Глава 8
На следующее утро Джой и Синди уже завтракали, когда к ним присоединился Эллиот. Уинн еще спал. Отец и дочь сгорали от нетерпения, и Эллиот сразу рассказал им о том, что произошло вчера ночью.
— Я чувствую, что это действительно Радниц, — заключил он, — но перед тем как обратиться к нему, я должен узнать, почему ЦРУ заинтересовалось этими марками. Если они займутся нами, мы пропали. — Он посмотрел на Синди. — Не помнишь, кто подписал письмо, которое ты видела у Ларримора?
— Ли Хамфри. Там была именная печать.
— Так. Мы с тобой сегодня едем в Майами. Поведешь ты, меньше шансов, что нас поймают. Возьмем «альфу».
— Почему в Майами, Дон?
— Я хочу позвонить в Вашингтон, здесь могут засечь. С ЦРУ надо быть очень осторожным. Буду звонить из отеля.
Джой волновался, но молчал.
В начале одиннадцатого Эллиот и Синди уехали.
В десять тридцать в гостиной появился Уинн. Он думал всю ночь. Теперь, если верить Эллиоту, он знал имя покупателя и даже как его найти. Где лежат марки, наверняка знают Джой и Синди.
Он вошел в гостиную и увидел одного Джоя, который собрался уходить.
— Ты куда это? — спросил Уинн подозрительно.
— Купить кое-что на обед. — Джой теперь немного побаивался Уинна. Прошло время, когда они находили приятным общество друг друга. — Тебе что-нибудь купить?
— А где те двое?
— Уехали. Хочешь бифштекс на обед?
— Уехали? — Глаза Уинна сузились. — Куда это?
— На пляж, — ответил Джой и направился к двери.
Уинн схватил его за руку и повернул к себе. Выражение его лица напугало Джоя.
— Не надо кормить меня баснями! Куда они уехали?
— Сказали, что на пляж и что не надо ждать их к обеду, — промямлил Джой. То, что он врет, было бы ясно и ребенку.
Уинн указал ему на стул:
— Садись!
— Не сейчас, Уинн! Я и так опаздываю, — выкрикнул Джой.
— Сядь! — приказал Уинн, ноги Джоя подкосились, ему пришлось сесть.
— Где марки, Джой?
— Я не знаю. Они у Дона.
— Тебе лучше сказать, Джой, — прошипел Уинн. — Где они?
— Знаю только, что в банке. — Джой не на шутку перепугался.
— В каком?
— Он мне не сказал.
— Слушай, старый дуралей. Эллиот не мог сам отвезти марки в банк, ему нельзя показываться в городе. Отвезли их либо ты, либо Синди. Ты что, принимаешь меня за идиота? Теперь слушай, мне нужны марки, и ты их мне достанешь. А теперь я что-то тебе покажу. — Он достал из кармана маленькую бутылочку с резиновой пробкой. — Знаешь, что это?
Джой смотрел на бутылочку, как змея на мангуста.
— Нет…
— Я скажу тебе. Это серная кислота. — Джой и не подозревал, что в бутылочке безобидные глазные капли. — Ты отдашь мне марки, — продолжал Уинн. — Поедешь сейчас в банк и привезешь их сюда. Если не сделаешь, Синди лишится своей красоты. Не обманывайся на этот счет. Ни ты, ни Эллиот не сможете уберечь ее. Несколько дней покараулите, а потом она появится одна. Ты видел ожоги от кислоты?
Джой похолодел. Он с ужасом смотрел на Уинна, сердце его колотилось, он задыхался.
— Я не шучу. Поезжай за марками, Джой. Не буду больше повторять. Жду тебя здесь два часа. Если не приедешь, я уйду, но буду находиться поблизости. И обещаю тебе, что плесну Синди кислотой в лицо. Не сегодня, так через неделю.
— Ты не сделаешь этого, Уинн, — заверещал Джой.
— Я сказал, Джой. Не трать время.
Внезапно Джой почувствовал облегчение. Надо отдать ему марки, и они навсегда избавятся от этого негодяя и от опасности, грозящей им всем. Не нужны эти деньги, связанные с таким риском. Синди поймет, почему он отдал марки, он постарается объяснить ей. Хорошо бы избавиться и от Эллиота. Тогда они заживут прежней жизнью, спокойно, как и раньше. Это была хорошая жизнь. А может быть, через несколько лет Синди встретит порядочного человека и они поженятся. Когда Эллиот исчезнет, она забудет его.
