Глава 9
Было далеко за полночь, когда Калверт приехал на такси к Леонетти. Его квартира располагалась прямо над выставочным залом, в витрине которого были выставлены картины, подсвеченные невидимыми светильниками. Из-за окон второго этажа, задернутых голубыми шторами, пробивался свет.
Калверт вошел в задрапированный красной тканью вестибюль и позвонил. Дождавшись зуммера, нажал на ручку двери и вошел в слабо освещенный холл. Поднимаясь по лестнице, он услышал, как наверху открывалась дверь и Леонетти раздраженно произнес:
— Когда, Джоэл, ты перестанешь забывать дома свой ключ?
Калверт продолжал подниматься и почти столкнулся с одетым по-домашнему Леонетти.
— Какая неожиданность, мистер Калверт! — воскликнул он. — Но неожиданность приятная. Входите.
Леонетти пропустил Калверта в холл, стены которого были сплошь увешаны офортами, эстампами и гравюрами. Из квартиры не доносилось ни звука, а на лице ее хозяина трудно было что-либо прочесть. Здесь ли Грейс? Была? Ушла? Он никогда об этом не узнает.
— Вы пришли по делу? — осведомился Леонетти.
— Да, — сдержанно ответил Калверт.
— Выпьете что-нибудь?
— Нет, спасибо.
— Как угодно.
Леонетти присел. Чувствовалось, что он весь горит от нетерпения.
— Я боялся, что вы уже спите, — сказал Калверт.
— Не скажу, что я не допускал возможности такого визита. Но в данный момент я ожидал сына.
— Джоэла?
— Да. Не хочу возлагать на вас бремя своих забот, но все же скажу, что мой сын — профессиональный борец.
— Что вы говорите? — Калверт пытливым взглядом оглядел комнату, но не отыскал в ней никаких следов пребывания Грейс.
— Мы родом из Флоренции. Наша семья занимается предметами искусства больше двух веков. А Джоэл, пренебрегая этими традициями, увлекся борьбой.
— Весьма странно, — вежливо согласился Калверт.
Чувствовалось, что Леонетти взгромоздился на своего любимого конька и не скоро с него слезет. Но Калверту это было только на руку, поскольку давало возможность оглядеться и подумать. Направляясь к Леонетти, он был почти уверен, что Грейс с распиской направилась именно сюда. Но теперь он начал в этом сомневаться. Леонетти тем временем продолжал:
— Джоэл бросил колледж на втором курсе и с головой ушел в борьбу. Он борется среди профессионалов. Слава богу, что он догадался взять псевдоним.
— Вы посещали его выступления?
— Да, — отрывисто сказал Леонетти. — Однажды я пошел в какой-то захудалый клуб, желая увидеть, как его изобьют и унизят. А когда я увидел сына… напряженного, полуголого, мне захотелось его защитить. Вот такие противоречивые чувства боролись во мне. Испугавшись неизвестно чего, я ушел. Вернее, убежал в панике… А он победил. Он редко проигрывает.
— Я, пожалуй, выпил бы чего-нибудь, — сказал Калверт.
— Мои причитания утомили вас?
Леонетти исчез на пару минут и вернулся с двумя бокалами мартини.
— Как же он дошел до такой жизни?
— Трудно сказать, — Леонетти пожал плечами. — Но, возможно, я сам способствовал этому.
Они отсалютовали друг другу бокалами и выпили.
— А теперь, — на лице Леонетти появилась улыбка, — мы подошли к цели вашего визита.
— Вы по-прежнему готовы заплатить мне за расписку сорок пять тысяч?
— Готов был несколько часов назад.
— А что изменилось? — Калверт едва не раздавил свой стакан в руке.
— Я хотел купить, но вы не согласились продать.
Росс со скорбным видом улыбнулся. Калверту вдруг захотелось вскочить и заехать ему по лицу. Усилием воли удержав себя на месте, он хрипло произнес:
— Договаривайте, мистер Леонетти…
— Вы, кажется, нервничаете, — тот сделал удивленное лицо. — С чего бы это?
— Договаривайте, — повторил Калверт.
— Раньше вы не хотели продавать расписку за сорок пять тысяч. А теперь вы пришли сами и, кажется, согласны. Да только мне уже сдается, что сумма чрезмерно высока. Вам понятен ход моих мыслей?
