Глава 23
По двухэтажному зданию бывшего общежития гуляли сквозняки. Окна были заколочены досками, но сквозь щели и разбитые стекла в комнаты беспрепятственно проникал холод. Обои клочьями свисали со стен, под ногами хрустели осколки и куски штукатурки.
Глебов отыскал комнатушку поменьше и почище, притащил туда чудом уцелевшую буржуйку и «дрова» – то, что удалось насобирать внутри заброшенного дома. Трубу он вывел прямо в окно, отодрав доску. На первом этаже незаконно обитали две пожилые бомжихи и одноногий дед-пропойца. Они благосклонно приняли подношение в виде двух бутылок водки и с пониманием отнеслись к новым «жильцам».
– Места всем хватит…
– Мы здесь надолго не задержимся, – заверил их Глебов. – У нас денег требуют, грозятся убить. Отсидимся пару деньков, а там видно будет.
Бомжи молча отводили опухшие глаза. Им-то что? Меньше знаешь, дольше живешь. Мужик с бабой с виду приличные, чистые, хоть и одеты по-простецки. Водки купили, не пожадничали. Пусть себе живут.
– Вы не говорите никому о нас.
– Ты, м-милок, не сумлевайся, – прошамкала бомжиха, еле ворочая языком. – Мы лиш-него не б-болтаем. Нич-чего не видали, не с-с-слыхали…
Он мог бы эту братию и не предупреждать – троица не просыхала круглые сутки. Глебов удивлялся, откуда они добывали спиртное. Вероятно, собирали бутылки на окрестных мусорках, сдавали и тем кормились-поились.
Думал ли он когда-нибудь, что судьба приведет его на самое дно, в заброшенные городские трущобы, до которых нет дела ни людям, ни Богу?
– Зато здесь нас не найдут, – сказал он Магде. – А завтра я попробую квартиру снять неподалеку. В общем, время покажет, как нам быть.
Это общежитие на промышленной окраине города, под боком у разоренного завода, подлежало продаже. Глебов приезжал сюда, присматривая дешевое помещение для склада. У него тогда и в мыслях не было, что бывшая общага пригодится им с Магдой в качестве убежища. От сумы и от тюрьмы не зарекайся!
В офисе он всех предупредил: «Уезжаю с женой на отдых! В дальние края. Сотовый телефон дома оставляю. Не звоните, не беспокойте. Дайте нам почувствовать себя Робинзонами!» То же повторил и родителям – слово в слово.
– Что так внезапно? – проворчал отец. – Почему заранее не сказал?
Старший Глебов любил сына, доверял ему и не вмешивался в его планы. Алешка – молодец. Хоть и не получился из него хирург, но парень лицом в грязь не ударил – нашел свое место в жизни. Сумел приспособиться к «рыночной экономике». Вот только жена ему попалась не сахар. Как он с ней ладит?
Свекор со свекровью, если не кривить душой, побаивались невестки. Она им сразу не понравилась, но отговаривать сына они не стали.
– Не нам с ней жить, – всплакнула Глебова. – Жалко Лешку. Хлебнет он с ней лиха! Околдовала она нашего сына, приворожила. Он перед ней так и стелется…
– Значит, любит.
– Не подходит она нам. Не ласковая, не домашняя. Что он в ней нашел? Разоденется, как цыганка, глазищи вытаращит и молчит, молчит. Неужели деньги его прельстили?
– Наш сын сам умеет зарабатывать, – возражал отец. – В меркантильности Лешку обвинить нельзя. Чем-то эта женщина покорила его, привязала к себе…
Алексей был женат на Магде год, когда мать осмелилась высказать все, что она думает о невестке. Не подействовало.
Много раз с тех пор он вспоминал слова матери. Права она оказалась, права. Из-за Магды он потерял голову, сошел с ума… Продал душу женщине, которой совсем не знает. И чем дольше он с ней живет, тем меньше ее понимает. Но продолжает любить. Ни страх не отрезвил его, ни измена, ни то, что она убила человека. Быть может, Феоктистов – не первая ее жертва…
Признание Магды повергло его в шок. У него пропал дар речи. Он еще не оправился от происшествия в Линьковке, как на него свалилась новая напасть. Звонок жены застал его в офисе, помешал договориться о встрече с Ельцовой.
– Приезжай домой… – выговорила Магда в трубку. Ее голос дрожал. – Поскорее, мне очень плохо…
Он сорвался и, забыв обо всем, примчался. Магда сидела в темной гостиной, в тишине – было слышно, как судорожно она дышит.
Глебов включил ее любимую лампу с зеленым абажуром. Лицо Магды, бледное, с мрачным огнем в глазах, испугало его. Наполовину пустая бутылка абсента стояла на полу у кресла, в котором она свернулась, поджав ноги.