— Я еду, — решился Джой. — Жди меня здесь. Я привезу их. — И он поспешно выбежал из бунгало.
Поспешность Джоя поразила Уинна.
«Старый индюк совсем сошел с ума, — подумал он. — Выглядит почти счастливым».
Пожав плечами, он прошел к телефону и нашел телефонную книгу. Найдя номер отеля «Бельведер», он набрал его.
— Соедините меня с мистером Радницем, — попросил Уинн, когда на другом конце провода сняли трубку.
Через минуту ему ответил Хольц, через которого шли все телефонные звонки Радницу.
— Дайте мне Радница. Я хочу говорить с ним.
— Кто его спрашивает?
— Неважно. У меня к нему дело.
— Изложите его на бумаге и пришлите нам по почте. — И Хольц положил трубку.
Долго Уинн сидел с красным от злости лицом, потом опять набрал номер.
Опять ответил Хольц.
— Дело касается марок. Скажите ему.
Хольц застыл, весь обратившись в слух.
— Ваше имя?
— Слушай, проклятый ублюдок… Скажи Радницу, понял?
— Подождите. — Хольц быстро побежал на террасу, где Радниц пил кофе. — Там звонит какой-то человек. Он говорит, что знает о марках.
Радниц поставил чашку.
— Соедини меня с ним и проследи, откуда звонок.
Через минуту Уинн услышал властный голос:
— Радниц. Кто вы?
— Неважно. — Уинн вспотел от возбуждения. Радниц ни за что бы не подошел к телефону, если бы не был заинтересован в марках. Значит, Эллиот был прав! — Вас интересуют восемь русских марок?
Пауза. Затем Радниц ответил:
— Да, интересуют.
Уинн замешкался, не зная, как продолжать.
— Я сказал, интересуют. — Не слыша ответа, Радниц повысил голос. — Они у вас?
— Да, у меня. — Уинн вытер со лба пот. — Что дадите за них?
— Это не телефонный разговор, — осторожно произнес Радниц. — Приезжайте лучше ко мне. Прямо сейчас.
Уинн внезапно успокоился. Значит, богатый идиот действительно их жаждет.
— Я перезвоню, сейчас занят. Может быть, к вечеру. — И он повесил трубку.
Потом, сидя у телефона и глядя на него, он уже чувствовал себя обладателем миллиона. А может быть, он выжмет и полтора из этого воротилы. Президент называет его по имени! Самый крупный финансист в мире! Ну, я покажу тебе! Попотеешь, прежде чем получишь марки.
Хольц вошел на террасу:
— Звонили из бунгало на Морском бульваре.
— Наверное, это Уинн Пинну. Что докладывал Лессинг утром?
— Эллиот и мисс Лак уехали в десять часов, за ними следят. Лак ушел в десять сорок пять, за ним тоже ведется наблюдение.
Радниц кивнул:
— Держите меня в курсе. — И взмахом руки отпустил Хольца.
В отеле «Эксельсиор» Эллиот закрылся в кондиционированной телефонной будке и ждал, когда его соединят с Вашингтоном.
Через стекло он видел Синди, которая сидела в холле, не сводя с него глаз.
Он помахал ей рукой, когда ему ответили, и попросил соединить его с мистером Ли Хамфри. Он побеседовал с тремя секретарями, прежде чем Хамфри взял трубку.
— Мистер Хамфри, я не хочу называть себя, — начал Эллиот, — но, насколько мне известно, ваша организация заинтересована в восьми русских марках.
Ни секунды не колеблясь, Хамфри произнес мощным голосом:
— Совершенно верно. И если вы знаете о них, ваш долг как гражданина страны сообщить их местонахождение.
Эллиот скривился:
— Мой долг? Давайте не будем продолжать в этом духе.
— Государству нужны эти марки. Каждому филателисту послано уведомление. За их укрывательство вам грозит три года тюремного заключения и штраф в тридцать тысяч долларов.
— Не скажете ли, мистер Хамфри, чем они так важны для вас?
— Не могу. Марки у вас?
— Зависит от того, расскажете ли вы мне правду, зачем они вам понадобились, и я тут же отвечу на ваш вопрос.
— Я не могу вам это сказать по телефону. Если марки у вас, ваш долг немедленно сдать их в ближайшее отделение ЦРУ или переслать их сюда по почте.
— Хватит о долге, мистер Хамфри. Мне предлагают за них миллион, а сколько даст государство?
— Это мы обсудим. Так они у вас?
