Феликс — кроме французской полиции, никто не знал его под этим именем — занимался любимым делом: стоя перед большим зеркалом, изучал свое отражение. Он был красив, как кинозвезда. Черные блестящие волосы, большие темные глаза, правильные черты лица, бронзовая кожа и великолепные волосы и зубы, которые он любил показывать в улыбке. У него был маленький жесткий рот, в сочетании с красотой его лица придававший ему легкомысленный и развязный вид, который большинство женщин считают неотразимым. Ему было тридцать два года, шесть из них он провел в тюрьме. До своего ареста он занимался ограблением богатых вилл на берегах французской Ривьеры. Его успехи были феноменальны. Он сколотил за шестнадцать месяцев более пятидесяти миллионов франков, которые вскоре почти полностью спустил, играя в рулетку в "Спортинг-клубе" в Монте-Карло, за несколько лихорадочных ночных ставок. Чтобы поправить свои дела, он решил украсть бриллиантовое колье, стоившее, как ему говорили, двадцать пять миллионов франков. Ему удалось это только после ожесточенной схватки с ночным сторожем, чудом избежавшим смерти.

Скупщик краденого, которому он отнес колье, отказался дать ему за него больше семи миллионов. Он долго толковал о риске, о том, что колье необходимо разделить на части, а в таком виде оно потеряет значительную часть стоимости. Зная, что ночной сторож даст его приметы полиции и ему придется покинуть Францию, Феликс решил убедить перекупщика дать ему больше за колье. Этот метод убеждения заключался в том, что он отвесил несколько полновесных тумаков кулаками в кожаных перчатках с медными заклепками бедному скупщику краденого. Это было серьезной ошибкой, так как жена перекупщика, напуганная криками мужа, позвонила в полицию. И впервые в своей жизни Феликс познакомился с французской тюрьмой. Узнанный ночным сторожем и преданный перекупщиком, Феликс получил двадцать лет каторжных работ на острове Дьяволи. Через шесть лет ему удалось сбежать с острова. Добравшись до Рима и зная, что малейшая неосторожность может снова вернуть его на каторгу, он держался тихо, работая в одном ночном клубе сомнительной репутации. Именно там он и познакомился с Лорелли.

До встречи с ней он смотрел на женщин как на забавные игрушки, которыми можно было пользоваться без хлопот и забыть о них сразу же, как только расстанешься с ними. Но Лорелли — он это сразу понял — не собиралась довольствоваться одной лишь близостью с ним. У красотки были другие планы. Именно она организовала встречу с Симоном Альскони, который предложил ему работу.

Феликс едва успел поправить галстук, как вошла Лорелли. Он оглянулся, чтобы улыбнуться, но улыбка растаяла у него на губах, когда он заметил бледность и взволнованность молодой женщины.

— Что случилось? — спросил он.

Лорелли закрыла дверь, сняла плащ и подошла к огню.

— Помнишь, я рассказывала тебе, что какой-то тип следил за мной в Лондоне, а потом пустил по моим следам полицию, — выпалила она. — И еще я говорила, что он следил за мной вчера. Так вот, этот самый тип был вчера у Педони. Он просил его достать книгу о происхождении названий кварталов Сиены, и он говорил о квартале Черепаха.

Феликс забеспокоился:

— Ты уверена, что это тот самый тип?

— Вполне. Во всяком случае, очень похож. Я не видела его лица ни в Лондоне, ни вчера вечером, но чувствую, что он.

— Кто этот человек?

— Пока ничего не знаю. Я дала его приметы Вилли. Он сейчас его ищет.

Феликс закурил сигарету и уселся рядом с Лорелли.

— Он из полиции?

— Не думаю. Во всяком случае, не профессионал. Американец. Он говорил о Дженде и Вага. Похоже, он знает историю. — Она сжала кулаки. — Я всегда полагала, что этот трюк опасен, можно выдать себя. Я чувствовала, что рано или поздно какой-нибудь тип, более дотошный, чем другие, обнаружит, где зарыта собака.

