От Бояринова они отправились на берег Каменки, в Покровский монастырь. Машину – черный «Фольксваген Пассат» – оставили на парковке, рядом с туристическими автобусами.

Монастырь оказался действующим. Современные постройки в его ограде – гостиничные «избушки» в псевдорусском стиле – выглядели чужеродным элементом. Монахини в долгополых одеяниях сторонились туристов, спешили поскорее скрыться от любопытных глаз. Здесь стояла особая тишина, которая поглощала звуки шагов, голосов, щелчки фотоаппаратов. От мощных каменных стен, от древних храмов веяло стариной…

Покровский собор, словно жемчужина на зеленом травяном ковре, поражал величием и строгостью линий. Плоские золотые купола, обилие сквозных арок, просвеченных солнцем, узкие окна-бойницы, устремленная в небо шатровая колокольня, соединенная с храмом белой галереей. Все сахарное, сияющее, наполненное воздухом и торжественным покоем. Галерея похожа на мост с двумя арочными пролетами. Через них, разделенная надвое, течет вечная река времени…

– В подклети Покровского собора нашли упокоение многие знаменитые монастырские узницы, – рассказывала женщина-экскурсовод. – В том числе и бывшая великая княгиня, жена Василия III красавица Соломония. А как романтично все начиналось…

Великий князь Василий надумал жениться, когда ему стукнуло двадцать шесть лет. Для смотрин собрали по всем городам и весям самых прелестных девушек, невзирая на знатность их происхождения. После тщательного отбора из полутора тысяч претенденток выбрали всего сотню юных невинных созданий, выхоленных в боярских теремах: белолицых, чернобровых, с губами, как маков цвет, с густыми косами до пят. Из этой сотни в финал конкурса «царских невест» вышли только лишь десять. После того как последнее слово сказали опытные повивальные бабки, счастливиц представили великому князю. Ведь едва ли не главное предназначение княгини – произвести на свет потомство, дать престолу наследников, продолжить династическую линию.

Из этой-то десятки красавиц и выбрал Василий себе жену – Соломонию Сабурову, распрекрасную девицу с нежной кожей, румяную, статную, с волосами, как шелк, с глазами, как звезды. Зажил князь с молодою супругой весело и согласно. Шли годы, а долгожданного ребенка все не было. Чего только не делала княгиня Соломония: ездила на богомолье, пешком ходила по святым местам, приносила богатые дары в монастыри и храмы, неустанно просила Господа о «чадородии». Отчаявшись, тайно обращалась к гадалкам и знахаркам, к колдовству и «заговорам»…

Детей не было. Василий терпел долгие двадцать лет и, наконец, решился на неслыханное: развестись с бесплодной женой, принудить ее к постригу и вступить в новый брак. Константинопольский патриарх ответил ему отказом, но великий князь не собирался отступать. Московский митрополит Даниил нашел правителю оправдание для развода: «Неплодную смоковницу посекают…»

Соломония сопротивлялась всеми силами, она и слышать не желала о разводе. Однако ее участь уже была решена. В преддверии зимы, когда московские раскисшие дороги покрылись снегом и ударили первые заморозки, великую княгиню привезли в Рождественский монастырь.

Германский посол Герберштейн свидетельствует, что Соломонию постригли насильно. Она кричала, что против воли совершают над нею обряд, срывала с себя монашеский куколь и топтала его ногами. Посланный надзирать за княгиней боярин ударил ее плетью в храме! Только после этого она присмирела, заплакала и дала облачить себя в иноческую ризу со словами: «Бог накажет моего гонителя…»

Поскольку многие осуждали развод Василия и сочувствовали Соломонии, бывший муж выслал ее подальше от Москвы, в суздальский Покровский монастырь. А сам вскоре женился на шестнадцатилетней Елене Глинской.

В заключение экскурсоводша процитировала Псковскую летопись:

– «Князь великий Василий Иоаннович постриже княгиню свою Соломонию, а Елену взял за себя. А все то за наше согрешение, яко же написал апостол: пустя жену свою, а оженится иною, прелюбы творит».

