Патрик О'Шонесси стоял на углу Семьдесят второй улицы и Сентрал-Парк-Вест, вглядываясь в фасад «Дакоты». Во внутренний двор здания вела широкая арка, а само здание занимало добрую треть квартала. Именно в этом месте под покровом тьмы напали на Пендергаста.

Все вокруг, видимо, выглядело точно так же, как в ту ночь, когда Пендергаст получил ножевую рану. Отсутствовал лишь старик в котелке, которого видел Пендергаст. Даже учитывая элемент внезапности, удивительно, как этот старец ухитрился едва не прикончить агента ФБР.

О'Шонесси, наверное, в сотый раз задал себе вопрос: какого дьявола он здесь оказался? Он не на службе и должен бы сидеть с парой дружков в ирландской таверне или бродить по квартире, наслаждаясь новой записью «Проданной невесты». С какой стати он беспокоится, ведь ему за это не платят.

Однако, как ни странно, нападение на Пендергаста его очень задело.

Кастер, естественно, отмахнулся, заявив, что это обычная попытка ограбления.

– Недоделанная деревенщина. Таких только и грабить, – добавил капитан.

О'Шонесси знал, что Пендергаст вовсе не деревенщина. Агент ФБР подчеркивает свое провинциальное происхождение скорее всего для того, чтобы усыпить бдительность Кастеpa. Кроме того, сержант вовсе не считал, что это была попытка ограбления. Однако сейчас настало время решать, как ему вести себя дальше.

Он неторопливо двинулся к точке, в которой произошло нападение.

Днем он навестил Пендергаста в больнице, и тот намекнул ему, что было бы полезно – даже более чем полезно – раздобыть отчет коронера о костях, найденных на строительной площадке. О'Шонесси понимал, что ему придется действовать в обход Кастера. Пендергаст также пожелал получить более подробную информацию о Фэрхейвене, а Кастер требовал оставить этого дельца в покое. Именно в больнице О'Шонесси осознал, что уже пересек невидимую границу и теперь работает не на Кастера, а на Пендергаста. Он испытывал совершенно новое, почти пьянящее чувство. Впервые в жизни он работал бок о бок с человеком, которого по-настоящему уважал. С человеком, который не напоминал ему о старом проступке и не относился к нему как к никчемному ирландскому копу в пятом поколении. Именно по этой причине он оказался здесь в свой свободный вечер. Так должен поступать настоящий полицейский, если его напарник попал в беду.

Пендергаст, как обычно, о нападении не распространялся. Но О'Шонесси видел, что оно не имело признаков, характерных для тривиального ограбления. Со времени учебы в полицейской академии он помнил – впрочем, довольно туманно – сведения о различного типа преступлениях и о тех способах, какими они совершаются. В то время он часто мечтал о том, каких успехов добьется, служа в полиции. Это было до того, как он взял от проститутки двести баксов, потому что пожалел ее.

И потому (в этом он признавался только себе), что нуждался в деньгах.

О'Шонесси остановился, откашлялся и сплюнул на тротуар.

В академии преподаватели постоянно твердили о мотиве, средствах и возможностях. Разберемся вначале с мотивами. Зачем убивать Пендергаста?

Выстроим факты по ранжиру.

Первое. Парень ищет серийного убийцу, совершившего свои преступления сто тридцать лет тому назад. Мотив отсутствует – убийца давно мертв.

Второе. Появился имитатор. Пендергаст явился на вскрытие еще до того, как оно началось. «Боже, – подумал О'Шонесси, – он, видимо, заранее знал его результаты». Агент ФБР сразу уловил связь между смертью туристки и убийствами девятнадцатого века.

Каким образом?

Третье. На Пендергаста совершено нападение.

Таковы факты, какими их видел О'Шонесси. Но что же из этого следует?

Во-первых, это означает, что Пендергасту уже известно нечто очень важное. И об этом знает человек, имитирующий старинные убийства. Сведения эти, какими бы они ни были, достаточно важны для того, чтобы ради них рискнуть пойти на убийство на Семьдесят второй улице, где и в девять часов вечера полно людей. Но самое удивительное то, что преступник едва не реализовал свой замысел.

О'Шонесси выругался про себя. Самой большой тайной для него оставался Пендергаст. Ему очень хотелось, чтобы Пендергаст вел себя по отношению к нему как равный и щедрее делился бы информацией. Однако агент ФБР предпочитал держать его во тьме. Почему? Видимо, настало время задать этот вопрос напрямую.

Сержант снова выругался. Этот Пендергаст требует от него дьявольски много, ничего не давая взамен. И какого черта он, сержант полиции, топчет землю вокруг «Дакоты», отыскивая несуществующие улики для парня, который вовсе не хочет помощи?

«Остынь», – сказал себе О'Шонесси. Столь последовательного и обладающего такой железной логикой человека ему встречать не доводилось. У него, видимо, на все есть объяснение. Всему свое время. А сейчас он просто зря это время тратит. Пора ужинать.

О'Шонесси повернулся, чтобы отправиться домой, и увидел, как из-за угла возникла какая-то высокая фигура.

