Глава восемнадцатая
В пятницу утром, когда Билли пришел в контору, Мейси уже находилась на месте. Нужно было завершить несколько дел и обсудить двух возможных клиентов, приходивших во время ее отъезда.
— Билли, а ты работал сверхурочно.
— Нужно было чем-то отвлечься.
— Снова нога заболела?
— Постоянно ноет. Но я ничего, держусь, мисс. Больше не оступаюсь.
Под глазами Билли появились темные круги, почти такие же, как у нее самой. Скорее бы он поехал в Челстоун.
— Ты обдумал мое предложение?
— Ну, мы с Дорин поговорили. И нас беспокоит оплата.
— Гарантирую — платить не придется, Билли.
— Знаю, знаю, мисс. Но я чувствую себя таким… не знаю, как сказать…
— Беззащитным?
— Вроде того.
— Ничего удивительного, Билли. Трудно выразить словами, как много значит для меня твоя помощь. Если я не подыщу надежного человека, который станет сидеть с отцом и ухаживать за лошадьми, он просто весь изведется. И я знаю, что нога не дает тебе покоя, поэтому тяжелой работой займется один из работников фермы. Папа выздоравливает. Когда его выпишут, он уже сможет передвигаться в инвалидной коляске, и на первом этаже дома мы устроим ему постель. Тебе не придется таскать тяжести.
— И будем с ним как два старых калеки, да?
— Ой, перестань, вернешься как огурчик, вот увидишь. Я слышала, что друг Мориса, Гидеон Браун, удивительный человек, с больными просто творит чудеса. К тому же побудешь на природе, свежем воздухе…
— И подальше от искушения, а, мисс?
Мейси вздохнула:
— Да, Билли. И это тоже.
Помощник кивнул:
— Ну, тогда ладно. Еду. Но только когда закроем дело об исчезновении мисс Уэйт и убитых женщинах. Я не могу все бросить.
— Хорошо, Билли, — уступила Мейси. — Еще что-нибудь?
Он внимательно смотрел на нее.
— А можно Дорин и малышам приезжать ко мне?
— Ну конечно, можно. Это же не тюрьма. Между прочим, Дорин при желании могла бы получить работу у леди Роуэн.
— О, ей бы это понравилось.
— Да, леди Роуэн так занята лошадью и жеребенком, что совсем «отстала» — как она выражается — от подготовки к возвращению в Лондон. Она говорила, что хочет перешить несколько платьев, чтобы не покупать новые, и я рассказала ей о Дорин.
— Вам бы на бирже труда работать, мисс. У вас бы за час никаких очередей не стало.
Мейси рассмеялась.
— Ладно, давай приниматься за работу. Я хочу понять, как далеко мы продвинулись, учитывая все, что произошло в мое отсутствие. Нужно закончить к десяти. Продолжим днем, когда вернемся. Также необходимо поговорить с инспектором Стрэттоном.
— Узнать, не проболтался ли Фишер?
— Да, в каком-то смысле. Хотя, я думаю, кроме алкоголизма жены и своих карточных долгов, рассказывать ему нечего. Но благодаря ему газеты мгновенно раскупают.
— На него все словно набросились, мисс. Мне даже жаль его.
— И правильно. Держу пари, он невиновен.
Мейси намеренно не стала обсуждать с Билли новые подробности по делу Шарлотты. И хотя ей не терпелось взяться за составление карты дела, как художнику приступить к незаконченному холсту, она знала, как важно дать фактам, мыслям, наблюдениям и чувствам улечься в голове. За несколько часов, проведенных в дороге после встречи с дочерью Уэйта, Мейси пришла к выводу, что сейчас опасность угрожала только одному человеку — Шарлотте. В ее голове уже созревал план, успех которого зависел от девушки.
Точно в десять, едва Мейси и Билли собрались ехать на встречу с Джозефом Уэйтом, зазвонил телефон.
