– Ну, с богом? – стоя с Варей перед дверью Зои Спиридоновны Половодниковой и крепко держа ее за руку, спросил Даниил.

– Да. Будем надеяться, что она вас не выгонит. – Вздыхая, Варя потянулась к кнопке дверного звонка. – Но если что, я не виновата. И по поводу цены… – поджав недовольно губы, проговорила Варя. Тема ей была тягостна и неприятна. – Вы вправе торговаться с Половодниковой, это ваше дело, но все же не забывайте, что я представила вас сотрудником нашей фирмы, а мы дорожим репутацией. Не зарывайтесь, пожалуйста. – Потом взглянула на Даниила и уже другим, дружеским мягким тоном проговорила: – Цена портсигара просто чудовищная, я понимаю, что вы человек не бедный, но, может, все же не стоит вам его покупать из одних только сантиментов?

– Не стоит за меня волноваться, – ободряюще улыбнулся ей Даниил, про себя закончив: «Я вообще не собираюсь его покупать».

Но Варя все же волновалась. Портсигар, по приблизительным оценкам, мог стоить от трехсот до пятисот тысяч рублей! За обычную, к тому же не нужную некурящему человеку безделушку. Зачем она Даниилу за такие деньги, было уму непостижимо. Но – вольному воля.

Между тем хозяйка, осмотрев визитеров не в дверной глазок, а на экране переговорного устройства, имеющего на лестнице целых четыре камеры наблюдения с различных ракурсов, загремела замками и задвижками.

– Здравствуйте, Зоя Спиридоновна, знакомьтесь, наш специалист по ювелирным изделиям Даниил Александрович Самарин, – представила Варя своего спутника.

– Добрый день, – выступая из-за Вариной спины, поклонился Даниил. Первоначально он размышлял, не поцеловать ли старой жабе руку, но, увидев ее живьем, отказался от этого плана, побоявшись не совладать с собой и не укусить ее ненароком. Да и незачем переслащивать, учитывая дальнейшую торговлю.

Зоя Спиридоновна осмотрела Вариного спутника цепким, пронзительным взглядом из-под полуопущенных век. Он ей не понравился. Молодой, самоуверенный умник. Будет цену сбивать, заранее записав ее в старые безмозглые дуры. Ничего. Мы еще посмотрим, кто кого.

– Ну-с, молодой человек, я вас слушаю, – усаживая гостей за стол, проговорила Зоя Спиридоновна.

– Для начала мне бы хотелось лично взглянуть на эту вещь, – мягко проговорил Даниил, не поддаваясь провокации на грубость. – Вы же понимаете, что о серьезной оценке по фотографии говорить не приходится. – И он достал из кармана лупу в стильном футляре.

Варя едва заметно дернула бровью, стараясь скрыть усмешку. Оказывается, Даниил серьезно подготовился.

Зоя Спиридоновна достала из декольте портсигар. Даниил едва сдержал брезгливую гримасу, но, взяв его в руки, не удержался и протер бархоткой для лупы. Теперь уж Зоя Спиридоновна недовольно поджала губы. А что, она полагала, что ее увядшие перси еще могут показаться кому-нибудь соблазнительными? – зло усмехнулся Даниил, приступая к осмотру портсигара. Небольшой, прямоугольной формы, в идеальном состоянии, украшенный по периметру меандром, непрерывной вязью из прямых углов. Элегантно и сдержанно. Даниил нажал пружину и раскрыл портсигар. Вот она, гравировка. Он подождал секунду-другую, пытаясь справиться с волнением, и прочел: «Виктору по случаю окончания университета от родных. Честь и служение. 1878 год».

Даниил с нежностью провел рукой по крышке портсигара. Этот жест, впрочем, как и вообще все происходящее, не укрылся от Зои Спиридоновны. Понравился, отметила она скупо. Глазенки горят, ручонки трясутся. Что именно так привлекло оценщика в этой вещи, Зоя Спиридоновна не понимала. Портсигар как портсигар, одно только, что золото. Ну да не ее это дело. Ее дело получить цену.

– Ну, что ж. Вещь хорошая. Не оригинальная, но вполне добротная, – вынес спустя несколько минут свой вердикт Даниил. Отложив портсигар, он не спеша убрал лупу. Закрыл футляр и положил во внутренний карман пиджака. Поправил манжеты рубашки и только после этого, взглянув на Зою Спиридоновну, продолжил: – Учитывая вес, пробу и дату гравировки, которая, по моему мнению, совпадает с датой изготовления портсигара, и сегодняшние цены и спрос на рынке, – не торопясь говорил Даниил, словно взвешивая каждое слово, – я предлагаю вам либо сто тысяч сразу, либо, в случае поиска клиента, не могу сказать, сколько времени это займет, сто тридцать, сто двадцать тысяч.

