Иван сразу влюбился в побережье Балтийского моря. Сосны, дюны, холодная бирюза моря, мелкий сыпучий песок – таких пляжей он не видел ни в Ибице, ни на Мальдивах. Даже дивный пляж Бонди уступал Янтарному Берегу! После ночного отлива песок на берегу становится ребристым, как стиральная доска, и чистым-пречистым. Ветер гуляет по побережью, принося с собой приятную морскую свежесть, солнце лениво поднимается над лесом, на пляже – никого, кроме шумных, вечно голодных чаек.

Иван приехал в Прибалтику специально для того, чтобы посмотреть на Золотое Солнце в реке. Его уже не требовалось искать, прикидываясь художником, выехавшим на пейзажи, или кем-нибудь еще. По этому поводу Ивану немного взгрустнулось – его авантюрная натура жаждала приключений. Местонахождение Золотого Солнца стало широко известно благодаря выступлению на стокгольмской конференции сотрудницы краеведческого музея одного литовского городка Зинаиды Соболевой, занимавшейся изучением племен, проживавших в долинах бассейна Балтийского моря.

Ивана выпустили из-под ареста, сказали, что нашли настоящего убийцу. Им оказался Вадим Сытин, сорокадевятилетний безработный, житель Владивостока.

Вадим Сытин! Этот человек был начальником службы безопасности в «Парусе». Теперь Иван понял, кто помог его фирме пойти ко дну. Он вспомнил тот январский день, когда принял на работу Сытина. После встречи с партнерами, которая проходила вне офиса, ему позвонила секретарь и сообщила, что пришел соискатель на должность начальника службы безопасности. Вроде бы гендиректор должен был лично с ним встретиться, чтобы решить вопрос о приеме на работу. В тот период у Ивана был настолько плотный график, что он поручил это дело секретарю. Почему-то в триллерах про воротил бизнеса собственника компании и начальника охраны всегда показывают как неразлучных и доверяющих друг другу товарищей. В представлении Ивана должность начальника службы безопасности была чем-то вроде должности главного сторожа, дело которого – охранять вверенную ему территорию и имущество компании. Он и секретаря держал – не длинноногую юную красотку, а женщину средних лет, организованную и деликатную, которая и гостей примет, и на вопросы ответит как надо: ничего лишнего не скажет и в то же время даст им понять, что человека услышали и оценили по достоинству. Так что в подборе такого сотрудника, как «главный сторож», Иван своему секретарю вполне доверял. «Смотри, чтобы он был непьющим», – высказал он пожелание и подумал, что лично познакомится с начальником службы безопасности позже. Но это «позже» так и не настало. Мельком Иван этого Сытина, конечно, видел, здоровался с ним, встречаясь в вестибюле или на стоянке, но их разговор тет-а-тет так и не состоялся.

Сегодня в Гируляе было непривычно много людей. В двенадцать часов официально открывался музей под открытым небом и заповедник при нем. На церемонию открытия ждали зарубежных гостей и администрацию города. Рядовые граждане также допускались.

Иван приехал пораньше, когда в заповедник еще не пускали. В отличие от Абхазии территория Гируляйского заповедника ничем не была ограждена, имелись лишь небольшие предупредительные таблички, заходить за которые не разрешалось. И ведь никто и не заходил! Законопослушные жители Литвы строго соблюдали порядок. Люди собрались у центрального входа – деревянной арки с резным узором – и ждали открытия. Иван тоже ждал. За час до начала торжества со стороны заповедника к арке подошли служащие, наряженные в одежду, какую носили древние курши, и торжественно пригласили гостей войти.

Главные события разворачивались на берегу речки, недавно получившей свое утраченное название – Швянтупе. На одном берегу, на обрыве, над Золотым Солнцем, как на пантеоне, возвышалась импровизированная трибуна, на другом размещали гостей. Иван смог пробраться в первый ряд, к самой кромке воды, чтобы увидеть то, за чем он так долго охотился в последнее время. На скале противоположного берега, под толщей серебристой воды, золотым блеском светился идол. Иван хотел было войти в воду, чтобы разглядеть его получше: увидеть его лицо и лучи, в больших глазах прочитать свою судьбу. Но в реку входить не разрешалось, на идола позволяли смотреть лишь издали.

Ровно в полдень грянула торжественная национальная музыка, на трибуну взошел мэр города. Улыбка, несколько фраз, аплодисменты. Мэр уложился в три минуты и передал слово Зинаиде Соболевой.

Стройная рыжеволосая женщина в воздушном платье взяла микрофон. Она задумчиво молчала, глядя на сосны. Иван смотрел на нее с интересом: высоко поднятая голова, благородные черты лица, платье и волосы треплет ветер, создавая образ нимфы. Он помнил Сергея Арсентьевича – Зинаида оказалась на него очень похожа! Иван хотел с ней познакомиться, чтобы поговорить об идоле и передать бумаги ее отца, которые он взял с собой.

Зинаида заговорила. Она рассказывала о куршах и о том, что ее отец посвятил свою жизнь изучению истории этого племени, а она продолжила его дело. Зинаида выдвинула свою версию о том, почему Золотое Солнце в Гируляе сохранилось до нынешних дней, в то время как остальные три Солнца исчезли. Изначально щит висел над рекой. Со временем вода в Швянтупе поднялась и спрятала его в своих водах.

