Впервые в жизни Жаннетт пришлось остаться в кафе одной, но ей не было страшно. Заперев дверь в час тридцать, она выключила свет в зале и стала перемывать стаканы. Ее руки были заняты делом, а мысли — Джоем. Внезапно раздался стук. Стучали с улицы. Она подошла к дверям и увидела темный мужской силуэт.

— Жаннетт, открой, это я, Джой!

Она открыла дверь.

— Привет, — сказала она. — Почему так поздно?

— Я хочу остановиться у тебя, — сказал он. — Ты говорила, что можешь сдать мне комнату.

После некоторого колебания девушка посторонилась и пропустила его в бар. Она увидела у него в руках рюкзак.

— Вряд ли ты сможешь остаться сегодня на ночь, — сказала она. — Как ты знаешь, мой отец уехал в Сен-Тропез.

Жаннетт почувствовала волнение, стоя в полутьме рядом с Джоем.

— Подожди, я зажгу свет.

— Нет, не нужно. — Ее удивил его резкий тон. — Ведь в задней комнате есть свет.

— Да, но я еще не закончила уборку.

— Ладно, раз ты не хочешь, чтобы я остался, я помогу тебе и уйду.

Она рассмеялась.

— Уверена, что ты не собираешься делать это, а просто попытаешься влезть мне в душу.

— А это трудно?

— Не думаю, — ответила она, посмотрев на него.

— Ты совершенно не похожа на других девушек, — сказал он, с нежностью глядя на нее. — До сих пор они ничего не значили для меня, но ты…

Она подняла руки и отстранила его от себя.

— Мы не должны этого делать, Джой.

— Ты это говоришь, потому что так принято. Но ведь ты так не думаешь, правда?

Его поцелуи были неумелы, но Жаннетт страстно отвечала на них. Они стояли, прижавшись друг к другу, и пальцы Жаннетт нежно гладили его шею и ворошили его волосы. Потом она вдруг вырвалась, тяжело дыша.

— Мы не должны этого делать, прошу тебя, Джой.

— Почему? — спросил он. — Ведь я люблю тебя.

Эти слова показались ему до ужаса банальными. Во всех фильмах его отца рано или поздно герой говорил с экрана: «Я люблю тебя!» — дешевый жаргон коммерческого кино.

Она посмотрела на него через плечо.

— Я так мало знаю тебя. Ты ведь для меня совсем чужой. Я только не понимаю, почему испытываю к тебе такие чувства. Мы недавно знаем друг друга, а уже говорим о любви.

— Понимаю. — Он с беспокойством посмотрел на нее и опустил руки. — У меня все иначе. Я был одинок. Теперь я нашел тебя и больше не чувствую себя одиноким.

Она, повернувшись, улыбнулась ему.

— Пойдем, я покажу тебе твою комнату.

Он посмотрел на нее и увидел, как блестят ее глаза и как тяжело она дышит. Ему самому трудно было справиться со своим волнением. Он вышел из кухни в темноту бара и поднял с пола свой рюкзак. Проходя мимо, он запер за собой дверь, остановился и стал наблюдать за Жаннетт. Она зажгла свет; увидев выражение ее глаз, он понял, что должно произойти, и заколебался. В одинокой жизни Джоя не было сексуального опыта. Теперь же, когда он увидел, что Жаннетт готова предложить ему себя, его нервы дрогнули. Он вдруг вспомнил об убитой им девушке и впервые подумал о содеянном. Возбуждение от убийства, проверка своей сообразительности и находчивости таким путем — все это показалось ему сейчас смешным и жалким. То, что теперь предлагала ему Жаннетт, действительно было стоящей вещью в глазах мужчины. Он вдруг совершенно отчетливо полностью осознал это и пожалел о содеянном; он понял, что никогда уже не сможет жить спокойно. Всегда ему будет чудиться шум погони за спиной.

— Это наверху, — сказала Жаннетт.

Он смотрел, как она поднимается наверх, и остро чувствовал ее тело под облегающей блузкой и грубыми джинсами. С рюкзаком в руках он последовал за ней вверх по лестнице к двери, выходящей на площадку. Жаннетт уже поднялась, зашла в комнату, зажгла свет и улыбнулась ему.

— Это, конечно, не Бог весть какое шикарное жилище, но зато чисто и постель удобная.

Он оглядел небольшую, но очень чистенькую комнату с кроватью, узким ковриком, комодом и пейзажем Каннского залива над кроватью.

— Чудесно, — сказал он, — лучшего и желать нельзя.

Он бросил рюкзак на пол, подошел и посмотрел в окно, потом оглянулся, и они посмотрели друг на друга. Жаннетт вошла в комнату и закрыла за собой дверь.

— Джой, я знаю, что не должна так поступать, но ничего не могу с собой поделать… Я так люблю тебя. Прошу тебя, будь добр ко мне.

— Добр? — Его дыхание участилось, и сердце забилось сильней. — Конечно. — Он обнял ее и прижал к себе. — Тебе не нужно бояться, Жаннетт. — Он прижался к ее лицу. — Ты всегда будешь для меня святыней.