— Вечно звонят не вовремя, правда?
— И не говори.
Мейси сняла трубку и назвала номер.
— Могу я поговорить с мисс Мейси Доббс?
— Я слушаю.
— А, мисс Доббс. Я преподобный Снейт, из деревни Кэмден. У меня важное сообщение для вас от матушки Констанции из аббатства. Я был у нее сегодня, и она просила срочно передать вам сообщение.
— Какое сообщение, преподобный? — спросила Мейси, сжимаясь от страха. Заметив, что она побледнела, Билли подошел ближе к столу.
— Я прочитаю, чтобы ничего не упустить.
Мейси прикусила губу, слыша, как на другом конце провода зашелестела бумага. Священник откашлялся и стал читать:
— «Дорогая Мейси. Мисс Уэйт покинула Кэмденское аббатство. Вчера, сразу после разговора с тобой она удалилась в свою келью и вопреки распорядку не вышла ни к ужину, ни к вечерней молитве. Я распорядилась оставить ей поднос с трапезой, но утром его нашли нетронутым. Мы напрасно искали ее по всему аббатству. Боюсь, вчерашние печальные события легли тяжким бременем на ее душу. Поскольку мисс Уэйт не является членом общины, в полицию я не обращалась. Однако я беспокоюсь за ее благополучие. Приложи все усилия и найди ее, Мейси. Ты и сама знаешь, что теперь в ответе за ее безопасность. Мы будем молиться за тебя и мисс Уэйт».
— Господи, — промолвила Мейси, падая на стул.
— Все в точности.
— Благодарю вас, преподобный Снейт. Прошу вас, сожгите записку. И не будете ли вы так любезны передать матушке Констанции, что я свяжусь с ней, как только разыщу мисс Уэйт?
— Конечно. Всего доброго, мисс Доббс.
На линии раздался щелчок.
— Билли, она опять сбежала, — произнесла Мейси, все еще держа в руке трубку, словно ожидая вестей о Шарлотте.
— Что же мы скажем Уэйту?
— Ничего. Не хочу спугнуть его, пока все не выясним. Пока что будем вести себя так, как будто знаем, где она. Но нам нужно найти девушку, и чем скорее, тем лучше. Ладно, пошли. Поговорим в машине.
По дороге в Далидж они обменивались мнениями, а потом Мейси вдруг прервала разговор:
— Давай отложим пока это дело. Мы сейчас рассуждали так и этак, оставим немного места воображению.
— Ладно, мисс. Не будем гоняться за мыслями — пусть сами приходят.
— Именно, — сказала Мейси уверенно, но так и не сумела перебороть шевелившийся в животе страх. Куда же Шарлотта делась на этот раз?
* * *
Мейси вновь попросили поставить машину «капотом к воротам» особняка Уэйта, и снова после сердечного приема Гарриса покой нарушила мисс Артур, секретарь Джозефа Уэйта. Она явилась с зажатой в руках папкой.
— О, мисс Доббс, мисс Доббс, мисс Доббс. Я пыталась вам дозвониться, но было занято, а когда позвонила второй раз, никто не брал трубку. Простите, простите, простите. — Мисс Артур напоминала перепуганную, хлопающую крыльями несушку. Мейси подняла руку, словно собираясь пригладить ее растрепанные перья.
— Что случилось, мисс Артур?
— Дело в том, что мистер Уэйт… — Секретарь проводила Мейси и Билли в обшитый деревянными панелями кабинет, расположенный рядом с холлом. — Он, безусловно, шлет свои искренние извинения, но его внимания потребовали… безотлагательные дела.
Мейси заметила, что мисс Артур совсем не умела врать, и, нахмурившись, ответила:
— Понятно.
— Я пыталась связаться с вами, но, полагаю, к тому времени вы уже были в пути, — продолжала суетливая секретарша.
— Не волнуйтесь, мисс Артур. Конечно, мне нужно многое ему сообщить.
