Глава седьмая
— Не так уж плохо для пятничного утра, а, мисс? — Билли снял пальто и повесил его на крючок за дверью. Он потер руки и улыбнулся Мейси. — Так и не увидел вас вчера в пять, как условились, хотя и получил вашу записку. Вы предупредили, что сразу после встречи с инспектором Стрэттоном отправитесь к парикмахеру и портнихе мисс Уэйт. Мне удалось проверить еще несколько имен из записной книжки, хотя их там всего ничего.
— Я предположила, что это наиболее вероятная версия, однако нельзя ничего упускать.
— Уж точно, мисс. Парикмахер сказал что-нибудь интересное?
— Нет, ничего особенного. Разве что за последние недели Шарлотта переменилась. Предположительно она делала прическу раз в неделю, иногда чаще, если собиралась куда-нибудь на вечеринку. Но за последние шесть недель она заходила к парикмахеру только раз и просила постричь ее попроще, чтобы волосы можно было зачесывать назад и собрать в пучок. — Мейси потянулась за папкой на столе. — А портниха не видела Шарлотту уже несколько недель, и это странно, поскольку она постоянно перешивала свои роскошные наряды.
— Ну что ж, раз уж мы сегодня наведаемся к мистеру Уэйту, может, он нам что-нибудь подскажет. Держу пари, вы рады, что неделя кончилась, верно?
— Все выходные я буду занята делом Уэйта и поездкой в Кент. Да и тебе до выходных еще далеко, Билли. Мне неприятно это говорить, но сегодня ровно в десять ты должен явиться в Скотленд-Ярд.
Билли мгновенно переменился в лице.
— Скотленд-Ярд, мисс?
— Не волнуйся, Билли. Тебя вызывают по делу Фишер. — Мейси оторвала взгляд от стола: она раскладывала на бюваре бумаги из портфеля. — Что такое? Ты же не совершал ничего, что бы могло их заинтересовать, правда? — Мейси улыбнулась, пристально глядя на Билли.
Помощник повернулся к чайному подносу и, не оборачиваясь, ответил:;
— Нет, ну что вы! Может, чаю?
— Да, было бы прекрасно, Билли. Сегодня у нас трудный день. В начале следующей недели я уеду, а нам еще нужно отбыть в два, чтобы успеть к трем на встречу с Уэйтом. Не хочу к нему опаздывать.
— Правильно, мисс.
— И предваряя твои расспросы, сообщаю: мой обед с инспектором отменяется, что неудивительно, поскольку пару часов он проведет в твоем обществе. Нам нужно поскорее добиться результатов в деле Уэйта. Шарлотта и раньше сбегала, хотя мы с тобой считаем, что ей уже давно пора было жить отдельно. Но дело в том, что наши мнения не в счет, а сложности взаимоотношений Джозефа Уэйта с дочерью должны прежде всего беспокоить их самих. По крайней мере пока.
Билли хотел было что-то ответить, но Мейси остановила его жестом.
— Да, я знаю, что мы спешили изо всех сил, но меня беспокоит вот что: Лидия Фишер могла ненамеренно либо умышленно сбить тебя с толку, сказав о желании Шарлотты уйти в монастырь. Нам нужно сделать так, чтобы клиент остался доволен, и как можно скорее. К тому же теперь возникли более важные причины поскорее найти Шарлотту. Возможно, придется привлечь полицию.
— Да, мисс.
— Нельзя отрицать, что нам удалось установить возможную — подчеркиваю, возможную — связь между убийствами двух женщин и исчезновением Шарлотты Уэйт.
Билли надул щеки.
— Боже, мисс, если все так, как вы говорите…
— Именно.
— Кстати, — произнес Билли, поворачиваясь на стуле и вытягивая ногу, — я еще раз просмотрел записную книжку, и первая жертва, ну, которая из Кулсдона… в общем, там ее нет. Я проверял на «Ф» — Филиппа, и на «С»— Седжвик. Так что если мисс Уэйт ее знала, то записала в другой книжке.
— Точное замечание. Нужно побольше выяснить о миссис Седжвик. Послушай, если после беседы со Стрэттоном и Колдуэллом у тебя найдется время, попробуй еще что-нибудь раскопать про убийство миссис Седжвик, снова просмотри газеты. Ах да, и еще кое-что! Не позволяй сержанту Колдуэллу донимать тебя, Билли. Будь выше этого и помни, провокации — его работа. — Мейси задумалась на минуту. — Как бы я хотела, чтобы ты сумел разговорить инспектора Стрэттона.
Билли рассмеялся.
— По-моему, это не со мной он хочет откровенничать.
Покраснев, Мейси встала и принялась рассматривать карту дела.
