Глава пятнадцатая
Едва из прямоугольных раздвижных окон сквозь сетку просочились рассветные лучи, Мейси открыла глаза. Как долго она спала? Повернув голову, посмотрела на отца и осторожно выпрямилась, чтобы его не потревожить.
— Папа! Папа, ты очнулся!
Фрэнки Доббс натянуто улыбнулся.
— Совсем недавно, детка. Просто не хотел тебя будить.
— Ой, папочка, я так рада. — Наклонившись над кроватью, Мейси обняла отца.
— Я рад, что ты приехала, родная.
— Примчалась, как только узнала.
Фрэнки сжал руку дочери в своей широкой ладони.
— Признаться, на секунду мне показалось, что это твоя мама сидит. Честно, аж дыхание перехватило. Я уж подумал, меня к ней на небеса забрали и мы снова вместе.
Мейси проверила его пульс и коснулась лба тонкими пальцами.
— Вечно моя девочка что-нибудь проверяет. Вечно все контролирует, а?
Некоторое время отец и дочь молчали. Мейси знала, что должна воспользоваться дверью, которую приоткрыл для нее Морис, и побеседовать о матери.
— Мы ведь о маме больше не говорим, правда, пап? Фрэнки попытался придвинуться к Мейси, и его лицо исказила гримаса.
— Нет, милая. Я храню свои воспоминания, а ты, как я понимаю, свои.
— Ох, пап…
— И я думал, глядя, как ты кемаришь, что между нами что-то не так, правда?
— Знаю…
Раздался глухой скрежет передвигаемых по полу металлических ножек сетки, и разговор прервала младшая сестра из ночной смены:
— Мне показалось, я слышала голоса. Рада, что вы пришли в себя, мистер Доббс. Мы все за вас волновались. Врач скоро зайдет, а у старшей медсестры случится удар, если она увидит вас здесь, мисс Доббс. Моя смена заканчивается сразу после обхода врача, но вам, мисс, лучше Уйти.
— Да, хорошо. Пап, я вернусь позже, в часы посещения.
Наклонившись, Мейси поцеловала отца и вышла из-за сеток. В палату струился утренний свет, согревавший пациентов и медсестер.
Направляясь к выходу, Мейси обратилась к одной из них:
— Каков прогноз?
— Что ж, мисс…
— Я сама когда-то была медсестрой и имею некоторое представление о болезнях.
— Мне нельзя говорить, но скажу следующее. Сначала нужно показаться врачу. У вашего отца тяжелое сотрясение мозга и перелом обеих берцовых костей. Перелом несильный, но полечиться придется. Полагаю, ему потребуется остаться у нас на два-три месяца, не меньше, учитывая его возраст. Кроме того, вашему отцу, вероятно, посоветуют пройти курс восстановления в надлежащей клинике.
— Понятно.
— Но мы сможем сказать больше, когда вы вернетесь. Отправляйтесь домой, выпейте чаю и хорошенько поспите. Вы нужны отцу в наилучшем виде!
По дороге Мейси воздавала хвалу всем незримым существам и силам, приложившим руку к благоприятному исходу, за то, что открыли перед ней множество путей, ведущих по разным направлениям. Ей пришло в голову, что в отсутствие ее отца работа на конюшне станет для Билли достойным занятием. Он окажется в окружении Мориса, где Гидеон Браун будет его инструктировать, а Эндрю Дин — наблюдать. Ее отец не успокоится, пока лошади не окажутся под присмотром кого-нибудь из знакомых. Но кто же лучше подходит, как не лондонский друг? Если отцу потребуется месяц-другой проходить курс реабилитации, вероятно, госпиталь Всех Святых прекрасно подойдет. Эндрю Дин с легкостью поймет человека, говорящего с ним на одном языке.
Мысли Мейси неслись на предельной скорости, а сама она мчалась по проселочным дорогам в Челстоун. В ее голове разрастался список нужных дел.
Ни фее, ни ведьме теперь не угнаться
За домом, оградой, канавой и гатью.
И мимо бегут, как солдаты в атаку…
Но прежде всего, прежде умывания, еды и сна, нужно было повидаться с Морисом. Мейси наклонилась к пассажирскому сиденью и, не отрывая взгляда от дороги, просунула руку в портфель. Она потрогала льняной платок, в который аккуратно завернула свои крошечные находки из дома Лидии Фишер и Филиппы Седжвик. Хотелось поделиться своими маленькими уликами с Морисом. Ей необходим был его совет.