— Я перезвоню, — сказал Эллиот, зная, что его засекут, если продолжать разговор, и повесил трубку. Затем вынул платок, тщательно вытер трубку и ручку телефонной кабины, по-сле чего присоединился к Синди.
Она сразу увидела, что он обеспокоен:
— Ну что, Дон?
Он пересказал ей содержание разговора.
— Долг? Что это значит? — Глаза ее округлились.
— ЦРУ зря не будет драматизировать события, — сказал Эллиот. — Кажется, мы должны отдать им марки. Если ЦРУ пойдет по нашему следу, мы пропали.
— Поехали домой, — сказала Синди, — возьмем марки и отошлем им. Что, по-твоему, он имел в виду, когда говорил про долг перед государством?
Эллиот вдруг приложил палец к губам, он заметил, как два невзрачных человека вошли в холл, один из них прошел к девушке— администратору, а второй направился прямо к телефонной будке, из которой говорил Эллиот.
— ЦРУ, — прошептал Эллиот. — Спокойно, Синди, я хочу посмотреть, что они будут делать.
Тот, что в будке, уже проверял отпечатки пальцев, а второй теперь расспрашивал портье.
— Ну, Синди, пора уходить. — Эллиот незаметно поднялся.
Холл отеля был переполнен туристами, и они, не привлекая к себе внимания, медленно двигались к выходу.
— Я должен опять позвонить Хамфри, — сказал Эллиот. — Поехали теперь в отель «Дэйтон-Бич».
Они сели в «альфу» и поехали к отелю.
Синди озабоченно смотрела на Эллиота, пока он сосредоточенно вел машину.
— Дон, давай вернемся, — предложила она. — Не нужны нам эти деньги. Будешь жить со мной и папой.
— Оставь, Синди, — коротко отрезал Эллиот. — Я же говорил тебе, что ничего не выйдет. Мы встретились с тобой, понравились друг другу, нам хорошо было вместе, ну и хватит. А сейчас, извини, я должен подумать.
И Синди окаменела в горестном молчании, сжав руки на коленях.
Эллиот вел машину по хайвею и пытался разрешить вставшую перед ним задачу. По какой-то важной причине марки должны принадлежать государству. «Ваш долг», — заявили в ЦРУ. С другой стороны, Радниц и миллион долларов. Радниц имеет связи с СССР, очевидно, русские тоже хотят получить марки.
Если он отдаст марки Хамфри, тот захочет выяснить, где он их взял, что неизбежно вовлечет в дело и Ларримора. По мнению Эллиота, этот вариант не подходил. Единственный выход — послать марки по почте и лишиться денег.
«Деньги ничего не значат», — сказала Синди, и он знал, что она так и думает. Ей нетрудно будет вернуться обратно к той жизни, которую они вели с Джоем. Об Уинне Эллиот не беспокоился, тот сумеет себя содержать.
Теперь он подумал о себе. Вот и конец дороги, но что из этого? Зато последние дни были прожиты с интересом, которого он давно не испытывал к жизни. Он создал прекрасный сценарий, по которому победил Уинна. Да, он позвонит Хамфри и скажет, что перешлет ему марки.
Он отвезет домой Синди и скажет Уинну, что операция прекращается. Если тот станет сопротивляться, Эллиот сумеет его укротить. Ну а потом сядет в «альфу», поедет в Голливуд, и через короткое время таблетки снотворного завершат его путь.
Опять заныла несуществующая ступня. Лучше уйти из жизни, в которой нет будущего. Он вспомнил собственные слова: «Без денег — ты мертв».
Эллиот взглянул на Синди, она сидела, глядя в ветровое стекло, губы ее дрожали, лицо обратилось в маску отчаяния. Ничего, молодость возьмет свое, через год она будет вспоминать все это как романтическую историю. Эллиот дотронулся до руки девушки:
— Все пройдет, Синди. Всегда все проходит.
Она не посмотрела на него, только крепко сжала его руку.
Наконец они подъехали к отелю.
— Подожди здесь, Синди. Я недолго.
Синди чувствовала, что потеряла этого человека, который так много значил в ее жизни. Теперь она боялась за него; что он собирается делать?
Из телефонной будки Эллиот опять позвонил Хамфри.
— Мистер Хамфри, — начал он, как только его соединили. — Отзовите своих людей и не ищите меня. Я пришлю вам марки по почте, получите их послезавтра, при условии, что не будете ловить меня. Если обманете и меня схватят, уверяю, что марок вы не получите.