Калверт допил мартини и поставил стакан на стол.
— Продолжайте, — сказал он. — Развивайте свою мысль.
— Я закончу ее. Теперь моя цена — тридцать тысяч.
— Ничего себе скачок! — заметил Калверт.
— Ладно, — развел руками Леонетти, — тридцать пять и… только ради вас.
— Не надо. Я передумал, — Калверт встал.
Встал и Леонетти. Голос его звучал негромко, но весьма проникновенно:
— Я не стану вас задерживать, Калверт, но… Тридцать тысяч — и по рукам.
— Спокойной ночи, — Калверт вышел в холл.
Он слышал, как Леонетти, тяжело пыхтя, идет следом за ним. У двери он схватил Калверта за рукав.
— Послушайте, — неуверенно сказал он, — если вы хотите сорок пять тысяч…
— Я вообще передумал продавать расписку, — прервал его Калверт.
— Вы ненормальный! — взвизгнул Леонетти.
— Спокойной ночи, — Калверт с силой вырвался.
— Вы что, псих? Чокнутый? Пятьдесят тысяч! Вы слышите, пятьдесят тысяч!
— Спокойной ночи!
Калверт уже спускался по лестнице, а Леонетти не отставал от него. Казалось, он был готов продолжить торг. Но в вестибюле отстал. Широко открытыми глазами он проводил странного гостя. Его нижняя губа отвисла. Росс ничего не мог понять.
Когда Калверт подходил к наружной двери, за ней мелькнула какая-то тень. Но на улице он никого не заметил. Калверт подумал, что, возможно, это был силуэт Плайера, продолжавшего слежку за ним. Взмахом руки он остановил проезжавшее мимо такси. Уже сидя в салоне, обернулся. В дом Леонетти кто-то вошел.
Когда Калверт рассчитывался с водителем, из дома выглянул Макс.
— Сэр, вас ожидают.
— Что случилось?
Макс стоял, положив ладонь на ручку входной двери, но не открывал ее.
— В вестибюле ждет блондинка, которая вместе с приятелем провожала вас в ту ночь.
— Когда она пришла? — задумчиво спросил Калверт.
— Сразу после полуночи. Они снова пришли вместе. Но потом поссорились, и тот… ушел. Она осталась ожидать вас. Если вы не хотите с ней встречаться, я открою черный ход.
— Не нужно.
— Кстати, насчет того конверта, который я отдал вашей жене…
— Твоей вины здесь нет. Забудь об этом. Во всем виноват я сам.
Макс открыл дверь и пропустил Калверта в вестибюль. Люси Бостон, свернувшись калачиком, спала в большом кресле. Опущенные ресницы оттеняли бледность ее щек, светлые волосы выбились из прически. Под взглядом Калверта Люси проснулась и недоуменно оглянулась по сторонам.
— Доброе утро, — сказал Калверт. — Негоже девушке вот так ожидать мужчину.
Опершись на протянутую руку, она встала и откинула волосы со лба.
— Мне нужно кое-что сказать вам.
— Давайте поднимемся ко мне.
Первое, что увидел Калверт, войдя в холл своей квартиры, — чемоданы Грейс. Ему захотелось выбросить их, чтобы избавиться от неприятных воспоминаний.
Отказавшись снять пальто, Люси уселась на диван. В глазах ее было столько наивности, прямоты и искренности!..
— Я решилась на этот визит совершенно неожиданно для себя. Ни отец, ни Нед не принуждали меня к этому.
— Но ведь сюда вы шли с Недом?
— Мы были в театре. Именно там я решила, что зайду к вам. Нед не захотел ждать, и мы поссорились. А я, как видите, осталась.
— Я уже слышал эту историю.
— От лифтера? — Люси быстро взглянула на Калверта.
— Да. Он предан мне. В основном из-за чаевых, которые я ему щедро плачу.
— Чувствую, мне будет трудно с вами разговаривать, — она опустила глаза.
— Я уже догадываюсь, — весело перебил ее Калверт. — Сегодня вы не будете предлагать мне деньги. Сегодня вы будете взывать к моим добрым чувствам.
— Нед сказал, что этим вас не проймешь. Из-за этого мы и поссорились.
— Вы меня почти убедили. Наивность и простота — ваша вторая натура.
