Глава 22
В обеденный перерыв Астра опять встретилась с Борисовым. Тот неважно выглядел: бледный, под глазами мешки.
– Вам бы отдохнуть не помешало, Николай Семенович.
– Зимой и отдохну. Уеду на дачу, буду печку топить, в бане париться... и ни о чем не думать. Хорошо жить без мыслей, безумно, как растение!
– Хорошо, – согласилась она. – Только не получается.
Они прогуливались по Ботаническому саду. Солнце косо освещало аллею, в глубине между деревьями лежали зеленые тени.
– Благодаря вам я хоть воздухом подышу, – сказал Борисов. – А то мотаюсь, бегаю... некогда красотами природы полюбоваться. Так и свалюсь когда-нибудь на бегу...
Он явно был не в духе. Приболел или неприятности в семье. Астра не лезла к нему с вопросами. Захочет – сам расскажет.
– Узнал я о вашем пожаре в Ласкине... – хмуро начал он. – Еще один труп, Астра Юрьевна. По предварительному заключению, в доме сгорела женщина лет тридцати... Эксперты считают, что она много выпила, закурила... возможно, уснула, обронила окурок, ну и сами понимаете... строение деревянное, занялось быстро. Есть одна странность – пламя слишком уж стремительно охватило дом. А ведь это вам не сухое жаркое лето: шел дождик, да и бревна, из которых сложено здание, были пропитаны специальным составом. Хозяин такие показания дал. Он сам строитель, делал все по правилам. Так что не исключается поджог. Но пока что это только версия. Личность погибшей установлена со слов того же хозяина. Он сдавал дом некой Алевтине Долгушиной...
– Естественно, милиция сочла, что сгорела именно Долгушина.
– А кто же еще? Она работала в Москве, приезжала туда изредка, чтобы побыть на природе, расслабиться... Кстати, местные ее почти не видели. Домик стоит на краю деревни, там дикий сад разросся, место глухое. Кто-то из деревенских говорил, что иногда «дамочка» приезжала на такси, а иногда ее подвозила красная машина. К сожалению, ни марки, ни номеров очевидцы назвать не смогли. Искать бесполезно. Сколько в Москве красных машин! Вот и все...
– А повреждений на трупе не обнаружили? Ну, там... следов насилия?
– Тело сильно обгорело. Эксперт сказал, что поза трупа соответствует смерти в огне... Возможно, Долгушина была пьяна, уснула, а когда пожар разгорелся, задохнулась в дыму. Так часто бывает. Меня вот что смутило... – Борисов приостановился и повернулся к Астре. – Оказывается, убитая в сквере Грибова и сгоревшая в доме Долгушина работали в одной фирме!
Поскольку она молчала, начальник службы безопасности спросил:
– Вы ничего не хотите мне сказать?
– Эти два убийства объединили в одно дело?
– Чудесно! – сухо улыбнулся он. – Умеете вы уходить от ответа. Нет, пока что не объединили. Пожар случился за городом, поэтому он относится к другой епархии. Да и квалифицировали его – поначалу – как несчастный случай. А вы сразу – убийство!
– Я оговорилась...
– Не верю. Ладно, оставим это на вашей совести.
Он с удовольствием вдыхал прохладный воздух сада. Деревья гасили звуки проезжавших по шоссе машин. Тихий шепот листьев успокаивал, убаюкивал.
Борисов увлек Астру в боковую аллею, где вдоль бордюра гордо рдели пышные бордовые хризантемы. «Словно запекшаяся кровь, – подумала она. – Красиво и страшно».
– Вы наводили дополнительные справки о Долгушиной?
– Хм... разумеется. Она из Ярославля, снимала квартиру на Стромынке... работала бухгалтером. Не замужем. С соседями дружбы не водила, держалась особняком. Коллеги отзываются о ней положительно. Звезд с неба не хватала, но дело свое знала.
– Оперативно!
– На том стоим, Астра Юрьевна. Еще вопросы будут?
– Ее родственники проживают в Ярославле?
– Она приемная дочь пожилой пары. Они взяли ребенка из детдома. Оба – учителя на пенсии. Их уже вызвали... опознать тело. Хотя как им это удастся... Зрелище, прямо скажем, жуткое.
– То есть, с полной уверенностью сказать, что сгорела именно Долгушина, нельзя?
Борисов поднял лицо к небу и развел руки в стороны:
– Полностью уверенным здесь может быть только Господь Бог! И то – не факт...
– Существуют же какие-то методы...
Астра не понимала, почему она продолжает этот бессмысленный диалог. Она задавала вопросы скорее по инерции. Такие вопросы задал бы на ее месте любой сыщик. Но ответы Борисова не приближали ее к цели, ничего толком не проясняли.
