Джеймс Хэдли Чейз
Без денег — ты мертв!

Нью-Йорк совершенно невыносим в холодное время года, когда температура опускается ниже нуля, а с неба сыплется дождь и снег. Скучая по теплу и солнцу, я вспомнил, что вот уже два года не ездил в Парадиз-Сити, и живо представил весь уют и комфорт отеля «Спэниш Бэй» — «Испанский залив», — лучшего на побережье Флориды.

О деньгах я мог не беспокоиться — пару моих рассказов недавно купил «Нью-Йоркер», а последняя повесть уверенно держалась на третьем месте в списке бестселлеров.

Глядя из окна на серое небо, падающий снег, людей, медленно двигающихся внизу на ледяном ветру, я потянулся к телефону.

Удобная штука телефон. Пришла в голову шальная идея — телефон может тут же превратить ее в реальность, разумеется, при наличии необходимой суммы. Она у меня имелась, так что через несколько минут я разговаривал с владельцем отеля «Испанский залив» Жаком Дюлаком, а чуть позже мне зарезервировали номер с видом на море.

Через тридцать шесть часов я вышел из аэропорта Парадиз-Сити, и сверкающий белый «кадиллак», посланный за мной, быстро домчался до чудо-отеля, предназначенного для одновременного приема всего пятидесяти гостей с обслуживанием по высшему разряду.

Первую неделю я отдыхал: грелся на солнышке, болтал с красотками, неумеренно ел (в отеле имелась прекрасная кухня). Затем все наскучило, и я вспомнил об Эле Барни. Первая встреча с ним произошла два года назад. Барни, распухший от пива бродяга, подарил мне прекрасную идею, которую я и воплотил в своей книге. Являясь ходячей энциклопедией скандальной хроники побережья и, по его выражению, «держа ухо к земле», Барни знал буквально все скрытое от посторонних глаз: чужие тайны, преступления, махинации — ничто не ускользало от него.

Я поинтересовался у Дюлака, где сейчас находится Барни.

— Куда он денется, — улыбнулся тот, — Парадиз-Сити без Барни все равно что Париж без Эйфелевой башни. Скорее всего вы найдете его недалеко от таверны «Нептун».

И вот однажды, после прекрасного обеда, я отправился по набережной, запруженной туристами, обвешанными кино— и фотокамерами, на поиски старого знакомого.

Он действительно сидел у входа в захудалую таверну. Одежда его ничем не отличалась от той, в которой я видел его в последний раз, — те же грязные, в сальных пятнах, штаны и майка. Держа в руке пустую банку из-под пива, он напоминал уцелевший огромный обломок кораблекрушения, омываемый со всех сторон толпой.

Как все на свете, Барни знавал лучшие дни, держал когда-то школу ныряльщиков и считался экспертом в этом виде искусства, о чем поведал мне Дюлак. Теперь-то в это верилось с трудом, глядя на его огромное, распухшее от пива и почерневшее от солнца лицо, лысеющий череп, маленькие глазки, бегающие по сторонам в поиске легкой наживы. Пиво погубило его. Он сидел, как огромный паук, поджидающий очередную жертву.

Барни заметил мое приближение.

По тому, как он напрягся, подобрал огромное брюхо и выбросил в воду пустую банку из-под пива, я понял: меня узнали. Я представлял для него сейчас оазис в пустыне.

— Привет, Барни, — остановился я рядом. — Узнаешь меня?

Он кивнул, маленький красный паучий ротик скривился в подобии улыбки.

— Конечно, у меня прекрасная память. Мистер Кэмбелл, писатель, верно?

— Наполовину. Что писатель, верно, но имя — Камерон.

— Ну да, Камерон, верно. Уж что я запоминаю, так это лица. Подкинул вам байку о бриллиантах Эсмальди, так?

— Так ты и сделал.

Он поскреб волосатую ручищу.

— Написали книгу об этом?

Нашел дурака. Я отрицательно покачал головой.

— Прекрасная история. — Он опять почесался и посмотрел на вход в таверну. — Всегда держу ухо к земле. Хотите услышать еще?