– Я, кажется, убила человека…
Она раскачивалась и повторяла эту фразу с одним и тем же выражением безысходного ужаса.
– Кого? Когда?
Каждое слово приходилось вытягивать из нее с трудом.
– Феоктистова… я не хотела… Он приставал ко мне там… на кладбище. Мы были одни… я подумала, что он… Я испугалась… очень испугалась…
Глебов не был лично знаком с Феоктистовым, но как-то раз видел его на одной из презентаций фармацевтической продукции. Бизнесмен отличался нездоровой тучностью, под глазами у него висели серые мешки. Как врач, Алексей навскидку определил у Феоктистова целый букет физических недугов, однако тот все еще был крепок и справлялся с делами.
– Как ты могла… убить его? Он же настоящий слон.
– Он приставал ко мне… Я не хотела…
Магда отвечала невразумительно, путалась – была пьяна.
– Ты ударила его?
– Толкнула… потом… у меня был стилет в сумочке… я всегда ношу его с собой…
«Стилет!» – ужаснулся Глебов.
– Ты защищалась?
– Да… да… Я помню, как сильно сжимала стилет в руке… как он упал…
– Кто? Феоктистов?
– Да… он захрипел и… повалился назад…
– Тебя кто-нибудь видел там, на кладбище? Ты кому-нибудь говорила, что собираешься встретиться с этим… Феоктистовым?
– Меня посадят? – ответила она вопросом на вопрос.
Глебову хотелось взять ее за плечи и встряхнуть как следует, чтобы она очнулась от паров абсента и начала соображать здраво, но это было бы бесполезно.
Он напряженно вспоминал, каким бизнесом занимался Феоктистов – кажется, банковским. Точно, финансист.
– Я… не знала, что он умер… – зашептала вдруг Магда. – Он упал… а я убежала… Меня охватил такой страх… что я ничего не помню, кроме гравия на дорожке… под ногами так оглушительно хрустело… как будто меня кто-то догоняет…
По ее щекам потекли слезы.
– Ты не ошиблась? Может быть, Феоктистов остался жив? Ты его просто ранила?
Она закрыла глаза и помотала головой.
– Я видела… видела…
– Что ты видела?
– В новостях передали…
Глебов, не говоря ни слова, метнулся к компьютеру, отыскал в Интернете архив новостного сайта. О, черт! Строчки запрыгали перед глазами: Игорь Феоктистов, предприниматель, убит на Востряковском кладбище… Версия о том, что смерть Феоктистова связана с его коммерческой деятельностью, пока не подтвердилась… Убийство с целью ограбления…
– Она думают, что его убили грабители, – сказал Глебов. – О тебе и речи нет.
Магда его не слушала.
– Он упал… недалеко от могилы…
– Ну и что? Там захоронение на захоронении! Где стилет, Магда?
Она смотрела на него глазами, похожими на темные озера, и качала головой. Ее волосы в беспорядке рассыпались по плечам.
– Стилет, Магда! Где он?
– Там… остался там…
– Проклятый нож! Зачем я его купил?
«Это улика, – добавил он про себя. – Таких кинжалов в Москве раз-два и обчелся. Возможно, их вообще нет… Кто мог видеть у нас стилет? Если Магда никому не показывала…»
– Мне кто-то позвонил и сказал: «Посмотри вечерние новости!» – пробормотала она.
«Вот это уже плохо. Значит, есть свидетель, который узнал Магду, – с ужасом осознал Глебов. – Но почему-то пока молчит. Ха! Ясно, почему! Намеревается шантажировать ее, требовать денег. Она даст, но шантажист не отстанет. Его аппетиты будут расти. От него не избавишься…»
– Голос был женский или мужской?
– Не помню… женский, кажется…
«Пустое! – подумал Глебов. – Модификатор голоса установить не проблема. Хуже всего, что свидетель – кто-то из нашего окружения. Или из окружения Феоктистова. Тот мог прийти на кладбище не один, а с охраной…»
– Звонили на сотовый?
– На домашний…
Глебов просмотрел в памяти телефона номера – уличный таксофон. Умные все, конспираторы.
– Что хотел от тебя Феоктистов?
– Н-не знаю… он говорил о моем отце, о маме… сочувствовал… и вдруг приблизился, начал признаваться в любви… хватать за руки… его всего перекосило… Я испугалась…
– Вы были знакомы?
– Да, виделись в Братцевском парке… Что делать, Алекс?
– Нам надо скрыться на время, – решил Глебов. – Я не вижу другого выхода. Переждем в безопасном месте, пока что-нибудь прояснится.
– Где? В Линьковку я не поеду!
– Конечно, нет. Где твой сотовый?
