Глава 20

– Впереди обширный фронт непогоды, придется облетать стороной, – сообщила мне девушка.

– И что в этом неприятного? У нас топлива не хватит до Конго? – уточнил я.

– Топливо – это второе, что нас должно волновать. Главное – придется чересчур близко подойти к границе территорий, которую контролируют механоиды. А у нас не стелс и не реактивный истребитель, наша птичка развалится после пары ракет воздух-воздух или нескольких очередей зенитных скорострелок, – тяжело вздохнула Эльза. – Ладно, ступай отдыхать, тут ты все равно ничем нам не поможешь.

Пожав плечами, я вернулся в свое кресло, где отключился на несколько часов. Пришел в себя от дикой болтанки и громкого, приятного женского голоса, что-то сообщавшего из динамиков.

– Что происходит? – хрипло спросил я у соседки, одновременно с этим борясь с тошнотой. Рядом сидела одна из спасенных девочек в номерных балахонах, прочитал имя на нашивке: Ханна.

Та покосилась на меня, и что-то произнесла под нос, но за шумом вешания мер безопасности, я ничего не разобрал.

– Не слышу, – я коснулся пальцем уха и помотал головой.

– Падаем… вот что, – резко ответила та, повысив голос, и тут же отвернулась от меня. Наверное, и вовсе бы пересела на другое место, да вот свободных кресел не наблюдалось. Несколько человек и вовсе уместились на полу, держась за выступающие части кресел.

Чем-то я ей не понравился. Интересно, чем?

После тяжелого сна, самочувствие совсем немного пришло в норму.

Тошнота, скорее всего, была вызвана болтанкой и голодом. Выпитая глюкоза уже давно испарилась из желудка, который не видел пиши несколько дней до этого.

– Ладно, сиди, – буркнул я и встал со своего места, сделал несколько шагов вперед и почти налетел на Эльзу.

– Ты!

– Я, – согласился с ней. – Что-то случилось?

– Пошли, – она ухватила меня за руку и дернула за собой, – ты должен помочь ей.

– Твоей сестре? Но я…

– Если она умрет, сразу за ней на тот свет отправишься и ты, – зло сказала девушка. Посмотрев в ее бешеные глаза, в которых рассудительности не было ни на йоту, я мрачно ответил:

– Хорошо, попробую помочь. Но учитывай и то, что если я сдохну от того, что перетружусь, то за мной и твоя сестра погибнет, так как более никто ей не сможет помочь.

– Сейчас это, уже почти не важно. Она умирает, – и вновь рванула меня за руку, потащив по салону.

Девчонка была очень плоха. С трудом сосредоточившись, я смог увидеть ее энергосети – обычную и рудилиевую. Первая ничем особым не выделялась, только изношена была и почерневшая, как сухая трава после огненного пала. А вот вторая… Начну с того, что никакой упорядоченной структуры тут и близко не было. Вместо главной речки с притоками, рудилиевая энергосеть состояла из клякс, амеб, может, будет более близкое сравнение – корешков. В разных точках организма едва заметно зеленело пятно с несколькими тонкими отростками. Практически все они были черно-багрового цвета с вкраплениями зелени.

– Ну, что? – с тревогой и одновременно надеждой спросила меня Эльза, когда я закончил осмотр и устало откинулся на кресло, прикрыв глаза.

Не поднимая век, я ответил:

– Ничего хорошего, буду работать сейчас. Меня не отвлекать.

Использовать свои способности, когда весь организм изорван опытами вивисекторов, не хотелось страсть как. Но и выбора у меня большого не было: моя спасительница сейчас находится в таком психологическом раздрае, что пустит мне пулю в лоб, не задумываясь, только от злости и отчаяния. Или прикажет своим клонам придушить, чтобы не пачкать салон кровью. К слову, что-то я их сейчас не наблюдаю. Никак решила поберечь силы и убрала их.

– Эльза. – негромко произнес я.

– Да?

– Когда я вытащу твою сестру, то ты мне будешь должна, ясно? Сильно должна, как не знаю кто. По гроб жизни станешь обязана.