— Спокойно, спокойно. Было бы ошибкой с нашей стороны сходить с ума. Посмотрим на факты. До сих пор все катилось как по рельсам. Согласен, я тоже вначале сомневался, не выдаст ли нас этот спектакль. Но Альскони держался за него. Он хотел, чтобы все было так, а не иначе, и искренне считал, что сводит старые счеты. А одни мы никогда не смогли бы организовать такое дело. И если все шло до сих пор хорошо, то только потому, что всегда возникала шумиха. Посмотри, как идут дела: ни выстрелов, ни грабежей. И взгляни, что нам прислали…

— Деньги! Когда нас поймают, они не помогут. — Лорелли была на грани истерики. — Это слишком долго тянется, Феликс. А американец нас засек и предупредит полицию. Пришло время брать ноги в руки.

— Ноги в руки? Что ты хочешь сказать? — спросил Феликс, строго глядя на нее.

— Разве ты не знаешь, что такое "взять ноги в руки"? Нам нужно удирать отсюда, прежде чем нас схватят, — зло ответила Лорелли. — Это длится слишком долго. А я была так уверена в себе, когда выезжала из Лондона. И знать не знала, что меня впутают в убийство Джины и могут взять за соучастие. Я не отдавала себе отчета в том, что делаю, до последнего момента, пока девушка не села ко мне в машину, а потом уже было поздно что-нибудь изменить. Я спать не могу, как вспоминаю об этом. А теперь — пожалуйста, этот американец наступает мне на пятки! Он предупредит полицию!

— Хватит! — со злостью крикнул Феликс. — Что ты как заведенная, честное слово… Возьми себя за руки.

— Как ты можешь так говорить! — крикнула Лорелли. — Разве ты ничего не видишь?

— Заткнись! — заорал Феликс. — Слушай меня: надо играть теми картами, которые у тебя на руках. Если выиграешь — великолепно! Проиграешь — сам виноват. Сейчас у меня и у тебя на руках флэш-рояль. Никогда еще нам так не везло. И ради какого-то вонючего американца послать такую игру к чертям?

— Идиот! — гневно произнесла она. — Дождалась я! Ведь знала, что рано или поздно кто-нибудь возьмет нас на крючок. Нужно удирать отсюда раньше, чем вмешается полиция. Можно уехать в Буэнос-Айрес, например…

Феликс смотрел на нее, криво усмехаясь.

— Не пори чушь! Ты надумала это во время бессонницы? Что за идиотское настроение? А ты представляешь радость Альскони, когда ему сообщат, что его надули?

— Ох, да брось ты! — со злостью выкрикнула Лорелли. — Когда ему сообщат, мы окажемся далеко. Поздно будет что-нибудь предпринимать.

Феликс бросил окурок в камин.

— Может, ты думаешь, что он пожмет плечами и забудет о нас? — спросил он. — Солнце, должно быть, здорово напекло твою хорошенькую головку. Куда бы мы ни уехали, он нас везде разыщет. Мы не будем спокойны ни минуты, а день, когда он наложит на нас свою лапу… — Феликс пожал плечами. — Если это доставит тебе удовольствие, давай допустим на минуту, что тебе и мне удалось удрать в Буэнос-Айрес. Как ты думаешь, сколько времени мы пробудем в безопасности? У него есть люди во всех частях света, и он пустит их по нашему следу. На случай, если ты вынашиваешь в своей прекрасной голове идею удрать без меня, позволь напомнить тебе, что ты не будешь иметь ни одной спокойной минуты. Каждый раз, заслышав за своей спиной шаги, будешь покрываться холодным потом. Кто-нибудь внимательно взглянет, и твое сердце замрет. Ты знаешь так же хорошо, как и я, что никогда Альскони не позволит кому-либо из членов своей организации уйти украдкой. Были уже дураки, которые пытались это сделать. И знаешь, что с ними стало потом.

— Так что ты предлагаешь? — спросила Лорелли поникшим голосом.

— Прежде всего, не терять головы, — сказал Феликс. — Этот американец не внушает мне страха. Если он станет опасен, я с ним разделаюсь…

— Можно и опоздать…

— Послушай, — Феликс раздраженно отмахнулся, — тебе лучше лечь и отдохнуть. Ты нервничаешь. Он может знать, что мы существуем, но ведь он нас еще не нашел. Ты, кажется, забыла, что до нас не так просто докопаться, моя девочка!