Астра смотрела на белокаменную громаду Покровского собора, куда, вероятно, ходила молиться инокиня София, бывшая великая княгиня Соломония, где стояла на коленях у иконостаса… Чего просила она у Бога? В чем каялась?

Астра пыталась представить, каково это – после великокняжеского терема, изысканных яств, злата да серебра, шелковых простыней да лебяжьих перин оказаться в тесной келейке со слюдяным окошком, жестким ложем, чадящею свечой и влачить однообразные дни, полные неустанных трудов и молитв.

Матвей в то же самое время думал о другой опальной царице – Евдокии Лопухиной, незадачливой супруге Петра, которая из роскошных кремлевских палат была брошена за эти стены, ничуть не уступающие крепостным. Увы! Даже самое высокое положение и аристократическая кровь не гарантируют завидной судьбы.

– Пойдем внутрь? – предложила Астра и накинула на голову прозрачный шарф. – Хочу взглянуть на мощи преподобной Софии Суздальской.

Что-то в печальной истории Соломонии занимало ее, казалось важным. Матвей молча пошел следом. Внутри собор был бело-золотым, просторным и гулким…

Астра долго стояла и, не отрываясь, глядела на закрытую раку с останками старицы Софии – не так давно их выкопали из усыпальницы и перенесли сюда, – потом повернулась и зашагала к выходу.

– Ну, что? – спросил ее Матвей уже на улице.

– Не знаю… Думала, побуду в соборе, послушаю его тишину, дыхание, и мне откроется какая-то тайна. Ничего подобного!

– Значит, нет никакой тайны.

– А ребенок Соломонии?

– Какой ребенок? Она же была бесплодна?

– Надо поговорить с экскурсоводом…

Они отыскали женщину, которая проводила экскурсию, и засыпали ее вопросами. Женщина улыбалась и терпеливо отвечала, глядя на странных туристов через очки в роговой оправе. Она сама чем-то походила на монахиню – гладко причесанная, тихая, в закрытом темном платье.

Оказалось, рождение инокиней Софией ребенка в монастыре одни историки воспринимают как непреложный факт, другие отрицают. Главным камнем преткновения является дальнейшая судьба царевича. Куда он подевался? Если ребенок в самом деле появился на свет, то, судя по срокам, во время пострижения великая княгиня уже носила его под сердцем. Таким образом, он был законным сыном государя и наследником. Это не могло не всполошить великого князя и его новую супругу. Назревал грандиозный скандал.

Женщина-экскурсовод говорила легко, без запинки – привыкла излагать эту историю для посетителей монастыря. Она столько раз повторяла ее…

– Спустя несколько месяцев после женитьбы Василия III по Москве поползли слухи, что-де инокиня София родила в монастыре мальчика и назвала его Георгием. Великий князь встревожился и послал в Суздаль своих людей, которым приказал провести розыск. Ссыльная жена проявила мужество и выдержку, отказавшись показать следственной комиссии ребенка, однако не отрицала его существования и даже пригрозила, что ее сын, «когда облечется в величие свое, то отомстит за обиду матери». Как вы понимаете, самым простым способом замять скандал и оградить себя от различных осложнений было убийство. Василий III наверняка тайно поручил кому-то из членов комиссии – будь то дьяк или доверенный боярин – не столько установить истину, сколько избавиться от опасного младенца. Соломония это подозревала, зная коварство мужа. По свидетельству современников, она отличалась не только красотой, но и умом, решительным характером. Сначала своими опрометчивыми высказываниями она чисто по-женски пыталась досадить Василию и Елене, но потом опомнилась. Кто-то из верных людей помог ей спрятать мальчика в надежном месте, а в монастыре инсценировали его смерть и похороны. Только так бывшая великая княгиня сумела убедить засланного убийцу, что опасности больше нет.

– И тот поверил? – спросила Астра.

– Видимо, да…

– Значит, ее сын остался жив?