Я ответил, что готов слушать, если это действительно интересно.

— Хотите расскажу о марках Ларримора? — Маленькие глазки испытующе впились в меня.

— Ну, марки… Кому это интересно?

— Сильно сказано. Разбираетесь в марках, мистер?

Пришлось признаться, что я ничего в них не понимаю.

— Я тоже не интересовался, пока не услышал про марки Ларримора. У меня ведь всюду друзья: газетчики, которые любят поговорить, полицейские, иногда болтающие лишнее, я все слушаю, поскольку держу ухо к земле. Ну, как?

Я сказал, что марки меня не интересуют.

— Верно. Но только это не обычная история. Давайте выпьем пивка и побеседуем.

Он тяжело поднялся и, рассекая толпу, огромный, как бульдозер, устремился в таверну.

Сэм, негр-бармен, лениво протирал стаканы, но при виде нас глаза его оживились. Еще бы, несколько часов подряд он будет продавать пиво плюс получит неплохие чаевые.

— Здравствуйте, мистер Камерон, сэр, — просияв улыбкой, заговорил он, — рад снова видеть вас в Парадиз-Сити. Что закажете?

— Два пива, Сэм. — И, как принято в этом городе, я поздоровался с ним за руку.

Барни уже взгромоздился за один из столиков. Сэм принес два пива. Процедура мне хорошо известна: нельзя торопить Барни, сначала он должен хорошо утолить жажду. Пил он с толком, не торопясь, не отрывая губ от края стакана, пока тот не опустел. Наконец он испустил вздох облегчения и поставил стакан на стол. Не дожидаясь сигнала, Сэм принес второй.

Теперь Барни потянуло на философию:

— В моем возрасте пиво большая утеха. Было время, когда я бегал за бабами, но теперь они меня не интересуют, зато пиво поддерживает во мне жизнь. — Он потрогал расплющенный на пол-лица нос. — Это из-за баб у меня такой рубильник. Муж застал меня с одной и оказался боксером, так что я еще легко отделался.

Я зажег сигарету. Помолчали.

Барни отпил полстакана и задумчиво поглядел на меня:

— Ну, будете слушать о марках Ларримора?

— А что там интересного?

— Все, что стоит миллион долларов, интересно, — твердо произнес Барни. — Я раньше удивлялся, что какие-то клочки бумаги с рисунком на них могут иметь такую ценность, но сейчас знаю о них все.

Он наклонился и ткнул в мою сторону толстым, как банан, пальцем:

— Вам известно, например, что люди вкладывают в марки состояние, чтобы, уехав в другую страну, начать новую жизнь? Или избежать налогообложения? Или использовать как иностранную валюту?

Я признался, что слышал кое-что об этом, но что все-таки случилось с Ларримором?

— О, это длинная история, но расскажу все без утайки на прежних условиях, согласны? Сам бы написал книгу, да не потяну.

Я согласился.

Барни поглядел на меня:

— Условия те же?

— Какие именно?

Ну, что-что, а это он помнил отлично. Мог забыть мое имя, но сорванный с меня куш — никогда!

— Значит, так, — сказал он, — пива сколько захочу, немного еды и несколько долларов, чтобы продержаться на плаву некоторое время.

Я расстался с двадцатью долларами, он тут же сунул их в карман брюк и посигналил Сэму.

— Не пожалеете, мистер. Есть будете?

Я сказал, что не голоден. Барни покачал головой:

— Никогда не отказываюсь от еды, так как неизвестно, когда удастся поесть в следующий раз.

В это время Сэм принес три гамбургера, истекающих жиром, и поставил тарелку перед Барни. Тот оглядел их с довольной ухмылкой и приступил к еде. Я старался не смотреть в его сторону. Прикончив второй гамбургер и запив его основательно пивом, Барни вытер губы рукой и приготовился к повествованию.

— В эту историю вовлечено немало людей, но начну с Джоя Лака и его дочери Синди, а потом перейду к Дону Эллиоту. Помните такого?