Она купила новый мобильник вместо того, что выбросила в окно. Глебов машинально отметил сей факт и удивился, как такая мелочь пришла ему на ум.
Он отключил оба телефона – ее и свой, – бросил в ящик комода. Придется временно отказаться от мобильной связи и пользоваться уличными автоматами.
Измученная Магда уснула, а он отправился в гараж – не за машиной – за старыми вещами. Поношенные куртки, грязные спортивные брюки, кроссовки, которые он собирался сжечь, неожиданно пригодились.
– И никаких кредиток, – пробормотал Глебов. – Только наличные.
Ему была необходима временная передышка – все обдумать и сделать верный ход. Пусть шантажист понервничает. Звонить ему будет некуда, запугивать некого. Он засуетится и допустит просчет…
– Я замерзла, Алекс… – пожаловалась Магда. – Эти дрова разгорятся когда-нибудь?
Он очнулся от нахлынувших мыслей, подбросил в пасть печурки щепок посуше:
– Сейчас, потерпи.
Она сидела на полу, обхватив колени, и глядела на клубы дыма. Изнеженная и выхоленная Магда стоически переносила суровые условия их нового быта. Казалось, она почти не замечает неудобств.
Глебов терял ощущение реальности. Какая-то невидимая сила словно вырвала его из светлого, привычного и благополучного мира и бросила в другой, полный опасности и мрака. В этом мире царили разруха, страх и смерть. Заброшенные дома с выбитыми окнами, холодом и отсутствием элементарных удобств, угроза, подстерегающая за каждым углом. Унизительное чувство загнанного зверя, который вынужден прятаться в темной сырой норе…
* * *
В воздухе пахло апрелем. Небо сияло. Снег почти сошел. Зацвела верба. Тревожная власть весны чувствовалась в дыхании города, в его учащенном пульсе. Москва стряхивала зимний сон и с удовольствием подставляла солнцу свое каменное лицо.
Борисов любовался суетой голубей, стараясь взбодриться. Школьники поставили на лавку цветные рюкзаки и бросали птицам кусочки булки. Воробьи слетали с веток, хватали крошки и тут же взмывали вверх.
Борисов съел на обед стейк с кровью и страдал от тяжести в желудке. Его подташнивало. Пожалуй, жена права: пора переходить на диетическое питание, но он никак не мог отказаться от своего любимого блюда – жареного мяса.
Пошарив по карманам, он вспомнил, что забыл «мезим» в офисе. Может, оно и к лучшему. Нечего приучать организм к таблеткам.
Начальник службы безопасности компании «Юстина» медленно прохаживался по скверу. Он уже четверть часа ждал Астру. Та опаздывала.
Первую половину дня Борисов выполнял ее поручение – делал звонки, наводил справки, обращался за информацией к бывшим коллегам. И радовался, что труп в Линьковке обнаружили раньше, чем он туда поехал. Но откуда Астра о нем узнала? Честно говоря, после посещения квартиры в Кузьминках, где не оказалось никакого мертвого тела, Борисов ей не поверил. Лезть без надобности в чужой дом, пусть даже нежилой, ему не хотелось. И слава богу, что не вляпался в очередную аферу.
Теперь к трупу в Линьковке прибавилось убийство банкира Феоктистова.
Борисов сердито сопел, прислушиваясь к боли в желудке. Нервная у него работа. Так и язву схлопотать недолго. Дочери шефа не откажешь, а случись с ней что, кто отвечать будет? Астра Ельцова – странная барышня, с нетипичными для людей ее круга увлечениями. Вечно сует нос, куда не просят. Нарвется на неприятности, а потом умоляет выручить ее и «ничего не говорить отцу»…
Начальник службы безопасности поглядывал на часы. Где же неугомонная Ельцова-младшая?
– Простите, Николай Семеныч…
Борисов обернулся. Астра была одета совершенно по-весеннему – в легкое кремовое полупальто, светлую юбку и короткие сапожки. Волосы, подстриженные в каре, растрепаны ветром, глаза горят, губы улыбаются. Запыхалась, разрумянилась. Не красавица, но хороша необыкновенно.
– Приятно вас видеть, Астра Юрьевна! – искренне воскликнул он. – Рад служить. У меня куча новостей…
Она взяла его под руку, как доброго друга, и они пошли рядом. Ее каблучки постукивали по тротуару. Оказывается, звук женских шагов может волновать. Это все проказы весны! Борисов замешкался. С такой женщиной хотелось говорить о возвышенном, а не о криминале, тем более не о выводах патологоанатома. Он огорченно вздохнул.
– О трупе в Линьковке. Женщину задушили где-то в другом месте, потом привезли в дачный поселок и бросили в подвал. Никакого взлома, никаких отмычек – замки открывались родными ключами. В доме полно разных следов.
«В том числе и моих», – подумала Астра.
