Глава 48
Церемония

Как только зрители отпустили артистов со сцены, Глафира бросилась в свои апартаменты в надежде, что застанет там Зурим. Не терпелось расспросить подругу, о чём они говорили с Сильвием. У Глаши не было ни малейшего сомнения, что принц подтвердил своё предложение руки и сердца, но, во-первых, её интересовали подробности, а во-вторых, продолжал тревожить вопрос с ООМ и их строгой миграционной политикой. Нашёл ли Сильвий решение?

Глаша заскочила в комнату, но, к сожалению, восточной красавицы там не нашла. Хотя почему «к сожалению»? Наоборот, здорово, что она сейчас с любимым. Подруга выстрадала и заслужила своё счастье. И Сильвий заслужил. Настоящий принц. Настоящий мужчина. Сильный и добрый. Сумеет защитить. Сумеет стать каменной стеной, за которой Зурим будет спокойно и безмятежно. А уж какую она подарит любовь в ответ! Сильвий, держись! Ты утонешь!

Глафира улыбнулась своим мыслям и плюхнулась на кровать. Смотрела то в потолок, то на цветок – условный знак. Думала о Зурим и о предстоящей церемонии, а ещё о том, как здорово, что им с подругой не придётся расставаться, и о том, какие они молодцы, что влюбились в двух братьев – теперь станут родственниками. Это такое приятное чувство! Глаша не могла дальше валяться в постели – ощутила, что до чёртиков хочет увидеть восточную красавицу ещё до начала церемонии.

Внезапное желание заставило выскочить из апартаментов и двинуться на поиски подруги. Глаша долго бродила сначала по аллейкам парка, потом по коридорам дворца, спрашивая каждого встречного, не видал ли он Зурим или Бриуса. Ничего определённого встречные не говорили, пока кто-то из прислуги не сообщил, что видел восточную красавицу заходящей в комнату Сапфиры.

Информация показалась немного неожиданной и даже тревожной. Зачем подруге могла понадобиться мулатка? Да и потом, если Зурим и Сильвий таки смогли отлепиться друг от друга, почему восточная красавица первым делом не отправилась рассказать все волнующие новости Глафире? Логика подсказывала, что события развиваются абсолютно нелогично, и это заставило волноваться. Хотя все Глашины подозрения насчёт Сапфиры не подтвердились, она всё равно продолжала казаться странной.

Глафира подошла к апартаментам мулатки и постучалась.

– Да-да, – раздался из-за двери знакомый индифферентный голос.

Глаша решительно вошла. Огляделась – никого, кроме хозяйки комнаты, не обнаружила. Сапфира сидела в кресле с блокнотиком в руках и делала какие-то пометки. Блокнотик Глафира узнала. Тот самый – со странными значками и со списком претенденток на последней странице.

– Проходи, садись, – пригласила мулатка, показывая на соседнее кресло.

Глаша сделала ещё несколько шагов. Но садиться не собиралась – только узнать о подруге.

– Зурим к тебе заходила?

– Да, – односложно ответила Сапфира.

– А где она сейчас?

– Уже ушла.

И почему Глаше кажутся подозрительными такие невинные ответы?

– А зачем она приходила?

Мулатка молчала. Смотрела как-то странно, мимо Глафиры в пол. И вдруг Глаша почувствовала жжение чуть выше лодыжки. Она перевела взгляд на ногу и вскрикнула. Рядом с ней извивалась змея. Так вот в чём причина боли – укус двухголовой гадины. В газах запрыгали мушки, ноги сделались ватными. В голове пульсировала единственная мысль: если змея ядовитая, то Крайс так и не узнает решение Глаши.

Крайс дожидался начала церемонии на небольшом неприметном балкончике, с которого хорошо просматривалась аудитория, где ему предстояло огласить своё решение. До начала оставалось минут пятнадцать, и зал начал постепенно заполняться людьми. Первыми прибыли юристы, которые должны были задокументировать весь процесс. Потом официальная делегация ООМ, задача которой засвидетельствовать, что во время церемонии никакие межмировые законы не нарушались. Следом подтянулись многочисленные близкие и дальние родственники королевской четы, а затем распорядитель объявил о появлении самих короля и королевы, а также Его Светлости принца Сильвия.