— Если не получим марки послезавтра утром, — сурово произнес Хамфри, — мы возьмем тебя. У меня записан твой голос. За тобой устроят такую охоту, какой еще не видела эта страна. Даю время до послезавтра, потом пеняй на себя.
А это уже диалог из фильмов о Бонде, подумал Эллиот. Ну что ж, марки он отправит, это избавит его от больших неприятностей.
— Будем надеяться, что не забастуют почтовые служащие, — заметил он и повесил трубку.
Закончив разговор с Радницем, Уинн тут же пошел в спальню укладывать вещи. Мысль, что скоро он получит миллион, настолько овладела им, что у него появилось искушение бросить все старые вещи, ведь скоро он сможет полностью обновить свой гардероб. Оглядевшись, не забыл ли чего, он положил автоматический пистолет 38-го калибра в карман брюк и, взяв вещи, вернулся в гостиную.
Закурив, подошел к окну. Джою понадобится целый час, чтобы съездить в город, забрать марки и вернуться. Ничего, он подождет. Ему вдруг стало смешно, как Джой испугался простых глазных капель.
Потом он подумал, что Радниц может обмануть его. Миллион — огромная сумма, Радниц не сможет выплатить ее наличными. Уинн потер подбородок, размышляя. Немного погодя, когда его неповоротливые мозги чуть не лопнули от напряжения, он наконец придумал встретиться с Радницем в банке. Они обменяются перед свидетелем: Уинн отдаст марки, Радниц — деньги. Пожалуй, это единственный путь избежать обмана. Затем деньги должны быть переведены в нью-йоркский банк Уинна телексом, в присутствии Радница.
Довольный, что так ловко все придумал, Уинн снова предался мечтам о будущем. Что он будет делать со всеми этими деньгами? Во— первых, купит яхту, ему всегда хотелось иметь ее, потом участок на Бермудских островах, он видел яркие рекламные проспекты. В доме будет целая куча красоток. Всегда можно, выбрав одну из них, по настроению, отправиться на яхте в море. Вот это жизнь!
Уинн радостно ухмыльнулся через пару дней он получит заветный ключ к новой, полной радостей жизни.
Он грезил, а время шло, стрелки часов двигались вперед. Впрочем, он ничего не имел против ожидания, наполняя его радужными картинками будущего.
Наконец он увидел Джоя, спешащего по тропинке к бунгало, счастливое выражение его лица опять насмешило Уинна. Можно подумать, этот ненормальный старик получил миллион, а не потерял его.
Уинн подошел к двери и распахнул ее, впуская Джоя.
— Принес? — спросил Уинн, и голос его вдруг дрогнул.
— Да, — ответил Джой, проходя мимо Уинна в комнату.
Уинн последовал за ним.
— Давай! — Он схватил Джоя за руку, лицо его горело радостным возбуждением.
Джой молча протянул конверт. Уинн схватил его, торопливо надорвал и вытащил прозрачный пакет с восемью марками. Потом долго глядел на них.
— Ничего особенного, верно?
Джой отодвинулся от него и отошел к окну, настороженно следя за Уинном:
— Многие вещи так выглядят. Вот мы с тобой тоже ничего особенного из себя не представляем.
Но Уинн не слушал его. Он еще долго рассматривал свое сокровище и наконец положил марки в карман.
— Ну, я пошел, Джой. Подумать только, я теперь богат. Передай этой кинозвезде, пусть застрелится. Думал меня провести. Скажи, что я хитрее его. — Уинн схватил сумку с вещами и вдруг посмотрел на молчащего Джоя. — Ты неразговорчив что-то, а, Джой?
— Могу сказать только, что я рад, что ты уходишь, — спокойно ответил Джой. — Надеюсь, эти деньги принесут тебе счастье. Иди, а то Дон вернется скоро.
— Пожалуй. — Уинн направился к двери, потом остановился. — Прощай, Джой. В следующий раз куплю тебе сигару при встрече. — И он быстро вышел из комнаты.
Джой глубоко вздохнул. Итак, весь этот ужас — опасность, риск, ожидание полицейских каждую минуту — все кончено.
Надо подумать, как объяснить все Синди. Она должна понять, что их прежняя жизнь и есть настоящая и подходит им больше всего.
Он безжизненно опустился на стул, вдруг почувствовав страшную усталость, но убежденный, что поступил правильно. Кому нужны эти деньги? Не в них счастье, говорил он себе. Закрыв глаза, он стал обдумывать, что скажет Синди…
— Вы писатель, мистер Кэмбелл, — Барни приканчивал, должно быть, шестнадцатую кружку пива, — и вы понимаете, как трудно закончить историю, чтобы все сошлось. Я всегда стараюсь это делать, чтобы не было лишних вопросов.
