Нора стояла над металлическим столом, постоянно переводя взгляд с экранов мониторов на безжизненное тело Смитбека и обратно. Она сняла зажимы и перевязала рану. Кровотечение в конце концов прекратилось. Но организму уже был нанесен огромный урон. Аппарат, следящий за уровнем кровяного давления, издавал непрерывный тревожный писк. Нора посмотрела на пластиковый пакет с соляным раствором – он был почти пуст. Кроме того, катетер оказался слишком тонким. Даже при полном пакете невозможно было компенсировать потерю жидкости достаточно быстро.

Она поспешно обернулась на звук выстрела, долетевшего из темного лестничного проема. Выстрел прозвучал приглушенно, словно был произведен где-то глубоко под землей.

Некоторое время она стояла неподвижно, парализованная страхом. Что там произошло? Кто стрелял? Пендергаст? Или, может быть, стреляли в него?

Затем она снова переключила внимание на неподвижное тело Смитбека. Лишь один человек сможет подняться по этим ступеням. Пендергаст или тот, другой. Когда придет время, она будет с этим разбираться. Сейчас же на ней лежал груз ответственности за Смитбека. И она ни за что не бросит его.

Девушка снова посмотрела на показатели жизнедеятельности. Кровяное давление упало до уровня семьдесят на тридцать, сердцебиение замедлилось. Поначалу она почувствовала некоторое облегчение, но затем, вспомнив, чему ее учили, поднесла руку ко лбу журналиста. Лоб был холоден, как и конечности. «Брадикардия», – подумала Нора, и чувство некоторого успокоения сменилось паникой. Если потеря крови продолжается и не осталось области, которую мог бы отключить организм, наступает период полной декомпенсации. Уменьшается поступление крови в жизненно важные органы, биение сердца вначале замедляется, а затем оно останавливается навсегда. Не снимая ладони со лба Смитбека, Нора бросила полный отчаяния взгляд на монитор ЭКГ. Показатели заметно изменились: пики стали ниже и частота ударов сердца еще более снизилась. Теперь она составляла пятьдесят в минуту.

Схватив Смитбека за плечи, она грубо его затрясла и крикнула:

– Билл! Билл, будь ты проклят! Приди же в себя. Прошу тебя!

Писк аппарата ЭКГ стал каким-то сбивчивым, ритм сердца продолжал замедляться.

Ничего больше сделать она не могла.

Нора смотрела на экраны, и ее все сильнее охватывало ужасное чувство полного бессилия. Затем она закрыла глаза и уронила голову на обнаженное плечо Смитбека – неподвижное и холодное, словно могильный камень.