— Кинозвезда?

Барни кивнул:

— Тот самый. Видели фильмы с ним?

— Немного не в моем вкусе, просто копирует Эрла Флинна.

— Может быть. Но у него масса поклонников, снялся в шести фильмах, все имели громадный успех, что принесло ему кучу денег.

— Давно о нем не слыхал, — сказал я. — А что с ним случилось?

— Я еще вернусь к нему, а пока начну с самого начала. — Барни выжидающе посмотрел на Сэма. — Итак, все по порядку, шаг за шагом. Итак, Джой Лак и его дочь Синди, сокращенное от Люсинды, они играют ключевую роль во всей истории. Клянусь, вы не слыхали о похищении марок стоимостью в один миллион?

Я признался, что если и слышал, то это меня мало заинтересовало.

Барни нахмурился. Ему очень хотелось драматизировать события, а я путал карты. Справившись с третьим гамбургером и запив его пивом, он продолжал:

— Джой Лак… Единственно, что было удачного в его судьбе, так разве только фамилия1. Знаете, кто такой щипач, мистер?

Я ответил, что щипач это тот, кто запускает руку в чужой карман и крадет все, что там лежит.

— Верно. Карманный вор. Джой лазил по чужим карманам, но работал мелко, не зарывался и если имел сотню долларов в неделю, то воображал себя Генри Фордом. Но это как раз и спасало его от полиции — слишком мелкая для них сошка. Поэтому Джой не имел ни одного привода, хотя многие из таких кончают в тюрьме. А теперь я хочу, чтобы вы поняли Джоя, мистер Кэмбелл…

Подумав, что лучше уж поправить его сразу, я напомнил, что мое имя Камерон.

— Ну да, правильно… Камерон… да. — Он почесал кончик носа, поерзал на стуле и продолжал: — Так вот, я хотел сказать, что этот Джой неплохой был парень. Я знал его. Имея немного лишних денег, никогда не откажет угостить приятеля пивом. Высокий, худой, шапка седеющих волос, лицо непримечательное, незаметное в толпе. Одет всегда в поношенный серый костюм и соломенную шляпу. Женился рано, жена умерла вскоре, оставив ему новорожденную дочь, которую он назвал Люсиндой. Смерть жены мало огорчила его, они не ладили с самого начала, но по дочери сходил с ума, дал ей приличное образование.

Кстати, никогда не скрывал от нее род своих занятий. Синди боготворила его и, едва закончив школу, стала ему помогать. Обученная всем трюкам ремесла, она овладела им в совершенстве и работала не хуже, чем отец.

Летом они промышляли в Нью-Йорке, а зимой перебирались сюда. Здесь для таких, как они, раздолье, хотя они не зарывались, добывая только на необходимое. — Барни заглянул в стакан с пивом и продолжал: — Синди в двадцать лет была потрясающая красотка, видел много девушек ее возраста, но куда им до нее… Высокая, как отец, блондинка, с великолепной фигурой и парой ног, вызывающих аварии на дороге. Внешность дочери беспо-коила Джоя, так как он понимал, что рано или поздно должен появиться тот, кто отнимет у него Синди. Постоянная мысль об этом превращала его жизнь в кошмар. Впрочем, до двадцати лет Синди не интересовали молодые люди. Работала в паре с отцом, вела скромное хозяйство, и казалось, так будет всегда. Завершая картину, опишу вам распорядок их дня: вставали поздно, за утренним кофе обсуждали меню на день — любили хорошо поесть, разумеется, за счет многочисленных супермаркетов, расположенных вокруг. Джой соорудил специальную корзиночку, которую дочь привязывала на животе. Сверху одевалось бесформенное платье, в которых ходят будущие мамы, и вот, опираясь на руку отца, бледная, Синди казалась храброй молодой леди, ожидающей своего первенца. Не вызывая ни малейших подозрений, она прятала в корзинку лучшие куски мяса и другие нужные продукты, в то время как Джой старательно прикрывал ее от посторонних глаз.

