Глава 13
Неясный звук разбудил Нхан. Она спала спокойно, сновидения больше не мучили ее. Она лежала не двигаясь, рассматривала деревянный потолок, прислушивалась к слабым звукам, доносившимся с проходящей мимо дома дороги.
В маленькой комнатке было жарко. Вялая истома овладела Нхан. Она повернула голову, посмотрела на спящего рядом с ней Стива. Затем осторожно привстала, чтобы не разбудить его, взглянула на лежащие на столике наручные часы. Было четыре часа. Она легла, удовлетворенно вздохнув.
Автобус в Сайгон отходил в пятнадцать минут шестого. Без пяти шесть она будет у Центрального рынка. К шести она вернется домой и успеет приготовить ужин для братьев.
На какой-то момент страх покинул ее. Джефф был умелым любовником, он удовлетворил ее тело, облегчил душу.
Она с радостным вздохом вытянула обнаженные ноги, прикрыла руками маленькие груди, прижав локти к узенькой талии. Стив пошевелился. Он открыл глаза, поморгал, затем, увидев, что она наблюдает за ним, улыбнулся.
— Хэлло, миссис Джефф, — сказал он и обнял ее. — Который час?
Млея от восторга, она посмотрела на него. Он не мог бы сказать ей ничего более приятного, чем это простое «хэлло, миссис Джефф».
— Только четыре.
Он просунул руку ей под плечо, притянул к себе.
— С какой бы радостью я уехал отсюда, — сказал он, рассеянно похлопывая ее по боку. — Еще тридцать один час. Чертовски забавно, что через несколько часов изменится вся жизнь. Через тридцать один час мы будем в вертолете. Ты когда-нибудь летала в вертолете?
— Нет.
— И я тоже. Это будет первое впечатление из того множества новых впечатлений, которые нам предстоит пережить. — Он заметил, что в ее глазах появилась грусть, покачал головой, улыбнулся. — Первое, что мы сделаем, когда приедем в Гонконг, это найдем юриста, чтобы уладить вопрос с твоей семьей. Ты ведь беспокоишься о них, не так ли?
— Немного. Они будут очень расстроены, когда я уеду.
— Они привыкнут к этому. — Несколько минут он лежал спокойно, затем сказал: — Ты не переменила своего решения и не останешься со мной? Дедушка мог бы съездить и попросить у твоей семьи позволения остаться со мной и выйти за меня замуж. Я дам ему денег на такси. Оставайся здесь, Нхан. Мы сможем лучше узнать друг друга. Тридцать один час мы будем разговаривать в этой маленькой комнате. Мы довольно хорошо узнаем друг друга после такой долгой беседы, ведь так?
— Да.
У нее появилось желание остаться. «Странно, — думала она, — когда я с ним, у меня нет страха. Когда он обнимает меня, я верю, что действительно поеду с ним в Гонконг, остановлюсь в лучшей гостинице, буду иметь собственный автомобиль, жемчужное ожерелье, которые он мне обещал. Но мне ничего не надо, кроме него».
Она поборола искушение остаться. Ее братья не любили дедушку. Она никогда не знала почему. Он не сможет поехать и рассказать им, что она покидает Сайгон и долгое время не увидится с ними. Они надеются на нее. Она обязана сама объяснить им, почему она уезжает.
— Я должна ехать, Стив, — сказала она и печально на него посмотрела. — Я хочу остаться, но ведь я покидаю их и уезжаю с тобой, будет нехорошо, если я не поговорю с ними сама.
— Правильно. — Джефф наклонился и поцеловал ее. — Ты смешная, Нхан. Я восхищаюсь тобой.
— Ты очень добр.
— Нет. — Джефф нахмурился. — Я люблю тебя. Я не был добрым, пока не почувствовал, что люблю тебя. Быть добрым к тебе очень легко. — Он встал с кровати натянул шорты, подошел к лежащему на полу брезентовому мешку, раскрыл его, вынул оттуда металлическую коробочку и возвратился к кровати. — Лежи тихо, — сказал он и, открыв коробку, осторожно высыпал бриллианты в маленькое углубление между ее грудей.
Она подняла голову и посмотрела на бриллианты, сверкающие, словно светлячки, на ее коричневой коже. Ей стало холодно, она подавила дрожь, когда Джефф осторожно передвигал пальцами бриллианты, сделав из них небольшой узор.
— Они великолепны, не так ли? — сказал он. — Взгляни на них! Мне будет жалко продавать их. Я отберу лучшие и украшу ими твое кольцо.
