Глава 18
Свадьбу я играть не стал, пожалел Миру, которая стала нервной в период подготовки к церемонии в загсе. Как и в прошлый раз, все закончилось в ресторане. Я даже выбрал тот же, где мы с Мирой отметили обручение. Пусть все будет честным, хотя бы в этом плане. А погулять еще успеем. Соберемся своей большой и дружной, гхм, семьей и отправимся куда-нибудь в центр Пндианда, где полно достопримечательностей, оставшихся от старых эпох. Главное, подальше от побережья и Диких Земель на южной оконечности (примерно четверть территории Южной Америки в моем мире – вся Аргентина с Уругваем – в этом же обе Америки так и не раскололись), нам хватит и озер с бассейнами в отелях. Вот там и будет всем моим девушкам большое и искрометное свадебное счастье.
Но пока нас всех ждут дела. Нужно удалить ошибки, которые отыскали беты. Внести дополнения, которые они же посоветовали, набрать рабочий штат, который все еще неполон. И… да много чего еще в моем проекте требует доводки. Месяца на два-три его никак не стоит упускать из вида, даже на пару дней. Зато потом, когда все заработает, можно себе позволить дней десять отдыха.
А еще, вместо соседнего материка, хороший отдых и развлечения предоставляет Япония. Вместо Мексики можно податься туда, сменить пирамиды с плоскими вершинами и потрескавшимися жертвенниками, на храмы с Буддами, монастыри боевых искусств, карнавалы с драконами и так далее.
Погрузившись в свои мысли по дороге в магазин, куда меня отправила Мира, чтобы купил хлеба для гренок и тостов, я чуть не столкнулся с двумя молоденькими девчонками. Их мордашки все еще не потеряли подростковую пухлость, хотя уже видны следы умелого макияжа, да и фигурки не обрели нужных форм, плосковаты. Лет пятнадцать, максимум. Одеты в спортивную форму одинакового фасона, только разных цветов – серую и с коричневыми полосками и вставками, и голубую с белым. Однотипная одежда делала их близняшками практически. Только у одной карие глаза, у другой – серо-зеленые, темноглазка заплела темно-русые волосы в косичку, а ее подружка стянула в хвост свои каштановые волосы, чуть ли не на макушке.
– Извините. – затормозил я в полушаге от них. чуть не наступив на большую спортивную черную сумку, которая лежала на асфальте у их ног.
– Ой, это вы нас простите, что мы тут бросили свои вещи. – затараторили девочки, потом переглянулись, посмотрели на меня и в один голос произнесли.
– А вы нам не поможете?
– В чем?
– Донести сумку до автобуса, а то она очень тяжелая, – сказала та, что с косичкой и умильно захлопала глазками.
При виде этого на меня накатила грусть, сразу вспомнилась моя семья, дети.
Как там дочка поживает? Ведь когда-то, она точно так же пыталась вить из меня веревки.
– Просто она очень тяжелая, – поддержала вторая девчонка подружку, – а больше нам никто не хочет помочь.
– Где автобус?
– А вон он! – в один голос произнесли девочки и одновременно показали на пассажирский микроавтобус у газетного ларька в пятидесяти метрах от нас.
Я наклонился, подхватил сумку за ручку и от неожиданности охнул: весила сумочка не меньше тридцати килограмм.
– Что у вас там – кирпичи? – спросил я, поудобнее перехватывая ношу.
– He-а. У нас будет лагерь на природе и конкурс на разные представления, ну там, про эльфиек, разбойниц, магесс. Вот и пришлось набрать много вещей. Тут у нас несколько костюмов, даже эльфийские доспехи есть.
– Настоящие? – пошутил я.
– Нет, – грустно вздохнула «хвостик», – из алюминия и пластика мамка сделала, точнее, ей на работе сделали, она на металлопластиковом в бухгалтерии работает.
Когда прошел половину расстояния, я заметил, что в автобусе сидят несколько девочек примерно такого же возраста и женщина за тридцать в голубой рубашке, сосредоточено что-то читавшая в электронной книжке и не обращавшая внимания на окружающий мир.
– А что вам подружки не помогают, или водитель?
– Они нам не подружки, – сердито сообщила та, что с косичками.
– Они выпросили у старшей, чтобы им отдали роль магов. А больше других ролей не осталось, пришлось становиться эльфийками, – следом за ней произнесла ее подружка. – А мы не хотим, придется волосы пачкать светлой пудрой или одевать белые парики, ведь у эльфов нет темных волос.
