ГЛАВА 1
В 5.37. Виктор Дермотт неожиданно проснулся в холодном поту от страха.
Виктору Дермотту перевалило за тридцать восемь лет. Это был высокий темноволосый мужчина крепкого телосложения. Иногда его принимали за Грегори Пека и просили автограф. Впрочем, и он добился определенного успеха в жизни. За последние десять лет Дермотт написал четыре неплохие пьесы; их с успехом ставили на Бродвее и даже в некоторых европейских столицах. Этот успех никоим образом не испортил Дермотта. Те, кто были знакомы с ним, считали его превосходным человеком. Он удачно женился на двадцативосьмилетней привлекательной женщине, которая обожала его так же, как и он обожал ее. У них был ребенок.
За два месяца до этого солнечного утра Вик Дермотт придумал сюжет новой пьесы. Это был один из тех приступов вдохновения, которые так любят писатели, но от которых страдают их друзья и знакомые, вынужденные терпеть раздражение и «глухоту» своих гениев. Драматург предвидел это и попросил секретаря — светловолосую эффектную женщину по имени Вера Сандер — отыскать ему место, где бы он смог проработать месяца три в полной изоляции. Через два дня она выполнила его поручение: нашла небольшое, но шикарное ранчо в штате Невада, примерно в пятидесяти милях от Питт-Сити и в двадцати милях от Бостон-Крик.
Питт-Сити был главным городом округа, но небольшой Бостон-Крик все же имел лучшие магазины и очень уютные кафе.
Ранчо называлось «Вестлендс». Оно принадлежало престарелой супружеской паре, которая тратила свое время и капиталы на путешествия по Европе и была рада сдать дом в аренду такому известному человеку, как Виктор Дермотт.
К ранчо вела извилистая дорога. Миль пятнадцать она петляла среди чахлых кустарников и соединялась с магистралью, ведущей в Питт-Сити. Трудно было найти более уютное и тихое место, чем ранчо «Вестлендс».
Вик Дермотт вместе с женой Керри осмотрели жилище. Это было именно то, что надо, и писатель заключил договор об аренде на три месяца — без всякого торга.
В доме была большая гостиная, а также столовая, кабинет, три спальни, три ванные комнаты, прекрасно оборудованная кухня и скромный бассейн. Здесь же — гараж на четыре автомобиля, теннисный корт и трек для скейта. В двухстах ярдах от ранчо находилось пятикомнатное деревянное шале для прислуги.
Плата за аренду была достаточно высокой, но у Вика хватало денег; место понравилось ему, так что он, не торгуясь, выложил требуемую сумму.
Перед отъездом Вик еще раз переговорил с Керри.
— Я боюсь, как бы тебе там не было скучно, — сказал он, любовно глядя на жену. — Мы ни с кем не будем встречаться все эти три месяца, пока я не закончу пьесу. Может быть, ты все же останешься дома, а я поработаю в одиночестве?
Но Керри не соглашалась. Дел у нее будет предостаточно: присматривать за малышом, перепечатывать его пьесу на машинке… Кроме того, всегда есть работа на кухне, а если выпадет свободная минутка, она сможет закончить пару картин, до которых у нее так и не дошли руки.
Они решили взять с собой только одного слугу: молодого вьетнамца Ди Лонга, который уже около года работал у них. Кроме того, что он держал дом в идеальном порядке, Ди Лонг был еще и приличным механиком. Так как на ранчо они будут довольно далеко от станции техобслуживания, неплохо иметь под рукой человека, который в состоянии починить автомобиль.
За два месяца упорной, напряженной работы пьеса была практически написана. Вик заново переделывал диалоги, да и некоторые сцены из второго акта пока еще не удовлетворяли его. Он не без основания считал, что через пару недель пьеса будет готова к постановке, и надеялся на успех.
За эти два месяца Вик и Керри полюбили «Вестлендс». Они даже жалели, что скоро, увы, очень скоро им придется вернуться в свой шумный, вечно переполненный гостями дом в Лос-Анджелесе. Впервые после медового месяца они получили возможность побыть наедине и по достоинству оценили это. Им нравилось общество друг друга и то особое ощущение покоя, когда не надо посещать приемы и устраивать шумные пирушки, отрываясь от дел по первому телефонному звонку. Кроме того, здесь они могли уделять гораздо больше времени ребенку.