Крайс посмотрел на брата – тот сиял. Нет, внешне выглядел вполне спокойно и невозмутимо, но тому, кто его хорошо знал, трудно было не заметить, какое от него исходит излучение – мегарентгены. Крайс невольно улыбнулся – он был очень рад за брата. Поначалу побаивался, как тот отреагирует на неоднозначную новость о беременности Зурим. Ожидал всякого. В первые минуты Сильвий прогнозируемо впал в шоковое состояние. Но вышел из него сам, без помощи брата. Крайс ещё только подбирал слова поддержки, когда Сильвий выдал такое, что поразило и тронуло одновременно. Сказал, что понимает Зурим. И даже не просто понимает – восхищён её жаждой стать матерью. Тем мужеством и решимостью, с какими она добивалась возможности иметь детей.

– Зурим бы никогда не оставила дочь. Не смогла бы, как Вилия, просто вычеркнуть её из жизни.

Крайс понимал чувства брата. Тяжело, когда тебя предают, но ты – мужчина, ты справишься, а вот когда предают ребёнка – это вдвойне больно. Сильвий пережил и то, и другое и научился ценить преданность. А Зурим – та женщина, которая будет любить самоотверженно и самозабвенно и самого Сильвия, и Лайми, и малыша, который должен скоро появиться на свет, и ещё не меньше пятерых, за которыми, Крайс был уверен, дело не встанет.

Сильвий и Зурим заслужили своё счастье. Выстрадали, и от этого, как сказал брат, оно ещё острее. Впрочем, Сильвий мог и не говорить. Крайс и так видел, как у того сносит крышу от эмоций. Одно только не переставало тревожить – что делать с дурацкими законами ООМ. Как оставить Зурим в Дарлите? Сегодня утром Сильвий рассказал, что нащупал ниточку и надеется на успех. Но как продвигаются дела, Крайс не знал – до начала церемонии братьям не удалось переговорить. Оно и понятно – Сильвию было не до Крайса. Сразу после спектакля пропал вместе с Зурим. Наверно, утащил её в какое-нибудь укромное местечко в парке – целоваться.

Крайс снова улыбнулся. Он поступит в точности также. Как только закончится церемония, тоже утащит Глашу в какое-нибудь укромное местечко. Сладкие фантазии вмиг завладели мозгом. От одной мысли о поцелуе мутилось в голове. Как же он соскучился! Чего ему стоило сдержать обещание. Чего стоили эти сутки без Глаши, растянувшиеся в вечность. О том, что избранница может прийти на церемонию без цветка и тогда уже действительно расстаться придётся навечно, думать не хотелось.

Гости всё прибывали и прибывали. Зал заполнился. Настала очередь занять свои места и конкурсанткам. Крайс замер. Сердце билось неровно и гулко. Он искал глазами Глашу. Будет ли у неё в руках цветок? Ещё никогда ни одно растение Крайс не жаждал увидеть так сильно.

Первыми зашли Агнесса и Киприс. Затем показались Барба и Ядалина с шарфами на горле – всё ещё старательно изображают из себя больных. Врач давно жаловался Крайсу, что те симулируют, но принца спектакль девушек только забавлял, и он разрешил держать их в лазарете столько, сколько им заблагорассудится. Следом за «простывшими» в зал зашла Зурим. Восточная красавица выглядела немного растерянной. Оно и понятно – Крайс сам растерялся: где Глаша?

А вот то, что среди конкурсанток не было Сапфиры, его не удивило. После сигнала Глаши за мулаткой было установлено наблюдение. Доклады детективов, шпионивших за ней, навели на определённую мысль. Сапфира в Дарлите совсем не для того, чтобы бороться за принца. Кого он там выберет в качестве невесты, её мало интересовало – вот и не пришла на церемонию. С мулаткой картина более-менее ясна, но почему же нет Глаши?

