаривались. Лейтенанту толпа напоминала приливную волну. Всего один выход. Чёрт.
— Уолден, — заговорил он по рации, — скажи музейным охранникам, чтобы замедлили поток. Тут уже давка.
— Понял, лейтенант.
— Это, — пояснял Райт мэру, всё ещё держа его под руку, — очень редкое изображение жертвоприношения из Центральной Америки. На первом плане Бог-Солнце, его охраняют ягуары. Жрецы совершают заклание жертвы на этом столе, вырезают бьющееся сердце и показывают солнцу. Кровь стекает по этим каналам и скапливается здесь, на дне.
— Впечатляюще, — сказал мэр. — Я бы не прочь совершить этот обряд в Олбани.
Райт и Катберт засмеялись, звук этот эхом отразился от витрин.
Коффи стоял на передовом посту, расставив ноги и уперев руки в бёдра, лицо его ничего не выражало. Большинство гостей уже прибыли, а те, что не появились, очевидно, не рискнули выходить из дома в такую погоду. Дождь уже лил как из ведра. Через восточную дверь Ротонды Коффи было прекрасно видно празднество в Райском зале. Бархатно-чёрный свод помещения — от пола его отделяло шестьдесят футов — покрывали сверкающие звёзды. На стенах мягко светились вращающиеся галактики и туманности. Райт произносил речь на возвышении, близилось время разрезания ленты.
— Как там дела? — спросил Коффи одного из агентов.
— Всё спокойно, — сообщил тот, не сводя глаз с сигнальной панели. — Ни нарушений, ни сигналов. Периметр тих, как могила.
— Что и требовалось, — заключил Коффи. Потом посмотрел в зал. Двое охранников как раз распахивали громадные двери на выставку. Торжество разрезания ленты он пропустил. Толпа двигалась вперёд, казалось, туда устремились сразу все пять тысяч гостей.
— Как думаешь, что затеял Пендергаст? — поинтересовался Коффи у другого агента. Он был доволен, что Пендергаста пока нет, однако нервничал при мысли, что южанин бродит по музею, где ему вздумается.
— Я не видел его, — ответил агент. — Справиться в дежурной части?
— Не надо, — сказал Коффи. — Без него хорошо. Тихо-спокойно.
Рация д’Агосты зашипела.
— Говорит Уолден. Послушайте, нам нужна помощь. Охранники не могут сдерживать поток. Слишком много народу.
— Где Спенсер? Он должен быть там поблизости. Пусть перекроет вход, выпускает людей, но не впускает, пока вы с музейными охранниками не выстроите упорядоченную очередь. Толпу необходимо контролировать.
— Слушаюсь, сэр.
Выставка быстро заполнялась людьми. Прошло всего двадцать минут, Райт и мэр были уже далеко, у запертого заднего выхода. Сперва они двигались во главе толпы, держась центральных проходов. Но потом остановились у одной из витрин, Райт стал что-то объяснять мэру, и публика хлынула мимо них в самые отдалённые углы выставки.
— Будьте возле передних, — велел д’Агоста Бейли и Макниту.
Затем сам поспешил вперёд и быстро осмотрел две боковые ниши. Жутковатая выставка, подумал он. Сущее обиталище призраков со всеми прелестями. С тусклым освещением, например. Однако не настолько тусклым, чтобы нельзя было разглядеть мелкие отвратительные детали. Вроде выпученных глаз и усеянной остриями груди у конголезской статуэтки. Или стоящей в витрине рядом мумии с потёками сочащейся крови. Тут уж, подумал д’Агоста, слегка хватили через край.
Толпа продолжала растекаться, и лейтенант нырнул в следующий ряд ниш. Всё чисто.
— Уолден, как справляешься? — спросил он по рации.
— Не могу найти Спенсера, лейтенант. Поблизости его нет, а отойти нельзя из-за толпы.
— Чёрт. Ладно, отправлю Дрогена и Фрейзера тебе на помощь.
Д’Агоста вызвал одного из двух полицейских в штатском:
— Дроген, слышишь?