Сержант инстинктивно шагнул в тень ближайшего подъезда. Человек остановился на углу, точно в том же месте, где пару минут назад стоял он сам. Оглядевшись по сторонам, мужчина с опаской двинулся по тротуару в сторону полицейского.

О'Шонесси сжался и шагнул глубже в тень. Темная фигура подошла к углу здания и замерла у того места, где напали на Пендергаста. Вечернюю темноту прорезал луч карманного фонаря, и человек, еще раз оглядевшись по сторонам, стал изучать тротуар. На мужчине было длинное черное пальто, под которым без труда можно было спрятать любое оружие. Полицейским этот тип явно не был, а в газетах о нападении не сообщалось.

О'Шонесси принял решение. Держа в одной руке револьвер, а в другой значок полицейского, он выступил из тени.

– Полиция, – негромко, но решительно объявил он. – Не двигайтесь и держите руки так, чтобы я мог их видеть.

Мужчина с воплем отпрыгнул в сторону, вскинув вверх длинные руки.

– Стойте! Не стреляйте! Я – журналист!

О'Шонесси узнал этого человека и, испытывая некоторое разочарование, сунул револьвер в кобуру.

– А, это вы...

– А это, значит, вы, – произнес Смитбек, опуская трясущиеся руки. – Коп, который был на открытии зала приматов.

– Сержант О'Шонесси.

– Точно. Что вы здесь делаете?

– Видимо, то же, что и вы, – ответил О'Шонесси и тут же умолк, вспомнив, что говорит с репортером. Кастеру это не понравится.

– Я от страха чуть не обмочился, – сказал Смитбек и вытер пот со лба не очень чистым носовым платком.

– Извините, но вы выглядели весьма подозрительно.

– Представляю, – покачал головой Смитбек. – Нашли что-нибудь?

– Нет.

– Кто, по вашему мнению, мог это сделать? – спросил журналист после недолгого молчания. – Считаете, что это был лишь простой грабитель?

Хотя это был тот же вопрос, который он задавал себе несколько минут назад, О'Шонесси ограничился пожатием плеч. Имея дело с журналистом, лучше попридержать язык.

– У вас наверняка должна быть какая-нибудь версия.

О'Шонесси снова пожал плечами.

Смитбек подошел поближе и, понизив голос, сказал:

– Послушайте, если это конфиденциальная информация, то я всегда могу сослаться на «анонимный источник».

О'Шонесси на эту уловку не купился.

Смитбек вздохнул, поднял глаза на «Дакоту» и решительно произнес:

– Смотреть здесь не на что. А если вы намерены молчать, то я, пожалуй, пойду выпью. Попытаюсь оправиться от ужаса, в который вы меня повергли. – Он сунул платок в карман и добавил: – Спокойной ночи, офицер.

Пройдя несколько шагов, он вдруг резко остановился, словно его осенила свежая мысль.

– Да, кстати. Не хотите ли составить мне компанию?

– Благодарю вас, нет.

– Бросьте, – не унимался репортер. – Я же вижу, что вы не на службе.

– Я сказал – нет.

Смитбек подошел к нему на шаг и произнес:

– Я подумал, что в этом деле мы можем друг другу помочь. Мне просто необходимо следить за тем, как идет расследование дела этого Хирурга.

– Хирурга?

– Неужели вы не слышали? Так назвала серийного убийцу «Нью-Йорк пост». Убожество, не так ли? Ну да ладно. Мне нужна информация, и вам, не сомневаюсь, она тоже нужна. Разве я не прав?

О'Шонесси промолчал, хотя действительно нуждался в информации. Интересно, знает ли Смитбек что-нибудь или просто вешает лапшу на уши.

– За мной не постоит, сержант. Я проморгал убийство туристки в Центральном парке и теперь должен рыть землю, а то редактор употребит мою задницу на завтрак. Всего лишь крошечный намек время от времени. Никаких деталей. Мне хватит одного кивка.

– Какой информацией вы располагаете? – осторожно поинтересовался О'Шонесси, вспомнив о просьбе Пендергаста. – Что вам, например, известно о Фэрхейвене?

– Вы, наверное, шутите? – закатил глаза Смитбек. – Да у меня о нем целый куль сведений. Не думаю, что они будут для вас очень полезны, но поделиться я тем не менее готов. Но лучше это сделать за выпивкой.

О'Шонесси осмотрел улицу. Несмотря на то что здравый смысл подсказывал ему от общения с репортером воздержаться, противостоять искушению было тяжело. Смитбек, конечно, нахал, но в то же время, судя по всему, человек порядочный. В прошлом он даже работал с Пендергастом, хотя предаваться воспоминаниям о том времени не очень любит. Кроме того, Пендергаст очень просил составить досье на Фэрхейвена.

– Где?

– Вы не знаете где? – расцвел Смитбек. – Все лучшие бары Нью-Йорка находятся в одном квартале от Коламбус-серкл. Мне известно место, где собираются работники музея. Называется «Кости». Пошли. По первому кругу плачу я.