Крайс неотрывно следил за входом. Секунды вдруг начали течь стремительно. Они складывались в минуты (последние минуты!), а та, которая нужна, как воздух, не появлялась.

Распорядитель вышел на середину зала и провозгласил поставленным голосом:

– Его Светлость принц Эндрю.

Всё. Церемония началась. Крайсу нужно спуститься с балкона и выйти к гостям и наблюдателям. Он с трудом оторвал взгляд от входа в зал. В висок билась тревожная мысль: где же Глаша?

Горькая догадка заставила сердце застыть в груди куском льда. Глафира не пришла, потому что решила отказать, но не хотела своим присутствием добавлять мучений им обоим. Подумала, что объявить о решении отпустить всех девушек по домам Крайсу будет гораздо легче, если её не будет рядом.

Горечь растекалась по сознанию. В груди стало холодно и нестерпимо пусто.

Крайс быстро спустился с балкона. Не хотел надолго выпускать из поля зрения вход в зал. У него ещё теплилась надежда. Может, та, от которой сносит крышу, вот-вот появится. Это же Глаша. У неё патологическая способность искать приключения на свою голову. Может, кто-то стянул у неё цветок, и теперь она несётся к той злосчастной клумбе, чтобы сорвать такой же.

Крайс вышел на середину зала. Лёгким кивком поприветствовал присутствующих. Главный юрист воспринял это как знак начинать церемонию. Он занял специально для него установленную трибуну и принялся зачитывать старинный документ.

– Согласно установленной в 777 году по юлигригонскому календарю традиции, наследный принц может выбрать себе невесту из семи представительниц внедарлитных миров…

Юрист старательно читал манускрипт, а Крайс продолжал мониторить вход. Секунды уплывали, надежды таяли. Юрист закончил чтение, оторвался от документа и обратился к принцу:

– Итак, Ваша Светлость, огласите ваше решение…

Глафира чувствовала, как усиливается головокружение. Мулатка подскочила с места, схватила кресло и подставила Глаше. Ей пришлось в него плюхнуться. Иначе просто рухнула бы на пол.

– Не бойся, – успокоила Сапфира. – Укус безвреден для здоровья.

Как же, безвреден.

– Почему же я тогда валюсь с ног?

– Змея впрыснула тебе седативное.

– Седативное? – не очень-то поверила Глаша. – Первый раз слышу, чтобы у змеиного яда был такой эффект.

Хотя, возможно, мулатка и не лжёт. Не будь у яда успокаивающего действия, Глаша бы уже давно прибила кого-то из этих двух: либо двухголовую тварюку, либо её хозяйку, которая не догадалась посадить агрессивного питомца под замок.

– Не переживай, слабость пройдёт через пятнадцать минут.

И почему Глаша должна этому верить? Она глянула на часы. Хотя нет, лучше поверить. Если такое состояние продлится всего пятнадцать минут, то Глафира должна успеть к началу церемонии. Правда, впритык.

Сапфира открыла ящик комода и достала оттуда маленькую красную книженцию. Подошла к Глаше и развернула корочки у неё перед глазами.

– Я – Маирвайн Сцельта, детектив ООМ, – огорошила мулатка. – Это моё удостоверение личности.

Глафира недоумённо похлопала глазами. Потом заставила себя приглядеться к буквочкам. Надпись в книжечке действительно гласила:

И даже портретик имелся. Глаша несколько раз недоверчиво перевела глаза с мулатки на портрет и обратно. Вроде сходство есть. Ну и что? Глафира всё равно понятия не имела, как должны выглядеть местные документы и, главное, как их отличить от поддельных.

– В совет ООМ поступила жалоба на то, что одна из претенденток была перемещена в Дарлит без её на то согласия, – продолжила мулатка, пристроив своё кресло напротив Глашиного. – Я расследую данный инцидент.

– Я давала согласие, – испуганно заверила Глафира, – правда-правда, – и осторожно добавила: – Условно добровольное.