Набрав достаточно еды, шли домой, где Синди готовила обед, а Джой в это время с удовольствием просматривал газеты, иногда зачитывая вслух интересные новости. После обеда дороги их расходились: Синди шла в универсальные магазины и лавки, а Джой отправлялся работать в автобусах. Встречались часов в пять, имея все необходимое для ужина и, если получалось, откладывали немного «на черный день».

После ужина смотрели телевизор, а с утра все повторялось. Другому может показаться скучной такая жизнь, но их она вполне устраивала. — Тут Барни помахал Сэму, и тот поспешил с пополнением. — Итак, приехав в очередной раз в Парадиз-Сити, они сняли очень скромное бунгало, как я сказал, они довольствовались малым. Но только на этот раз все по-шло по-другому. Видно, удача отвернулась от Джоя: произошло то, чего он так боялся, — Синди влюбилась.

Барни описал пальцем дугу по пустой жирной тарелке и положил палец в рот. Я спросил, не хочет ли он еще гамбургер.

— Чуть позже, — ответил он и продолжал: — Синди влюбилась, и это выводит на сцену новый персонаж, а именно Уинна Пинну, который, несмотря на свои двадцать шесть лет, уже преуспел в преступном бизнесе, специализируясь на крупных ограблениях. Он изучил все сигнальные системы, и не было такого замка, который бы он не мог открыть. Деньги не удерживались у него, так как он привык жить на широкую ногу: рестораны, шикарная одежда, автомобили, девушки уносили все. Кроме того, приходилось все время переезжать из города в город, заметая следы. В своем роде красивый малый, но черты лица жесткие, по теперешней моде.

В Парадиз-Сити он приехал посмотреть, чем можно поживиться, ведь город битком набит толстосумами, а в дорогих виллах, расположенных на холмах, полно добра. Перед этим Уинн работал в Майами, и неудачно. Выходя из чужого номера с украденными драгоценностями, столкнулся нос к носу с местным сыщиком. Сбив сыщика с ног, но выронив при этом шкатулку, Уинн сумел уйти от погони. Однако его подробное описание сыщик передал в полицию Майами.

Синди приметила его, когда он покупал галстуки в одном из самых дорогих магазинов города. Решив, что он настоящий красавчик, она тем не менее попыталась стащить у него бумажник, но, видно, Уинн так приглянулся ей, что она лишилась обычной ловкости, и Уинн почувствовал ее руку в заднем кармане брюк. Обернувшись, он улыбнулся, они посмотрели друг на друга, и эта штука, которую называют любовью, вдруг вспыхнула в Синди. Она вернула бумажник, мило извинилась и приняла его приглашение пойти выпить что-нибудь прохладительное. Проболтав с Уинном остаток дня, Синди вспомнила, что должна была вернуться домой еще час тому назад, да еще и не заработала ни цента.

Причину своего смущения она объяснила Уинну, который рассмеялся и дал ей двадцать долларов, попросив о свидании на завтра. Синди очень понравилась ему, не то что он влюбился, но ему хотелось увидеть ее снова. Договорились встретиться на следующий день в оздоровительном центре, где можно пообедать и поплавать в бассейне. Поскольку она не скрывала, кто такие они с отцом, Уинн признался, что тоже занимается аналогичным бизнесом, хотя не входил в детали. Его «ягуар» произвел сильное впечатление на девушку, которая решила, что Уинн не только красив и остроумен, но еще и богат.

Джой сразу почуял неладное, когда Синди наконец заявилась домой. В глазах дочери он сразу уловил то отсутствующее выражение, которое свойственно влюбленным девушкам. Его так и бросило в холод, но хватило ума не показать виду, что заметил перемену.

В течение следующих шести дней Синди и Уинн встречались ежедневно, и в конце концов были без ума друг от друга. Тогда Синди решила, что пора сказать отцу, ей не хотелось обманывать его и дальше. Объяснив все Уинну, она просила его встретиться с Джоем. Тот сначала отказался наотрез, но Синди умоляла его, и, чтобы не огорчать ее, он пожал плечами и согласился.