– А зубы? Надо опросить стоматолога...
– Опросят, вероятно, – равнодушно кивнул Борисов. – Если у родителей возникнут сомнения. Хотя вряд ли... Долгушина взяла отпуск, я узнавал. Поэтому она оказалась в Ласкине. Она никуда не собиралась ехать... я имею в виду за рубеж или...
– Ее квартиру осматривали?
– Это обычная процедура. Квартира, как квартира. Ничего примечательного.
– Она могла уехать куда угодно, – опять же, по инерции, сопротивлялась Астра. – И никому не докладывать. Свободная женщина в свободной стране.
– Кто же тогда был в доме?
Астра пожала плечами. Ее легкое полупальто со сборками чуть выше талии делало ее похожей на дату прошлого века.
– Дайте мне адрес Грибовой! – попросила она Борисова.
Тот удивленно поднял брови:
– Он у вас, я же посылал.
– Нет! Ее матери, она ведь тоже Грибова?
– Ах, матери? – Начальник службы безопасности полез в карман куртки и достал сложенный вчетверо листик с адресом. – Я предвидел, что он вам понадобится.
Они как будто устраивали друг другу экзамен. В молодые годы Борисов, начитавшись Агаты Кристи и Конан Дойля, мечтал стать частным детективом. Но он никогда бы не подумал, что дочка его шефа займется сыском. Для женщины это слишком уж рискованные приключения... Он с удовольствием выполнял при ней роль «мальчика на побегушках», чувствуя себя причастным к чему-то загадочному и значительному.
«И потом, я же отвечаю за нее...», – думал он, глядя вслед удалявшейся от него по аллее Астре...
Мать секретарши из «Маркона» выглядела осунувшейся и убитой горем. Руди, поскуливая, лежал на половичке в прихожей и едва обратил внимание на гостью. Перед ним стояла тарелочка с нетронутым собачьим кормом.
Астра осторожно, стараясь не потревожить таксу, прошла следом за хозяйкой в комнату.
– Он ужасно тоскует, отказывается от еды... – сказала Грибова. – Бедный пес... Не верится, что такое случилось с моей дочерью... Просто не верится! Я упала в обморок в морге... мне делали какие-то уколы... все было, как в тумане...
Она села на диван в гостиной, сжала пальцами виски. На ней было узкое черное платье и черная повязка на волосах. В квартире стоял запах подгоревших котлет.
– Не могу плакать... напилась лекарств... и будто пустота внутри. Ни мыслей, ни слез... Вы из милиции?
– Видите ли, директор фирмы, где работала ваша дочь, решил провести собственное расследование...
Астра смело ссылалась на отсутствующего Тетерина. Пока тот вернется из отпуска, она найдет убийцу. Развязка близка, и смерть Мими – тому подтверждение. Преступник заметает следы, потому что ему наступают на пятки.
– А...
Казалось, Грибову не волнует, кто и зачем прислал к ней эту молодую женщину. Постигшее ее несчастье заслонило все прочее – мелкое и незначительное.
– Вы не против ответить на несколько вопросов? – вежливо осведомилась посетительница.
– Да... да...
– Скажите, вы кого-нибудь подозреваете?
– Я? Конечно, нет... На Милочку напали бандиты... в сквере... Я говорила ей, чтобы она не гуляла там с Руди... По вечерам в таких местах околачивается всякий сброд... Но она меня не слушала. Она с детства была непослушной. Все делала по-своему...
Ее голос надламывался, но глаза оставались сухими.
– Милена не рассказывала вам о своей знакомой актрисе? Они вместе выгуливали собак.
– У моей дочери не было знакомых актрис...
– Вспомните, пожалуйста! – взмолилась Астра. – Они сдружились во время прогулок в том самом сквере. Актрису звали Донна Луна.
– Донна Луна? Странное имя... нет, Милочка ничего такого мне не говорила... я бы запомнила. Донна Луна... Нет, не слышала о такой.
– А вы часто виделись с дочерью?
– Мы живем в разных концах города. Так получилось после смерти ее бабушки, моей мамы. Милочка переехала в ее квартиру. Сдавать было жалко, и без присмотра не оставишь. Вот она и решила... ей хотелось самостоятельности! Знаете, в молодости очень важна свобода...
– Простите за любопытство... у вас есть мужчина?
Грибова тяжело вздохнула и сложила руки на коленях.
– С отцом Милочки мы развелись много лет тому назад... У меня были мужчины, я ведь живой человек... Меня уже спрашивали об этом... милиционеры, которые... а, все равно...
Она замолчала с горестным видом.