Джоя разбудил яркий солнечный свет, проникший в комнату через жалюзи. Он приподнял голову и обвел взглядом незнакомую ему комнату. Секунду он никак не мог сообразить, где находится, но потом вдруг увидел рядом с собой на подушке голову Жаннетт и все вспомнил. Он облегченно вздохнул. Он лежал неподвижно, глядя в потолок и прислушиваясь к доносившимся с улицы звукам. Потом он лениво взял часы, лежавшие на столике рядом с кроватью, и взглянул на них. Было шесть часов двадцать пять минут. Его мозг постепенно начал работать. К этому времени полиция наверняка узнала, что он убил Люсиль Бало, и его уже ищут. Вероятно, в утренних газетах появится описание его внешности. Откинувшись, он обнял сонную Жаннетт и привлек к себе. Самое лучшее для него — это отсидеться в этой комнате, пока все не утихнет. Здесь он будет в полной безопасности. Затем, когда он убедится, что все успокоилось, он исчезнет однажды ночью и уедет в Париж. Однако этот план имел и свои слабые места. Жаннетт могла увидеть газеты и сразу же опознать его. Как она в таком случае прореагирует на это?

Он посмотрел на нее. Жаннетт открыла глаза и сонно улыбнулась ему.

— Который час, Джой? — спросила она.

— Половина седьмого.

Она удовлетворенно вздохнула и посмотрела на него.

— Почему ты так рано поднялся? Мы же можем не вставать до девяти часов, — сказала она и поцеловала его в шею. — Я так счастлива.

Он лежал неподвижно, обнимая ее, и через несколько минут по ее легкому дыханию понял, что она спокойно уснула.

«Я так счастлива…»

Он вспомнил, как затянул петлю на шее Люсиль Бало, и его кольнуло раскаяние. Зачем он это сделал? Нет, совсем не со скуки, как он тогда сказал Софи, чтобы как-то оправдаться, и совсем не для того, чтобы проверить свою находчивость и хладнокровие. Ему пришлось признать, что он убил девушку по какому-то, даже ему непонятному внутреннему побуждению. Какая-то внутренняя сила заставляла его: «Иди и убей!» И он был не в силах противиться ей. Неужели это именно то, что люди называют безумием? Однако сейчас, лежа в постели рядом с Жаннетт и ощущая у себя на шее ее дыхание, он чувствовал себя вполне нормальным и здоровым, как и любой другой человек в мире. Он представил себе ту деятельность, которую развила сейчас каннская полиция. Достаточно только одного промаха с его стороны, и его немедленно схватят. «Виноват, но признан невменяемым…»

Что его ждет, если присяжные вынесут такой приговор?!

Не в силах больше лежать, он осторожно откинул простыню и поднялся. Подойдя к окну, он несколько приподнял жалюзи и посмотрел на залитую ярким солнцем улицу. Люди шли по своим делам. Джой взглянул на отель «Лазурный берег».

У входа стоял жандарм, а чуть поодаль — полицейская машина с антенной, тянущейся к небу. Это зрелище нагнало на Джоя тоску. Он стоял неподвижно, не в силах оторвать глаз от жандарма — этого символа грядущей его гибели.

— Джой… что у тебя с рукой?

Он вздрогнул и быстро оглянулся. Жаннетт смотрела на него, отбросив простыню. Она лежала обнаженная и была так хороша, что у него заколотилось сердце.

— С рукой? Ничего… — Он отошел от окна.

— Но у тебя… Посмотри!

Он взглянул на три длинные глубокие царапины от ногтей Люсиль Бало.

— Ах, это… — Он пожал плечами. — Ничего страшного. Я оцарапался о гвозди.

— Это больно?

Его обрадовала ее заботливость. До сих пор никто не интересовался, больно ему или нет.

— Не беспокойся, пройдет, — утешил он ее.

Он подошел, сел на кровать и прижался к ее губам. Она слегка вздрогнула, но прижала его к себе.

— Бедный, бедный Джой…

Она вдруг почувствовала подступающие к глазам слезы и схватила его в объятия. Джой тоже обнял ее и бурно, неистово и любовно овладел ею.

Когда он снова проснулся в восемь часов утра, Жаннетт уже не было в постели. Он вскочил вне себя от охватившей его тревоги. Метнувшись к столу, он начал искать в брюках свой револьвер. В это время открылась дверь и в комнату вошла Жаннетт с подносом в руках. Она была в джинсах и в белой кофточке. Она улыбнулась, но увидела выражение лица Джоя, и улыбка медленно сползла с ее лица.

— Что случилось, Джой?

Он постарался взять себя в руки.

— Ничего. Просто я проснулся и, увидев, что тебя нет, испугался.

Он стал надевать брюки.

— Ты уже приготовила завтрак? Я страшно голоден.

Они уселись на кровати и стали завтракать.

Вдруг Жаннетт сказала:

— Джой, я даже не знаю, чем ты занимаешься, если не считать того, что это имеет какое-то отношение к кино.

— Я занимаюсь рекламой, — сказал он. — Это, конечно, не Бог весть какая работа.

— А сегодня ты занят?