– Я…

– Если хочешь мне сказать, что вытащила из застенков, то я напомню тебе, что меня же туда и засунула. Или забыла уже?

– Я буду твой должницей, Санлис Рекдог, – отчеканила она. – До конца моей жизни. Клянусь в этом.

Уф… Надеюсь, она, как и все эхоры, имеет набор определенных тараканов в своей голове, и честь, долг и все прочее, для нее не пустые слова.

– Принеси или скажи, чтобы принесли глюкозы, можно сахара, шоколада. И воды, – попросил я ей. – Мне нужны силы, а то свалюсь уже через минуту после начала лечения.

– Сейчас, – встрепенулась та и почти убежала куда-то. Вернулась с небольшим рюкзачком, откуда извлекла пару бутылочек с минеральной водой, несколько шоколадных батончиков. А из кармана форменной куртки достала двухсотграммовую баночку с резиновой пробкой, обернутой жестью и надписью, сообщающей, что внутри хранится раствор глюкозы. Под болтанку, которая то усиливалась, то почти исчезала, я торопливо употребил доставленные продукты, потом посидел несколько минут и приступил к работе.

Вместо чистки грязи первым делом я стал собирать все рудилиевые корешки в одно целое, соединяя те в районе позвоночного столба, там, где гнездилась энергоструктура у всех суперлюдей. Занятие было той еще морокой, примерно можно было сравнить с попыткой пальцем, в теплой воде, собрать все жировые, отдельные блестки в единое пятно. Да еще, при этом, не запачкаться. Ну, как-то так.

Каждую кляксу приходилось по краям очищать от грязи до здоровой зелени, а иначе, соединяться те, между собой не желали. Потом пришлось очищать шлак, чтобы главный канал укоренился по линии позвоночника. Более-менее удалось приблизиться к желаемому минимуму только через час. И при этом, я лишь ненамного приблизился к тому результату, который ждала от меня Эльза.

Но стоило мне взяться за чистку уже сформированного главного канала, как я вырубился.

Пришел в себя в полной тишине и покое и среди страшной духоты. Все тело было покрыто потом, и жутко чесалось. А еще, очень сильно хотелось пить. Стоило пошевелиться, как чуть ли не над головой раздался громкий крик:

– Эльза, Эльза! Он очнулся, очнулся!

От шума заломило виски.

– Тихо ты, – простонал я, поднял руки и стал массировать виски. – Что так громко кричишь?

– Ой, извините.

Когда открыл глаза и осмотрелся по сторонам, то увидел, что лежу в каком-то шалаше или нечто похожем. А рядом, на камне, прислонившись спиной к одной из стоек шалаша, сидела молодая девушка в оранжевом комбинезоне. Нашивку прочитать не смог из-за своего состояния, поэтому пришлось спрашивать:

– Как зовут?

– Мина.

– А я Санлис. Где мы?

– Я знаю, госпожа Эльза уже представила вас. Ой, я не могу говорить. – торопливо произнесла она. – Сейчас госпожа Эльза придет и все расскажет, наверное.

– Ну, хоть немного-то можешь сообщить? Примерно, где мы?

– В Африке. – смущенно ответила она.

Да уж, хотел «немного» – получи. С другой стороны – вот и объяснение окружающей, одуряющей жары. Сейчас конец лета на календаре, в здешних широтах это сродни зимы – температура немного снижается, и часто идут дожди. А вот зимой, местами, в Африке даже самые выносливые животные бегут прочь, чтобы заживо не испечься. Интересно, мы далеко от этих негостеприимных территорий?

Пока размышлял, в шалаше появилась Эльза. То ли потому, что места здесь было мало, то ли из-за секретности какой, но эхора отправила мою сиделку погулять подальше.

– Привет, как ты? – вымучено улыбнулась она мне.

– Хреново, хуже было только после опытов в разделочной, у той пары уродов. – ответил я ей. – Но где-то близко к этому. Где мы сейчас, и какие планы? Долетели до Конго?