Иван слушал ее ровный красивый голос и все больше убеждался в том, что ему необходимо встретиться с этой женщиной.

В эту яркую августовскую ночь, расцвеченную перламутровыми звездами, Зине не спалось. Она пребывала в таком воздушном и солнечном настроении, в каком хочется оставаться как можно дольше, с ним даже жалко ложиться спать. Сегодняшним вечером она вернулась с очередного свидания. Иван Форельман – ее новый знакомый – внимательный и романтичный, немногословный, приятный молодой человек.

Мысли о нем вызывали у нее только приятные эмоции. Хотелось, чтобы он оказался рядом, но и без него ей было хорошо. Казалось, что, если они больше никогда и не увидятся, ничего страшного не произойдет. Просто – хорошо оттого, что он появился в ее жизни. Она вспоминала его и оказывалась в другом мире – теплом и солнечном, согретом его обаянием. Иван умел создавать «ванильно-пряничную» атмосферу одним лишь своим присутствием. Он располагал к себе – доброжелательностью, прямотой и простотой, которая подкупает, но не переходит за грань, за которой такая простота становится хуже воровства.

Она его почти не знает, и у него наверняка масса недостатков, которые так сразу и не разглядишь. Но они обязательно проявятся. Недостатки Зину не пугали, потому что она знала, что они некритичны, и к тому же Иван умеет их прятать. А еще – эта его «ванильно-пряничная» атмосфера, в которой ей хотелось находиться как можно дольше.

Впервые они встретились неделю назад. Иван пришел к ней, на спасательную станцию, с букетиком разноцветных тюльпанов и с папкой-скоросшивателем. Зине показалось, что этого человека она уже где-то видела, быть может, в своих девичьих грезах: выразительные, глубоко посаженные глаза под высокими дугами бровей, у внешних углов глаз – ямочки, из-за которых глаза кажутся еще больше. Прямой острый нос, красивые губы. Он был очень похож на поляка, особенно этими ямочками у глаз. Зина много видела поляков и знала, что это их национальная особенность.

В тот момент ей подумалось: он еще появится в ее жизни. Мысль была из тех, что возникают сами собой и, как правило, являются пророческими.

Он еще ничего не сказал, а Зина уже знала, что он сообщит ей что-то важное. Молодой человек робко переминался с ноги на ногу и молчал.

– Я принес вам бумаги вашего отца, – наконец вымолвил он и вместо папки протянул цветы. Спохватился, забрал цветы и отдал папку. Спохватился вновь и растерянно вручил букет – повторно.

Зина не сразу нашла, что ему сказать. Она листала пожелтевшие страницы, исписанные заковыристым почерком. Отец писал о куршах, указывал неизвестные ей факты, он словно разговаривал с ней на ее языке. Зина не могла пожелать для себя лучшего подарка. Ее гость не знал, что он для нее сделал!

– Хотите чаю? – предложила она.

– С удовольствием! – сразу согласился Иван.

Они сидели на смотровой площадке, пили чай с конфетами и разговаривали. Иван говорил мало, все больше слушал и ел конфеты. Конфеты были разными и вкусными. Зину забавляло, как он долго выбирал их взглядом и только потом брал одну. Следующая конфета уже была другой.

– Вы и невесту себе долго выбираете? – шутя заметила она.

– Это почему же?

– А невесты – они как конфеты.

Иван засмущался еще больше.

– Я уже выбрал, – пробурчал он, вытащив из вазочки самую красивую, в ярком оранжевом фантике, шоколадную конфету.

Иван чувствовал себя влюбленным мальчишкой. В голову ему лезла романтическая чепуха, хотелось писать стихи, хоть поэт из него был никакой, и думал он только о ней – об этой необыкновенной женщине с космическими желтыми глазами.

С ней было хорошо и легко, она ничего не просила, не требовала, ни на чем не настаивала. У нее и так все было, но при этом он не чувствовал себя рядом с ней лишним.

А еще она показала ему Золотое Солнце. Вечером, после закрытия заповедника, они вместе спустились по крутой лестнице спасательной станции и отправились на берег Швянтупе. Иван вошел в воду, он ничуть не боялся: ни скользких камней, ни подводного течения, ни самого идола. Холодная река встретила его приветливо. Иван легко дошел до середины, ни разу не поскользнувшись. Золотое Солнце блестело из-под воды, словно приглашая его к себе в гости. Иван продвинулся еще немного вперед и остановился. Подходить совсем близко к идолу он не стал – не посмел вторгнуться на территорию богов. Иван посмотрел в огромные золотые глаза и почувствовал, как его затягивает в бездну. Он перестал ощущать свое тело, оно стало легким, как облачко, и сам он, словно облачко, повис над землей и сверху наблюдал за происходящим. Внизу плескалось ласковое море, качали томными ветками пальмы, на гладком берегу, держась за руки, стояли они с Зиной. За несколько минут Иван увидел всю свою жизнь. Впереди его ждало прекрасное будущее – с достижениями, процветанием и любовью. Наконец-то он нашел то, что так долго искал, – свою единственную и неповторимую! Но и без пророчества Золотого Солнца Иван знал, что останется с Зиной навсегда, чтобы смотреть в ее большие, медового цвета глаза, напоминавшие сакральные глаза золотого идола…