– Вы живете одна?
– Сейчас да... Мой друг... был старше меня, у него семья. В общем, он захотел вернуться к ним.
Астра украдкой бросала взгляды по сторонам. В прихожей она не заметила мужских вещей, в комнате их тоже не было. Ни куртки на вешалке, ни рубашки, забытой на спинке стула.
– Как складывались отношения у вашей дочери с вашим другом?
– Никак... то есть, нормально... У него свои дети, у меня – Милочка... Когда она приходила в гости, мы вместе обедали... Милочка меня понимала.
– У нее был жених?
– Просто парень, с которым она проводила время.
– Один?
– Сначала один, потом другой... это жизнь...
– Вы помогали ей деньгами?
– Конечно... постоянно. Мой магазин приносил хорошую прибыль, но сейчас дела пошли на спад.
– Почему бы дочери не работать у вас? Семейный бизнес... деньги не уходят в чужие карманы...
– Ей не нравилось быть продавцом. Милочка ненавидела торговлю. Может, потому, что я с утра до вечера пропадала в магазине... Торговать – очень хлопотное дело! Она сразу заявила: за прилавок не встану ни за какие коврижки. Устроилась секретаршей. Я ее отговаривала...
– Почему?
– Работать на себя и на хозяина – две большие разницы. Я думала, дочка со временем сделает правильный выбор.
– Ее устраивала секретарская зарплата?
– Сначала нет. Я давала ей деньги, но она хотела иметь свои... а потом все наладилось.
– Она получила прибавку?
– Да, наверное. Милочка перешла в другую фирму, там ей платили больше. Знаете, она постепенно становилась на ноги, денег просила у меня все реже и реже... а потом и вовсе перестала...
– У нее поубавилось потребностей, или зарплата сильно выросла?
Грибова развела руками. Ее пальцы с бледно-розовым маникюром мелко дрожали.
– Честно говоря... я не интересовалась. Я видела, что дочь ни в чем не нуждается: всегда сыта, хорошо одета, довольна жизнью. Не просит денег, и слава богу! У меня года три тому назад пошла полоса неприятностей. Магазин стал чуть ли не убыточным; мужчина, с которым я тогда жила, постоянно затевал скандалы, даже выпивать пробовал... В общем, я погрязла в этом с головой...
– Могли вашу дочь убить из ревности?
– Не знаю... вряд ли...
– Она знакомила вас со своими кавалерами?
Грибова отрицательно качнула головой. Ее тонкие, выщипанные в ниточку брови скорбно изогнулись.
– Нет... зачем? Если бы завязалось что-то серьезное, тогда да... а так...
– Значит, замужества не намечалось?
– Полагаю, нет.
– И вы ни разу не видели ни одного ухажера Милены?
– Разве что случайно. С тех пор, как она стала жить отдельно, мы отдалились друг от друга. Наверное, это естественно.
Гостиная, обставленная мягкой мебелью светлых тонов, производила приятное впечатление. На столике стояла ваза с цветами. На серванте – большая фотография Милены и рядом – зажженная церковная свечка. Часы остановлены...
Астра подумала, что до матери, вероятно, еще не дошла вся непоправимость утраты. Она живет прежними восприятиями, а настоящее кажется ей страшным сном.
– У Милены были подруги?
– Она не очень-то умела сходиться с людьми... В детстве она дружила с соседской девочкой, Катей, но потом жизнь разбросала их в разные стороны. Катя музыкантша, она закончила консерваторию и уехала с мужем в Германию.
– И что... больше Милена ни с кем не поддерживала отношений?
– Она завела себе собаку. Руди.
Такса услышала свое имя и заскулила из прихожей.
– Хотя постойте... в той фирме, где дочка работала, у нее появилась приятельница. Они болтали по телефону, пару раз ходили вместе в кино. Да! Как я могла забыть? В голове все путается...
Грибова машинально сняла траурную повязку и теперь мяла ее в руках.
– Милена называла ее имя?
– Да, кажется... но я не помню... та девушка работала бухгалтером, по-моему...
– Алевтина Долгушина?
Грибова небрежно кивнула. Она не придавала значения этой дружбе.
– Между Милочкой и Алевтиной в последнее время будто кошка пробежала. Ах, вот еще что! Дочке нравился ее начальник... знаете, так обычно случается... женатые боссы не прочь поволочиться за секретаршами. Наверное, Алевтина тоже имела на него какие-то виды. На этой почве они и поссорились...
– Что, совсем разругались?
– Не совсем... но прежней симпатии друг к другу уже не питали. По крайней мере, Милочка...
– У нее был роман с начальником?
– Нет, что вы! Я же говорю, он женатый человек...