— Мне жаль, что я спорила с Недом, — ее брови сошлись на переносице. — Он оказался прав.
— Забудем пока о Неде. И прекратим обсуждать мой характер.
— Но мой визит как-то связан с определенными чертами вашего характера, — медленно сказала она.
— И на каких же струнах моего характера вы собираетесь играть, дабы выманить расписку?
— Как раз ничего такого делать я не собираюсь. Я просто хочу, чтобы вы отдали не принадлежащую вам вещь. Если она, конечно, еще у вас, — Люси подчеркнула интонацией последние слова.
— Что вы имели в виду, когда говорили последнюю фразу?
— Возможно, вы продали расписку тому, кто заплатил больше.
— Нет, я не продал ее.
— Рада это слышать, — она с облегчением вздохнула. — Если я как-то оскорбила вас, то не нарочно.
— Я уже все забыл, — ответил Калверт.
— И все же я не верю, что вы вор, — голос ее дрогнул, а лицо порозовело.
— Кто вам сказал, что я вор? — поинтересовался Калверт.
— Но вы же украли эту расписку. Разве не так?
— Кто вам сказал?
— Отец…
— Отец? А не Род?
— Почему вы так плохо относитесь к Роду?
— Отчасти потому, что он едва не убил меня, отчасти потому, что он любит вас.
— Мы отвлеклись, — Люси отвернулась. — Прошлой ночью… вы сказали мне, что отдали бы расписку за поцелуй…
— Это была минутная слабость. Романтическая глупость, если хотите.
— Но когда вы говорили это… ваш вид… сейчас я уже не усомнилась бы в искренности ваших чувств…
— Повторяю, это было глупостью. Забудем об этом.
— Я не собираюсь ловить вас на слове. Я напомнила об этом лишь потому, что подумала — те слова могли стать путеводной нитью между нашими сердцами.
Люси замолчала, видимо, ожидая ответа. Калверт ничего не сказал, и она продолжала, возбуждаясь и накручивая себя:
— Сегодня на выставке вы говорили о том, что хотели бы получить дополнительные сведения.
— Я уже узнал то, что меня интересовало. Эти сведения я получил в госпитале от Винсента Гастингса.
— В госпитале?
— Да. Его сбил автомобиль, которым управлял хорошо известный вам Плайер.
— Не может быть! — глаза ее расширились от ужаса.
— Может. Он пытался расправиться с ним тем же способом, которым незадолго до этого убил Ван дер Богля.
Наступила долгая тишина. Люси сжалась в комок, голова ее горестно вздрагивала. Калверту захотелось обнять девушку и успокоить. Но он не сдвинулся с места.
Наконец Люси Бостон медленно подняла голову, как будто на это потребовалась концентрация всех ее физических и душевных сил. Глаза были сухи, взгляд пуст.
— Я не хочу верить этому.
— Да, в такое нелегко поверить.
— Это неправда! — дикая вспышка протеста прозвучала в ее словах. — Отец и Нед не могут иметь к этому отношения. Плайер действовал самостоятельно.
— Возможно, вы и правы. Тогда дело надо передать в полицию.
— Нет! — вскрикнула она. — Нет! Этого нельзя делать.
— Значит, вы не верите до конца, что Нед и ваш отец не причастны к смерти Ван дер Богля.
— Да, — тускло, почти безжизненно прошептала она.
И снова в нем вспыхнуло непреодолимое желание заключить ее хрупкое тело в объятия. И снова он сдержал себя.
— Послушайте, Люси, — голос Калверта дрогнул. — Каковы ваши отношения с Родом?
— Он партнер моего отца. Мы давно знакомы и часто вместе посещаем разные заведения.
— Я не об этом. Для меня ваш ответ очень важен… Извините, еще раз спрашиваю: какие у вас отношения с Родом?
— Самые лучшие. Но совсем не те, которые вы имеете в виду.
— Правда?
— Да, — в голосе ее была смесь недоумения и любопытства.
— Я хотел знать это, поскольку собираюсь сообщить о случившемся полиции. Не знаю, замешан ли в этом деле ваш отец, но Род замешан безусловно.
— Но если вы обратитесь в полицию, то расстанетесь и с распиской. Какой в этом смысл? Вы ведь ничего не получите.