– Я знаю, что ты не лжёшь, – успокоила Сапфира (или всё-таки Сцельта?). – Змея вместе с седативным впрыснула тебе сыворотку правды.

– Ничего себе у тебя питомец.

– Это специально выведенная порода змей. Яд одной головы – седативное, яд другой – сыворотка правды. Мы применяем укус змеи перед допросом. Тогда сбор сведений не создаёт стрессовой ситуации для человека, который даёт показания. И к тому же собранные сведения не нуждаются в дополнительной проверке.

– Значит, я проверку прошла? Вот и отлично. Мне надо идти.

Глаша попыталась встать, но мышцы не слушались. Какое, однако, забористое седативное у специально выведенных змей.

– Я собираюсь тебя допросить не в качестве потерпевшей. Насчёт тебя жалоб не поступало. Нужны твои показания как свидетеля. Я расследую дело Зурим. А вы с ней близкие подруги.

– Получается, кто-то нажаловался, что Зурим переместили не законно? Но я точно знаю, она давала согласие. Она вообще из своего мира бежала, как от чумы.

– Жалоба на незаконное перемещение поступила от одной очень влиятельной персоны.

– Это Абеллиин что ли, влиятельная персона? – возмутилась Глаша. Почему-то она не сомневалась, что весь этот сыр-бор затеял главный астролог. – Козёл он, а не персона.

– Так и есть, – неожиданно согласилась мулатка. Голос её впервые звучал не индифферентно, а эмоционально. – Моя напарница, которая работает в мире Зурим, нарыла кое-что на Абеллиина. Из-за своей длящейся уже несколько лет патологической страсти к Зурим он пошёл на подлог. Подменил её звёздную карту на звёздную карту другой девушки.

– Вот что-то в этом роде я и предполагала. То есть невестой ночи на самом деле должна была стать другая? Поэтому у Зурим душа не лежала к молитвам, поэтому она так хотела семью и детей.

– Абеллиин понимал, что единственная возможность встречаться с Зурим – это сделать её монашкой, прислужницей астрологов.

– Говорю же – парнокопытное он, – обида за подругу прорывалась даже через седативное. – И, заметь, это чистая правда, я ведь нахожусь под действием сыворотки. Слушай, а для чего к тебе Зурим приходила? Ты её тоже допрашивала?

– Допрашивала, но без укусов. Хоть яд абсолютно безвреден, всё же решила не рисковать, учитывая её положение. К сожалению, совет такие показания не примет к сведению. Поэтому так важны твои слова, сказанные под действием сыворотки правды.

– Ты протоколируй, протоколируй, – кивнула Глаша, обратив внимание, что Сапфира делает пометки в блокноте. – И про парнокопытное не забудь.

– Не забуду, – усмехнулась мулатка.

Глаша, наверно, первый раз видела, как Сапфира улыбается. Кто бы мог подумать: оказалась совершенно нормальной, можно даже сказать, классной девчонкой. Видно, что искренне сочувствует Зурим.

– Слушай, – Глашу вдруг осенило. Если Сапфира никакая не Сапфира, а важный сотрудник ООМ по вопросам миграционной политики, она же, наверно, все лазейки в законах знает, – надо придумать, как оставить Зурим в Дарлите. Представь, каково ей будет вернуться в свой мирок, где её предали.

Мулатка снова улыбнулась:

– Ты не первая, кто обратился ко мне с такой просьбой.

– Сильвий?

– Да. Откуда ж я, по-твоему, знала, что Зурим ждёт ребёнка.

– И?

– Взяла на себя роль адвоката Зурим. Думаю, получится. Буду давить на совет по двум фронтам. Во-первых, материалы, собранные напарницей, и твои показания помогут доказать, что Зурим в её мире была нанесена глубокая моральная травма и возвращение чревато ещё большей.

– Чревато, – кивнула Глаша. – Протоколируй: свидетельствую, что Зурим находилась в дичайшем стрессе первые дни после прибытия в Дарлит.