На протяжении всей этой тягостной беседы Астра чувствовала бесполезность своих вопросов. Все сказанное Грибовой-старшей не проливало ни лучика света на причину смерти Милены Грибовой...
* * *
Вечером Матвей заехал на Ботаническую. Они поужинали фаршированной рыбой и салатом. Рыбу Астре передала мама. Она иногда любила побаловаться кулинарией.
– Вкусно! – хвалил угощение ее будущий зять.
За едой он пересказал Астре все, что узнал от Калмыкова. У Астры пропал аппетит. Она отложила вилку и уставилась в окно. Темнота, разреженная неоном и лунным сиянием, наводила на нее грусть. Черный сад казался непроглядным пятном на фоне огней города. Такое же пятно заслоняло от нее истинную подоплеку трагических событий, которые произошли на фоне мнимого благополучия этих людей.
– Странно! – воскликнула она. – По словам матери Грибовой, Алевтина симпатизировала своему начальнику. Зачем ей понадобился Калмыков? Ясно, что Черная книга Брюса – просто предлог завязать отношения, а потом их поддерживать.
– Деньги, деньги! Они привлекают молодых женщин, словно мотыльков, летящих на огонь.
– Я бы не объясняла случившееся исключительно женской алчностью. Мне бухгалтерша тоже поведала занимательную историю. У нее определенно талант к сочинительству! Ясно одно: раз Долгушина назвалась Калмыкову Донной Луной, значит, это не так. Раз она говорила о подземельях, значит, там искать нечего...
– ...и Черная книга ее не интересовала, – подхватил Матвей.
– Точно.
– Что ты предлагаешь?
– Надо искать Донну Луну. Если она не погибла вместо Долгушиной.
– Значит, надо искать Долгушину.
– Вот мы и вернулись к тому, с чего начали, – усмехнулась Астра. – Ходим по кругу. Или нас кто-то водит... Я склоняюсь ко второму. А ты?
Матвей молча жевал, догадываясь, что сидеть за столом им осталось недолго.
– Фактически, мы кое-что скрываем от официального следствия... Это уголовно наказуемо, между прочим!
– Нас никто ни о чем не спрашивает.
– Думаешь, Калмыков убил ту женщину... сгоревшую потом в доме?
– Черт его разберет!
– А секретаршу он мог убить? Не мешало бы по времени прикинуть...
Неуловимая Донна Луна призраком скользила между всеми участниками драмы.
– Кстати, тогда... в конце семнадцатого века, Донна Луна именно сгорела в своей карете, не добравшись до «Театральной хоромины», – напомнила Астра.
– Следуя этой логике, она и погибла при пожаре в Ласкине?
– История повторяется в виде фарса, как сказала бы уважаемая фея Тэфана.
Астра встала, отправилась в прихожую и взяла из сумочки записку Теплищевой. Пророчество!
– Послушай, – сказала она. – «Единорога может приручить только чистая дева... Он ждет, когда откроется дверка...»
– Не смеши меня.
– А ты не смейся, ты думай!
– По-моему, дурацкий набор слов... дева, дверка... Единорог... Единорог! – вдруг ьосенило Матвея. – Совсем забыл! Калмыков обмолвился про какого-то Единорога... Я его еще переспросил. Якобы, Долгушина ему говорила про письмена друидов и Глаз Единорога... это что-то из магических причиндалов к Черной книге...
Он так и повторил – «причиндалов», – в точности, как выразился Калмыков.
Астра бросила записку на стол и скомандовала:
– Так! Быстро собирайся... Едем!
– Куда?
– В скверик, где покойная Грибова гуляла со своей таксой.
– Вряд ли после убийства мы там кого-то найдем. Люди напуганы.
– Наоборот! Любопытство – великий стимул, противиться которому человек не в состоянии. Хозяев собачек как магнитом потянет на место преступления. Вот увидишь! Они просто объединятся в группы, чтобы не так страшно было...
К сожалению, их поездка оказалась неудачной. Милену Грибову собачники знали, любили и охотно выражали соболезнования по поводу ее ужасной смерти. На том месте, где обнаружили ее тело, лежали цветы: россыпь белых гвоздик. Но ни один из опрошенных не видел никакой «дамы с собачкой» в черном одеянии и с закрытым вуалью лицом. Тем более, никто не слышал ни о какой Донне Луне...
– Как же так? – сокрушалась Астра. – У нее еще светло-коричневый пудель был, подстриженный!
– С пуделем бабулька гуляла, – припомнил хозяин упитанного боксера. – Божий одуванчик... Говорят, ее дети к себе забрали, увезли в Бирюлево, вместе с собакой...