— Так ты не хочешь уехать со мной? — спросила Лорелли, глядя на него странным взглядом.

— Об этом не может быть и речи, — сухо ответил Феликс. — Это значит, девочка, подставить себя под удар. Лучше выкинь эту мысль из головы. А теперь иди спать.

— Ты будешь говорить с Альскони?

— Пока нет. Хочу иметь побольше информации.

Она взяла со стола плащ и направилась к двери.

— Вилли должен позвонить, — напомнила она уже в дверях.

— Хорошо, я подожду.

Когда Лорелли вышла, Феликс закурил другую сигарету и, нахмурив брови, принялся ходить из угла в угол по роскошно обставленной комнате. Если этот американец воображает, что может развалить подобное дело, нужно взять его под постоянное наблюдение. А может быть, взять инициативу в свои руки и ликвидировать этого типа раньше, чем он начнет играть в открытую? Он все еще шагал, когда позвонил Вилли.

— Он исчез, — объявил Вилли. — Некоторое время он ходил по улицам, потом повернул на виа Пантането, где, как потом выяснилось, стояла его машина. И здесь я потерял его след, так как он уехал из города.

— Регистрационный номер машины ты записал? — повелительно спросил Феликс.

— Само собой. Английский номер.

Феликс записал номер машины Дона.

— Если я правильно понял, в отеле он не останавливался?

— Я же тебе сказал — выехал из города, — терпеливо повторил Вилли.

— Выясни, не снял ли он в окрестностях города виллу. Очень важно знать, где остановился этот тип. И срочно.

— Ничего не могу сделать до завтрашнего утра, — угрюмо ответил Вилли. Он ненавидел такого рода работу.

— Это твои трудности, но к утру мы должны знать, где остановился этот американец, — подвел черту под разговором Феликс и бросил трубку. Затем набрал код международной связи.

— Дайте мне Музеум 11066, Лондон, — попросил он.

Получасом позже он уже разговаривал с Крантором.

— Выясни, кому принадлежит машина с английским номером, — сказал Феликс. — Это очень важно и срочно. Как только узнаешь, звони немедленно.

Крантор обещал дать нужные сведения через час.

Едва Феликс положил трубку на рычаги, как в холле раздался сигнал тревоги. Он застыл с рукой на аппарате, сердце тревожно забилось. Этот сигнал свидетельствовал о том, что кто-то проник в сад, кто-то, не знакомый с системой охраны.

Он подскочил к шкафу, стоящему у окна, выдвинул ящик, схватил револьвер 45-го калибра и, распахнув стеклянную двустворчатую дверь, выскочил на террасу.

Было почти 11 часов, когда Дон приехал на виллу Триони. Он долго петлял по маленьким улочкам Сиены в надежде встретить Лорелли и в конце концов, устав от этих бесплодных поисков, решил вернуться и узнать, не оказались ли удачливее Черри и Гарри. Он не заметил, как маленький черный человечек в фетровой шляпе, надвинутой на самое лицо и скрывавшей следы оспы на нем, повсюду следовал за ним, словно тень. Не подозревая о слежке, Дон сел за руль своего "Бентли" и выехал из города. Человек с рябым лицом мрачно смотрел ему вслед.

Когда он остановился перед виллой, входная дверь открылась, и Гарри скатился вниз, встречая своего хозяина.

— Нашли что-нибудь, сэр? — спросил он.

По его голосу Дон заключил, что шофер оказался удачливее.

— По правде говоря — нет, — ответил Дон, следуя за Гарри в комнату. — А где Черри?

— Отправился спать. Негр заставил его побегать как шального. Он устроил нам небольшую прогулку по всему городу. Один его шаг стоит трех наших, и Черри пришлось все время бежать, чтобы не потерять его из виду.

Дон подошел к бару, налил два бокала виски и протянул один Гарри.

— И что же было потом? — спросил он, садясь в кресло.

Гарри большим глотком осушил бокал, довольно вздохнул и вытер рот тыльной стороной ладони.