— Будь с ним поласковей, Уинн, я очень люблю его, — сказала она. — Приходи завтра к обеду, а я постараюсь подготовить его к встрече с тобой.

— Так и быть, я приду, — безразлично ответил Уинн, — только знай: ни для одной куколки я бы не сделал того, что сделаю для тебя. Ты — исключение.

Вечером, видя, как нервничает Синди, Джой догадался: она хочет ему что-то сообщить. За шесть дней он окончательно понял, что она влюбилась, и решил, что надо действовать осторожно, чтобы не потерять дочь, и прикинуться понимающим и счастливым за нее. Конечно, потихоньку надо отговорить ее от замужества: перспектива провести остаток дней в одиночестве пугала Джоя.

После ужина, вместо того чтобы, как обычно, включить телевизор, он обратился к дочери:

— Что случилось, детка? Может быть, расскажешь мне?

И Синди рассказала ему все.

Джой понимающе покивал головой:

— Ну, это случается в жизни. Если ты счастлива, то счастлив и я. Но уверена ли ты в своем чувстве?

Синди обняла его:

— Я так боялась, что ты рассердишься.

— За что? Такая девушка, как ты, должна выйти замуж. — Он изобразил улыбку. — Кроме того, я не против стать дедушкой. Когда свадьба?

Синди широко раскрыла глаза:

— Но мы еще не говорили об этом. Просто хотим быть вместе, а о детях не может быть и речи, пока, во всяком случае…

Джой вздохнул с облегчением.

— Так ты не собираешься замуж?

— Мы просто встречаемся, папа. Нам хорошо вместе.

Джой кивнул:

— Расскажи мне о нем, детка.

Скрывая печаль, он выслушал восторженную речь дочери с выражением фальшивого интереса на лице.

— Он большой делец, папа, — заключила она. — Правда, чем конкретно занимается, я пока не знаю, но у него шикарная машина, прекрасные вещи и полно денег. Я уверена, он тебе понравится.

Джой кисло сказал, что надеется, так оно и будет. Затем осторожно спросил:

— У него есть привод в полицию?

Синди спустилась с небес:

— Привод? Что ты имеешь в виду?

— Ну забирали ли его, сидел ли и так далее…

— Конечно, нет! Он слишком ловок, чтобы попасться.

— Ну и прекрасно, детка. — Джой замешкался, потом продолжал: — Мы должны быть очень осторожны, ведь полиция пока о нас не знает. Большие дельцы всегда связаны с риском, опасные люди.

— Не понимаю, о чем ты! — Синди еще никогда не разговаривала с отцом таким тоном, и он сразу прикусил язык.

— Не сердись, родная. Ведь я ничего плохого не сказал, просто мы должны быть осторожны, вот и все.

— Мы и так осторожны. И при чем здесь Уинн? Он хитер, как черт.

Из своего долгого опыта Джой прекрасно знал, чем кончают такие ловкие парни, но промолчал. Оставалась надежда, что любовь эта долго не продлится. Когда Синди объявила, что ждет завтра Уинна к обеду, Джой сказал, что счастлив будет с ним познакомиться…

Барни привстал и посмотрел на Сэма. Затем показал ему на свое огромное брюхо и многозначительно подвигал бровями.

— Если не возражаете, мистер, я возьму еще гамбургер, — объявил он и продолжал: — Встреча прошла лучше, чем ожидали оба. Джой постарался быть приветливым, зная, что Синди внимательно следит за каждым его словом и жестом, да и Уинн ему понравился: уверенный в себе, с жестким блеском серых глаз, несомненно предполагающим силу. Все говорило о том, что это не заурядный жулик. Джой заметил, что Уинн гордится Синди, и это ему понравилось, по крайней мере, его любимой дочери не грозит быть брошенной.

К своему удивлению, Уинн легко нашел общий язык с Джоем, и обед прошел непринужденно. После обеда Уинн прокатил их на своем «ягуаре» за город, чем окончательно покорил Джоя. Около четырех часов он объявил, что ему пора на работу.

