Глава 20
Калмыков излучал мнимую вежливость, хотя на самом деле готов был рвать и метать. Он выпил, это было видно по его густому румянцу, неуклюжим движениям и масляному блеску глаз. Но даже изрядная доза алкоголя не помогла ему полностью расслабиться.
– Чем обязан, господин Карелин? – поднял он на Матвея тяжелый беспокойный взгляд.
Его кабинет был обставлен громоздкой мебелью, призванной скрадывать габариты хозяина. Все детали интерьера были подчинены этой цели: бархатные гардины, большие горшки с лианами толщиной в руку, люстра, которая могла расплющить посетителя, если бы, не дай бог, упала с потолка. Даже письменный прибор на рабочем столе Калмыкова весил не меньше пяти килограммов.
– Мрамор? – спросил Матвей, пытаясь сбить напряжение.
– Яшма...
– Ах, да! Я не очень-то разбираюсь в камнях...
Калмыков громко сопел, исподлобья поглядывая на посетителя. Догадывался ли он, какие отношения связывали его жену и этого красивого молодого мужчину?
– Вы говорили... – начал он и запнулся.
– По поводу дома в Ласкине, – напомнил Матвей. – Хочу получить у вас консультацию как у специалиста по недвижимости. Во сколько примерно вы оцените такую избушку?
Не упомяни он по телефону о домике в Ласкине, Калмыков ни за что не согласился бы на этот разговор. Он скрепя сердце примчался в офис ни свет ни заря. Обычно в это время он еще сладко почивал в своей постели. Но личные неприятности, усугубленные скандалом с женой, лишили его сна. Ранний звонок окончательно вывел его из терпения. Но когда господин Карелин заикнулся о домике в Ласкине, Виталия Андреевича будто кипятком окатили! Он-то был уверен, что ни одна живая душа ведать не ведала о тайных свиданиях его со смуглой дамой...
Он просто не мог томиться в неизвестности, он должен был выяснить, как много знает этот человек.
– Какую избушку? – хрипло осведомился Калмыков. – Я заочно не консультирую. Мне нужно видеть объект, тогда...
– Вы его видели, и снаружи, и изнутри... иначе я к вам не обратился бы.
Глаза бизнесмена налились кровью, щеки еще сильнее побагровели.
– Что вы... позволяете себе?!
– Я вас чем-то огорчил, Виталий Андреевич? Видит бог, я не со зла... Мне просто нужен совет профессионала.
Калмыков с трудом взял себя в руки. Его подбородок дрогнул, взгляд опустился и задержался на пухлых, крепко сплетенных пальцах.
– Хорошо. Говорите... я постараюсь вам помочь.
– Сколько может стоить такой вот домик?
Матвей достал фотографию и подвинул ее по столу к хозяину кабинета. Тот хрипло дышал, уставившись на снимок и не произнося ни звука. Казалось, его глаза вот-вот выскочат из орбит.
– Я не собираюсь доносить на вас, – поспешил успокоить его Матвей, опасаясь, что Калмыкова хватит удар. – Я только задам вам несколько вопросов. У меня ничего нет... ни диктофона, ни сотового... можете проверить...
– Вы... кто?! – выдавил толстяк.
– Может, дать вам воды?
– К черту! Вас моя жена наняла? Чтобы вы... следили за мной?!
Он был настолько близок к истине, что Матвей ощутил угрызения совести, которые, впрочем, тут же подавил. Он вовремя вспомнил совет Астры: «О Ларисе с ним – ни слова!» – и выкрутился:
– Я следил не за вами. Я...
– Вы частный сыщик? Тогда вы, вероятно, наводили справки и знаете, что я могу заплатить вам вдвое больше. Вы ведь за этим пришли?
– Нет...
– Хватит придуриваться! – прорычал Калмыков. – Это часть вашего бизнеса: рыться в чужом грязном белье и шантажировать богатых людей. Черт с вами! Я готов заплатить! Сколько?
– Вы меня не поняли...
– Назовите сумму, и хватит морочить мне голову! Я устал... я чертовски вымотался...
Невозмутимое спокойствие Матвея составляло резкий контраст его бешенству. Будь Калмыков попроворнее, он бы выскочил из-за стола и подкрепил свои слова кулаками. Но увы, оплывшее жиром тело отказывалось служить ему надлежащим образом.