Я сказал, что этим и отличается хороший писатель.
Барни поглядел на меня подозрительно, не издеваюсь ли, решил, что нет, и продолжал:
— Рассказать историю все равно что рисовать картину. Вот вы нарисовали ее, сидите, любуетесь и вдруг замечаете, что не хватает нескольких штрихов, чтобы сделать ее совершенной. Так?
Я кивнул.
— Так вот, я возвращаюсь к такому штриху. — Тут он посигналил Сэму через переполненный к тому времени рыбаками зал. Вскоре Сэм возник с семнадцатой кружкой пива и огромным гамбургером.
— Будете опять есть? — не удержался я, не потому, что жаль заплатить за лишнюю порцию, а удивленный тем, что человек в один присест может уничтожить столько еды и пива.
— Надо перекусить перед сном, — невозмутимо заявил Барни, — а то буду плохо спать. А что я люблю кроме пива и хорошей беседы, так это поспать.
Я сказал, что понимаю его.
— А теперь, — он набросился на гамбургер, — я вернусь к двум хиппи, помните, Ларри и другой, Робо. — Барни зажевал и посмотрел на меня подозрительно. — Помните их?
Я сказал, что это два приятеля Джуди, которые были с ней в баре в ее первую встречу с Уинном и которых он избил.
Барни кивнул с одобрением:
— Вот что значит профессионализм, ничего не упускаете. Знаете что, я часто рассказываю интересные истории идиотам, которые если спросить, что было раньше, ничего не вспомнят. Окажется, что они спали в это время.
Я сказал, что это неприятно для рассказчика.
— Да… — Он помрачнел, потом продолжал: — Ларри и Робо, два глупых хиппи, которые только и делали, что ухлестывали за девицами, курили всякую дрянь, дурью маялись. Конечно, ничего необычного в этом не было, они действовали в духе времени. — Барни поболтал пиво и покачал головой. — Беда в том, мистер Кэмбелл, что им слишком легко все дается. Они ищут легкого заработка, а найдя его, еще и норовят всех обмануть, чтобы побольше болтаться без дела.
Эти два молодых негодяя работали на змеиной фабрике. Сдирали со змей кожу, в то время как другие укладывали их в банки. Ничего работенка, а? Но вы удивитесь: они зарабатывали до ста двадцати долларов в неделю, неплохие деньги, не правда ли?
Я сказал, что никакие деньги не заставят меня взять в руки змею, живую или мертвую.
Барни поджал губы:
— Это потому, что у вас темперамент артиста, мистер Кэмбелл, эти двое устроены совсем не так. Так вот, они как раз выписались из госпиталя в тот самый момент, когда Уинн садился в «ягуар», чтобы ехать к Радницу. Хотя нос Ларри постарались выпрямить, он у него еще болел и кровоточил, а Робо после удара Уинна по почкам не мог мочиться без боли. Неудивительно, что они только и думали о том, как отомстить Уинну. Правда, они неплохо провели время в госпитале, их даже заставили помыться, но они лишились заработка за это время, и настроение у них было скверное. Еще в госпитале они все обдумали и пришли к выводу, что побить Уинна они вряд ли смогут, не хотелось снова попасть в госпиталь. Вот они и решили выследить его, узнать, где он живет, проникнуть туда, когда его не будет дома, разломать все, что там есть, а одежду облить кислотой. Эта идея пришлась им по душе. Отомстят Уинну, сами ничем не рискуя.
Госпиталь, из которого они вышли, находился в двух шагах от отеля «Бельведер», и, выйдя из него, они сразу узрели на стоянке перед отелем «ягуар» Уинна, а затем и его самого, направляющегося к входу в отель.
Хиппи посмотрели друг на друга, и одна и та же мысль пришла им в голову. Без колебаний они перешли дорогу, направляясь к отелю.
Смелость Уинна таяла по мере того, как он подъезжал к «Бельведеру». Он вспомнил, что Эллиот предупреждал об опасности, исходящей от Радница. «Раздавит одним мизинцем», — кажется, так он говорил, но тогда Уинн только отмахнулся, хотя фраза произвела на него впечатление и осталась в голове. Готовясь к встрече с Радницем лицом к лицу, Уинн чувствовал себя не в своей тарелке. Надо быть ненормальным, думал он, чтобы принести марки с собой в отель. Там наверняка будут вооруженные телохранители, которым ничего не стоит отобрать марки, а его вышвырнуть за дверь.