Та тяжело вздохнула и отрицательно мотнула головой:

– Нет. Из-за непогоды пришлось отклоняться от маршрута. Потеряли много времени, потом попали под удар штурмовика механоидов. Его. конечно, сбили девочки своими техниками, но самолет он потрепал. Пришлось садиться, где придется, а то могли прямо в воздухе развалиться на части. Посадка была… жесткой. Упали в Южной Африке не очень далеко от Оранжевой.

– Много пострадавших? Что с твоей сестрой?

– Выжили одиннадцать девочек, я, ты и сестра. Трое в очень тяжелом состоянии находятся. Хватает переломов и вывихов, ушибы простые, даже не считаю. С сестрой все хорошо, правда, она без сознания, но состояние много лучше, чем в самолете. За это тебе спасибо большое, Санлис, – девушка положила мне ладонь на руку и слегка сжала.

– Мне бы попить бы, во рту все пересохло, – попросил я.

На просьбу Эльза вновь тяжело вздохнула.

– Извини, сейчас нет воды у нас. Я отправила несколько человек за ней к реке, но они еще не вернулись. И идти далеко, больше десяти километров. Как специально рядом нет ни одного источника, – произнесла девушка. – Потерпи еще немного, хорошо?

Я слабо кивнул головой, чтобы не утруждать пересохший язык и смежил веки.

Заснуть больше не удалось и пришлось лежать, иногда морщиться, когда боль пронзала тело приступом, ждать водоносов и думать. Ситуация у нас – хуже не придумаешь. Чуть больше десятка человек в отряде, половина – это калеки и больные. Все эхоры – это плюс. Все неопытные эхоры – это минус.

Хотя, как-то же свалили вражеский штурмовик А это значит – боец с дальнобойной техникой, у нас есть, как минимум, один. Оружия нормального нет, уж в этом я уверен. Пистолеты и автоматы, против механоидов не прокатят, максимум на что сгодятся, так это отбиться от местных хищников и добыть охотой продуктов.

Отряд фактически состоит из детей, которые запросто могут в штаны напрудить или застыть в ступоре, при виде механоида. Эльза, со своей техникой клонов, была бы нормальным бойцом при наличии в нашем отряде тяжелого оружия. А так… да от меня и то больше пользы будет в бою, если удастся войти клинч.

Что у нас еще плохого? A-а, местность. Южная Африка насыщена патрулями механоидов, а вот отряды людей, тут редко встретишь. Хотя, если отправиться в сторону алмазных песков у реки Оранжевой, то там можно встретить хомо сапиенсов с большой вероятностью. Но и железяки там же кучкуются, зная про жадность людей до блестящих камушков. Вторые, нас точно встретят неласково, да и насчет первых еще бабушка надвое сказала – могут и пристрелить из обшей природной озлобленности или личного негатива к чужакам. и в этом, и в моем мире, Африка крайне плохо относится не только к чужакам, а вообще к людям, которые не могут как следуют огрызнуться. Увы, наши клыки еще не отросли как следует, чтобы при их виде противники бежали прочь.

М-да уж, ситуация. Ничего нам не остается, как восстанавливать силы, лечить раненых (я уже даже знаю, кто этим займется… эх, жизнь моя жестянка) и пешочком, избегая и живых, и электронных свидетелей, топать на север. А это, к слову, сотни и сотни километров, может, тысячи.

Примерно через два часа мне принесли воды – теплой, пропахшей пластиком и чем-то еще не менее противным. Но дали немного – грамм триста, так что, с учетом мучившей меня жажды, воротить лицо от нее не стал. Напившись, я провалился в тяжелый сои. продлившийся до самого вечера. Под звук песен насекомых я оправился, получил пайку воды и жареного холодного несоленого мяса, и вернулся обратно в шатер, где опять уснул, чувствуя, как недавно выпитая вода выходит из тела в виде пота.