Хотя здесь было очень хорошо, нельзя сказать, чтобы «затворникам» повезло с вьетнамцем, который день ото дня становился все более апатичным и вялым.
Вик и Керри беспокоились об этом маленьком человеке. Они предлагали Ди Лонгу пригласить сюда жену, разрешали пользоваться второй машиной, чтобы он посещал кинотеатры в Питт-Сити. Но, как правило, раздраженно пожав плечами, вьетнамец заявлял, что пятьдесят миль по пыльной дороге туда и обратно — слишком дорогая цена за удовольствие посмотреть фильм.
Частенько Вик говорил жене, что надо увеличить жалованье слуге, но Керри утверждала, что вьетнамец грустит не от отсутствия денег, а от одиночества.
…Эта история началась июльским утром, немного позже 5.30, когда Вик Дермотт неожиданно проснулся в холодном поту. Сердце его так неистово колотилось в груди, что он едва мог дышать.
Некоторое время он лежал без движения, пытаясь понять, что разбудило его. Слышалось лишь негромкое тиканье часов, стоящих на ночном столике, да на кухне негромко урчал холодильник. Дом еще спал.
Виктор не мог вспомнить, что его так испугало во сне, был ли это дурной сон и сон ли… Страх никак не проходил, чего до этого никогда не было.
Он поднял голову и посмотрел на соседнюю кровать, где спокойно спала Керри. Некоторое время рассматривал ее, затем перевел взгляд на детскую кроватку с ребенком.
Вытащив носовой платок из-под подушки, Вик вытер вспотевшее лицо. Тишина, привычная обстановка и тот факт, что два самых дорогих ему человека мирно спят, успокоили его, и через несколько секунд он почувствовал, что приходит в себя.
«Должно быть, это плохой сон, — подумал он. — Но я совершенно ничего не могу вспомнить…»
Он откинул простыню, сел. Стараясь двигаться бесшумно, чтобы не разбудить Керри, натянул халат и сунул ноги в домашние тапочки. Подойдя к двери спальни, тихо открыл ее и вышел в квадратный холл.
Хотя его сердце успокоилось, но чувство беспокойства не покидало. Все так же тихо он вошел в просторную гостиную и осмотрелся. Все предметы находились на своих местах — там, где их покинули вчера вечером. Вик подошел к окну и выглянул наружу. В центре патио шумел фонтан, разбрасывая сверкающие брызги, на террасе в беспорядке стояли стулья, на одном из них лежал журнал, забытый вчера Керри.
Он прошел в кабинет, но там тоже было все в порядке. Из окна Виктор осмотрел шале, где жил Ди Лонг. Не было заметно никаких признаков жизни, но это и не удивило его, так как Ди Лонг никогда не просыпался раньше половины восьмого утра.
Не в состоянии определить причину своего беспокойства, Дермотт раздраженно пожал плечами и прошел на кухню. Он знал, что больше не в состоянии уснуть, если уже поднялся с постели. «А не выпить ли кофе?» — сказал он сам себе и сосредоточился на этом занятии.
Он открыл дверь кухни, откуда можно было выйти в другое маленькое патио. Ворота патио были настежь, так как Дермотт на ночь давал свободу собаке — огромной эльзасской овчарке по кличке Бруно, чтобы тот мог порезвиться на воле. Утром его сажали на цепь.
Он призывно свистнул собаке и поставил на огонь кофейник. Затем приготовил завтрак для Бруно и поставил на пол возле двери. Прошел в ванную.
Десятью минутами позже, умывшись, побрившись и надев белую безрукавку, голубые шерстяные брюки и белые сандалии, Вик вернулся на кухню. Сердце екнуло, и он замер, нахмурившись: завтрак Бруно был нетронут. Собаки нигде не видно.
Такого раньше никогда не было. Вик вновь почувствовал острый укол страха. Бруно всегда отзывался на свист и минуту спустя появлялся на кухне, виляя хвостом от избытка чувств.