— От матушки Констанции пока никаких вестей, мисс?
— Пока нет. Едва ли монашка-затворница станет звонить по телефону. Но я всем сердцем надеюсь, что ответ придет с вечерней почтой. Если матушка Констанция сохранила в себе хотя бы половину прежней педантичности, она ответит незамедлительно. Мое письмо должно было прибыть вчера утром, и если предположить, что матушка отправила ответ вечером, мы получим его сегодня.
— А в Кент вы отправитесь в понедельник?
— Возможно, еще раньше. Я уже говорила с доктором Бланшем и прежде всего обсужу дело с ним.
— Не забудьте передать от меня привет мистеру Доббсу, ладно?
Мейси сверилась с часами и кивнула:
— Да, конечно, Билли. Тебе уже пора, если ты не хочешь заставить инспектора ждать.
Билли отодвинул скрипучий стул и чуть поморщился, подтягивая волочившуюся ногу.
Мейси сделала вид, что не заметила, но когда ее помощник натягивал пальто, она решила высказать свои опасения:
— Ты уверен, что я не слишком нагрузила тебя поручениями? Меня не будет всего пару дней, но если ты чувствуешь, что не справишься, вернусь раньше.
— Не-ет, мисс. Я же говорил вам на прошлой неделе, что мне теперь гораздо лучше. Сил уйма, и болит куда меньше. Сказать по правде, думаю, шрапнель, что у меня в ноге засела, ноет из-за погоды.
Мейси улыбнулась.
— Ну хорошо, Билли.
Она принялась собирать бумаги, а потом заперла их в ящике стола. Затем снова взглянула на часы и едва схватила макинтош, шляпку и перчатки, как раздался звон медного колокольчика: кто-то потянул за шнурок над входом. Мейси гадала, кому могла понадобиться в столь неподходящий момент. Ей вдруг пришло в голову, что матушка Констанция могла отправить телеграмму. Она сбежала вниз.
— О, миссис Бил, какая неожиданность!
Мейси с изумлением увидела на пороге жену Билли: одной рукой женщина держала ребенка, уперев вторую в бедро. Она встречалась с Дорин Бил только раз, на Рождество, когда приходила с подарками. Дом Билов в Уайтчепеле, с двумя гостиными и двумя спальнями, теснился в ряду точно таких же строений. Еще тогда Мейси показалось, что эта невысокая крепкая женщина из сельской местности плохо вписывалась в сплоченный круг соседей. Она была родом из Суссекса и не умела ни сбивчиво тараторить, ни громогласно шутить, как настоящие кокни, среди которых вырос ее муж.
— О, надеюсь, вы не возражаете, мисс Доббс, что Я пришла без предупреждения. Не могли бы вы уделить мне минутку? Я знаю, что Билли здесь нет. Я видела, как он ушел. Не хотела, чтобы он узнал о моем приходе.
— Конечно. Проходите в кабинет. — Мейси посторонилась, впуская Дорин Бил.
— Ничего, если я оставлю коляску под дверью?
— Уверена, все будет в порядке, миссис Бил. Признаться, я никогда не видела детей в этом районе, но, думаю, ничего не случится. Пройдемте в кабинет.
Мейси улыбнулась малышу, спрятавшему личико в складки маминого пальто, а затем младенцу, который, подражая брату, прижался к намокшему под дождем материнскому рукаву.
Придвинув гостье стул, Мейси вынула из стола несколько простых листов бумаги и вместе с банкой цветных карандашей положила на пол.
— Держи. Нарисуй мне поезд. — Мейси снова улыбнулась малышу с копной белокурых, как у эльфа, волос, и тот посмотрел на маму.
— Давай, Бобби, нарисуй красивый поезд.
Теперь, когда удалось занять одного ребенка, а второй начинал засыпать на руках у матери, Мейси улыбнулась Дорин:
— Итак, миссис Бил, чем могу помочь? Что-то не так с Билли?
На бледном лице женщины ярко горели глаза. Когда она силилась сдержать слезы, Мейси заметила, как у нее на висках вздулись синеватые вены.
— О, миссис Бил, что такое? Что стряслось?
Подавшись вперед, Мейси обошла стол и положила руку на плечо гостьи. Дитя на руках захныкало, а мальчик прекратил рисовать и словно прилип к полу, держа большой палец во рту. Его глаза наполнились слезами, а выражение лица зеркально повторяло мамино.
Успокоившись, Дорин Бил обернулась к сыну с улыбкой:
— Давай, малыш Бобби, нарисуй папе картинку!
Поднявшись со стула, она кивком позвала Мейси к окну.