– А водитель?
– А Мария Ивановна не может ничего поднимать, у нее в прошлом году авария была и теперь сильно болит спина, – сообщила «косичка».
Уф, наконец-то, добрался до автобуса. Узкие ручки на тяжелой сумке, чуть не отрезали мне пальцы, как бы ни брался, все равно тонкая синтетическая ткань больно впивалась в кожу.
– Здравствуйте. – окликнул я водителя. – я тут вашим девочкам помог сумку принести.
– Большое спасибо. – взгляд, которым меня одарили, был каким-то холодным, оценивающим, совсем не похожим на тот, которым должен обладать человек, общающийся с детьми. – Пронесите их вещи в конец салона, чтобы на проходе не мешалась. А то должны скоро подойти еще несколько человек, – попросила она и вновь вернулась к чтению.
«Наверное, книжка интересная или статья в инете. Даже не стала смотреть, послушаю я ее или нет», – покачал я про себя головой в ответ на такое поведение женщины.
Держа сумку перед собой, я пронес ее к последнему ряду, где лежали уже три похожих, только разных цветов и одна была меньше прочих в два раза. В тот момент, когда я опустил сумку на пол, одна из девочек, что сидела на предпоследнем ряду, вдруг стремительно выбросила правую ладонь к моей голове. Боли не почувствовал, но легкое касание чужих пальцев к моей шее в долю секунды лишило меня сил и сбросило сознание в беспамятство, еще успел услышать, как пара «косичка и хвостик» быстро и ловко задвинули дверь автомобиля, и как водитель небрежно отбросила в сторону планшет, после чего завела двигатель и плавно тронула машину с места.
Уже в темноте забвения успел подумать:
«Сходил за хлебушком, называется».
И полностью отключился.
В бессознательном состоянии я пробыл очень долго. Несколько раз почти выплывал на поверхность реального мира, так сказать, улавливал смутные образы окружающих людей, обстановки, слышал чужие мужские и женские голоса. Но каждый раз, не успев прийти в себя окончательно, как вновь меня погружали в кому. Прошло несколько дней такого растительного состояния, пока очередное пробуждение не завершилось успехом.
Слабость, тошнота и боль в груди – вот первое, что я почувствовал. Потом появился холод, покалывающая боль в руках и ногах, к которым стала возвращаться чувствительность после долгой неработоспособности. Интересно, пролежни у меня не успели образоваться? А то. судя по самочувствию, похитители не обременяли себя заботой обо мне. Воспользоваться своими способностями эхора не сумел, казалось, что на пути между ними и моим желанием кто-то поставил непоколебимую стену.
«Суки», – скрипнул я зубами от злости.
– Очнулся? – раздался совсем рядом со мной незнакомый мужской голос, и секунду спустя сильная оплеуха обожгла щеку.
– Джон, аккуратнее, он сейчас слабее младенца, легко можешь покалечить его или убить одним неосторожным ударом, – произнесла невидимая женщина.
Оба говорили на английском языке без всякого акцента. И оба были в зеленоватых балахонах и колпаках с марлевыми масками такого же цвета. При виде этой экипировки мне сразу стало неуютно, а когда осмотрелся по сторонам, то почувствовал страх.
Просторное помещение было похоже на прозекторскую: белые кафельные стены, шкафы из нержавейки с лючками, за которыми в обычных моргах хранят трупы, несколько столов из нержавеющей стали, к слову, на одном из таких я и сам нахожусь, оттого и холодно. Холодный белый свет от ламп только добавлял жути.
– Как самочувствие? – поинтересовался мужчина.
– Х-х… кха, хреновое, – ответил я. – Где я нахожусь? И кто вы такие?
Хотелось показать бодрость духа, но не получалось. Было так страшно, что живот скрутило в тугой узел и постукивали зубы. Ну, или от холода. Героем я себя не чувствовал никогда, и если приходилось геройствовать, то нечасто и из необходимости, либо же на сильных эмоциях.
– У нас находишься, – усмехнулся мужчина. – А мы владельцы того укольчика, который ты так неосмотрительно решил оставить себе. Все, конец.
– Что примолк?
– А ч-что говорит-ть-то? – буркнул я, едва справляясь с нервной дрожью.
– Просить, умолять, кричать «я ничего не знаю», требовать адвоката и угрожать связями, – сказала женщина.
В этих нарядах они казались практически близнецами, только что фигурами и голосом различались.
– А поможет?