Вик быстро пересек патио и заглянул в конуру. Она была пуста. Он свистнул снова и некоторое время подождал, прислушиваясь. Затем вышел за ворота и осмотрелся. Собака пропала.
Еще рано, сказал он себе. Ведь обычно хозяин поднимался около семи. Овчарка, возможно, охотится за сусликами, но это так странно… Действительно, утомительное и странное утро.
Он вернулся на кухню, налил кофе, добавил сливок и с чашкой прошел в кабинет. Усевшись за стол, сделал маленький глоток кофе и закурил сигарету.
Положив перед собой рукопись, начал перечитывать последние страницы. Глаза привычно бежали по строчкам, но Вик поймал себя на том, что не понимает, что читает. Он вернулся к началу страницы и начал читать снова, но его мысли все время возвращались к Бруно. Где же собака?
Он отложил рукопись, допил кофе и вернулся на кухню.
Завтрак Бруно по-прежнему стоял нетронутый.
Вновь Вик пересек патио и вышел за ворота. Призывно засвистел, осматривая белые песчаные дюны.
Чувство одиночества охватило его, и он уже хотел позвать Керри, но после некоторого размышления решил удержаться и не беспокоить жену. Вернувшись в кабинет, он уселся в удобное кресло и задумался.
Со своего места сквозь большое окно он видел, как над пустыней встает раскаленный шар солнца. Обычно его завораживала игра красок, но в это тревожное утро ему было не до красот природы, и впервые он пожалел, что выбрал такое уединенное жилье.
Крик сына заставил его вскочить на ноги. Вик, буквально, ворвался в спальню.
Малыш проснулся и настойчиво требовал завтрак. Керри уже сидела около его кроватки. Увидев мужа, она улыбнулась.
— Ты сегодня так рано поднялся. Который час?
— Половина седьмого, — сказал Вик и подошел к кроватке.
Он поднял ребенка, и тот перестал плакать, узнав отца, успокоился и заулыбался.
— Не спалось? — спросила Керри.
— Что-то разбудило меня…
Держа ребенка на руках, Вик присел на краешек постели, а Керри прошла в ванную. Он с удовольствием рассматривал сквозь ночную сорочку ее красивое тело и длинные, изящные ноги.
Пятнадцать минут спустя Керри занялась ребенком. Эта картина всегда доставляла Дермотту большое удовольствие.
— Ты слышал ночью треск мотоцикла? — неожиданно спросила Керри.
Наблюдая ритуал кормления, Вик совершенно забыл о своих страхах. Но неожиданный вопрос жены вновь заставил сильнее забиться сердце.
— Мотоцикл? Не слышал… этой ночью?
— Кто-то приезжал сюда на мотоцикле, — Керри уложила малыша в кроватку. — Это было примерно в два часа. Но я не слышала, чтобы мотоцикл уезжал.
Вик пригладил волосы пальцами, растерянно глядя на жену. Керри подошла к нему и села рядом на постель.
— Что-нибудь случилось, дорогой? Я действительно не помню, чтобы мотоцикл уезжал, — повторила Керри. — Я слышала, как заглох мотор… затем ничего.
— Возможно, это был дорожный патруль, — неуверенно сказал Вик, вытаскивая из кармана пачку сигарет. — Они навещали нас время от времени… помнишь?
— Но они не оставались на ночь!
— Конечно, они уехали! Просто ты уснула и не слышала этого. Если бы они не уехали, то сейчас были бы здесь.
Керри с тревогой смотрела на него.
— Но почему ты решил, что их здесь нет?
Вик беспокойно зашевелился.
— Послушай, дорогая… что им здесь делать? Кроме того, Бруно залаял бы… — Вик замолчал и нахмурился. — Хотя… не видел Бруно этим утром. Я звал его, но он так и не появился. Это очень странно.
Он поднялся и быстро прошел на кухню. Тарелка с пищей оставалась нетронутой.
Дермотт вышел за ворота и вновь засвистел. Керри присоединилась к нему.
— Где он может быть? — с беспокойством спросила она.
— Охотится, я полагаю. Пойду поищу его.
Малыш вновь заплакал, и Керри поспешила в спальню.
Вначале Вик хотел поднять вьетнамца. Было примерно 7 часов. Ди Лонг проснется через полчаса.