Варя от такой наглости чуть не захлебнулась возмущением. Она пыталась выразить свой протест Даниилу посредством взгляда, но ни он, ни Зоя Спиридоновна не обращали на нее ровно никакого внимания. Последнее, впрочем, было неплохо.

– Хм. Вы, вероятно, считаете меня наивной, недалекой, легкомысленной дурой? – приторным, как патока, голосом поинтересовалась Зоя Спиридоновна, подтягивая к себе пухлой ручкой портсигар.

Глаза Даниила при этом жесте сверкнули недобрым холодным светом.

– Этот портсигар стоит как минимум втрое дороже, – заключила Зоя Спиридоновна и победоносно приподняла вверх правую бровь.

– Что ж, не смею вас разубеждать, – взяв себя в руки и расслабленно откинувшись на спинку стула, произнес Даниил спокойным ровным голосом, стараясь не переигрывать. – Я лишь дал экспертное заключение.

В душе у Даниила все кипело. Его страшно бесила эта жирная размалеванная старуха. Хитрая, жадная, самодовольная. Путем преступления завладевшая его фамильными реликвиями. Сейчас Даниилу было все равно, сама она отняла у его предков этот несчастный портсигар, или ее дед это сделал, не важно. Но это сытое лицо с пятью подбородками вызывало в нем устойчивую необъяснимую ненависть. Старуха его бесила. Бесила страшно. Будь она худой или ненакрашенной, или простодушной, возможно, он отнесся бы к ней спокойнее. Но в Половодниковой все сошлось как назло. Все, что было неприятного в людях для Даниила, все присутствовало в Зое Спиридоновне.

Нет, сам Даниил не был ни в коем случае образцом чести, добропорядочности, христианского смирения и прочих добродетелей, но по сравнению с этой отожранной, эгоистичной, наглой теткой он казался себе чуть ли не Дон Кихотом Ламанчским, рыцарем без страха и упрека.

И несмотря на то что видел Даниил Зою Спиридоновну впервые в жизни и практически не знал ничего о ней самой, основные черты ее натуры угадал верно. Зоя Спиридоновна была эгоистична. Она была единственным долгожданным ребенком в семье состоятельной, имевшей определенное влияние во времена застоя. Ее муж был взят в семью, так сказать, из народа и всегда чувствовал себя в определенной мере благодарным и обязанным и карьерой, и благосостоянием тестю с тещей, а потому вынужден был всячески ублажать Зою и нянчиться с единственным сыном, поскольку у самой Зои материнский инстинкт проявлялся весьма умеренно. Тем более ее мало занимал внук. Муж Зои Спиридоновны скончался несколько лет назад, но это событие на качество и образ ее жизни существенно не повлияло. Сын с невесткой, зная о полученном ею весомом наследстве, всячески заискивали перед ней. Лишь бы не прогуляла, не обманула, не продала. Не завещала какому-нибудь фонду, музею и так далее. И хотя сама Зоя ни разу им ничем не угрожала, но отчего-то подобные опасения ее родных не покидали. Зоя Спиридоновна была опытным манипулятором. А потому холеный, смазливый, похожий на обложку глянцевого журнала молодой оценщик совершенно не впечатлил Зою Спиридоновну.

Ни его расслабленная поза, ни показное равнодушие не произвели на нее ровно никакого впечатления. Оттопырив нижнюю губу, Зоя Спиридоновна заявила тем же сладким голосом с легкой, едва уловимой злорадной насмешкой:

– Пожалуй, я подожду с его продажей или выставлю в антикварном магазине. Сегодня ко мне должен зайти еще один оценщик.

Даниил прекрасно понимал, что старуха просто блефует, причем не просто блефует, а явно издевается, провоцирует его.

– Разумеется. Как вам будет угодно, – кивнул он и взглянул на Варю в смысле приглашения ко второй части программы.

Варя эстафетную палочку подхватила, принялась обсуждать порядок передачи коллекции. Оказывается, у Зои Спиридоновны и на этот счет имелись собственные соображения.

– Нет, нет, голубушка. Сперва деньги. А потом уж пакуйте, осматривайте, делайте что хотите, – категорично опуская ладонь на стол, диктовала Половодникова.