Мейси сбавила скорость, подъезжая к усыпанному гравием повороту, ведущему к особняку. Когда захрустели камушки и начали вылетать из-под колес, она закрылась рукой от внезапной вспышки весеннего солнца, восходившего на чистом небе. День ожидался солнечный, но холодный. Вдоль дороги кивали головками в легкой изморози нарциссы, среди которых виднелись редкие колокольчики и примулы. Да, день будет замечательный. С Фрэнки Доббсом все обошлось.
Шторы на окнах верхнего этажа были опущены. Морис еще не проснулся и не встал. Мейси ощутила легкий укол разочарования, но сдержалась. Быть может, и хорошо, что у нее останется больше времени, чтобы побыть в одиночестве, привести в порядок мысли и предугадать возможные вопросы. Она скучала по совместной работе с Морисом, но ощущение потери, связанное с его уходом, исчезало по мере того, как она набиралась опыта и уверенности. Мейси завела машину во дворик позади особняка — вотчину Джорджа, шофера Комптонов.
— Доброе утро, мисс. — Джордж вытер руки о чистую белую тряпку и по плитняку подошел к Мейси. — Чтоб мне провалиться! Что же вы наделали с вашей машинкой? Как будто гоняли на ней по автодрому в Бруклендзе? Я сегодня возьмусь за нее как следует. Надо поменять масло, почистить под капотом, не говоря уже о полировке. Вы только гляньте на шины!
— Джордж, ты настоящий специалист!
— На самом деле, мисс, мне только дай в какой-нибудь машине поковыряться. — Он поднял капот и снова повернулся к Мейси: — Как там мистер Доббс? Получше?
— Гораздо лучше, спасибо. Пришел в себя, хотя на ноги встанет еще не скоро.
— Этот случай нас всех просто перетряхнул, серьезно. Все ждут новостей.
— Я прослежу за тем, чтобы держать вас в курсе. Так я оставляю «Лили» с вами? Она нужна мне к трем часам — надо успеть в Пембери в часы посещений.
— Лили? Вы так назвали машину: «Лили»?
Мейси улыбнулась, а потом не выдержала и рассмеялась.
— К трем часам. Спасибо, Джордж.
— Будет сделано, мисс. Между прочим, не так давно я видел, как ее светлость пошла в конюшню.
— А, хорошо. Я расскажу ей свежие новости.
Леди Роуэн стояла, облокотившись на ограду загона, пристроенного к конюшне, где недавно упал Фрэнки Доббс. Когда Мейси подошла, она погрузилась в задумчивость. Три собаки, сопровождавшие пожилую даму, исследовали кусты неподалеку и, подняв головы, приветствовали Мейси вилянием хвостов.
— Девочка моя, как твой отец? Я так беспокоилась, просто не находила себе места.
— Уже лучше, леди Роуэн. Гораздо лучше, хотя больше станет известно днем, когда увижусь с доктором.
— Твой отец, Мейси, еще нас всех удивит. Думаю, он проживет еще лет сто! — Леди Роуэн серьезно посмотрела на Мейси, когда та тоже прислонилась к ограде и стала наблюдать за кобылой и жеребенком. — О реабилитации не стоит и беспокоиться, Мейси. Потому что это в моих интересах, и оплата всех необходимых процедур и ухода…
— Благодарю вас, леди Роуэн.
— Хорошо. — Она повернулась к загону: — И что ты о нем думаешь?
Мейси посмотрела на жеребенка, заботливо прикрытого материнской головой и шеей. Гнедая шерстка новорожденного блестела, а на длинной изящной шее пучками проступала будущая густая грива, торчащая, точно обувная щетка. Ноги жеребенка были на удивление прямыми, и он так вел себя на глазах у двух женщин, что Мейси сразу же разглядела в нем неукротимый нрав.
— Он смирный… смирный, как малыш, правда?
— О да, конечно, ему же всего день, — ответила леди Роуэн, внимательно разглядывая свое новое начинание. — Думала назвать его Дилемма Фрэнсиса Доббса. Но нет, наречем его Мечта Челстоуна. Удачная кличка, не правда ли? Назову его просто Мечта, для краткости.
Жеребенок внимательно смотрел на женщин, не отводя глаз.
— Заметила этот взгляд, Мейси? А какая осанка?
— Да. — Мейси кивнула.