— Да-да, он этого ждал. И просил меня в случае необходимости немедленно оплатить любой счет, который вы сочтете нужным представить. За ваши услуги.
— Это очень щедро, — заметила Мейси, повернувшись к Билли. Он протянул ей коричневый конверт, который она передала мисс Артур.
— Мы могли бы назначить встречу на следующей неделе?
— Безусловно, мисс Доббс. — Мисс Артур торопливо обошла свой стол и, выдвинув ящик, достала чековую книжку. Мельком взглянув на счет, она принялась выписывать чек, продолжая разговор с Мейси:
— Между прочим, мистер Уэйт поручил передать вам, что обдумал прошлые беседы с вами и остался доволен ходом вашего расследования. Он надеется, в скором времени вы вернете мисс Уэйт домой.
— Внезапно изменились планы, мисс Артур?
Мейси заподозрила, что отец и дочь вдруг стали избегать ее. Случайно? Или намеренно?
Мисс Артур не ответила, заполняя чек своим мелким округлым почерком. Убрав его в конверт и передав Мейси, склонилась над бухгалтерской книгой, делая пометку. Потом секретарь потянулась к солидному настольному календарю:
— Сейчас посмотрим. Может быть, в среду? В полдень?
Мейси кивнула Билли, и тот записал время на карточке.
— Не будете ли вы так любезны передать мистеру Уэйту, что я надеюсь получить возможность организовать возвращение мисс Уэйт в ближайшее время?
— Понимаю, мисс Доббс. Мы все ждем ее с нетерпением.
— Да.
Мейси заглянула в глаза мисс Артур, которая как будто собиралась разложить на столе бумаги. Она всегда считала, что секретарь Уэйта, равно как и все остальные обитатели дома, думает о возвращении Шарлотты с ужасом. Что же она скрывает? Или Шарлотту уже привезли? Уэйт нашел ее и приволок домой? Но если так, зачем скрывать ее местонахождение?
— Я попрошу Гарриса вас проводить.
— Благодарю вас, мисс Артур.
Уже в парадном Мейси вдруг обратилась к дворецкому:
— А миссис Уиллис здесь? Я хотела бы увидеться с ней.
— Она взяла выходной, мисс. Кстати, может быть, она все еще в своей комнате. Позвать ее?
— О нет, не стоит, сама постучусь к ней, если позволите. Я заметила ее недавно на автобусной остановке в Ричмонде и хотела предложить ей поехать с нами. — Не договорив, Мейси уверенно шагнула в сторону комнат, зная, что это подсознательно заставит дворецкого уступить.
— Конечно, мэм. Следуйте за мной.
— Билли, подождешь меня в машине.
— Конечно, мисс, — ответил помощник, скрыв изумление.
Дворецкий повел Мейси по коридору, ведущему сначала к лестнице в подвал, а потом к полуподвальной пристройке сбоку. Планировка дома, хоть изначально призванная сымитировать старинный архитектурный стиль, в действительности была современной. Лестница на кухню оказалась широкой и просторной, а помещения для прислуги — вместительными. Дом был спланирован так, чтобы предоставить владельцу и слугам невиданные доселе удобства.
Гаррис постучал в дверь, выкрашенную в бледно-желтый цвет:
— Миссис Уиллис? К вам гости.
Мейси услышала внутри шаги, а затем дверь отворилась, и на пороге возникла горничная. Она приглаживала волосы, поправляя прическу. На ней было легкое фиолетовое шерстяное платье с узким белым воротником и манжетами, и, чтобы не нагибаться, она все еще мяла каблуком плохо надетую туфлю.
— О, какая неожиданность!
— Простите за беспокойство, миссис Уиллис, — извинилась Мейси, поворачиваясь к Гаррису. — Спасибо, что проводили.
Дворецкий поклонился и ушел, а Мейси снова обратилась к горничной:
— Позвольте войти?