— А ты возьми сегодня выходной, — сказал он Синди. — Развлекайтесь, дети.

После того как они отвезли Джоя в Парадиз-Сити и высадили на автобусной остановке, Синди выжидающе посмотрела на Уинна. Тот улыбнулся:

— Хороший старик. Занимается мелочевкой, конечно, но мне он нравится. Думаю, мы поладим втроем.

Так оно и пошло. Через неделю Джой предложил Уинну переехать в их бунгало. Причина заключалась в том, что он хотел чаще видеть дочь, да и мужское общество, которого он так долго был лишен, оказалось приятным.

Уинн задумался над предложением. Перед ним уже вставала денежная проблема: отель, хоть и недорогой, по понятиям Парадиз-Сити, обходился в кругленькую сумму. Кроме того, встретив Синди, он на время забыл о работе, и деньги подходили к концу. Красть в отелях после встречи с детективом в Майами он боялся. И подумывал о богатых виллах на холмах, о которых столько писали и говорили.

Джой предложил ему занять свободную спальню с платой двадцать долларов в неделю, что было вполне приемлемо, и, посчитав деньги в бумажнике, где оставались последние пятьсот долларов, Уинн согласился.

Дело в том, что у него не было никаких контактов в Парадиз-Сити, это создавало определенные трудности. Он надеялся на связи Джоя, зная, что тот не впервые приезжает в этот город, и осторожно спросил однажды, не знает ли он надежных скупщиков краденого в Парадиз-Сити.

— Есть, но насчет надежности ничего не могу сказать, — ответил Джой. — Самый крупный — Клод Кендрик, держит антикварный магазин, большая шишка. Поставляя редкие вещи богачам, нажил большое состояние, но не брезгует и краденым, если оно того стоит. Мелочь его не заинтересует, но на высококлассную вещь может и клюнуть. Есть еще один, зовут Эйб Леви, у него лавка подержанных вещей и всякой всячины для туристов, тот берет и мелочь, но платит плохо.

Джой пристально посмотрел на Уинна:

— Собираешься на дело?

— Кончаются деньги, — нахмурился тот, — пора работать.

Джой очень расстроился, так как со слов Синди вообразил, что Уинн набит деньгами.

— Послушай, Уинн, не надо спешить…

И тут в первый раз он увидел настоящий нрав Уинна.

— Что значит — не спеши, — резко оборвал он Джоя, — я знаю, что делаю.

— Конечно, конечно, Уинн, — залепетал Джой, — но ты знаешь Парадиз-Сити, здесь не любят посторонних.

— Что ты имеешь в виду? — уставился на него Уинн.

— Понимаешь, ребята в этом городе так организовали дело, — извиняющимся тоном начал объяснять Джой, — что чужак не сможет работать.

— Ты хочешь сказать, — глаза Уинна потемнели, — что я не придусь ко двору?

— Боюсь, что так. Они не дадут тебе развернуться.

— А что они сделают, если я проверну дельце?

— Думаю, что выдадут тебя полиции, а она в этом городе чистый динамит. Охраняют толстосумов и, поверь, знают свое дело.

Уинн закурил и другим, уже более мягким тоном спросил:

— Что же мне делать, посоветуй, Джой.

— Конечно, есть опасность, но поговори с Эйбом. Вежливо попроси его помочь, а уж если откажет — конец, придется убираться из города, иначе за тобой явится полиция.

— Такого я не слыхал еще. В Майами работал, как хотел. Да что случилось с этим проклятым городом?

— Послушай совет старика, живи здесь, а работать езди в Майами. Это ведь недалеко, провернул дело — и обратно.

— Майами теперь не для меня, — нахмурился Уинн. — Я должен работать здесь, и нигде больше.

Джой насторожился:

— У тебя неприятности в Майами?