– Мало ли… Мы можем и впечатлиться, – пожала она плечами.
– Зачем укол себе сделал, дурачок? – следом за ней произнес мужчина. – Так бы просто попал бы под машину или наркоман ткнул заточкой ради телефона. А теперь придется помучиться.
– А вы бы на моем месте просто выкинули бы в мусорную корзину? – зло ответил я.
– Вряд ли. – согласился он со мной. – Но так я и не на твоем месте, согласен?
– Не надо мучить, я и так все расскажу.
Тот развел руками, на которых блестели полупрозрачные силиконовые перчатки:
– Все ради науки, дружок. Ну. а насчет рассказа… что ты нам интересного сможешь сообщить? Мы и так в курсе твоей жизни почти с момента, как один иудушка украл инъекцию и. хотя очень быстро расстался с жизнью, но перед этим успел украденное спрятать. Долго же нам пришлось эту вещь искать, а потом искать тебя. Только недавно смогли выйти, да и то случайно один твой недоброжелатель помог. Невольно мы ему оказываем помощь, так как он сильно желает твоей смерти.
– Кто?!
– Недавний выигрыш на ипподроме вспоминаешь? Люди главы клана, который ты развел на огромную сумму, сильно трясли все службы, собирая о тебе информацию. Аналогичной работой занималась и наша служба безопасности, и так отлично получилось, что поиски пересеклись. Случайность, конечно, но крайне удачная для нас. С другой стороны, ну, нашли бы мы тебя чуть позже – и что? Уж лучше сразу отмучиться, ха-ха-ха, – и он залился громким смехом.
– И что дальше? Что вы от меня хотите получить?
– Образцы для исследования, – сказала женщина и стала перечислять. – Кровь, срезы с тканей, мозговую жидкость, органы. Нам все в тебе интересно – уж очень ты уникальным получился после нашего укола.
– Но… но, разве я вам не пригожусь в ином варианте? – растерялся я, не веря, что со мной могут сделать все то, что только что озвучили. – Живым?!
– И живым, и мертвым пригодишься, – кивнул мужчина. – А если рассчитываешь поработать на нас в качестве сотрудника, то, увы – руководству понравились твои таланты и нам выдали указание повторить твой успех, поставить на поток эхоров с такими же способностями. Ни у кого нет целителей, способных поднять почти из могилы суперлюдей, а у нас будут. И как закрепить требуемые навыки мы знаем и умеем, дружок. Только придется тебя по кусочку разобрать.
– А если не выйдет? – сейчас я готов был почти на что угодно соглашаться, лишь бы уцелеть: сидеть в закрытой келье, гулять по зарешеченному дворику, выполнять любые указания. Но дышать, наслаждаться едой, ходить на ногах и пользоваться руками, смотреть на окружающий мир двумя глазами. Страх в одно мгновение заставил поменять мои взгляды на свободу.
– Выйдет, выйдет, – успокоил меня мужчина. – Рано или поздно. Ну, ладно, пора приступать. Извини за будущие неприятные ощущения, но пока ты нам нужен живым.
А дальше начался ад.
Два разнополых вивисектора обладали недюжинной силой и не меньше десяти раз снимали меня со стола, чтобы уложить куда-то еще. Первым делом я был облучен в чем-то похожем на томограф. Вот только по своей прошлой жизни не припоминаю таких болезненных ощущений от магнитно-резонансного поля. Ох. как же меня крутило и выворачивало! Хорошо, что желудок был пуст, а то я бы им тут изгадил все помещение.
Через него меня прогнали трижды, каждый раз возвращая обратно на разделочный стол. Сбежать, вырваться или хотя бы оказать хоть какое-то сопротивление, я не мог из-за страшного бессилия. Голод и кома превратили мышцы в вату, я был сейчас способен убить, разве что, комара. Когда вивисектор воткнул мне в позвоночник иглу крупного шприца, меня пронзило острой болью, и я потерял сознание.
Пришел в себя оттого, что меня грубо скинули на пол.
– До утра, мясо, – услышал я грубый женский голос.
Открыв глаза и едва сдерживая стон, я увидел выходящую из каморки, куда меня определили, по всей видимости, на ночь, коренастую невысокую женщину в темно-синей униформе и таком же кепи. На широком черном синтетическом ремне висел полный набор копа: наручники, шокер. дубинка. Кобуры с пистолетом не было, как и газового баллончика. Впрочем, при таких габаритах, эта дамочка двоих вроде меня в здоровом состоянии заломает не утруждаясь.