– Но, Зоя Спиридоновна, я видела вещи почти месяц назад. На них могли появиться дефекты, они могли утратить прежний вид вследствие непредвиденных обстоятельств. Я не могу отдать деньги за кота в мешке, – стояла на своем Варвара, и Даниил с удовольствием отметил, что она не то чтобы не пасует перед мерзкой старухой, но даже, наоборот, обретает жесткость и твердость, замеченную Даниилом в начале их знакомства.

– Моя коллекция находится в том же состоянии, что и раньше. И вы достаточно ее осматривали, и вы, и ваш коллега. Пока я не увижу деньги, вы не увидите коллекцию, – поджимая губы, заявила Зоя Спиридоновна, расправив плечи и всем своим видом выражая непреклонность. Но на этот раз она, кажется, просчиталась. Заинтересованность Варвары в ее имуществе была весьма умеренной, а вот перспектива оплаты из своего кармана убытков фирмы в случае неприятностей с коллекцией весьма нежелательной. И вообще, Варваре надоело нянчиться с вздорной дамой. Сколько можно перед ней выплясывать? И с какого перепуга? «Сокровища» Зои Спиридоновны не были из разряда бесценных шедевров. Это вам не Репин. Так что хватит уже из нее жилы тянуть, решила Варя и твердо заявила:

– Зоя Спиридоновна, вы можете выдвигать любые сколь угодно абсурдные требования, но либо мы произведем расчет в озвученном мною порядке, либо вы можете искать на вашу коллекцию другого покупателя. – И она решительно поднялась из-за стола. Варино лицо ясно выражало нетерпение и желание поскорее покончить с неприятным разговором.

Зоя Спиридоновна сдалась.

– Ну, что вы кипятитесь, Варенька, – примирительно заговорила она. – Я просто пожилой человек, и вполне понятно, что я волнуюсь. Что ж здесь удивительного. Ну, если вы, как специалист, полагаете, что вещи нужно еще раз осмотреть, хорошо. Давайте осмотрим, только аккуратно, ведь деньги еще не заплачены, – ворчала она, поднимаясь из-за стола. Портсигар Зоя Спиридоновна невзначай сунула обратно себе в декольте.

Даниилу было велено ждать в комнате, Варвара с Зоей Спиридоновной куда-то вышли.

Едва их шаги смолкли в коридоре, Даниил поднялся и принялся внимательно изучать комнату. Фотографии, вещи, мебель, картины. Воровато оглянувшись по сторонам, заглянул в ящик комода и даже пошарил рукой под сложенными стопочкой скатертями и салфетками. В следующем ящике лежали вафельные и льняные полотенца, ничего ценного в ящике не обнаружилось. Больше он ничего осмотреть не успел, в коридоре послышались шаги, и Даниил шмыгнул обратно на свое место, приняв небрежную позу.

Варвара отсчитала деньги, и Зоя Спиридоновна принялась их пересчитывать самым тщательным образом. Даниил поймал Варин взгляд и попросил ее напомнить Зое о его деле. Варя согласно кивнула. Зоя Спиридоновна пересчитала деньги, аккуратно сложила их в конверт и, засунув в привычное надежное хранилище, поднялась, чтобы передать Варе свои сокровища.

– Зоя Спиридоновна, так что вы решили насчет портсигара? – спросила Варя, поднимаясь следом за хозяйкой.

– А что с портсигаром? – удивленно похлопала глазами Зоя Спиридоновна.

– Вы говорили, что вам нужно срочно продать, Даниил Александрович человек занятой и обычно на дом из-за таких пустяков не выезжает, – укоризненно заметила Варя. – Если бы я его не попросила помочь с вывозом и погрузкой сервиза, вряд ли он бы вообще на это согласился. – Потом Варвара повернулась к Даниилу и прочувствованно сказала: – Спасибо, что выручили.

– Ну, что вы, Варенька, не за что, – улыбнулся ей Даниил, в душе аплодируя. А оказывается, барышня не лишена артистизма. Но долго он восхищаться Варей не смог, поскольку старуха Половодникова снова открыла рот.

– Ну, так и не стоило ему приезжать, раз это не в его правилах, – заявила она, улыбаясь Даниилу. – К тому же я вообще еще не решила, стоит ли его продавать. А если и стоит, так только за настоящую цену. – И после короткой паузы закончила: – Пятьсот тысяч.