Бриллиантовая россыпь на ее теле воскресила в памяти ощущение страха, которое она однажды испытала, когда, лежа в траве, почувствовала, как по ее голым ногам проползла змея. Тогда она вскочила на ноги, в ужасе вскрикнула. Сейчас, наблюдая удовольствие, которое доставляли Джеффу лежащие у ее грудей бриллианты, она поборола охвативший ее страх, подавила желание смахнуть их со своего тела и вскрикнуть.
Но она не смогла скрыть внезапного напряжения своих мышц, и Джефф, раздосадованный этим, собрал бриллианты и сложил их обратно в жестянку.
— Интересно, научусь ли я когда-нибудь понимать тебя, Нхан, — сказал он. — Только что ты была счастливой и веселой, а в следующее мгновение ты уже вне себя от страха. Мне бы хотелось знать, что происходит в твоей славной головке.
Она провела рукой между грудей, словно желая сбросить вызванное бриллиантами ощущение.
— Мне иногда тоже хочется знать твои мысли, Стив.
— Я знаю. — Прежде чем закрыть коробочку крышкой, он внимательно посмотрел на бриллианты. — Кроме тебя, ничто в мире не приносит мне большего наслаждения, чем эти камешки.
— Я рада.
Она соскользнула с кровати. Она больше не могла вынести разговоров про бриллианты. Если бы не эти искрящиеся камни, Хоум был бы еще жив и не было бы того кошмара, который произошел с ними.
— Мне надо одеться, а то я опоздаю на автобус.
— Да, пора. — Он вытянулся на кровати, закурил, смотрел, как она натягивает на себя одежду. Когда она подошла к зеркалу, чтобы расчесать волосы, он сказал: — Ты поняла, что делать, Нхан? Не должно быть ошибки. Блэкки заедет за тобой завтра вечером в десять часов. Он отвезет тебя к старому храму. Я буду там в одиннадцать. Не бери много вещей… один маленький чемоданчик. Все, что нужно, мы купим в Гонконге.
— Понимаю.
Она спрятала в сумку расческу, затем вынула оттуда какой-то маленький предмет и подошла к нему. Она села на край кровати, серьезно на него посмотрела.
— Я хочу, чтобы ты сохранил это, пока мы снова не увидимся.
— Что это?
Она взяла его руку и вложила в нее предмет. Нахмурившись, он поднес руку ближе к глазам, чтобы разглядеть вещицу. Это был крошечный Будда, вырезанный из слоновой кости.
— Он принадлежал моему отцу, — сказала она. — Он защитит тебя от зла. Он очень могущественный, Стив. Храни его. Пока он с тобой, зло не коснется тебя.
Ее наивная вера тронула его.
— Я сохраню его, — сказал он. Он не подумал о той жертве, которую она принесла, отдав ему Будду. Всю свою жизнь она хранила эту маленькую вещь. Она верила в ее способность приносить счастье: она отдала самое важное и ценное, что у нее было. Он положил Будду на стол рядом с часами.
— Ну что ж, детка, осталось недолго. — Он сел и обнял ее. — Я буду тебя ждать. Не будь такой грустной. Все будет хорошо.
— Да. Надо идти. — Она погладила кончиками пальцев его лицо, наклонилась и поцеловала его в губы. — Прощай, Стив.
Он проводил ее до дверей.
— Еще тридцать часов пятнадцать минут, — сказал он, улыбаясь ей. — Ужасно много… — Он крепко обнял ее, потом отошел чуть назад и глядел, как она проворно спускалась по ступенькам.
Она не обернулась.
Он подошел к окну и смотрел ей вслед, пока она шла вниз по пыльной дороге. Ее изящная прямая походка и манера держать голову восхищали его.
По дороге в Сайгон опасения, дурные предчувствия и растерянность опять начали терзать Нхан. Сила и уверенность Стива поддерживали ее, но без него она ощущала одиночество и пугающую ее пустоту.
«После того как я накормлю ужином братьев, — говорила она себе, — я отправлюсь в пагоду Да Као и всю ночь проведу в молитве». Она зажжет четыре свечи. Теперь она уже раскаивалась, что отдала Стиву своего Будду. Она не думала, что он оценит его, а ей без этого предмета было одиноко.
Она обрадовалась, когда автобус наконец остановился у Центрального рынка. Нхан быстро шла по тротуару, заполненному торговцами, продававшими китайский суп, сок сахарной свеклы и сушеное мясо. Один торговец протянул ей чучело змеи и захохотал, когда она отпрянула в сторону, отвернула голову и ускорила шаги.