— Помотав нас достаточно, чтобы загнать лошадь, он сел в "Ситроен" и удрал. Я не угнался бы за ним даже на машине. К счастью, дорога была прямая, и я следил за фарами километра три. Мне кажется, я заметил, как он свернул к одному дому. Что вы скажете о том, чтобы взять машину и совершить небольшую прогулку? Я почти уверен, что смогу найти место, где он свернул к вилле.

— Идет! — согласился Дон, допивая виски. — Поехали!

Они спустились к машине, и Дон сел за руль.

— Все спрашиваю себя, допустил ли я сегодня оплошность, — сказал Дон, проезжая по аллее, ведущей к шоссе. — Я решил, что владелец книжного магазина может знать что-нибудь о семействе Вага. Его реакция была очень странной. Мне показалось, что он ужасно струсил. Кстати, хотел знать мое имя и адрес. Может быть, я стал слишком подозрительным, но думаю, что, несмотря на невинный вид синьора Педони, рыльце у него в пушку, как и у этого негра.

— Да, негр силен! — ответил Гарри. — Черт возьми, ну и зверюга! Нужно было видеть, как он жрал мороженое. У Черри чуть глаза на лоб не выскочили. Не хотел бы я иметь дело с этим парнем!

— Я тоже. Он вас заметил?

Гарри покачал головой.

— Он ни разу даже не оглянулся. Смотрел прямо перед собой, как будто шагал в строю. Во всяком случае, Черри хорошо поупражнялся в беге… Налево, сэр, — предупредил он Дона, когда тот вывел машину из городских ворот. — Вон там, под деревьями, стояла его машина. Он поехал по этой дороге направо.

— Понял! — коротко ответил Дон.

Он повернул на дорогу, оставив по левую сторону францисканский монастырь, за которым было вспаханное поле. Примерно через милю Гарри сказал:

— Теперь, должно быть, недалеко. Вы не считаете, что нам лучше покинуть машину и пойти пешком?

Дон согласился. Оставив машину на обочине, дальше они пошли пешком. По обеим сторонам дороги в поле их зрения не было ни единого домика. Через десять минут Гарри забеспокоился.

— Впереди ничего не видно, а? Я не думаю, чтобы это было так далеко.

— Оттуда, где ты стоял и наблюдал за машиной, очень трудно определить расстояние. Пройдем еще с милю, — предложил Дон. — Я уверен, что мы не прошли мимо поворота с шоссе.

Через несколько минут Гарри облегченно вздохнул:

— Вот она! Посмотрите, как раз перед нами.

При свете луны они рассмотрели дорогу, идущую в сторону под прямым углом. Несколько сот метров она шла прямо, потом изгибалась и скрывалась в лесу.

— Не вижу дома. Нужно пройти еще немного, — прошептал Дон.

Он двинулся вперед, стараясь идти по траве, чтобы заглушить шум шагов. Гарри следовал за ним. Они дошли до того места, где дорога делала новый изгиб, углубляясь в лес. Темнота стала почти полной, но Дон продолжал идти, только несколько медленнее. Он едва различал контуры деревьев. Через несколько минут они вышли из леса и остановились у подножия холма. Перед ними, словно специально выросшая, чтобы преградить им путь, возвышалась каменная стена высотой в пятнадцать футов. Она шла вдоль дороги и терялась в темноте. Деревья теперь не мешали, и луна светила ярко.

Дон остановился. Футах в пяти впереди они различили деревянные, окованные железом ворота, окаймленные сверху аркой. Ворота были закрыты.

— Держу пари, что это здесь, — прошептал Дон. — Можно подумать, что мы вернулись в средние века.

Гарри указал глазами на стену.

— Не вижу здесь особой трудности. Подставить вам спину?

— Конечно!

Через некоторое время Дон оказался на стене. Его взгляду открылось готическое строение, стоящее посредине большой, тщательно подстриженной лужайки.

— Пожалуй, похоже на старинный замок, — сказал он и, наклонившись, протянул Гарри руку: — Давай помогу.

Гарри с трудом взобрался на стену.

— Недурно устроились! — сказал он. — А что, если пойти посмотреть?