– Не дороговато ли за краденую вещь? – прошипел Даниил со змеиной улыбкой на устах, заставив Варю задохнуться от ужаса, а Зою Спиридоновну уронить челюсть в пышное ложе многочисленных подбородков.

– Что вы сказали? – набирая в грудь воздуха, спросила тихо Зоя Спиридоновна, приходя в себя.

Варя испуганно качала головой за спиной ста-рухи.

– Я спросил, не дороговато ли за краденую вещь?

– Да как вы смеете! – воскликнула Зоя Спиридоновна, поднимаясь со своего места. Опираясь могучими руками о стол, она грозно нависла над распоясавшимся наглецом. – За кого вы меня принимаете, молодой человек?

– Смею, – сухо проговорил Даниил. – А вот вам стоило бы вести себя потише, имея за плечами два поколения воров, подлецов и негодяев.

– Что? – взвизгнула достойная матрона, задыхаясь от возмущения.

– А что, вы думали, что делишки вашего прадеда Соломона Тродлера умерли вместе с ним? Что люди достойные, честные, которых он грабил, запугивал, расстреливал в застенках Чека, не оставили после себя потомков, или архивы не сохранили в своих недрах отчетов о его геройствах? Или, может, спекуляция хлебом в блокадном Ленинграде навеки забылась и не выжил никто из ограбленных вами доведенных до отчаяния людей, их детей и внуков?

Лицо Зои Спиридоновны выражало одновременно страх, возмущение, растерянность и злобу. По ее бледной дряблой коже пошли отвратительные красно-лиловые пятна. Варвара всерьез испугалась, как бы с ней не случился приступ. Что тогда делать? Вызывать «неотложку»! А коллекция? Она уже отдала деньги. Срочно бежать паковать и выносить из квартиры? Цинично. Попросить назад у Половодниковой деньги? В таком состоянии? Немыслимо!

И зачем только она притащила с собой Даниила? – кусала губы Варя. Ведь Каменков регулярно и строго беседовал с сотрудниками, категорически запрещая им впутывать в рабочие вопросы родных и знакомых. И оказывается, это была не его прихоть или проявление пустых опасений, что у него из-под носа может уйти что-то по-настоящему ценное, а здравый смысл и разумная осторожность, основанные, вероятно, на опыте.

Варя горестно размышляла, наблюдая за разворачивающейся перед ней безобразной сценой. Она даже заусеницы начала себе обгрызать от нервов, чего с ней не случалось уже лет двадцать.

– Какой еще Соломон Тродлер? Какое еще Чека? – прищурив глаза, прошипела Зоя Спиридоновна. – Эти вещи достались мне в наследство от мужа, а ему от родных.

– Не врите, любезнейшая, – нагло усмехнулся ей в лицо Даниил. – Ваш муж был нищим провинциалом. А вещички вам достались от деда и отца. Например, вот этот портсигар попал в загребущие вороватые ручонки вашего деда двадцать шестого октября тысяча девятьсот девятнадцатого года. Его отняли у Елизаветы Николаевны Савеловой, пожилой одинокой женщины, в числе прочих вещей. Ваш дед ограбил ее, как обыкновенный бандит с большой дороги, угрожая револьвером. Сама Елизавета Николаевна, оставшись без средств к существованию, вскоре умерла от голода. Ваш дед убил ее! – ткнул Даниил обвиняющим перстом в трясущуюся не то от злобы, не то от страха Зою Спиридоновну.

– Ложь! Вранье! Я тебя за клевету засужу! – тряся брылами, визжала Зоя Спиридоновна.

– Попытайся, – легко перешел на «ты» Даниил. – Материалы Центрального исторического архива помогут нам восстановить историческую справедливость и найти с десяток, а возможно и более, законных наследников вот этого имущества. – И Даниил кивнул на окружающие их предметы.

Зоя Спиридоновна аж посинела от избытка чувств, а Варя всерьез решила, что если та упадет без сознания, вынуть у нее из декольте деньги и разорвать купчую.

– Врешь! Ничего не докажешь! Ничего! – брызгала слюной Зоя Спиридоновна.

Но Даниил лишь самоуверенно улыбался, откинувшись на спинку стула и глядя на нее снизу вверх ясными, насмешливыми глазами.