Вечернее солнце было жарким. Заполнявшие дорогу трескучие мотоциклы, рикши и велосипеды создавали невероятный, бивший по нервам шум.
Подойдя к своему кварталу, она обратила внимание на стоящий в нескольких ярдах от ее дома черный «Ситроен». В машине сидел инспектор Нгок Лин, рядом с ним находился сыщик в штатском. Оба курили. Инспектор растерянно смотрел на часы. Была одна минута седьмого.
Мужчины увидели подошедшую Нхан и обменялись взглядами.
— Это, должно быть, она, — сказал инспектор, вылезая из машины. — Подожди здесь.
Нхан взбежала по лестнице на третий этаж. У двери своей квартиры она остановилась, чтобы немного успокоиться. Не следует пугать братьев. Трудно будет объяснить им, почему она собирается уехать. Надо убедить их, что она будет счастлива. Они очень любят ее. Если они поверят, что она действительно будет счастлива, они могут не возражать против расставания с нею.
Она попробовала улыбнуться. Мускулы лица были так напряжены, что улыбка получилась болезненной. Она повернула ручку, открыла дверь и вошла в гостиную.
Вид незнакомого мужчины посреди комнаты заставил ее неожиданно остановиться. Кроме него, в комнате никого не было. Ей не нужно было объяснять, что этот человек из службы безопасности. Потрепанный европейский костюм, бесстрастное лицо, сверкающие подозрительные глазки не могли принадлежать никому, как только члену тайной полиции.
Нхан стояла не двигаясь, кровь отлила от сердца, холод сковал все тело.
— Ты Нхан Ли Квон? — спросил человек твердым голосом.
Она пыталась что-то сказать, но звук замер в горле. Она услышала торопливые шаги в коридоре, затем в комнату вошел инспектор Нгок Лин.
Она узнала его. Инспектора хорошо знали в Сайгоне. Она вспомнила слова прорицателя: «Следующие два дня будут самыми трудными в твоей жизни».
— Ты Нхан Ли Квон? — спросил инспектор, разглядывая ее. — Танцовщица из «Парадайз-клуба»?
— Да.
Она с трудом ответила, губы одеревенели.
— Ты пойдешь со мной, — сказал инспектор. Он сделал знак сыщику, который прошел мимо нее и открыл дверь. Сыщик вышел в коридор и стоял там, ожидая.
— Где моя мать? — спросила Нхан.
Инспектор указал на дверь спальни.
— Пойдем.
— Я не могу видеть ее и братьев? — спросила Нхан.
— Сейчас нет, после. — Он взял ее за руку и вывел из комнаты.
Сыщик пошел впереди, за ним Нхан, инспектор шел сзади.
Нхан с трудом спускалась по лестнице. Она дрожала. Один раз она оступилась, и инспектор поддержал ее за руку. Он держал ее, пока они не спустились в подъезд, там он выпустил ее руку.
Сыщик подошел к машине и отворил заднюю дверь. Нхан села в машину, инспектор уселся рядом с ней.
Несколько человек остановились, чтобы посмотреть. Они знали, что это был автомобиль секретной полиции. Их интересовало, что сыщики сделают с Нхан.
Автомобиль рванулся и помчался к управлению службы безопасности. Было десять минут седьмого.
Нхан забилась в угол. Страх парализовал сознание. Что будет с ней? Увидит ли она когда-нибудь Стива?
Понадобилось две минуты, чтобы домчаться до управления. Как только машина остановилась во дворе, из нее выскочил инспектор.
— Пошли, — сказал он.
Нхан вышла. Ноги так ослабели, что она упала бы, если бы инспектор не подхватил ее под руку. Он торопливо повел ее через вход по коридору, грубо подталкивая сзади.
В конце коридора находилась дверь. Инспектор постучал, открыл дверь и втолкнул Нхан в кабинет полковника Он Дин Кхака.
Полковник в ожидании сидел за столом. За другим столом у окна Лам Фан копался в объемистой папке. Он не поднял глаз, когда вошла Нхан.
Она посмотрела на полковника, чувствуя, как от страха зачесалась кожа.
Инспектор подтолкнул ее к столу.
— Нхан Ли Квон, — сказал он.
Полковник посмотрел на часы. Было четырнадцать минут седьмого.
— Ты опоздал, — сказал он.
Инспектор промолчал. Наступило молчание, затем полковник жестом велел ему уйти. Инспектор вышел из комнаты, осторожно закрыв за собой дверь.