– Мне не нужны деньги, – твердо заявил посетитель.
– Врете! От денег никто не отказывается. Вы странный тип... где-то я вас видел... Как давно вы... сели мне на хвост?
Это жаргонное выражение рассмешило Матвея. Из уст Калмыкова оно прозвучало довольно-таки нелепо.
– Я следил за Алевтиной Долгушиной, – продолжал он гнуть свое. – А вы случайно попали в поле зрения. Мне нет до вас никакого дела, поверьте...
Он лукавил. Но ведь и Калмыков не лыком шит. Глупо думать, что он возьмет и сразу во всем признается.
– Зачем вы явились, если не за деньгами? Будете кормить меня баснями? При чем тут...
Толстяк осекся и расстегнул пиджак. Его бросило в жар. На лбу выступили бисеринки пота, ладони вспотели.
– Скажите честно, Виталий Андреевич, это вы ее убили?
– Что вы несете... что...
Калмыков вскочил, взмахнул руками и рухнул обратно в кресло. Его лицо исказила болезненная гримаса.
– Она... она...
– Сгорела в доме... – многозначительно произнес Матвей. – Вам это отлично известно! Вы ее убили, а потом подожгли дом, чтобы замести следы. Вы не знали, что за вами наблюдают.
Калмыков промычал в ответ что-то нечленораздельное.
– Пожарники обнаружили труп...
– Она... сгорела? Сгорела?! Не может быть.... Вы меня на арапа не берите! Вы... да как вы смеете...
Калмыков был похож на раздувшийся шар, из которого медленно вытекал воздух. Он на глазах терял свой запал, свой гонор, краска сбегала с его лица, жар сменился холодом. У него разве что зубы не стучали.
– Следствие пока не располагает данными, кто находился в сгоревшем доме вместе с потерпевшей. Но если вы станете упираться...
– Погодите же! Погодите... – простонал Калмыков. – Я не знал... я и подумать не мог... Вы врете!
– Посудите сами, Виталий Андреевич, какой смысл мне вас обманывать? Хотите, поедем в Ласкино, и вы лично расспросите местных жителей... заглянете к участковому милиционеру. Он вам будет несказанно рад! Оперативники вовсю ищут убийцу... а он – вот, сам пришел! Вам непременно явку с повинной оформят, гарантирую. Смягчите свою участь, господин Калмыков...
– Заткнись, ты! – сорвался толстяк. Он забыл об имидже преуспевающего дельца и всяческих приличиях. – Заткнись! Она что... правда, сгорела? Да заплачу я тебе! Сколько скажешь, столько и дам! Только не надо мне пургу гнать...
Неподражаемо! Матвей снисходительно вздохнул:
– Я не за деньгами пришел.
– Какого же тебе рожна надо?
– Расскажите мне все об Алевтине Долгушиной и о том, что произошло между вами вчерашней ночью в этом домике, – он протянул руку и постучал пальцем по фотографии, запечатлевшей номера красного внедорожника и краешек «избушки». – Скажете, вас там не было?
– Не было...
– Значит, у меня обман зрения, да? И фотоаппарат тоже ошибся? Видите дату в уголке снимка?
Калмыков израсходовал на эту вспышку ярости последние силы и обмяк, расплылся по креслу, подобно подтаявшему студню. Солнце пробилось сквозь гардины и позолотило стены и паркетный пол кабинета.
– Сними пиджак... выверни карманы...
Матвей подчинился.
– У меня нет никакого записывающего устройства, – сказал он. – Даю слово.
– И карманы брюк тоже выверни...
– Может, мне догола раздеться?
– Не помешало бы... Ладно, черт с тобой! Не знаю, чего ты добиваешься, но выбора ты мне не оставил.
– Почему? Вы можете дать показания следователю, а не мне.
– Какие «показания»?! Я что, преступник?!
– Вы убили Долгушину...
– Бред!
– Значит, вас было трое. И вы вместе с Долгушиной – сообщники. Это еще хуже! Сговор, преднамеренное убийство... все это вместе потянет на солидный срок...
Калмыков вяло шелохнулся и сделал отрицательный жест.
– Чушь собачья... – выдохнул он. – Трое, четверо, целая банда! Еще что придумаешь? У меня хорошие адвокаты, парень...