— У тамошних фараонов есть мои приметы. — Уинн уставился в голубое небо мечтательным взором. — Знаешь, Джой, по правде сказать, осточертела мне такая жизнь. Как только у меня появляются деньги, я их трачу сразу же, и опять ни с чем. Хочу найти такое дело, чтобы потом иметь кучу денег, жениться на Синди, купить дом на побережье. Мы бы с тобой рыбачили, Синди вела хозяйство. Мне с вами очень неплохо, Джой. Я не против — живи с нами. Если нам захочется побыть с Синди наедине, я тебе подмигну, и ты оставишь нас одних на время, верно? Мы бы прекрасно ужились вместе.

Джой не верил своим ушам, ведь об этом он не мог и мечтать. Глаза у него налились слезами, пришлось вытереть их платком.

— Но сначала надо найти такое дело, — продолжал Уинн, не замечая волнения Джоя, — на пятьдесят тысяч, не меньше.

Джой обернулся к нему в панике:

— Пятьдесят тысяч! Это же потянет на пятнадцать лет! Я не хочу, чтобы моего зятя упрятали в тюрьму так надолго.

Уинн посмотрел на него затуманенным взором, при всей доброжелательности к нему, понимая, что старик всегда будет мелко плавать.

Когда Синди позвала их к завтраку и они поднялись, Уинн спросил:

— Так где мне найти этого Эйба?

Лавка Эйба Леви располагалась прямо на берегу, невдалеке от скопления рыбачьих лодок. Она пользовалась большой известностью среди туристов, так как там можно было найти все: от чучела змеи и черепахового гребня до стеклянных бриллиантов и браслетов, изготовленных местными индейцами. Если вам нужна какая-то вещь — назовите ее, и старый Леви принесет ее вам. Прислуживали в лавке четыре симпатичные индианки в национальных костюмах. Сам Леви держался в тени — его маленькая контора находилась в глубине лавки. Местные жулики тащили ему все, что только могли украсть, и Эйб нажил приличное состояние на продаже краденых вещей. Высокий, худой, лысый, с глазами пустыми, как стеклянные пробки, он взглянул на вошедшего Уинна, и то, что он увидел, ему не понравилось. Эйб терпеть не мог красивых мужчин, может быть, потому, что всю жизнь имел дело с плохо одетыми и далекими от привлекательности ворами. Стройный, бронзовый от загара Уинн вызвал в нем мгновенную неприязнь. После короткого объяснения, кто он такой и зачем явился, во время которого старьевщик бросал на незнакомца быстрые взгляды, Уинн спросил:

— Так могу я на вас рассчитывать, если найду подходящее дело?

Эйб не колебался ни секунды:

— Нет.

Его тон и недоброжелательное выражение привели Уинна в ярость.

— Что это значит?! Вы же продаете краденое?

— Да, продаю. Но не желаю иметь дело с незнакомыми людьми. И учтите, в нашем городе вам ничего не светит, попытайтесь лучше в Майами, там принимают чужаков.

— Я правильно понял? — Уинн угрожающе наклонился вперед. — Не хочешь иметь со мной дела? Ну что ж, найдутся другие.

Эйб спокойно продолжил, почесывая нос:

— Молодой человек, не советую, этот город — закрытая зона для приезжих гастролеров. Нас и так здесь предостаточно. Так что оставьте нас и поезжайте в Майами.

Уинн покраснел от злости:

— Остаюсь здесь. За совет не благодарю. Интересно, кто может мне помешать?

— Полиция, — кратко сказал Эйб. — У них квота на преступников, ни больше, ни меньше. Лишние им не нужны. С вами будет так: кто-то доносит, что появилась новая фигура в городе, и вам придется бежать без оглядки, чтобы не оказаться за решеткой. Примите мой совет: уезжайте.

Уинн внимательно посмотрел на старого Леви, поняв наконец, что тот по-своему желает ему добра, и поднялся.

— Спасибо, я подумаю, — нехотя произнес он и, не оглядываясь, не обращая внимания на индианок, вышел из лавки под палящее солнце.

Первый раз в жизни он испытывал страх перед предстоящим безденежьем. Ему совсем не хотелось уезжать из города и покидать Синди. Но красный свет зажегся, ведь Леви недвусмысленно предупредил его. Пожав плечами, Уинн торопливо направился к своему «ягуару».