— Я спрыгну, а ты оставайся здесь, — решил Дон. — Если придется бежать, поможешь мне взобраться на стену.

— А вы не позволите пойти мне, сэр? — спросил Гарри без особой, впрочем, надежды. — Я больше, чем вы, привык блуждать в темноте.

— Ты так думаешь? — с иронической улыбкой спросил Дон. Ухватившись за край стены, он свесил ноги, а потом спрыгнул на землю.

— Будьте осторожны, хозяин, — прошептал Гарри.

Дон помахал ему рукой и двинулся по направлению к дому. Первые двести метров не представляли особой трудности. Нужно было идти только по тропинке, сквозь заросли мелкого кустарника, которые прекрасно скрывали его. Но, дойдя до большой лужайки, он остановился. Посмотрел направо, потом налево, не решаясь идти по открытому месту. Из окон дома в ярком свете луны нельзя было не заметить, как он пересекает лужайку. Оставаясь в тени кустов, Дон начал огибать лужайку, надеясь найти более скрытый подход к дому на другой его стороне.

Дон двигался совершенно бесшумно, и это спасло его, так как он вдруг заметил впереди какое-то движение. Он успел лишь пригнуться в тени куста. Менее чем в тридцати метрах впереди него из-за кустов появился коротышка с карабином через плечо в сопровождении свирепого волкодава. Увидев такую собаку, Дон почувствовал, как волосы зашевелились у него на голове.

К ошейнику огромного зверя была привязана цепь, другой конец которой находился в руке коротышки. Собака неслышно выступала впереди, и свет луны играл на ее гладкой шерсти. Дон оторопело застыл и беспомощно смотрел, как они прошли мимо него и скрылись в темноте. Он ужаснулся при мысли о том, что, пойди он через лужайку, волкодав уже сейчас мог бы вонзить в него свои клыки. Стараясь прийти в себя, Дон еще раз посмотрел на дом и подумал, что разумнее будет вернуться, так как вряд ли он останется незамеченным, если попытается пересечь лужайку. Решив все же не сдаваться, он двинулся вперед еще более осторожно, оглядывая каждый метр пространства, прежде чем перебраться под тень другого куста. Передвигаясь таким образом, он вскоре оказался с другой стороны дома. Там густые заросли подступали ближе к дому, и примерно метров сорок отделяли его от каменной стены. Прячась за кустами, Дон пристально осмотрел дом. С этой стороны все окна в доме были темными, но ничто не гарантировало, что в этот момент из темного окна кто-нибудь не следит за лужайкой. Широкая терраса, окаймленная балюстрадой, с большими мраморными ступенями, ведущими в сад, занимала всю эту сторону мрачного дома.

Дон прикинул: чтобы подобраться к самому дому, ему нужно не только пересечь лужайку, но и подняться по ступеням террасы, освещенным луной. Это было бы нетрудно, если бы не волкодав. Присутствие собаки спутало все карты, и Дон решил не рисковать. Завтра надо попытаться выяснить, кому принадлежит этот дворец. Еще немного, и все будет готово к разоблачению. Размышляя, Дон согнулся среди кустов и повернул обратно по направлению к Гарри. Пройдя метров тридцать, он оглянулся и остановился как вкопанный. На краю террасы неподвижно застыла собака и смотрела как раз в ту сторону, где на корточках притаился Дон. Он замер, слыша, как бьется сердце. Учуяла ли его собака? Уши ее стояли торчком, а голова подалась вперед. Собака слушала… потом дошла до середины лужайки, опустила голову и остановилась. Дон почувствовал, как пот струится по его спине, но не шевелился. И он, и собака оставались неподвижными в течение долгой минуты, и эта минута для Дона показалась вечностью.

Вынырнув из темноты по другую сторону дома, показался толстый охранник с карабином на плече. Он вышел на освещенное луной место и остановился, внимательно глядя на собаку. Она оглянулась, посмотрела на человека, вздохнула и сделала три шага в его сторону, но потом остановилась в нерешительности и снова оглянулась.

— Ко мне! — грубым голосом крикнул человек.