Вик повернул и направился к дороге, время от времени свистом подзывая собаку.
Подойдя к главным воротам усадьбы, закрытым на мощный засов, он внимательно осмотрел их, затем выглянул за ворота нигде никакого движения.
Он перенес внимание на песчаную дорогу. И среди отпечатков шин своего автомобиля с изумлением заметил следы еще двух колес… мотоцикла. Мотоцикл проехал по дороге, остановился у ворот… Вик посмотрел направо, налево, но следов на обочине не осталось. Кто-то приехал на мотоцикле по магистрали, ведущей от Питт-Сити прямо к воротам усадьбы. Затем мотоциклист и его машина растворились в воздухе. Нигде не было видно и намека на мотоцикл, а тем более на мотоциклиста. Может, мотоциклист направился в Бостон-Крик?
Несколько минут Вик внимательно исследовал все следы затем повернулся и пошел к ранчо. Странное, никогда до сего времени не испытываемое им чувство опасности вновь охватило его.
Он поравнялся с шале для слуг и увидел, что Керри стоит на пороге дома и тревожно машет ему рукой.
Муж бросился к ней.
— Что случилось? — задыхаясь, спросил он.
— Вик! Оружие исчезло!
Она была очень испугана, в голубых глазах светился ужас.
— Оружие?! Исчезло?!
— Я зашла в твою комнату… Оружия нет на месте!
Он быстро прошел к себе. Подставка для ружей была пуста. Раньше на ней стояли два карабина сорок пятого калибра и два ружья двадцать второго.
Вик некоторое время с недоумением пялился на пустую стойку, чувствуя, как сердце заходится от недобрых предчувствий. Затем повернулся и посмотрел на Керри, замершую у двери.
— Кто-то побывал здесь ночью! — прошептала она бесцветным голосом.
Дермотт подошел к письменному столу и выдвинул нижний ящик. В этом ящике он хранил револьвер 38-го калибра, подаренный ему шефом полиции Лос-Анджелеса. И… испытал шок при виде пустого ящика. Лишь запах оружейного масла свидетельствовал о том, что еще совсем недавно револьвер лежал здесь.
— Твой револьвер тоже пропал? — Керри была не в себе.
Вик вымученно, но все же улыбнулся.
— Да, действительно, здесь были воры. Они взяли оружие, — сказал он. — Как мне кажется, нам необходимо позвонить в полицию.
— Этот мотоцикл, я слышала…
— Да. Я сейчас позвоню в полицию.
Едва он поднял трубку, как Керри заговорила, повышая голос.
— Он… они все еще здесь. Я не слышала, чтобы уезжал мотоцикл.
Но Вик не обратил внимания на ее реплику. В трубке не слышалось никаких гудков. Телефон был мертв.
— Кажется, телефон не работает, — сдавленным голосом сказал он, кладя трубку.
— Это произошло ночью. Они обрезали…
— Я знаю, — тихо ответил Вик. — Но что мы можем сделать?
Они посмотрели друг на друга.
— Что случилось с Бруно? — спросила Керри. Она прижала руки к груди, ее глаза с тревогой смотрели на него. — Ты думаешь, его отравили?
— Я пока ничего не знаю, — резко перебил ее Вик. — Кто-то забрался сюда прошлой ночью, испортил телефон и забрал все оружие. Возможно, Бруно пытался помешать ему.
Керри всхлипнула.
— Бруно мертв?
— Не знаю, дорогая. Все может случиться… Я ничего не знаю.
Керри быстро подошла к нему и положила руки на плечи. Он обнял ее, пытаясь унять дрожь.
— О, Вик! Я так боюсь! Что это? Что нам делать?
Прижимая ее к себе, он думал, что тоже боится: уж слишком уединенное это место. В этот момент он вспомнил о Ди Лонге.
— Послушай, возвращайся к малышу. Я пойду разбужу Ди Лонга. Пусть он побудет с тобой, пока я осмотрю местность. Иди же, Керри, и возьми себя в руки. Не надо так пугаться.
Продолжая обнимать жену одной рукой, он провел ее в спальню, где малыш игрался собственными толстенькими ножками, довольно причмокивая.