– Все равно, скандала вам не избежать. А бизнес любит тишину и спокойствие. Ваша репутация пострадает, непоправимо! И солидные клиенты откажутся иметь с вами дело.
Толстяк помолчал, прикрыв глаза. Его щеки обвисли и побледнели. Такая резкая смена красноты и бледности говорила о серьезных проблемах со здоровьем. Лариса была права: Калмыкову следует сесть на диету и больше двигаться.
– Тем вечером... мы с Алевтиной повздорили, – неохотно признался он. – Я рассердился. Она довела меня до бешенства...
«Это было не трудно, – отметил про себя Матвей. – Ты, мужик, вспыхиваешь от каждой искры! Нервы никуда не годятся... а в состоянии аффекта человек не ведает, что творит...»
– Так вот... я ее не убивал. Я даже пальцем ее не тронул! Просто уехал, и все! Я уехал... а она осталась в доме... живая. Откуда мне знать, что там произошло потом?
– В доме был кто-то еще?
Калмыков покачал головой:
– Только я и она... Мы приехали из города, поужинали... Я не собирался ссориться! Слово за слово... Аля вынудила меня на неприятные откровения.
– Какие, если не секрет?
– Это не имеет отношения к тому... к тому, что случилось...
– Позвольте мне решать.
– Да нечего тут решать! Я вспылил... и, боясь окончательно сорваться, уехал. Мне не хотелось портить с Алей отношения...
– И со злости вы подожгли дом. А чтобы лучше горел, плеснули бензинчику...
– Я ничего не поджигал! Повторяю, я просто уехал...
– Но дом-то сгорел!
– Не по моей вине... Ищите другого козла отпущения...
Калмыков, остыв, снова перешел на «вы».
– И чей труп нашли на пепелище, вам тоже неизвестно?
– Нет, черт побери! Надеюсь, Аля жива и сможет подтвердить мои слова...
– Вряд ли. Вы знаете, где она живет?
– На Стромынке... но я ни разу у нее не был. Она меня не приглашала к себе домой. Я забирал ее на другой улице...
– Преображенский Вал?
– Вы и это засняли?! Как она садится в мою машину?
– Разумеется, – не моргнув глазом, солгал Матвей. – Я добросовестный служака.
– Все-таки, вас наняла моя жена... Стерва! Сама...
Он прикусил язык и с укоризной уставился на посетителя. Мол, и не противно тебе заниматься семейными разборками?
Матвей как истинный джентльмен кинулся выгораживать Ларису:
– Ваша супруга тут ни при чем, клянусь! Алевтина... моя бывшая... в общем, мы любили друг друга...
«Как далеко я смогу зайти в своем притворстве? – спрашивал он себя, глядя на толстяка. – Чем я лучше этого обманутого мужа, который, в свою очередь, развлекается на стороне? Я ввязался в это дело из-за Ларисы и оказался по уши в дерьме!»
– Любили-и... – недоверчиво протянул Калмыков. – Ну и ну! Здоровы же вы сочинять, господин Карелин! Не боитесь, что Алевтина разоблачит вашу ложь?
– Она мертва... И я этого так не оставлю! Признавайтесь, вы заманили ее в глухую деревню, в домик на окраине, где вас никто не увидит? Просчитались!
Калмыков сдавленно засмеялся.
– Я заманил? Ну, вы и фрукт... Если хотите знать, Аля сама настояла, чтобы мы встречались за городом. Она снимала этот дом. Потому что там... свежий воздух, лес, речка...
У него был такой вид, словно он чуть не выболтал государственную тайну. Толстяк изменился в лице и прикусил губу. Для хорошего торговца недвижимостью он давал слишком много воли эмоциям. Впрочем, стресс ослабляет самоконтроль и развязывает человеку язык... А Калмыков явно переживал стрессовую ситуацию.
– Зачем Долгушина снимала дом в Ласкине? – поймал его на слове Матвей. – Только не гоните мне пургу про свежий воздух!
* * *
Борисову редко удавалось прогуляться посреди рабочего дня. Компания «Юстина» росла и разветвлялась, и в связи с этим прибавлялось обязанностей у начальника службы безопасности. Однако, как бы ни был занят Николай Семенович, отказать дочери шефа он не мог.