Камера, а ничем другим это помещение быть не могло, оказалась размером два на два и на два. Все обито мягким пластиком, возле одной стены висит узкая кровать, застеленная вытертым коричневым шерстяным одеялом. Унитаз и умывальник из нержавеющей стали, в потолке вмурован плафон светильника с лампой ватт на сто. что слишком избыточно для такого крохотного помещения и доставляет много неприятных ощущений.
Стальная дверь, покрытая изнутри все тем же мягким материалом, занимала половину стены. В ней имелось окошко для осмотра из коридора, сейчас закрытое заслонкой снаружи. После врачебных экзекуций у меня болело все тело и жутко хотелось пить. Но когда я попытался восполнить нехватку влаги из крана умывальника, из него не вытекло ни капли.
– Суки. – негромко произнес я. – Ничего, аукнется вам такое поведение. Кое-как я уместился на лежаке, закутался в тонкое одеяло и попытался расслабиться и согреться. Второе у меня получилось, а вот с первым, было все плохо. Боль, голод, жажда и страх – не самые полезные раздражающие спутники для сна. Потом решил заняться самолечением. Но и тут меня ждал облом: то ли от болезненного состояния, то ли захватившие меня ввели какой-то препарат в кровь, но воздействовать на энергетику удалось процентов на пять, от ранее возможного.
Промучился до самого утра, если тут ритм жизни стандартный, конечно. И только задремал, как удар в дверь вырвал из сна. С лязгом заворочался ключ в замке, еще громче заскрежетал засов, потом заскрипели петли. «Специально так сделано, что ли?», – застонал я про себя, морщась и покрываясь мурашками от неприятных раздражающих звуков.
– Подъем! – крикнула знакомая женщина во все горло, ничуть не обращая внимания, что я уже не лежал, а сидел на кровати, закутавшись в одеяло. – Койку заправить! Живее!
Попытку попросить оставить одеяло, чтобы прикрыться, я отмел. Хотели бы, чтобы я тут не тряс своими, хм, органами, то выдали бы хоть какую-нибудь робу. После того, как я накрыл одеялом койку, надсмотрщица втолкнула в келью инвалидную коляску. Совсем непростую, на подножке и подлокотниках находились широкие обручи, сейчас раскрытые на половинки. Под сидением стояла аккумуляторная батарея.
– Садись! Руки и ноги вставить в зажимы! – рявкнула женщина.
Едва я выполнил требуемое, как она нажала на пульт, что держала у себя в руках, потом убрала тот в нагрудный карман и подошла к коляске. На зажимах дополнительно имелись механические фиксаторы, вот их она и закрыла, после чего накинула мне на голову плотный мешок и покатила… куда-то. Я принялся считать секунды и повороты. Один раз надсмотрщица воспользовалась лифтом, в котором мы спускались пятнадцать секунд. То, что мы прибыли к финишу, я понял по сильному холоду и знакомому больничному запаху, коих натерпелся и нанюхался вчера.
– Как самочувствие, дружок? – саркастически усмехнулся вивисектор. – Поспал? Что болело? А сейчас болит что-нибудь?
– Да пошел ты, – ответил я ему сквозь зубы.
– И пойду, – кивнул он, – а ты нет. Мерибет, приготовь аппарат для сканирования. А ты перенеси его на тот стол, рядом с дефибриллятором, – приказал он надсмотрщице.
Но перед тем как меня освободить от кресла, последователь Менгеле сделал укол в плечо, от которого тело стало ватным. И опять повторился вчерашний день. Только на этот раз из меня выкачали полтора литра крови. Примерно десятью порциями, после каждого кровопускания делая мне инъекцию или облучая. Окончание пыток я застал в бессознательном состоянии и очнулся уже в своей келье, валяющимся на животе на кровати.
Приятным разнообразием стала пластиковая емкость с теплой водой, объемом примерно с литр. Ожидая от своих тюремщиков подлости, я не стал опустошать ее в один присест, а растянул на половину ночи. К счастью, подсыпать в воду какой-нибудь гадости никто не догадался или посчитали себя выше этого. Хотя, был еще вариант, что отрава подействует не сразу или нужна для завтрашних экспериментов. Утро прошло в знакомом виде. День соответствовал предыдущим двум. И последующие пять суток остались в моей памяти, в те моменты, когда сознание действовало, как самые страшные и болезненные мгновения моей жизни.
И однажды побудка случилась намного раньше обычной.