— Побудь здесь. Я вернусь через пару минут.
— Нет! — Керри вцепилась в его руку. — Не оставляй меня, Вик! Мы пойдем вместе!
— Но, дорогая…
— Пожалуйста! Не оставляй меня!
Муж заколебался, потом кивнул.
— Ну хорошо, почему бы не позвать Ди Лонга отсюда!
Он подошел к открытому окну и бросил взгляд на деревянное шале, стоящее в двухстах ярдах от ранчо. Высунувшись из окна, громко позвал:
— Ди Лонг! Эй! Ди Лонг!
Тишина была ему ответом. В маленьком шале с плотно закрытыми зелеными ставнями ничего не изменилось.
— Ди Лонг!
Керри быстро натянула свитер и черные брюки. Страх сжимал ее сердце.
Вик повернулся к ней.
— Этот лентяй спит как убитый, — сказал он с раздражением. — Пошли, Керри, разбудим его. Бери малыша.
Керри несла ребенка. Быстрым шагом они пересекли лужайку и подошли к шале.
Вик постучал. Солнце било в лицо. Малыш щурился и пытался пухлыми ручками ухватить Керри за ухо, но она уворачивалась от него, качая головой.
— Я войду, — сказал Вик нетерпеливо. — Подожди меня здесь.
Он повернул ручку и дверь открылась. Войдя в гостиную, Вик вновь позвал:
— Ди Лонг!
Никакого ответа. Еще более раздражаясь, он прошел на кухню. Пусто.
Вик поколебался, затем решительно пересек гостиную и распахнул дверь спальни. Здесь было темно; воздух был пропитан каким-то резким запахом. Вик нащупал выключатель и зажег свет. Маленькая душная комната. Пустая! Неубранная кровать стояла в дальнем конце спальни, Вик даже видел вмятину от головы Ди Лонга на подушке. Одеяло отброшено, простыни смяты.
Он задержался на мгновение, чтобы убедиться, что Ди Лонга здесь действительно нет, затем вернулся на кухню. Осмотрев ее, вышел к жене.
— Его нет!
Керри была поражена.
— Ты хочешь сказать: он украл оружие… и Бруно? Ты думаешь, что это произошло именно так? — воскликнула она, прижимая ребенка к себе.
— Может быть, — Вик и сам был поражен, но эта версия успокаивала: она многое объясняла. — Вьетнамец был несчастлив здесь. Но он обожал Бруно. Да… Я начинаю думать, что так и было. Может быть, за ним сюда явился друг, и они уехали на мотоцикле.
— Но оружие?
— Да… — Вик запустил пальцы в шевелюру и нахмурился. После секундного размышления он сказал: — Я никогда не мог понять этих азиатов. Может быть, Ди Лонг принадлежал к какой-нибудь секретной организации, которая нуждается в оружии? Вдруг ему позвонили по телефону и приказали это сделать?
— Но он не мог увезти карабины и ружья на одном мотоцикле… И Бруно… — недоверчиво произнесла Керри.
— Может быть, он взял одну из наших машин. Пойду посмотрю. Слушай, нам надо уехать в Питт-Сити. Все-таки там полицейский участок.
Керри кивнула. Вик был рад, что ее страх несколько уменьшился.
— Иди собери вещи малыша. Я сейчас пригоню машину.
Керри быстрым шагом направилась к ранчо. Дермотт собирался идти в гараж, но потом остановился. Что-то здесь было не так. Он вернулся в спальню Ди Лонга. Шкаф, в котором Ди Лонг хранил свои личные вещи, располагался у стены, слева от кровати. Вик открыл дверь. Три костюма и белая униформа висели на плечиках. Все они содержались в безукоризненном порядке. На одной из полок лежала электробритва, которую Вик подарил Ди Лонгу на последнее Рождество. Тут же лежал фотоаппарат «Кодак», который Вик также подарил вьетнамцу, когда купил себе «Лейку». Это были две самые ценные вещи Ди Лонга.
Вик выпрямился, глядя на эти предметы, и его сердце вновь бешено забилось. Ди Лонг никогда бы не расстался ни с электробритвой, ни с фотоаппаратом, если бы не случилось нечто экстраординарное. То есть — его силой увезли отсюда… Но как это могло произойти?