— Маленькие шпионы, — зашептала Дорин. — Все дело в Билли, мисс Доббс. Я подумала, может, вы скажете, что с ним.
— Я сделаю все… — начала Мейси, но ее тут же перебила миссис Бил, явно желавшая излить горе:
— Видите ли, мой Билли был совсем как вы. Спокойный такой, степенный. Даже после войны, когда мы только стали встречаться, — молодые еще были, конечно, — но даже после всего пережитого он всегда был такой, знаете, искренний. Как я уже сказала, не ругался никогда, не кричал. — Дорин повернулась, перекладывая ребенка с руки на руку. — А в последнее время, за несколько месяцев, наверно, все изменилось. Нога опять не дает ему покоя — она никогда и не заживала, — а теперь он весь просто измучился. Знаете, как может изводить ноющая боль?
Мейси молча кивнула. Дорин Бил вынула из кармана невзрачного коричневого пальто носовой платок и смахнула с кончика носа капельки влаги. Она шмыгнула носом и снова вытерлась.
— Билли всюду успевает: и по дому поможет, и с детьми поиграет. Он как пчелка, с работы — домой, из дома — на работу, а еще на нашем участке овощи выращивает. Едва перекусить успевает. А иногда приходит и падает как свинцовый, и даже лицо у него такое серое делается. Я же понимаю, что это все нога. И еще воспоминания.
Дорин Бил снова шмыгнула носом и высморкалась.
— О, простите меня, мисс Доббс. Мне мама всегда говорила: что ни делай, а при детях не раскисай.
Минуту Мейси молчала, а потом произнесла:
— Должна сказать, миссис Бил, я тоже заметила перемены в поведении Билли и тоже забеспокоилась, поэтому рада, что вы решили все обсудить со мной. Вы наверняка очень встревожены.
Дорин кивнула.
— Билли прекрасный отец и хороший семьянин, всегда таким был. Он мне так дорог, знаете, дороже всех. Не то что вон как некоторые. Но я просто ума не приложу, что с ним. И ужасно боюсь опять его расспрашивать.
— А что случилось в первый раз?
— Ну, он все время говорил «я в порядке, милая», уходил и чем-нибудь занимался. Конечно, он еще по пятницам задерживался после работы выпить по бокальчику с друзьями. Говорю же, мой Билли не такой, как некоторые, — полпинты в неделю, и все. А теперь он два, а то и три раза в неделю возвращается поздно и то светится от радости, то угрюмый как сыч. А в этот раз во вторник, среду и четверг задерживался до семи.
Мейси старалась не выдать тревоги.
— Он вернулся поздно и во вторник, и в среду?
— Да, мисс, хотя я вас не виню, даже если он задержался по вашему поручению.
Не выдав изумления, Мейси пару минут стояла молча.
— Миссис Бил, вы хотите, чтобы я поговорила с Билли?
— Ох, не знаю, мисс Доббс. В смысле да, хотелось бы, но… знаете, я такая трусиха. Мне мама всегда говорила: брани свою долю при муже да в четырех стенах.
На минуту Мейси задумалась, сознавая, как тяжело, наверное, далось Дорин решение прийти к ней в контору.
— Полагаю, матушка советовала вам из лучших побуждений, но иногда полезно поговорить и с тем, кому доверяешь. По крайней мере теперь вам будет легче, поскольку я подтверждаю ваши наблюдения. Я поговорю с Билли. И не волнуйтесь, о нашем разговоре я не скажу.
Дорин Бил промокнула глаза платком и кивнула.
— Я лучше пойду, мисс Доббс. До конца недели мне надо еще свадебное платье закончить.
— У вас много работы, миссис Бил? — осведомилась Мейси, зная, что заработки швеи напрямую зависят от состоятельности заказчиков.
— Не так много, как раньше, но идет помаленьку. Люди пока что ценят тонкую работу.
— Хорошо. А теперь не желаете спрыснуть щеки холодной водой? Зайдите в туалет — я присмотрю за детьми. Там есть таз с водой, а утром я повесила чистое полотенце.
Когда гостья вернулась, Бобби продолжал очень вдумчиво рисовать карандашами поезд, а Мейси стояла у стола, держа на руках младенца, склонившего головку ей на плечо. Собрав детей, Дорин Бил покинула контору. Мейси смотрела, как женщина направилась к Уоррен-стрит, толкая перед собой коляску: под одеялом спала Лиззи, а с краю, сжав короткими пальчиками поручень, примостился Бобби. Мейси подумала, что пора было спешить на встречу с модисткой Шарлотты, и тут, на секунду помедлив, коснулась рукой шеи, где еще ощущалось тепло маленькой пушистой головки Лиззи Бил.