– Этот портсигар – не единственная вещь, которую прихватил Соломон в квартире Савеловой, – проговорил он твердо, глядя в глаза задыхающейся Зое Спиридоновны. – Где остальное? Возвращаешь все вещи и живешь дальше спокойно. Нет? Лишишься всего. К этой встрече я готовился четыре года, – выпрямляясь на стуле, без всякой улыбки проговорил Даниил. – И прекрасно понимаю, с кем имею дело. И хочу заверить, что не все наследники обманутых и обокраденных вашей семейкой граждан будут столь миролюбивы, как я. – Проговорив эти слова, Даниил поднялся и без всяких церемоний залез рукой в декольте Зои Спиридоновны, выудив оттуда сперва пачку денег, затем портсигар.

Деньги он молча сунул Варе. Та их благодарно взяла, с трудом шевеля онемевшими от ужаса руками. Как реагировать на происходящее, она не понимала, но зато не могла избавиться от звучащей в голове рефреном фразы: «Я к этой встрече четыре года готовился». Почему она ее так задела, Варя не понимала, потому что важнее было сейчас не это, а то, что происходит здесь и сейчас и чем все это закончится. Может, Каменкову позвонить?

– Ну? – требовательно проговорил Даниил. – Я вижу, вам близок первый вариант. Несите вещи. И не надо говорить мне, что вы не знаете, что откуда взялось. Ваш родственник был педантичным человеком и вел строгий хозяйственный учет.

Последнее было чистой воды домыслом, но отчего-то, пробыв в квартире чуть более часа, Даниил уверился в том, что у Зои Спиридоновны имеется каталог. А своему чутью Даниил привык доверять.

Зоя Спиридоновна шумно втянула носом воздух и, не переставая сверлить глазами Даниила, полезла рукой в карман платья.

– И кому вы собираетесь звонить? – не проявляя признаков беспокойства, спросил Даниил. – Вашему сыну, Борису Аркадьевичу? Или, может быть, в полицию? – страшным голосом уточнил Даниил. – Ну, что ж. Прошу.

При упоминании полиции Варе сделалось дурно. Она представила, как ее вместе с этим подлым обманщиком и манипулятором Даниилом в наручниках выводят из квартиры и на глазах у прохожих сажают в полицейскую машину. А что будет с родителями, когда они узнают, что Варя привела в дом к человеку, которому ее рекомендовали как кристально честного, надежного человека, грабителя и шантажиста? Ужас! Ей до конца жизни не отмыться. Родители со стыда сгорят. Ее никогда в жизни никуда на работу не возьмут, ни в один музей! А из фирмы выгонят!

Варя почувствовала, как ноги ее подогнулись, и она плюхнулась на стул, понимая, что ей пришел конец. Голова кружилась, ужас сдавил спазмом горло, ладони вспотели, на глаза навернулись слезы.

Но, увы, никому из присутствующих не было дела до ее переживаний.

– Давайте. Чем скорее это дело перейдет в правовую плоскость, тем лучше. Вызов полиции уже сам по себе запустит дело, – одобрительно кивал Даниил. – У моей адвокатской команды появится повод собрать свидетелей и начать встречный процесс. И кстати, – словно только что увидел, кивнул на перстень, украшавший пухлую руку Зои Спиридоновны, Даниил, – интересное кольцо. Сразу видно, вещь старинная, дорогая. Я думаю, кое-кто будет рад его возвращению в семью, все-таки фамильная ценность.

Упоминание о перстне заставило Зою Спиридоновну нервно схватиться за руку, прикрывая его от немедленного покушения, и сломило ее сопротивление.

– Расписка, – прохрипела она.

– Ну, разумеется. Как только я смогу убедиться, что имущество моей семьи возвращено мне полностью, – тем же уверенным, спокойным тоном проговорил Даниил, не давая себе хоть как-то проявить радость победы или насмешливое самодовольство. Нельзя позволить глупым амбициям сорвать это дело. Все и так висело на волоске. Да плюс еще полуобморочная Варвара. Пока она молчит, перепуганная происходящим. А если оживет? Как поведет себя, что выкинет? Ручаться за нее Даниил не мог, и барышня очень его волновала. Гораздо больше, чем Зоя Спиридоновна. Та уже спеклась.

Зоя Спиридоновна прошла к комоду, который получасом ранее наскоро осмотрел Даниил, и, щелкнув замком, открыла тоненький ранее не замеченный Даниилом ящик, спрятавшийся под крышкой комода. Пока она стояла к ним спиной, Даниил ободряюще подмигнул бледной Варваре и приложил палец к губам. Та округлила глаза, но рот, к счастью, не открыла. Зоя Спиридоновна тем временем достала толстую, в потертой сероватой обложке тетрадь, пожелтевшую от времени и покрывшуюся мелкими ржавыми пятнами грибка, и вернулась к столу.