Как раз так бы поступил сам Уинн на месте Радница. Он остановил «ягуар», поднял коврик под ногами и положил марки туда, подумав, что никто не догадается там их искать…
Здесь Барни посмотрел на меня:
— Уверен, мистер Кэмбелл, что человек вашего интеллекта никогда бы не оставил марки стоимостью в миллион долларов в машине. Ведь вы бы подумали, что машину могут угнать в любой момент, но, как я уже говорил, Уинн мозгами ворочал медленно, поэтому так и поступил.
— Его автомобиль украли? — спросил я.
Но Барни как бы и не слышал моего вопроса.
— Уинн спросил в отеле Радница, и, к его радости, Радниц тут же принял его в огромной гостиной.
Хольц прикрыл за собой дверь, оставив Уинна вдвоем с Радницем, и тот коротко спросил:
— Марки у вас?
— Вы предлагали за них миллион, верно?
Радниц кивнул.
— Перед тем как расстаться с ними, — в голосе Уинна чувствовалась неуверенность, — я хочу, чтобы эти деньги были переведены в мой банк в Нью-Йорк.
— Это можно устроить. — Радниц протянул руку. — Покажите мне марки.
— Неужели вы думаете, что я принес их с собой? — Уинн попробовал ухмыльнуться. — Я никому не доверяю. Встретимся с вами в банке сегодня после обеда. За это время я возьму их оттуда, где спрятал. При свидетеле в банке вы дадите распоряжение телексом перевести сумму в Нью-Йорк и получите марки.
Радниц взглянул на него такими колючими холодными глазами, что Уинн заерзал на стуле.
— Хорошо, — произнес Радниц, — приходите в три часа в банк «Калифорния», спросите мистера Сандерсона. — Он помолчал. — Опишите, как выглядят марки.
Уинн описал.
— Их точно восемь?
— Да. — Уинну никак не верилось, что этот человек не моргнув глазом соглашается выплатить такую сумму. Он даже подумал, не попросить ли больше, но испугался выражения глаз Радница.
«Миллион!» — думал Уинн, мокрый от возбуждения.
— Я должен предупредить: если вы зря отнимете мое время, — спокойно продолжал Радниц, — то пожалеете, что родились на этот свет.
Угроза потрясла Уинна.
— Вы мне деньги, я вам — марки, — пробормотал он.
— Значит, в три часа сегодня. — И Радниц знаком дал понять, что разговор окончен.
На скоростном лифте Уинн спустился вниз. Эллиот дурак, думал он, пугал, а все оказалось так просто. Радниц не колебался ни секунды, платя такие деньги. От радости Уинн готов был плясать джигу. Двери лифта распахнулись, и он посмотрел на часы: 12.55. Предстояло убить как-то два часа. Уинн спросил себя, как это сделает парень, который стоит миллион, и ответил: выпьет и хорошо пообедает. Он проверил содержимое бумажника, там осталось сто двадцать пять долларов. Что ж, он не будет скупиться и пообедает в ресторане отеля. Да и о чем волноваться — через два часа он будет сказочно богат.
Не замечая Ларри, следящего за ним из-за развернутой газеты, Уинн зашел в бар и заказал двойное виски со льдом. Пока бармен занимался его заказом, Уинн подошел к официанту и сказал, что он хочет столик в ресторане. Тот уверил его, что столик будет.
Ларри уже проскользнул в бар и подслушал этот разговор. Он выбежал на улицу, где на палящем солнце его ждал Робо.
— Собирается набить желудок, — сообщил Ларри. — У нас уйма времени. Вон, направо, аптека, пойди купи рулон бинта и побыстрее.
Робо усмехнулся и побежал в аптеку. Выпив виски, Уинн отправился в ресторан, где его посадили за отдельный столик. Богатые завсегдатаи ресторана недоуменно поднимали брови, увидев плохо одетого, явно не принадлежащего к их кругу человека. Уинн заметил это, но плевать он на них хотел. Он развалился на стуле и огляделся вокруг с волчьей ухмылкой. Я не хуже вас, думал он, через два часа у меня будет миллион. Через месяц — собственный дом и яхта, и он в последний раз обедает в одиночестве. Каждая куколка в радиусе пяти миль будет драться, чтобы составить ему компанию, как только распространятся слухи о его состоянии.