— Конечно-конечно. Простите, у меня не бывает гостей, так что извините за беспорядок, — ответила миссис Уиллис, приглашая Мейси войти в безукоризненно опрятную гостиную. Перед камином стоял гарнитур из небольшого канапе и двух кресел, а к стене был придвинут наполовину сложенный — чтобы уместить в ограниченном пространстве — раздвижной стол. В натертой до блеска полировке отражалась ваза с нарциссами, стоявшая на кружевной салфетке. На серванте у окна были расставлены великолепные снимки сада, расположенного позади дома.
— Не желаете перекусить, мисс Доббс?
— Нет, спасибо, миссис Уиллис.
— Пожалуйста, присаживайтесь. Полагаю, вы пришли, чтобы распорядиться о подготовке к возвращению мисс Уэйт?
— Признаться, миссис Уиллис, я пришла к вам.
Горничная удивленно уставилась на Мейси:
— Ко мне, мисс Доббс?
— Да. Надеюсь, вы не сочтете мой визит наглостью, но недавно я видела вас в Ричмонде. Навещала там одного друга. Он находится в том же учреждении, что и ваш сын.
— О, простите, мисс Доббс. Это ваш возлюбленный?
Прямой вопрос несколько обескуражил Мейси. Но прийти к такому выводу можно было, поскольку туда ездило немало женщин возраста Мейси, которые так и не вышли замуж, продолжая любить оставшихся на войне.
— В общем, да. Да, был когда-то, но уже очень давно.
— Но забыть все равно непросто, правда? — спросила миссис Уиллис, присаживаясь напротив.
Мейси откашлялась.
— Да, конечно. Но, миссис Уиллис, послушайте, я просто собиралась сказать вам, что, если хотите, я могу вас подвезти.
— Это очень великодушно с вашей стороны, но…
— Я не езжу туда каждую неделю, но, если надумаете, могла бы заранее звонить вам.
— Что ж, мисс, я не могу обременять вас своими проблемами. Серьезно, не могу.
— Ну что вы, какие пустяки. А если увидите там мою машину, знайте, что я всегда готова подвезти вас домой.
— Хорошо, мисс Доббс. Так и сделаю, — произнесла горничная с улыбкой.
«Она никогда не попросит о помощи», — подумала Мейси.
И вдруг раздался звон стекла. У Мейси перехватило дыхание. Миссис Уиллис встала.
— А вот и они! Обедать прилетели.
— Господи, что это был за шум? Я до смерти испугалась.
— Всего лишь голуби, мисс Доббс. Они всегда шумят. Пора обедать, а голуби знают, кто всегда даст им что-нибудь вкусненькое.
Горничная взяла с каминной полки глиняный, в коричневую полоску, бочонок для печенья и, вынув лакомство, подошла к окну. Мейси двинулась следом и наблюдала за тем, как женщина, опершись на подоконник, отодвинула вверх раму, за которой оказалось с дюжину голубей.
— А вот и вы, маленькие попрошайки! Наедайтесь, потому что больше сегодня не получите! — приговаривала миссис Уиллис, кроша печенье на подоконник.
Мейси рассмеялась, глядя на пташек, которые прыгали, суетились и толкались, стараясь утащить кусочек побольше.
— Смотрите, они еще этажом выше постучатся.
— Почему, кто еще их кормит?
— А, мистер Уэйт. У него доброе сердце, по крайней мере было. Знаете, он оплачивает все счета за лечение моего сына. Он, как говорится, больше лает, чем кусается.
И тут, словно по сигналу невидимого птицелова, голуби вспорхнули и взвились в небо, подбросив в воздух облачко перьев. Пока Мейси смотрела, как они улетают, миссис Уиллис не спеша закрывала окно. И на мгновение Мейси показалось, словно время замедлило свой бег: множество маленьких белоснежных перышек падали вниз и, подхваченные легким ветерком, опускались на свежескошенную лужайку или, словно снег, бесшумно стучали в оконные стекла.