Он говорил по-итальянски. Собака поколебалась, потом повернулась и медленно подошла к мужчине, который прицепил цепь к ошейнику. Дон смотрел, как мужчина уходит на другую сторону дома рядом с мягко ступающей собакой. Когда они исчезли, Дон продолжил свой путь. Теперь ему страшно хотелось поскорее покинуть эти опасные места, и он ускорил шаг. К сожалению, Дон не знал, что, перебегая от куста к кусту, он наступал на незаметные маленькие металлические пластинки, соединенные проводами с системой сигнализации, пульт которой находился внутри дома. Он продолжал двигаться вперед, пытаясь отыскать тропинку, по которой пришел сюда. Пришлось остановиться, чтобы сориентироваться. Тропинка должна быть совсем рядом. И тут он услышал приглушенный расстоянием звуковой сигнал. Дон выпрямился и посмотрел по сторонам, догадываясь, что он, должно быть, коснулся какого-то тайного устройства и тут-то увидел, что по лужайке движется негр, в руке которого блеснул кинжал. Вид черного гиганта, внезапно появившегося на лужайке, мог бы расшатать и более крепкие нервы, но Дон превозмог свой страх и не двинулся из своего укрытия. Негр углубился в кусты и прошел метрах в пятидесяти от того места, где прятался Дон, остановился и прислушался. Толстый охранник и собака вновь показались из-за дома. Собака рычала, лаяла и изо всех сил рвалась с цепи. Из-за угла выскочили еще трое мужчин, и каждый держал на цепи волкодава. Негр жестом велел всем стоять на месте. Он медленно направился к тому месту, где прятался Дон. Сквозь кусты Дон видел четверых мужчин и собак, выстроившихся около них. Он слышал, как легко шелестят листья под ногами негра.

Дон напряг зрение и в промежутке между кустами наконец различил и самого негра. Теперь тот был менее чем в двух метрах от него. Его дьявольское лицо хранило настороженное выражение, а толстые пальцы продолжали сжимать рукоятку кинжала. Дон ждал, затаив дыхание. Шли минуты… Он слышал шум ветра, тяжелое дыхание негра и рычание собак, рвавшихся с цепей. Негр снова двинулся вперед и прошел в нескольких метрах от него. Дон, казалось, не дышал, понимая, что малейшее движение выдаст его. Негр сделал еще несколько шагов, но потом, видимо, решил, что напрасно теряет время. Если кто-нибудь и прячется в парке, собаки его все равно отыщут. Он выпрямился во весь рост и крикнул.

Не дожидаясь, пока спустят собак с цепей, Дон бросился сквозь кусты по направлению к стене. Он бежал так, словно за ним гнался сам дьявол: врезаясь в кусты, как снаряд, с единственной мыслью как можно скорее достичь стены и схватить за руку Гарри. Сзади приближался дикий лай собак, бросившихся за ним через лужайку. Не думая больше об осторожности, он наконец выскочил из кустов и оказался вдруг на тропинке, которую так безуспешно искал. Он бросился по ней со всех ног. Но собаки приближались. Они были совсем близко… Дон понимал, что они его догонят. Еще несколько секунд — и они накинутся на него и растерзают. У края тропинки, как раз перед ним, находилось высокое дерево. Одна из собак настигла Дона, подпрыгнула и схватила его за рукав. Кулак Дона опустился на череп животного. Собака покатилась по земле, жалобно воя. Но Дон потерял время. Он прыгнул к дереву и прижался спиной к нему. Остальные собаки окружили его, остановились и замерли, не спуская с него горящих глаз, как это делают настоящие сторожевые собаки.

Дон ясно понимал безнадежность своего положения. Стоило ему сделать малейший шаг в сторону — и ближайшая собака вцепится ему в горло. Он вытащил носовой платок и вытер им лоб, с трудом переводя дыхание. Собаки заворчали и подошли поближе.

Звуки тяжелых шагов заставили его оторвать взгляд от собак. По освещенной луной тропинке бежал негр. Увидев Дона, он остановился и переложил кинжал в другую руку. Дон вытащил портсигар, достал сигарету и вложил ее в пересохшие губы. Потом, подражая тягучему голосу негра, сказал:

— Огонька не найдется, приятель?