Полковник долго не отводил от Нхан взгляда, потом подался вперед, его жирные руки покоились на столе.
— Ты Нхан Ли Квон?
Нхан кивнула.
— Ты имеешь связь с американцем Стивом Джеффом?
Сердце сжалось. Упоминание имени Стива пробудило в ней мужество. Впервые с тех пор, как она пришла домой и столкнулась там с сыщиком, сознание начало работать. Сидящий за столом человек хотел узнать, где находится Стив. Нужно быть осторожной. Что бы с ней ни случилось, этот человек не должен разыскать Стива.
— Да.
— Когда ты последний раз видела его?
Она подумала и сказала:
— В воскресенье вечером.
— Ты не видела его больше с тех пор?
— Нет.
— Где он?
— Не знаю.
Ответ рассердил полковника.
— Я спрашиваю тебя: где он?
— Я не знаю. — На этот раз она ответила без колебаний.
— Где ты была в тот вечер?
«Будь осторожной, — мысленно произнесла Нхан. — Будь очень-очень осторожной».
— Ходила гулять.
— Куда?
— Просто гуляла.
Полковник потянулся за сигаретой. Он зажег ее, все это время он не отрываясь рассматривал Нхан.
— Слушай меня, — сказал он. — Я знаю, что ты лжешь. Я намереваюсь разыскать американца. Ты знаешь, где он. Если ты скажешь мне, то, когда я найду его, ты будешь освобождена и сможешь вернуться домой. Если ты не скажешь, я заставлю тебя говорить. Для нашей страны очень важно, чтобы американец был найден. У нас много способов заставить самых упрямых людей рассказать нам то, что мы хотим услышать. Ты избавишь себя от многих страданий, если немедленно скажешь правду. Если ты заупрямишься, я отдам тебя людям, которые умеют заставлять говорить. Ты поняла?
«Через двадцать девять часов, — подумала Нхан, — Стив будет спасен. Если я смогу промолчать это время, они не схватят его. Двадцать девять часов!» Мысль об этих долгих, как вечность, часах наполнила ее холодным отчаянием.
— Ты понимаешь? — повторил полковник.
— Да.
— Очень хорошо. — Он еще немного подался вперед. — Где американец?
Она подняла голову и посмотрела прямо в устремленные на нее черные глаза.
— Не знаю.
Полковник затушил сигарету и нажал кнопку сбоку стола.
Наступила длительная пауза, в течение которой он изучал лежащие перед ним бумаги. Лам Фан встал и положил ему на стол папку.
— Вам нужно расписаться здесь, сэр, — сказал он.
Нхан почувствовала, как по ее лицу потекли слезы. Она утерла их ладошкой. Звук открывающейся двери заставил ее оцепенеть. Вошли два маленьких человечка — те самые, которые утопили Донг Хама в ведре с водой. Они остановились у входа, ожидая.
Полковник сначала подписал бумагу, отдал папку Лам Фану, который вернулся к своему столу, потом посмотрел на двух маленьких человечков.
— Эта женщина располагает информацией, которую я хочу быстро получить, — сказал он. — Уведите ее и сломите ее упрямство. Работайте быстро, сделайте все, что нужно, чтобы заставить ее говорить, но вы должны быть уверены, что она не умрет.
Когда два маленьких человечка направились к ней, Нхан забилась в истерике.
Полковник Он Дин Кхак заканчивал есть ча джио с крабами, которое он запивал теплым китайским вином. Время от времени он поглядывал на золотые настольные часы. Было без двадцати минут девять.
Женщина уже три часа находилась в руках его людей. Факт, что ему до сих пор не была передана ожидаемая информация, удивлял полковника. Его люди научились очень быстро вырывать у своих жертв информацию. Промедление раздражало полковника, но способности его людей не вызывали сомнений. Однако эта женщина и ее смешное упрямство взбесили его. На лице появилось выражение жестокости. Ну что ж, она дорого заплатит за свое упрямство. Его люди не знают пощады. Он бы не хотел побывать в их руках.
Он отодвинул бокал и потянулся за яблоком. Он медленно и с наслаждением жевал яблоко, когда раздался негромкий стук в дверь и появился Лам Фан.
— Женщина подготовлена к допросу, — сказал он. — Вы желали бы допросить ее лично?
Полковник еще раз откусил яблоко.
— Она потребовала достаточно времени. Какая степень строгости была применена?
— Максимальная, — ответил Лам Фан. — Учитывая, что вы хотели быстро получить информацию, на нее оказывалось непрерывное воздействие. Она была сломлена лишь несколько минут назад.