– Женщина мертва примерно трое суток. Ее личность устанавливают. Пока проверяют все заявления о пропавших.
– Но ведь раньше чем через три дня такие заявления не принимаются?
– В том и загвоздка. Ее фотографию покажут по телевизору, поместят в газеты. Возможно, кто-нибудь ее узнает и позвонит в милицию. Если же нет, боюсь… процедура затянется на неопределенное время.
– С хозяевами дома связались?
– Увы, нет. Раньше дом принадлежал неким Левашовым. Они погибли, и в права наследства вступила их дочь Магда, в замужестве Глебова. Глебовы проживают в Москве, но как раз уехали отдыхать и никому не сообщили, куда. Телефоны, видимо, отключили. Их можно понять. Я сам в отпуске стараюсь отключить сотовый, иначе задергают. Ни минуты покоя не будет!
Он намеренно замолчал, созерцая бледно-зеленую травку на оттаявшей земле. Между деревьями чернели лужи, в них отражались белые стволы берез. Белое и черное, два цвета жизни, которые содержат в себе весь спектр…
– Глебовы под подозрением? – не выдержала Астра.
– В общем, да. Из-за ключей! Если они полные идиоты, то спрятали тело убитой женщины в подвале своего дома. Хотя рядом лес и ни души вокруг.
– Идиотов хватает…
«Возможно, убийца – один из Глебовых, муж или жена, – предположила Астра про себя. – А другой его подставил. Вряд ли Алексей солгал, что Коломбина была его любовницей».
– Вы уверены, что супруги Левашовы мертвы? – спросила она.
Борисов остановился и повернулся к ней.
– Вы не перестаете меня удивлять, Астра Юрьевна. Супруги Левашовы… Об этом после. Вы ведь просили навести справки о Глебове еще до убийства. Позвольте спросить: какой ваш интерес в этом деле?
Она покачала головой:
– Не могу сказать, Николай Семеныч…
– Ладно, – сразу согласился тот. – Перейдем к гибели банкира. Следствие по-прежнему разрабатывает версию ограбления. Кинжал, который торчал в груди Феоктистова, ручной работы, причем изготовлен за границей, в Италии. Там такие кинжалы называются стилетами, и туристы приобретают их в качестве сувениров. Вещица, скажем прямо, не дешевая. Странно, что воры, промышляющие на кладбище, воспользовались подобным орудием. Вдвойне странно, что они убили жертву. Обычно обходится угрозами или ударом по голове…
– В наше время всякое случается. Воры уже не те…
Борисов кивнул:
– Не догадываетесь, почему Феоктистов оказался на кладбище без охраны? Тут два варианта. Либо он пришел проведать могилу кого-то близкого и не хотел обнаруживать перед подчиненными своих эмоций. Либо позаботился, чтобы ему не мешали… У него могла быть назначена встреча в глухом уголке кладбища.
Она пожала плечами:
– Не самое подходящее место для встречи.
– Это с какой стороны посмотреть. Кстати, убийца, кто бы он ни был, перестарался. Ему не нужно было наносить удар кинжалом. Феоктистов, видимо, сильно перенервничал и умер до того, как его закололи.
Астра опешила:
– Феоктистов был уже мертв, когда…
– Вот именно! – подтвердил начальник службы безопасности. – Смерть банкира наступила в результате обширного инсульта, о чем убийца, по-видимому, не подозревал. Человек захрипел, упал, злоумышленник воспользовался его слабостью и ударил стилетом в грудь. Попал прямо в сердце, между прочим.
– Так что, дело скоро закроют?
– Затрудняюсь сказать, как Уголовный кодекс трактует протыкание мертвого тела холодным оружием, но умелый адвокат разобьет доводы обвинения в пух и прах. А обчистить мертвого не успели благодаря господину Таврину. Получается, состав преступления весьма и весьма расплывчат…
Борисов заложил руки за спину, отступил на шаг и уставился на Астру испытующим взглядом, словно ожидая от нее объяснений.
– Зачем вору добивать и без того беспомощного человека?
– Чтобы тот его не опознал… – рассеянно произнесла Астра. – Кто такой Таврин?
– Мой коллега, начальник службы безопасности покойного. Я ему звонил, уточнял кое-какие детали. Он не поведал мне ничего нового.
– Что вы сами думаете?
– Мне не дает покоя совпадение, о котором я говорю только вам. Дом в Линьковке, где обнаружен труп неизвестной женщины, принадлежал Левашовым. И Феоктистов умер поблизости от могилы тех же Левашовых. Эти два дела пока не объединены… да и вряд ли будут объединены. Кому нужна лишняя головная боль? Разве что дотошный следователь попадется…
– Отпечатки пальцев на стилете были?
– Нет, разумеется.