Она ждала его на набережной Яузы, наслаждаясь утренним солнцем. После череды дождей наконец выдался ясный денек. В воде отражалось небо и каменные берега. В тихую погоду сюда доносился шум электричек. Неподалеку проходила железная дорога.
– Что на сей раз привело вас к трупу, уважаемая Астра Юрьевна? Неуемная любознательность или нелепая случайность?
– Как всегда, второе... – улыбнулась она.
– Кто бы сомневался!
– Вы узнали насчет Грибовой?
– Вчера вечером в скверике двое ребят обнаружили тело женщины... при ней не было никаких документов. Личность удалось установить благодаря воющему от тоски псу. Оперативники опрашивали всех, кто выгуливает собачек. Таксу опознал хозяин терьера, страдающий бессонницей. Он сказал, как зовут хозяйку таксы и в каком доме та проживает. – Борисов сделал выразительную паузу. – А вы назвали мне фамилию убитой гораздо раньше, чем это стало известно криминалистам! Откуда сведения?
– Догадалась...
Борисов мягко взял ее под руку и увлек к парапету. Там, где вода плескалась о камни, плавали прибившиеся к набережной палые листья – красные, желтые, зеленые... Дома на том берегу купались в солнечной дымке.
– Хотите, чтобы я вам поверил?
Астра молча пожала плечами.
– Недавно вы попросили меня навести справки о Грибовой, а вскоре ее убивают. Удивительное совпадение, не правда ли? Вы опасная женщина... Не знай я вас с детства, на пушечный выстрел к вам не подошел бы! Соблаговолите дать объяснения.
– Грибова работала секретаршей в фирме «Маркон». Я заходила туда, интересовалась оборудованием для маленьких кафетериев. Мы познакомились... мельком.
– Собираетесь заняться бизнесом? Открыть кафешку на набережной?
– Почему бы нет? Папа давно мне предлагал...
Борисов нетерпеливо вздохнул и посмотрел на часы.
– По-моему, я зря теряю время. Ладно, слушайте про Грибову. Ее убили... подкрались в темноте, сзади, накинули на шею шнурок и задушили. Она не ожидала нападения и почти не сопротивлялась. Закончилось все быстро. Шнурок валялся чуть поодаль, в кустах... Капроновый шнурок, крепкий. В принципе, убийцей мог быть как мужчина, так и женщина. Тело лежало в траве, поэтому следы найти – нереально. Ближайшая дорожка затоптана. Свидетелей нет... подозреваемых пока тоже нет. Грибова, видимо, гуляла в сквере со своей таксой, спустила ее с поводка, побегать. Убийца улучил момент, когда собаки рядом не было и... в общем, управился без лишнего шума.
– У следствия есть какие-то версии?
– Рабочие. По сути, оперативники еще толком ничего не успели. Ограбление исключается... Золотая цепочка и серьги, бывшие на потерпевшей, не тронуты...
– А сумочка? Мобильный?
– Кажется, при ней телефона не нашли. Она могла оставить его дома... так же, как и сумку. Кто идет выгуливать собаку с сумочкой? Произведут осмотр квартиры, тогда кое-что прояснится...
«Ой, вряд ли!», – возразила ему про себя Астра. Вслух же она высказала банальную мысль:
– Грабителей могли спугнуть!
– Не думаю...
– Что же тогда?
– Похоже на месть, какое-то сведение счетов... Она ведь была незамужней, могла иметь поклонника или даже нескольких. Ревность является распространенным мотивом для убийства.
– У Грибовой есть родственники в Москве?
– Мать работает в магазине женской одежды... отец ушел от них, у него другая семья. Это я еще в первый раз выяснил.
– Почему Грибова не жила вместе с матерью? Они не ладили?
– Не знаю. Могу уточнить... Полагаете, ее из-за квартиры убили? – усмехнулся Борисов. – Мать заказала собственную дочь?
– Разве таких случаев не бывает?
– В этом мире никто ни от чего не застрахован...
Солнце пригревало. Вода в реке блестела, как расплавленное олово. Рассекая ее гладь, по волнам промчалась моторная лодка, оставляя за собой белые буруны. Борисов с завистью посмотрел на моторку. Эх, прокатиться бы!
Астра прекрасно понимала, что смерть секретарши не связана ни с ее родственниками, ни с грабителями, ни с квартирой.