Его немного смутило то обстоятельство, что меню подали на французском языке, но догадливый метрдотель оказался под рукой, и в конце концов Уинн предоставил ему выбрать для себя копченого угря и грудку цыпленка в соусе омара.
Пока Уинн обедал, Робо вернулся из аптеки и присоединился к Ларри. После госпиталя, где их отмыли, они выглядели вполне респектабельно, ничем не отличаясь от других молодых людей, приехавших на каникулы в город. Никто не обращал внимания, когда они возились около «ягуара» Уинна. Под прикрытием Робо Ларри отвинтил крышку бензобака, отмотал бинт и конец его опустил под днище автомобиля. Все заняло секунды. Ларри зажег спичку и поджег конец бинта, который держал в руках. Бинт начал тлеть. У них была минута, чтобы отбежать в безопасное место к пальмам, стоявшим недалеко от стоянки. И тут раздался взрыв, рванул бак «ягуара», который заполыхал вместе с марками, стоившими миллион долларов. Взрыв был столь силен, что вылетело несколько стекол в отеле.
— Ну, мистер Кэмбелл, — заключил Барни, — вот и вся история.
Он посмотрел на пустой стакан, потом на настенные часы, которые показывали уже 2.15 ночи.
— Мне уже пора спать.
— Но остались несвязанные концы, — напомнил я. — Как, еще по одной на дорожку? Я возьму виски, а ты?
Маленький паучий ротик сложился в улыбку:
— Никогда не скажу «нет» стаканчику виски. — И он замахал ручищей Сэму.
— Во-первых, что случилось с Джуди Ларримор? — спросил я.
На толстом лице Барни отразилось неодобрение.
— Найдете ее в клубе «Адам и Ева» в любое время. Она все так же в поисках мужчин и денег, немного пополнела, чуть слиняла, но выступает в прежнем амплуа.
— А Уинн?
— Не стоит и говорить, что Уинн, как сумасшедший, ринулся к выходу, побив все рекорды скорости, когда швейцар появился в ресторане и спросил, чей «ягуар» с нью-йоркским номером горит на стоянке. Увидев пылающий «ягуар», он окаменел. Стоял белый как бумага, а в это время Ларри и Робо просто лопались от радости. Потом на плечо Уинна легла чья-то рука, и голос Хольца спросил:
— Марки были в машине?
Уинн мог только кивнуть.
— Мне жаль тебя, — только и сказал Хольц и пошел докладывать Радницу.
Полиция схватила Уинна, когда он пытался на попутках уехать в Джексонвилл. Без машины, вещей и денег. Кто-то заявил о нем полиции, и вам не надо говорить, кто. Детектив из Майами опознал его, и Уинн загремел на пять лет за ограбление с применением насилия.
Сэм принес виски. Барни чокнулся со мной:
— Здоровья вам, мистер Кэмбелл. Очень хорошего здоровья!
— А Эллиот? — Я думал о том, сможет ли Барни закончить рассказ или виски его доконает. Напрасно я беспокоился, его возможности не знали границ.
— Эллиот? — Он пожал массивными плечами. — Вы разве не читали? Так вот. Когда Джой рассказал, что он сделал, Эллиот скупо усмехнулся и сказал Джою, что он поступил правильно.
Джоя, конечно, больше интересовало, что думает Синди. Она молча смотрела на Эллиота, и Джою очень не нравилось выражение ее глаз. Но он не уставал повторять себе, что Синди молода и через год, а может и меньше, забудет Эллиота.
Эллиот сказал им, что уезжает в Голливуд, что, возможно, не все потеряно и его агент подыщет ему работу. Ни Джой, ни Синди, ни он сам не верили в это, хотя сделали вид, что такое возможно. Эллиот пожал руку Джою, пожелал удачи, сказав, что ему было хорошо в их компании, как никогда. Джой растрогался, он видел, что Эллиот говорит от души.
Потом Эллиот повернулся к Синди:
— Я говорил тебе, Синди, мы не созданы друг для друга. Прости меня. — Он улыбнулся ей. — И прощай.
Он ушел, даже не дотронувшись до нее, Синди спрятала лицо в ладонях и горько заплакала.
Джой и не пытался ее утешить. Он подошел к окну и смотрел, как Эллиот сел в «альфу» и отъехал. Вспомнив слова Эллиота, о которых рассказывала Синди, «без денег — ты мертв», Джой прошептал, когда машина скрылась за углом:
— Прощай, Эллиот…
Барни прикончил виски и шумно вдохнул.