— О, неужели вы не любите птиц? — спросила миссис Уиллис.
— Нет, что вы, — ответила Мейси, отворачиваясь от окна и постепенно приходя в себя. — А вот мой помощник их терпеть не может.
— Почему? Они же такие милые.
— Да, очень. Не знаю, почему он их не любит. Нужно будет спросить. — Мейси посмотрела на часы: — Мне уже пора, миссис Уиллис. Не забудьте сказать, если понадобится транспорт.
— Очень великодушно с вашей стороны, мисс Доббс, — произнесла горничная, открывая перед Мейси дверь. — Мы скоро увидим мисс Уэйт?
— Да, скоро. Возможно, уже на следующей неделе.
— Очень хорошо, просто прекрасно. Чем раньше она вернется, тем лучше. Позвольте вас проводить.
Миссис Уиллис проводила Мейси до парадного. Было бы неучтиво вынуждать гостя самостоятельно искать выход, особенно в особняке Джозефа Уэйта. На пороге они снова попрощались. Затем Мейси спустилась по парадной лестнице и, едва за спиной раздался стук захлопнувшейся двери, направилась за угол дома, где располагался сад. Вслед за ней бросился и Билли.
— Билли, не беги! Ради Бога, побереги ногу!
Помощник приблизился к Мейси.
— К чему все это, мисс? Зачем болтать с миссис Уиллис?
— Сначала хотела оказать ей любезность. А теперь не знаю.
— Что-то до меня не доходит, мисс.
— Я все объясню позже.
Свернув за угол, Мейси сначала взглянула на окна миссис Уиллис, а потом на окна этажом выше.
— Опять эти чертовы птицы!
— Не волнуйся, Билли, ты им неинтересен, — произнесла Мейси, не отрывая взгляда от окон: чья-то рука бросала голодным голубям крошки. Она сразу узнала эту широкую ладонь, когда солнечный луч, пробившись сквозь завесу облаков, сверкнул на золотом кольце, инкрустированном бриллиантами.
— Заметили что-нибудь, мисс?
— Да, Билли. Кое-что очень интересное. Крайне интересное.
Билли будто испытал облегчение, снова оказавшись в машине на обратном пути в Лондон.
— Обсудим вероятное местонахождение Шарлотты Уэйт?
— Нет. Прежде вернемся в контору. Нужно как следует проветриться. И для начала расскажи, за что ты так ненавидишь голубей? Твоя ненависть распространяется на всех пернатых? — Мейси свернула на середину дороги, обгоняя старьевщика: его лошадь понуро цокала рядом, словно инстинктивно чувствовала, что для торговли настали не лучшие времена.
— Ох, мисс, да чушь сплошная, серьезно. В смысле это же не их вина, правда?
— О какой вине ты говоришь, Билли?
— Ой, мисс. Не могу сказать. А то вы решите, что я совсем сдвинутый. Ведь вся глупость, как вы бы сказали, только у меня в голове.
— Сомневаюсь, чтобы такое сказала. — Мейси свернула к обочине и остановилась, не глуша двигатель. Она повернулась к помощнику: — Ладно, Билли, выкладывай. Почему ты не любишь птиц? — Сильное предчувствие подсказывало ей, что «чушь» Билли могла дать немало пищи для размышлений.
Помощник вздохнул:
— Наверно, придется рассказать, да?
— Полагаю, что так.
— И пока не расскажу, колымага не сдвинется с места, верно?
— Абсолютно.
Билли снова вздохнул.
— Ну, в общем, все не так уж глупо. Работая с вами, я много узнал о том, что варится здесь. — Он прикоснулся пальцами ко лбу. — Но я ненавижу птиц из-за войны. Как подумаю о них, сразу нога болеть начинает. — Билли потер ногу.
— При чем здесь твоя нога?