Небольшая пауза.
— Да, лейтенант.
— Бегом вместе с Фрейзером к выходу, на помощь Уолдену.
— Понял.
Д’Агоста огляделся по сторонам. Ещё мумии, но без крови.
И замер. Мумии не кровоточат.
Лейтенант медленно повернулся и стал протискиваться мимо восторженных ротозеев. Это просто нездоровая выдумка какого-то хранителя. Экспонат.
Однако надо убедиться.
Вокруг той витрины, как и прочих, толпились люди. Д’Агоста протиснулся сквозь них и прочитал на этикетке: «Захоронение анасази из Пещеры мумий. Каньон-дель-Муэрто. Аризона».
Засохшие потёки на голове и груди мумии выглядели так, словно кровь лилась сверху. Лейтенант, стараясь не привлекать к себе внимания, подошёл к витрине вплотную и посмотрел вверх.
Крышка витрины над головой мумии была сдвинута, сквозь отверстие виднелись трубы. За край крышки высовывалась рука с часами и манжетой голубой рубашки. Со среднего пальца свисала крохотная капелька запёкшейся крови.
Д’Агоста попятился в угол, огляделся и торопливо заговорил по рации.
— Д’Агоста вызывает дежурную часть.
— Гарсиа слушает, лейтенант.
— Гарсиа, здесь труп. Нужно всех выпроводить. Если его увидят и поднимется паника, дело будет швах.
— Господи, — произнёс Гарсиа.
— Свяжись с охранниками и Уолденом. На выставку больше не пускать никого. Понял? И очистить Райский зал на тот случай, если начнётся паническое бегство. Удалите всех, но тревоги не поднимайте. Теперь соедини меня с Коффи.
— Понял.
Д’Агоста поискал взглядом Ипполито. Рация его затрещала.
— Говорит Коффи. Д’Агоста, что там, чёрт побери?
— Труп. Лежит сверху на витрине. Видел его пока что только я, но ситуация может измениться в любую минуту. Надо выдворить отсюда всех, пока ещё есть время.
Сквозь шум толпы лейтенант услышал:
— Кровь так похожа на настоящую.
— Там, наверху, рука, — послышался другой голос.
Две женщины, глядя вверх, попятились от витрины.
— Это труп! — громко произнесла одна.
— Не настоящий, — ответила другая. — Наверняка макет, специально для открытия.
Д’Агоста подошёл к витрине и поднял руки.
— Прошу внимания!
Наступило краткое, жуткое, выжидающее безмолвие.
— Труп! — завопил кто-то ещё. Толпа шелохнулась и замерла. Потом раздался ещё один вопль:
— Убитый!
Толпа попятилась в обе стороны прохода, несколько человек оступились и упали. Крупная женщина в вечернем платье повалилась спиной на д’Агосту и прижала его к витрине. Толпа давила на лейтенанта всё сильнее, он едва дышал. Потом витрина начала крениться.
— Постойте! — с усилием выдавил он. Из темноты наверху что-то большое соскользнуло с витрины и шлёпнулось на скученную массу людей, сбив с ног ещё нескольких. Из своего неудобного положения д’Агоста разглядел лишь, что это окровавленный человеческий труп. Как будто обезглавленный.
Ужас обуял всех. Тесное пространство огласилось криками и воплями, люди бросились бежать, хватаясь друг за друга и спотыкаясь. Д’Агоста ощутил, что витрина падает. Внезапно мумия повалилась на пол, д’Агоста на неё. Он ухватился за край витрины и почувствовал, как стекло разрезало ему ладонь. Попытался встать, однако бурлящая толпа снова опрокинула его на витрину.
Лейтенант услышал шипение рации, обнаружил, что она всё ещё у него в правой руке, и поднёс к лицу.
— Говорит Коффи. Д’Агоста, что там творится, чёрт возьми?
— Паника. Коффи. Немедленно очищай зал, иначе… Чёрт! — выкрикнул он, когда бурлящая толпа выбила у него из руки рацию.