– Надо полагать, среди бояр или влиятельных духовных лиц нашлись люди, которым было выгодно такое развитие событий, – кивнула экскурсоводша. – Ведь впоследствии они могли использовать царевича в борьбе за власть. Но по какой-то причине Георгий ни разу не предъявил свои права на престол.

– Наверное, судьба матери доказала ему, что вблизи трона счастье недостижимо, – сказал Матвей.

– Судьба отца еще ужаснее, – добавила женщина. – У новой царицы Елены Глинской тоже не было детей, и она во многом повторила путь своей предшественницы: те же походы по святым местам, те же молебны, те же пожертвования. Только Глинская, женщина из рода потомственных интриганов и авантюристов, оказалась хитрее Соломонии. Злые языки утверждали, что она забеременела от своего любовника, князя Оболенского. На пятый год брака у нее родился долгожданный наследник, будущий царь Иван Васильевич, известный как Грозный. Вот как сообщает об этом летопись: «Внезапну бысть гром страшен зело и блистанию молнину бывшу по всей области державы их, яко основанию земли поколебатися…» А через три года Василий III скончался в страшных мучениях. У него внезапно появилась на бедре «болячка с булавочную головку», которая вызвала заражение всего организма. Лекари разводили руками, а великий князь истекал гноем…

– Выходит, он умер не своей смертью?

Женщина-экскурсовод пожала плечами:

– Судите сами. Старый муж отдает Богу душу, а Елена и ее фаворит Оболенский фактически становятся правителями при малолетнем государе… Тут-то бы и появиться Георгию! Но он не появился… Легенда утверждает, что рожденный Соломонией мальчик благополучно вырос и стал отважным разбойником Кудеяром. Вел вольную жизнь, никому не поклонялся, ни у кого не просил милостей. Все, в чем нуждался, добывал с оружием в руках: грабил богатых бояр и купцов. Может, такова была его месть «брату», который то ли был законным сыном Василия III, то ли не был… Во всяком случае, сам Иван Грозный чувствовал себя на троне неуютно, постоянно боялся заговоров и даже вел секретные переговоры о предоставлении ему убежища за границей. Кстати, придя к власти, он затребовал все архивы, где речь шла о деле Соломонии…

Беседуя, они прогуливались вокруг собора. У колокольни шумели деревья, поднимаясь кронами к шатровым скатам, украшенным окошками. На верхушке блестела луковка с крестом. Казалось, она упирается в самое небо… В это же синее небо смотрела несколько веков назад и преподобная старица София, и другие родовитые монахини. А теперь – Астра с Матвеем и степенная женщина-экскурсовод, остальные туристы… Удивительная штука – время.

– Это вход в подклет? – спросил Матвей, показывая на толстые темные двери с висячим замком.

– Да, только он заперт. Вас интересует усыпальница?

– Мальчика ведь должны были похоронить там?

– Во время реконструкции собора в подклете нашли фальшивое детское захоронение, – подтвердила экскурсоводша. – Между могилами старицы Александры и старицы Софии обнаружилось каменное надгробие с затертой надписью. А под ним – небольшая деревянная колода, обмазанная изнутри известью. Вместо останков ребенка там лежала кукла, одетая в шелковую рубашечку и укутанная расшитым жемчугом свивальником. Сейчас эту рубашечку и надгробную плиту с детской могилы можно увидеть в суздальском музее. Там же вам покажут покров, вышитый руками бывшей великой княгини, и ее портрет. Хотя лик преподобной был написан уже после ее смерти, считается, что художник достоверно отобразил черты инокини Софии и передал ее гордый, непокорный характер.

Заученные фразы в обрамлении подлинного исторического антуража теряли официальную сухость и наполнялись живым смыслом. Настоящая драма с детективным сюжетом разворачивалась перед слушателями…

Темная ночь. Безмолвная процессия приближается со стороны келий к застывшей громаде собора. Ветер колышет пламя свечей. Скрипят железные петли, с натугой отворяются дверные створки. Несколько человек в монашеских рясах сносят в подклет храма маленький гробик…

Знают ли они, что хоронят обряженную по-царски куклу? Как церковь могла пойти на такой откровенный подлог? Как жила все последующие годы Соломония, как смотрела на могилу собственного ребенка, то ли не родившегося, то ли чудесно спасенного? Как замаливала свой обман? Обрела ли, наконец, душевный покой?..