Утром проснулся с, на удивление, отличным самочувствием. Мучил голод с жаждой, слабость и… все. Бегло осмотрев себя при помощи особых способностей эхора, я признал, что практически здоров. До домашнего состояния, даже когда выбирался из рук Миры с растерзанными плечами и спиной, далеко, но раз в десять лучше, чем было вчера.

Жара, все также, приносила большие неудобства, вместе с мелкими мошками и жучками, которые так и лезли на тело, пропахшее потом. Когда мне надоело от них отмахиваться, и вообще наскучило лежать, я выбрался наружу. От яркого солнечного света тут же заломило глаза, и я приложил ладонь козырьком к глазам, чтобы нормально осмотреться по сторонам.

Вчера, в темноте, даже при свете костра я увидел немного. Зато все компенсировал в данный момент. Мой шалаш находился почти что в центре небольшого лагеря, растянувшегося между двух высоких узловатых деревьев с чахлой мелкой листвой. Вокруг лагеря хватало травы, но уже с порыжевшими и засыхающими макушками. В самом же лагере вся растительность была вытоптана или сорвана. Скорее последнее, сейчас, вот, вспомнил, что лежал в своем шалаше не на голой земле или какой-нибудь подстилке, вышедшей из-под станка, а на жиденькой охапке сухой травы.

Шалашей насчитал пять штук. Два из них, достаточно большие, чуть ли не бунгало по размеру, только стенки сделаны из веток, жердей и пучков травы. И практически ни одной живой души на виду, все из-за жары попрятались в шалашах.

– Ой, вы проснулись, – раздался за моей спиной девичий голос. – Надо Эльзе сказать.

Обернувшись, я увидел молодую девушку, дет семнадцати, уже другую, не ту, что вчера возле меня дежурила. Нашивки с именем на ее одежде не было, в том месте виднелось пятно правильной формы, не застиранной и не выгоревшей ткани. Сорвала? Но зачем?

– Проснулся. Привет, – улыбнулся я ей. – Я Санлис, но ничуть не обижусь, если Саном станут звать.

– А я Лy.

– Лу? – удивился я. В имени ее, как по мне, полно азиатчины, но внешность девушка, имела самую что ни на есть, европейскую. Может, разве что, чуть-чуть более смуглая и излишне темноглазая.

– У меня мама итальянка, а отец испанец.

– Понятно, и что ж, Лу, пошли вместе к Эльзе.

Бывшая охранница или наемница клана Горч обитала в одном из бунгало, прикрытом от меня двумя шалашами. Рядом с входом дремала на большом камне еще одна девчонка, пожалуй, даже моложе моей проводницы. От палящего солнца она прикрылась самодельным зонтиком: тонкая длинная жердь, с привязанными на макушке ветками горизонтально, и накрытые пучками травы.

– Мика, мы к госпоже Эльзе, – произнесла Лу.

– А-а? – вскинулась и, видимо, спросонья ничего не соображая. – Что случилось?

– Что там у вас? – буквально на пару секунд позже караульной раздалось из строения.

Опознав по сонному голосу свою похитительницу (причем, дважды: сначала похитила меня у моих жен, потом, у клана Горч), я громко произнес:

– Эльза, это я!

– Санлис?!

В бунгало послышалась возня, спустя минуту, на улицу выскользнула растрепанная Эльза, босая, в одних штанах и мятой футболке. Ботинки она прижимала к груди.

– Ты как? – первым делом спросила она.

– Хочется пить, есть и от витаминчиков не отказался бы. А так, в целом, нормально себя чувствую. Если накормите и напоите, что часика через три смогу приступить к своим обязанностям врача.

После моих слов девушка тяжело нахмурилась и отрицательно покачала головой.

– Нет у нас ничего, Санлис. Мясо еще вчера доели, а вода осталась для раненых.

Нужно опять к реке за ней идти, – ответила она.

– М-да, – я машинально коснулся макушки и пальцем почесал изрядно отросшие волосы, – плохо. Так может, я и схожу? Не один, конечно.

Та вновь мотнула головой:

– Нет. это не обсуждается. Здесь ты единственный, кто может помочь раненым.