— Ну, понимаете, я же в добровольцы не сразу попал. На моего отца работали только мы с братом. Семья у нас была небольшая. Это у других детей было человек десять, и если один уходил, кто-нибудь да оставался. В общем, я собирался записаться на фронт, но мама была против. Но вы же знаете, раз уж на что-то решился…
Мейси кивнула. «Ты путаешься, Билли».
— А потом как-то раз я подумал: «Чего время терять?» Пошел и записался. Когда маме рассказал, слышали бы вы, как она разозлилась… По крайней мере брат был еще мал, и потому хоть он с ней дома остался. В общем, перед отправкой к месту службы было у меня несколько свободных деньков, и мы с братцем — ему тогда пятнадцать стукнуло — вышли прогуляться. Форму мне еще не выдали. Признаться, даже в казарме пехотного учебного центра в Колчестере три недели без нее ходил. Сразу записалось так много добровольцев, что формы на всех не хватало. Без формы остались. Неудивительно, скажу я вам, что формы не хватало. Неудивительно. — Билли покачал головой. Мейси молча ждала продолжения истории.
— Черт, я как будто к тому времени уже состарился, а мне было-то всего восемнадцать. В общем, идем мы с братом по улице, и тут подходит к нам молодая дамочка, улыбается — рот до ушей. Подходит, вручает нам с братом по перышку и говорит, дескать, нам надо надеть униформу и…
— О Боже! — У Мейси перехватило дыхание. — Все же так очевидно! Вертелось под самым носом, а я не замечала!
Переключив передачу, она посмотрела через плечо и выехала на дорогу.
— Чего не замечали, мисс?
— Потом расскажу, Билли. Продолжай.
Помощник молчал.
— Все в порядке, Билли. Я слушаю тебя, — сказала Мейси, вдавив педаль газа.
— В общем, перышки. Знак трусости, верно? Но я-то уже записался, так что меня это не задело. Все как с гуся вода. А вот Бобби — наоборот. Он же был еще мальчишкой. Ему не терпелось мужчиной стать. И вот подходит к нему девчонка, называет трусом, и что ему остается? Как только я уехал, он пошел и тайком записался.
Мейси покраснела, вспомнив, как скрыла свой возраст, чтобы попасть в медицинскую службу, и как яростно возмущался ее отец.
— Мама была в ужасе, отец просто взбесился, а я только и делал, что бегал по поручениям командиров, которые сами понимали не больше моего.
Вдруг Мейси притормозила, сбросив скорость. От новой догадки у нее по коже пробежал холодок.
— А что случилось с твоим братом? — Мейси смотрела на Билли, повернув голову и вцепившись в руль.
Билли бросил взгляд в окно.
— Получил свое. Желторотый дурачок. Шестнадцать лет от роду, а уже землю парит в чужом краю, где и языка-то местного не знал. И все из-за чертова пера!
— Почему ты никогда об этом не рассказывал?
— Так сколько воды утекло уже, мисс? Признаться, каждый раз, как птицу вижу, то есть смотрю на нее, мне все кажется, что вот сейчас она крыльями захлопает и перьев набросает. И каждый раз, как увижу перья, так сразу перед глазами наш Бобби: бежит за мной с пером в руке и кричит: «Она назвала меня трусом! Слышал, Билли? Трусом! Теперь все решат, что я негодный!» Не был он трусом никогда. Парнишка в шестнадцать лет погиб.
Билли снова потер ногу. Мейси решила не нарушать тишину. «Нужно отвезти его в Челстоун как можно скорее».
— Билли, мне так жаль.
— Сына в его честь назвал. Надеюсь, больше войн не будет, иначе я и его потеряю. Этого больше всего боюсь, мисс. Боюсь, когда он совершеннолетним станет, опять война начнется.
Мейси робко кивнула.
— Так что там стряслось? Ну, что вы такого узнали, чего раньше не замечали?