— Я никогда и не собирался извлечь из этого дела выгоду. Торгуясь с вами, я просто блефовал.
— Тогда как же расписка оказалась у вас? — подозрение вновь отразилось на ее лице.
— Мы поговорим об этом в другой раз, — Калверт махнул рукой. — А сейчас… Вы готовы мне помочь, если я обращусь в полицию?
— Нет! — с этим воплем она, казалось, извергла из себя частичку души. — Нет! Никогда!
— Но ведь произошло убийство, — возразил Калверт. — Погиб человек. Второй чудом избежал смерти. Вы посмотрели бы на его раны.
— Нет, — простонала Люси.
— Кто же следующая жертва? По-видимому, я. На этот раз Плайер будет действовать со всей решительностью.
— Не верю! — она вскочила, словно подброшенная пружиной. — Вы хотите попугать меня! Зачем вы наговорили столько ужасов?
Она бросила на него разящий взгляд, потом отвернулась и заплакала. Плакала по-детски — навзрыд, прижимая к груди кулачки. Калверт не выдержал, встал и ласково обнял ее за плечи. Инстинктивно Люси прижалась к нему, словно прося защиты. Рыдания стали глухие, руки переплелись, Калверта снова обдало ароматом, так живо напомнившим ему мелодию вальса, услышанного недавно. Ее податливое мягкое тело все сильнее прижималось к нему, и Калверт понял, что пропал. Желание обладать этим телом было безмерно велико, оно наваливалось и давило, как штормовая волна, и лишь где-то в глубине сознания еле слышно звучало: "Не смей. Не смей пользоваться ее секундной слабостью. Это будет подло. Если чему-то и суждено быть, пусть это будет совсем иначе, без всякой связи с распиской, Родом, Плайером и ее отцом".
Объятия его ослабли, хотя он все еще продолжал поддерживать девушку. Она перестала плакать, вытерла ладонью глаза, но не предприняла попытки освободиться из его рук.
— Что мы делаем, Люси? — сказал Калверт, сажая ее на диван. — Что происходит? Как нам вести себя дальше?
— Не знаю, — устало ответила она. — Но мне бы хотелось, чтобы восторжествовала справедливость.
— Мне бы тоже этого хотелось. Но все слишком подло и грязно. Эта зараза уже осквернила нас.
Взгляд Люси был полон смирения. Она доверилась ему, молила о защите, а он даже не знал, что предпринять. Только теперь Калверт понял, что Люси для него дороже всего: дороже его жизни и чести, дороже проблем добра и зла.
— Люси, так уж получилось, что мы должны пройти через все это. Но если вам страшно, разрешите, и я сделаю все сам.
Ее голос прозвучал тихо, как шелест:
— Я не смогу пойти против отца. Вы совсем его не знаете. Да, у него есть слабости, как и у любого человека. Но он не преступник. Он не может иметь ничего общего с тем, о чем вы говорили. Возможно, он поступил неправильно, купив картины Гроота. Но все остальное…
— Так вы все знаете! — с удивлением воскликнул Калверт.
— Он сам мне рассказал. Его мучит совесть.
Вдруг Люси вскочила и бросилась к двери. Калверт догнал ее, когда она была уже в коридоре. Он втащил ее обратно и повернул к себе лицом.
— Люси, я ничего не буду предпринимать, пока не поговорю с вашим отцом.
Она позволила себя обнять, и лицо Калверта вновь зарылось в ее волосы, свежий аромат которых пьянил лучше любого вина. Так они простояли несколько минут, а потом она с мольбой сказала:
— Отпустите. Я ухожу. Мне нужно домой.
Калверт еще пытался ее удержать, но Люси глянула на него с таким укором, что он сам распахнул дверь.
— Я вас провожу.
— Прошу вас, не надо.
Он под руку довел ее до лифта и там сказал:
— Завтра я приду к вашему отцу.
Лифт лязгнул, останавливаясь, а затем в его дверях показался Макс.
— Опусти, пожалуйста, мисс Бостон вниз, — сказал Калверт.
Она шагнула в кабину лифта. В бледном свете синей лампочки ее лицо было прекрасным и трагическим. Калверт понял, что вся копившаяся в нем любовь отныне и навечно принадлежит только ей.
Дверь лифта закрылась, и он медленно пополз вниз.