Без тебя найдется, кому идти за водой и на охоту.

Я пожат плечами, потом спросил:

– Как сестра?

– Без сознания… может, посмотришь? – с надеждой спросила она.

– Посмотрю… кстати, а что мы в этих шалашах сидим, где самолет? Или он так сильно разбился, что больше ни на что не годен?

Девушка хмыкнула, потом с сарказмом ответила:

– Ты сам-то как думаешь, на падение самолета, железяки среагируют?

– Наверное, – сказал я и догадался, что за ответ мне будет дан.

– Вот потому мы здесь, а самолет где-то там, – собеседница махнула рукой влево. – Мы километров пятьдесят отмахали. Чуть не умерли на такой жаре. Повезло, что после дождя было несколько часов прохладно. Совсем немного прохладно. Зато потом такая духота и парилка началась, что упали все, прямо здесь.

– И ничего не взяли с собой?

– А что мы могли прихватить? Продукты с лекарствами, в канистру слили воду, которую нашли. Немного продуктов и оружие. В основном нам пришлось нести раненых. Тебя, например.

– Извини, как-то не подумал, – развел я руками. – Ладно, пошли к сестре, посмотрю ее, потом займусь остальными, если силы останутся.

Больная лежала на тех же носилках, на которых ее увезли с базы с соседнего материка. На стене шалаша висела практически пустая капельница, уходящая иголкой в левое предплечье девушки.

Занимался я лечением минут сорок, не особенно усердствуя, стараясь сберечь силы для прочих раненых.

В целом, состояние моей пациентки было неплохим, учитывая, насколько ужасным оно было до моего вмешательства. Рудилиевая энергетика прижилась на нужном месте почти полностью – всего три мелких «кляксы» отпочковались от главного канала и стали расползаться по телу. Их я вернул на место, после чего подчистил грязь не только в главном русле, но и в нескольких мелких притоках.

– Уф, вроде бы на сегодня все. – я сбросил концентрацию и стал потряхивать кисти рук которые ломило после процедур.

– Как она? – Эльза подалась навстречу мне и с тревогой заглянула в глаза.

– Все нормально. – успокоил я ей. – Пожалуй, дай ей немного времени и она сама восстановится через пару неделек. Может быть, завтра или послезавтра придет в сознание. Или даже раньше.

– Спасибо, Санлис, – искренне, как мне показалось, ответила Эльза. – Извини, что я такая сволочь… сделала для тебя столько гадости. Я же вижу, что ты не из страха моей сестре помогаешь, а не можешь по-другому, просто.

– Не за что, – кажется, я даже покраснел. – Если могу, то почему не помочь?

Хотя, не так уж ты и права, я еще та циничная и практичная сволочь, просто сейчас мы без помощи друг друга не выживем, а еще один сильный эхор, нам пригодится.

– Она не эхор, – вздохнула девушка. – Точнее, может и эхор, но ничего не умеет и не знает. С момента укола, так и лежит в коме.

– Научится, – махнул я рукой. – Дурное дело не хитрое. Вон моя Мира… м-да.

– Извини, Санлис, – еще раз извинилась тихо Эльза, – я не хотела так поступать.

Но мне пообещали, что сестру спасут.

– Пошел я к себе, отдохну перед завтраком, а то чую, что он будет нескоро, – я встал с нескольких плоских камней, положенных друг на друга для того, чтобы можно было сидеть и не заставлять страдать колени от неудобной позы. – Остальных я попозже осмотрю, сейчас не в то у меня состояние.

– Ничего, ничего, – девушка подставила мне плечо, – я все понимаю.

Эльза довела меня до шалаша и помогла устроиться на ложе из травы. Потом, когда она вышла на улицу, я услышал, как кого-то отправила на сенокос, чтобы обновить лежаки у раненых и у меня. Рвали или резали траву – не знаю.

После лечебного сеанса усталость навалилась с такой силой, что немного поворочавшись и сквозь зубы обматерив всякую хитиновую мелочь, которая сильно доставала, я крепко заснул.