– Во-вторых, попробую доказать, что моральной травме будет подвергнут и ребёнок Зурим. Невесты ночи не могут иметь мужей, а значит, малыш обречён расти без отца. Тогда как в Дарлите уже нашёлся желающий его усыновить.

– Нашёлся, – опять кивнула Глаша. – Протоколируй: свидетельствую, что Сильвий по уши влюблён в Зурим и также сильно будет любить малыша.

– Ну, такие показания он и сам дал, – улыбнулась мулатка. – А вообще твои слова очень помогут. Ты во время пришла. Думала, идти к тебе, но ты опередила. Чтобы Зурим осталась в Дарлите, необходимо предоставить совету ООМ все собранные свидетельства до конца церемонии. Ведь по её завершении всех девушек, кроме той, которую назовёт принц Эндрю, отправят по своим мирам.

После этих слов Сапфира снова сделалась серьёзной и официальной и начала задавать вопросы, ответы на которые аккуратно записывала.

– Допрос закончен, – наконец сказала она. – Спасибо. Этого должно хватить с лихвой. Минуты через три закончится действие седативного и можно будет идти.

Глаша глянула на часы – церемония начнётся буквально через минуту.

– Нет, пойду сразу, не хочу опаздывать.

Она встала и на плохо слушающихся ногах вышла из комнаты Сапфиры. Хотелось нестись стрелой, но слабость отступала постепенно, и передвигаться приходилось медленно, держась рукой за стену. Путь был не близкий – сначала в свою комнату за цветком, потом уже в зал, где состоится церемония.

Прошло не меньше минуты, пока наконец-то появилась какая-никакая бодрость. Действие седативного заканчивалось и одновременно появилось дикое волнение. Глафира представляла, что чувствует сейчас Крайс. Все претендентки на месте, а Глаши нет. А вдруг он подумал, что она решила отказать, поэтому и не пришла? Сердце сжалось от мысли, как мучительно сейчас любимому. Дикий выброс адреналина окончательно нейтрализовал действие седативного. Мозги включились. Забежать в свою комнату за цветком – это лишний круг, лишние минуты мучительных сомнений для Крайса. Надо нестись напрямую в зал. По пути, насколько Глаша помнила, имелся небольшой зелёный уголок – наверняка там найдётся подходящее растение. И она помчалась по намеченному маршруту с такой скоростью, с какой не бегала никогда в жизни.

Меньше минуты прошло, когда она проделала полпути. В зелёном уголке никакого подходящего растения не оказалось. Плевать! Схватила горшок с каким-то кактусом-некактусом. Толстый ствол с колючками, но, главное, сверху махонький цветочек – сойдёт. Крайс поймёт. И помчалась дальше.

От быстрого бега сердце колотилось в горле и отдавало куда-то в бок. Уши заложило, и ног Глаша не чувствовала, но она не сбавляла скорости. Неслась и неслась. Наконец, вот она – дверь в зал. Влетела внутрь. Никого не замечала, но сразу увидела его. Господи! Как она соскучилась! Отчаянно потрясла горшком. Чёрт! Тяжеленный. Кажется, грунт просыпался на пол или на платье какой-то даме. Плевать! Главное поймать его взгляд – убедиться, что понял. И она поймала. Ох, что было в его глазах – какая гремучая смесь чувств. И она купалась в этом жгучем взгляде.

– Ваша Светлость, огласите ваше решение.

– Моя избранница – Глафира.

Горшок выскользнул из рук. Ну и ладно, он только мешался. Глаша не слышала звука бьющейся керамики, не замечала, как весь зал обернулся на неё, она видела только, как её принц идёт к ней навстречу. С каждым его шагом сердце билось всё сильнее и сильнее. А потом он подошёл – и оно остановилось.

Он подхватил её на руки и понёс к выходу.

– Куда мы? Разве такое предусмотрено церемонией?

– Вряд ли, – улыбнулся он.

Потом стал серьёзным:

– Больше ни на шаг тебя не отпущу.

Глаша обвила его шею руками и прошептала:

– Ваша Светлость, принц Эндрю, я тоже тебя люблю…