– Вот, – буркнула она низким, непривычно осипшим голосом. – Октябрь девятнадцатого, – ткнула она пальцем в ровные выведенные поблекшими синими чернилами строчки. Почерк у покойного Соломона Борисовича был каллиграфический. – Вот. Двадцать шестое. Адрес? – взглянув на Даниила из-под тяжелых нависших век, спросила Зоя Спиридоновна.

– Зверинская улица, – любезно подсказал Даниил, больше ее злить он не собирался.

– Вот. Полюбуйтесь вашим наследством. Портсигар золотой, поварешка серебряная, подстаканник серебряный, книги, четыре штуки, их Соломон тогда же на толкучке загнал, и ридикюль бисерный. Прабабка сносила, а остатки моль доела, – презрительно скривившись, зачитывала Зоя Спиридоновна. – Желаете получить поварешку? – После чего встала, достала из ящика буфета потемневшую от времени большую серебряную поварешку, из шкафчика довольно скромный подстаканник, ничем, кроме пробы, не примечательный, и швырнула на стол. – Все? Удовлетворены? Расписку пожалуйте, – требовательно, высокомерно заявила хозяйка, кладя перед Даниилом эту самую поеденную грибком тетрадь. – Пишите, получил добро полностью, претензий не имею.

Но Даниил отчего-то с распиской не спешил. Варя от шока уже оправилась. Липкий ужас отпустил ее, когда она поняла, что Половодникова полицию вызывать не собирается, и, испытав невероятное облегчение, Варя сумела постепенно прийти в себя и теперь осмысленно наблюдала за происходящим.

Жалкий результат, принесенный столь шумным и грозным демаршем Даниила, разочаровал ее больше, чем сама его подлая выходка с шантажом и скандалом. Это вот из-за жалкой поварешки с подстаканником он устроил весь сыр-бор? Мелко, гадко, отвратительно. Разочарованию Варвары не было предела. И в этого человека она едва не влюбилась? Ему она поверила, привела в чужой дом? Фи!

Никогда она больше не доверится рассказам о благородных предках и очаровательным бабулькам, хрупким, с белоснежными ангельскими кудрями. Благородные предки имеют мало общего с современной циничной, меркантильной жизнью. Как там было написано в портсигаре? «Честь и служение»? Нет у них ни чести, ни служения, окромя как золотому тельцу. Мерзость. Варвара сморщила брезгливо носик и отвернулась от Даниила.

– По-моему, здесь не хватает кое-чего, – не обращая внимания на Варину мимику, проговорил Даниил. – Кое-чего существенного.

– М-да? – скептически переспросила Зоя Спиридоновна. – Чего же? Консервного ножа или десертных ложечек?

– Картины Репина, – не поддавшись на провокации, спокойно ответил Даниил.

– Чего?

– Портрета литератора Всеволода Гаршина кисти Илья Ефимовича Репина. Припоминаете?

– Этой картины отродясь у нас не было, – категорично заявила Зоя Спиридоновна, а потом лукаво добавила: – Но кое-что о ней я знаю.

– Не стоит со мной хитрить, – мгновенно утрачивая мнимую ласковость, сухо посоветовал Даниил. – Верните Репина.

– Увы, – усаживаясь за стол и обретая некое подобие удовлетворенности, заметила Зоя Спиридоновна. Лицо ее уже обрело обычный розовый оттенок, дыхание выровнялось. Да и то, из-за чего ей было волноваться? Из-за поварешки? – Эта картина попала в другие руки.

– Откуда вам это известно? – сурово спросил Даниил.

– Интересно другое, почему вам об этом неизвестно? – вновь обретая уверенную почву под ногами, проговорила зловеще Зоя Спиридоновна.

Варя, забыв свое разочарование и меланхолию, навострила уши и смотрела на Даниила с Половодниковой во все глаза.

– Да нет. Мне-то как раз хорошо известно, что картина находилась в вашем семействе, – откидываясь на спинку стула и вновь принимая оборонительную позицию, проговорил Даниил. – Не зря же умер ваш внук. Возможно, теперь картина действительно исчезла. Хотя…

– Что вы такое несете? При чем здесь Денис? – вновь обретая недавнюю нервозность, воскликнула Зоя Спиридоновна, вцепляясь пальцами в край стола.

– Вероятно, вам должно быть лучше известно, при чем здесь он, – лениво проговорил Даниил и сделал ход конем. – Или вот, например, Варваре.