Марк предупредил Люси, что уезжает из Москвы на несколько дней, у него важная командировка.

– Когда ты вернешься? – спросила она.

– Точно не знаю. Ты мне не звони. Я буду занят, возможно, отключу телефон.

– Зачем?

– Во время переговоров сигналы сотового ужасно мешают, – недовольно буркнул он. – Потерпи до моего приезда. Ладно?

– Хорошо…

Она пыталась изобразить сожаление, но на самом деле обрадовалась, что Марка не будет рядом. Его присутствие пугало и сковывало ее. Особенно после встречи с той женщиной, знакомой Игоря. Почему та задавала вопросы о происшествии в Суздале? Женщина намекала, что Люси тоже угрожает опасность…

«Не сболтнула ли я лишнего? – беспокоилась она. – Игорь, вероятно, будет сердиться. Но он сам виноват. Надо было предупредить… Хотя если он сильно пострадал в аварии, то…»

Мысли путались в очаровательной кудрявой головке Люси, заставляли ее нервничать. Подозрения, что Марк может оказаться преступником, приводили ее в панику. Каким образом он попал на снимок, который показывала Ельцова?

Она с облегчением проводила Марка, сделала ему целую коробку бутербродов и налила кипятку в термос.

– Заваришь себе чай или кофе…

Он что-то промычал в ответ, складывая вещи в сумку. Уже в прихожей чмокнул ее в щечку и дал денег «на мелкие расходы».

– Пока, Белоснежка, не скучай!

Она состроила вымученную улыбку, молясь, чтобы он не заметил фальши.

Когда за ним закрылась дверь, Люси приплелась в спальню, рухнула на кровать и некоторое время лежала в полной прострации. Марк преспокойно оставил ее в своей квартире, потому что знал: ничего компрометирующего она не обнаружит. Хрустальный шар, и тот забрал с собой. То, что он ведет двойную жизнь, теперь стало ясно даже Люси. Ее инертный мозг слабо зашевелился, пытаясь нащупать выход из ситуации.

Если аварию подстроил Марк, он может повторить попытку, которая окончится для бывшего мужа смертью. Тогда Люси станет соучастницей. Кто лучше ее знает особенности поведения Игоря, его привычки? Кто затаил на него обиду и лелеет надежды на страшную месть? Конечно, брошенная жена! У нее есть мотив для убийства, и любой опер за это ухватится. Люси придется оправдываться, доказывать свою непричастность. Марк практичен и лишен сантиментов: в случае разоблачения он потянет ее за собой. Он уже попал в поле зрения заинтересованных лиц – будь то Ельцова или кто-то другой…

«Они начнут давать свидетельские показания, и мне не поздоровится, – думала она, скользя взглядом по натяжному потолку. – Что делать? Как выкрутиться?»

Домашний телефон Тарханина по-прежнему молчал, сотовый тоже. Звонить его матери и отчиму Люси не рискнула. Что она им скажет – у меня роман с парнем, который едва не убил вашего сына? Они тут же потащат ее в ментовку. А Марк догадается, кто его сдал, и придушит ее.

Люси не умела пить. Она сразу пьянела и теряла соображение. Теперь это качество пригодилось. Она тяжело поднялась на ноги, поплелась в гостиную, достала из бара бутылку коньяка, плеснула в стакан изрядную порцию и проглотила. Ее повело – голова закружилась, в груди разлился приятный жар… Чтобы не упасть, Люси поспешно опустилась в кресло. Тревога отступила, ей захотелось закрыть глаза и ни о чем не думать. Добрая фея из коньячной бутылки тут же исполнила ее желание…