Повернувшись, он выбежал из шале и бросился к гаражу, с ходу распахнул двери. Бело-голубой «кадиллак» и фургон, используемый для хозяйственных нужд, стояли рядом. Вик испытал облегчение, увидев их. Открыл дверцу «кадиллака» и скользнул на место водителя. Ключ зажигания торчал в замке, и он повернул его, одновременно нажимая на педаль стартера. Стартер провернулся, но мотор не заработал. Дермотт трижды проделал эту операцию, но мотор так и не завелся. Он выскочил из «кадиллака» и сел за руль фургона. И эта машина была неисправна.
Вик открыл капот «кадиллака». Он очень слабо разбирался в машинах, но сразу увидел, что кто-то вывинтил свечи. Он открыл капот фургона — там та же история. Кто-то вывернул свечи из обеих машин, тем самым лишив семью всякой надежды уехать отсюда.
Вик в недоумении стоял между двух машин. Холодный пот стекал по его лицу, и рука сама смахивала капли. Конечно, будь он один, страхов было бы поменьше. Но Керри! И ребенок! Это больше всего волновало его. Что же случилось? Он спрашивал себя и не находил ответа. Нет Бруно, нет Ди Лонга, нет оружия, нет телефонной связи и даже машины приведены в негодность.
Вик вдруг вспомнил, что Керри осталась одна с малышом, и побежал к дому.
Он нашел Керри в спальне, занятую упаковкой маленького чемодана, куда она складывала детские вещи. Жена выпрямилась, услышав его шаги. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Керри все поняла и поднесла руку ко рту. Она, наверное, закричала бы, но интеллигентность не позволяла распускаться.
— Что еще случилось?
— Неприятности. Кто-то испортил наши машины. Мы теперь… как на необитаемом острове. Я понятия не имею, что все это может означать.
Керри без сил опустилась на постель, словно ноги отказались держать ее.
— Что произошло с машинами?
— Кто-то вывернул свечи… Ди Лонг оставил свою бритву и фотоаппарат. Готов держать пари, что если он покинул нас, то не по своей воле… — Вик замолчал, нахмурившись, затем сел на постель рядом с Керри. — Я не хочу пугать тебя, но это может оказаться очень серьезным делом. Я не понимаю, что все это значит, но здесь, на ранчо, кто-то находится… Только кто?
Он замолчал, понимая, что сказал лишнее. Женщина и без того была страшно напугана.
— Так ты думаешь, это не проделки Ди Лонга?
— Конечно же, нет! Он никогда не оставил бы фотоаппарат и бритву, если бы ушел отсюда. Я даже не знаю, что и думать.
Керри резко встала.
— Надо уходить отсюда, Вик! — хрипло сказала она. — Сейчас же! Я не хочу оставаться здесь!
— Мы не сможем далеко уйти. До магистрали — пятнадцать миль. Солнце печет вовсю. Будет очень трудно проделать этот путь с ребенком.
— Нет, мы пойдем! Все, что угодно, только не оставаться здесь! Ты понесешь ребенка! Я понесу его вещи! Здесь опасно, ты же чувствуешь!
Вик заколебался, глядя на нее, потом пожал плечами.
— Будет очень тяжело, но ты права: другого выхода нет. Нужно взять с собой как можно больше воды. Через час солнце будет палить вовсю.
— Торопись, Вик!
На кухне он наполнил термос холодной кока-колой. Сунул в карман две пачки сигарет. Зайдя в кабинет, прихватил чековую книжку и три стодолларовые купюры, которые хранил на всякий случай, и вновь вернулся в спальню. Отрывисто бросил жене:
— Будет лучше, если ты наденешь шляпу от солнца. Я возьму зонт, чтобы укрыть ребенка. Прихвати свои драгоценности, Керри. Будет…
Он замолчал и резко повернулся, так как Керри издала сдавленный крик. Она смотрела на его туфли… Вик медленно опустил лицо и с ужасом обнаружил, что его правая туфля испачкана кровью. Подошва и каблук были в чем-то красном… красном — это было действительно так.
Где-то — он не знал, где — во время ходьбы по ранчо он случайно вступил в лужу крови.