— По пути в Голливуд «альфа» Эллиота столкнулась с трейлером. Водитель был пьян. Эллиот скончался на месте происшествия. — Барни чихнул и вытер нос рукой. — Правда, пьяный клялся, что Эллиот мог избежать столкновения, но кто поверит пьяному? Как бы то ни было, автокатастрофа спасла Эллиота от самоубийства, ведь именно такой конец уготовил он себе. — Барни помолчал и покачал головой. — Судьба иногда играет злые шутки, не так ли?
— Да, это так… А Синди и Джой все еще работают в городе?
— Ну нет. — Барни потряс головой. — Они теперь живут в Кармеле. У них симпатичный домик, и они больше не воруют. Они теперь, что называется, вполне респектабельные люди. Джой ведет хозяйство, стрижет газон два раза в неделю и ходит за покупками. Синди работает в очень приличном отеле регистратором, — кажется, так это называется. Из того, что мне известно, мистер Кэмбелл, а вы знаете, что я чутко держу ухо к земле, Синди счастлива, как может быть счастлива хорошенькая девушка без мужа.
Я мало что понял и спросил:
— Но как они смогли купить дом?
Посмотрев на пустой стакан, Барни вздохнул.
— Давай еще по одному на сон грядущий, — сообразил я. — Надо же свести все концы с концами, хотя и ночь на дворе.
— Прекрасная идея, мистер Кэмбелл. — Барни немедленно помахал Сэму, и тот принес еще два виски.
— Это уже почти другая история. — Барни взял стакан. — Прошел час, как уехал Эллиот. Синди проплакала все глаза, хотя Джой очень старался ее утешить, как к бунгало подкатил автомобиль с шофером. Из него вышел пожилой джентльмен и пошел к бунгало.
Испуганный Джой открыл ему дверь.
— Меня зовут Пауль Ларримор, — представился незнакомец. — Насколько мне известно, здесь живет молодая женщина, я хотел бы ее увидеть.
Джой уже представил себе, как полицейские ведут их в тюрьму, и по спине у него поползли мурашки.
Синди подошла к двери и печально улыбнулась Ларримору:
— Извините меня. Я взяла ваши марки, и теперь сожалею об этом.
Джой чуть не потерял сознание от признания дочери, но Ларримор только улыбнулся в ответ и спросил, может ли он войти.
Они впустили его, и тут Джой увидел в его руках альбом с марками, который оставила ему Синди.
— Не надо извинений, — начал Ларримор, как только его усадили. — Вы избавили меня от больших неприятностей. Расстаться с марками было свыше моих сил, и рано или поздно я попал бы с ними в беду. Возможно, вы спасли меня от тюремного заключения. Надеюсь, вы не держите их у себя?
— Нет, мистер Ларримор, — ответила Синди. — Один человек продал их.
— Не позавидую тому, кто их купил, — Ларримор пожал плечами, — но не в этом дело. Я рад, что они не принесли вам беды. Я принес ваш альбом. Просмотрев его более внимательно, я обнаружил там редкую марку — с опечаткой. Я хочу иметь ее в своей коллекции и предлагаю вам двенадцать тысяч за нее и весь альбом…
Барни допил виски.
— Вот почему они имеют домик в Кармеле, мистер Кэмбелл. Смешно иногда складывается жизнь. — Он зевнул. — Ну, а теперь я пошел спать.
Потом он наклонился ко мне и многозначительно сказал:
— Хочу еще раз напомнить вам, что нет ничего в этом городе, о чем бы мне не было известно. Захотите послушать еще какую-нибудь историю, знаете, где меня найти.
Я помолчал немного, потом поблагодарил его.
— Жалко Эллиота, — сказал я ему.
Барни наморщил толстый нос:
— Ему лучше было умереть, мистер Кэмбелл. Я не испытываю симпатии к людям, у которых не держатся деньги.
Он прищурился:
— Так, говорите, еще двадцать долларов, мистер Кэмбелл? Столько вы мне дали прошлый раз.
— Да? — Я дал ему еще двадцать долларов. — Ну, про тебя-то не скажешь, что ты не умеешь обращаться с деньгами, не так ли?
— Верно. — Он спрятал деньги в карман и тяжело поднялся. — Спокойной ночи, мистер. Прекрасных снов.
Я наблюдал, как он прошествовал через бар и вывалился в горячую звездную ночь. Потом встал и направился к стойке, чтобы расплатиться с Сэмом.