Полковник доел яблоко, отодвинул стул и поднялся.
— Я сам допрошу ее, — проговорил он. — Пойдем со мной.
Они вышли из комнаты, прошли по коридору и спустились по винтовой лестнице в комнату, где допрашивали заключенных.
Это была маленькая комната, ее пол и стены были покрыты белым кафелем. Металлический стол с прикрепленными к полу ножками освещался свисающей с потолка мощной лампой.
На столе лежала Нхан, ее запястья и лодыжки были стянуты ремнями. Глаза были закрыты. Голова оттянута назад веревкой, лицо было зеленовато-желтым. Она дышала с трудом, неровно, судорожными глотками.
Два маленьких человечка сидели на корточках по обе стороны от нее. Они вспотели и выглядели уставшими. При появлении полковника они встали.
Он подошел к Нхан и посмотрел на нее.
— Итак? Где американец?
Нхан медленно открыла глаза: они были мутными, как будто она еще не полностью пришла в сознание. Она пробормотала что-то, чего полковник не смог расслышать.
Один из человечков подошел к ней и шлепнул ее по лицу. Ее глаза расширились, и она сжалась от страха. По лицу покатились слезы.
Непрекращающаяся пытка, которой она подверглась, вызывала нестерпимую боль. Нхан почувствовала, что дальнейшее сопротивление становится невозможным. Может быть, думала она, она сможет промолчать еще час, но рано или поздно, если она не получит передышки, она будет сломлена и выдаст Стива. Ее мучения продолжались уже три часа, двадцать шесть часов, которые ей предстояло выдержать для спасения Стива, были, она это знала, непереносимым испытанием выносливости: необходима отсрочка. Нужно убедить нагнувшегося над ней человека, что Стив находится где-нибудь вдали от Фудаумота. Пока они будут разыскивать его там, она соберет силы, чтобы выдержать новые издевательства над ее трепещущим телом.
— В Далате, — прошептала она и закрыла глаза.
Несколько месяцев назад Стив повез ее в конце недели в Далат, это был летний курорт в горах, куда люди скрывались от городского зноя. Она достаточно хорошо запомнила это местечко, чтобы иметь возможность соврать.
— Где в Далате? — спросил, нахмурившись, полковник.
— В доме.
— Кому принадлежит дом?
— Американцу.
— Где этот дом?
— Третий дом от вокзала: дом с красной крышей и желтыми воротами, — сказала Нхан, не открывая глаз, она боялась, что он заподозрит неправду.
Полковник глубоко вздохнул.
— Он сейчас там?
— Да.
Полковник наклонился ниже, маленькие глазки сверкали. Он прошептал так, чтобы никто, кроме Нхан, не мог бы услышать его:
— Бриллианты у него?
— Да.
Полковник выпрямился.
— Итак, — сказал он Лам Фану, — я уже потерял достаточно времени. Я немедленно еду в Далат.
Лам Фан поглядел на Нхан.
— Она, возможно, лжет, чтобы выиграть время, — сказал он.
Лицо полковника помрачнело.
— Она не посмела бы! Если она наврала мне, я разрежу ее на куски. — Он схватил Нхан за руку и потряс ее. — Слушай меня, — прорычал полковник. — Ты лжешь? Тебе лучше сказать правду. Если я выясню, что ты солгала, ты раскаешься в этом.
Нхан едва покачала головой. Она заставила себя произнести дрожащим голосом:
— Это правда. Он в Далате.
Полковник оттолкнул маленького человечка.
— Она не врет, — сказал он. — Она понимает, что делает. Она была глупа, когда так долго сопротивлялась. — Он направился к двери, затем остановился, посмотрел на двух маленьких человечков. — Дайте ей воды, пусть она отдохнет. Погасите свет. Я вернусь примерно через десять часов. Тогда я решу, что с ней делать.
Нхан судорожно зарыдала. Десять часов! Десять часов отдыха и шестнадцать часов пытки: выдержит ли она?
Вернувшись в свой кабинет, полковник велел Лам Фану позвать инспектора Нгок Лина.
— Он поедет со мной в Далат, — сказал полковник. — Когда мы убьем американца и я возьму бриллианты, я устраню инспектора. Американец застрелит его, и, пытаясь защитить инспектора, я должен буду убить американца.
— Вы можете не найти его там, — сказал Лам Фан. — Я все-таки думаю, что она наврала.
— Он там, — прорычал полковник. — Меня раздражает твой пессимизм. Она не наврала.
Лам Фан поклонился. Он не был согласен. Он пошел за инспектором.