— Нет, моя работа закончена. Теперь мне придется ехать в Венецию.

— А ты вернешься? — спросила она, наливая кофе в чашки, и он увидел, что рука ее заметно дрожит.

— Не знаю, но ты хочешь поехать со мной в Венецию?

Она покачала головой:

— Очень хочу, но не могу. Я не имею права бросать отца.

Он вдруг сказал, хотя и знал, что это неосуществимо:

— Мы можем пожениться.

Улыбнувшись, она обняла его.

— Мой отец инвалид, — сказала она с горечью. — Кроме этого кафе, у него нет других возможностей зарабатывать деньги. Мы, французы, очень верны своим родителям. Такова традиция, и это у нас в крови. Пока он жив, я не могу выйти замуж.

— Но во что ты превратишься к тому времени, когда он умрет?

— Не будем говорить об этом. — Она нежно погладила его щеку. — А теперь мне нужно идти, у меня еще много дел.

— Кафе уже открыто?

— Нет, мы его открываем только в девять часов.

Наклонившись, Жаннетт поцеловала его, взяла поднос и вышла из комнаты. Джой дотронулся до того места, которого коснулись ее губы, и внезапно почувствовал острое желание заплакать. Некоторое время он сидел неподвижно, ни о чем не думая, но потом заставил себя вернуться к вопросу — как ему вырваться из той ловушки, в которую он сам себя загнал. «Лучше всего уехать в Париж, — подумал он. — Город очень большой, в нем много иностранцев, и там очень легко затеряться. Там я буду в безопасности».

В этот момент он услышал громкий крик внизу и одним махом вскочил с постели. Неужели полиция?

Он подошел к двери, сжимая в руке пистолет, который выхватил из кармана.

Внизу послышались голоса, и через некоторое время ответ Жаннетт, но слов разобрать было нельзя. Он открыл дверь и, ступая на цыпочках, вышел на лестничную площадку. Отсюда были видны только ноги Жаннетт, но ее собеседник был вне поля зрения Джоя.

— Это, несомненно, убийство, — услышал он и понял, что она разговаривает с жандармом. Пальцы Джоя впились в перила, и он еще больше наклонился вперед, чтобы не пропустить ни слова. — И к тому же очень неудачная попытка инсценировать самоубийство. Он еще сказал мне, что убийца просто безумен. Им даже известно, кто он. Так что советую быть поосторожнее с посетителями.

Жаннетт рассмеялась.

— Я не боюсь его, да и вряд ли он вернется сюда, в наш город.

— Вот тут-то вы как раз и ошибаетесь, — сказал мужской голос. — Убийцы любят возвращаться к местам, где они совершили преступление. Правда, вам действительно нечего опасаться: через дорогу стоит жандарм, и сегодня у вас будет много народу. Люди придут взглянуть на отель, где совершено преступление. Я зайду к вам завтра.

Жаннетт исчезла. Джой услышал, как открылась дверь и снова закрылась. Ключ повернулся в замке. Мысль его лихорадочно работала. Каким образом полиции удалось так быстро выяснить, что Керр не покончил жизнь самоубийством? Если они так догадливы и умны, удастся ли ему ускользнуть в Париж? Он бесшумно спустился на несколько ступенек, чтобы видеть бар. Жаннетт стояла спиной к нему, склонившись над разложенной газетой. Он смотрел на нее, и через несколько минут, почувствовав на себе его взгляд, она обернулась.

— Полиция наконец нашла того человека, о котором они спрашивали вчера, — сказала она. — Но он найден мертвым в отеле «Лазурный берег», напротив нас. Говорят, что он убит и что сделал это тот самый человек, который убил и Люсиль Бало. И еще они утверждают, что он сумасшедший.

— Он совсем не сумасшедший, — сердито сказал он. — Я уже тебе сто раз объяснял.

— Но иначе же не может быть. — Жаннетт повернулась опять к газете. — Здесь написано, что дело расследует инспектор Диверо, работающий в отделе по расследованию убийств. Разумеется, он очень умный человек. Газеты пишут, что инспектору известно, кто убийца Люсиль, и он также утверждает, что этот же человек убил и Джо Керра, чтобы свалить на него свою вину.

— А откуда им известно, что Керр сам не покончил с собой? — спросил Джой непослушными губами.

— Об этом здесь не говорится.

Жаннетт немного помолчала, посмотрела отчет, а потом начала читать вслух:

— «Под ногтями задушенной девушки были обнаружены частицы человеческой кожи, что доказывает, что она отчаянно сопротивлялась убийце и, видимо, во время борьбы сильно поцарапала его. Полиция просит граждан тотчас же уведомить их, если они заметят человека со свежими царапинами на руках…»

Жаннетт вдруг выпрямилась и повернулась к Джою.

— Правда, странно, что убийца может попасться на такой мелочи? Царапины на руке… — Она вдруг замолчала, глядя на Джоя, который начал отступать к стене, пряча за спину свою левую руку с глубокими царапинами на запястье.

Они неподвижно и молча смотрели друг на друга, потом глаза Жаннетт широко раскрылись, и она поднесла руку к лицу, чтобы заглушить рвущийся крик.