— Это так называемый «взгляд чемпиона», Мейси. Он тот самый, он завоюет для меня победу. Пройдет лет пять, и он принесет мне главный приз дерби. Я знаю! Только представь себе, как легендарный британский жокей Гордон Ричардс верхом на Мечте пересекает финишную черту в Эпсоме!
Леди Роуэн вновь погрузилась в задумчивость.
— А пока что как мне обойтись без твоего отца?
— О, не волнуйтесь, — ответила Мейси. — У меня есть план.
Леди рассмеялась: ее резкий голос прорезал утреннюю тишину, и лошадь, вздрогнув, повела жеребенка в дальний конец загона.
— Была готова биться об заклад, что у тебя найдется план, Мейси. И что ты задумала?
— Я расскажу вечером, леди Роуэн, как только соберу вместе кое-какие детали. Но мне нужно позвонить ассистенту, а после увидеться с Морисом. Можно воспользоваться телефоном в особняке?
— Ну конечно! Буду ждать тебя к ужину. Ты расскажешь, как дела у твоего отца. И с нетерпением жду твой план!
Направляясь в особняк, Мейси обернулась и бросила взгляд на жеребенка — она была готова поклясться, что за каждым ее шагом следил взгляд чемпиона.
— Билли, как я рада, что застала тебя!
— Я всегда на посту, мисс, всегда на посту. Как там мистер Доббс?
— Гораздо лучше, спасибо. Понемногу выкарабкивается. Что произошло, когда ты отменил нашу встречу с Уэйтом?
— Ну, сначала пришлось передать все через секретаря. Бедняжка, можно было подумать, будто я попросил сообщить Уэйту, что все его магазины сгорели. Она боится его, мисс, боится как огня.
— Билли…
— В общем, она ушла. Потом трубку взял сам Уэйт и принялся гудеть, мол, он — Джозеф Уэйт, и никто не вправе так с ним поступать.
— Господи.
— Потом я рассказал ему о причинах вашего отъезда, и, признаться, он сразу присмирел. Смешно, правда? Буркнул что-то вроде «семья важнее всего» и что ему приятно слышать о дочери, почитающей отца, и дальше в таком духе.
— Он сможет встретиться со мной в ближайшее время?
— Мы договорились на пятницу. Уэйт сказал, что я должен предупредить, если возникнут трудности, и узнать у вас, может ли он чем-нибудь помочь. Странный человек. Очень странный, мисс. И самое удивительное, как он мгновенно переменился.
— Скажу тебе, он всегда ведет себя необычно, когда дело касается семьи. — Мейси замолчала, что-то записывая. — Если повезет, я обрадую Уэйта хорошими новостями. Завтра еду в Кэмденское аббатство и поговорю с Шарлоттой.
— Похоже, у вас забот полон рот.
— Пока врач не разрешит, посетителей к отцу пускают только после обеда и то, возможно, только раз в день. Так что я поработаю здесь.
— Понятно. Кстати, доктор Дин опять звонил.
— Да?
— Ага. Интересно, он хотел оставить вам сообщение о вашей встрече с… Сейчас, у меня тут записано. По правде, мисс, я и сам не всегда могу разобрать свой почерк… с экономкой миссис Торп.
— И все?
— Ну да. Просто хотела передать, что снова хочет увидеться с вами. Она вспомнила что-то важное.
Во время разговора Мейси делала пометки на каталожной карточке, поглядывая на часы.
— Я успею.
— Ладно, мисс. Что-нибудь еще?
— Вообще-то да. Помнишь, мы обсуждали, что ты ненадолго переедешь в Челстоун, примерно на месяц? А ты не хотел «протирать штаны», как ты выразился? — Не дав Билли ответить, Мейси продолжала: — У меня есть для тебя серьезное дело, важное для меня и леди Роуэн. Билли, оно связано с жеребцом, вероятным фаворитом в гонке за звание чемпиона дерби 1934 года.
Прежде чем отправиться в дом, Мейси пришлось о состоянии отца оповестить всех: от Картера до миссис Кроуфорд. Зайдя внутрь, она вздрогнула. Еще ни разу ей не было здесь так зябко, а сегодня обильная роса словно пропитала каменные стены и окна с двойными рамами, забралась во все уголки.
Нет, так не пойдет, решила Мейси, оглядываясь.
Отец наверняка убежал на конюшню, бросив все впопыхах. На столе остался эмалированный чайник, на три четверти наполненный давно остывшим чаем; грубо отрезанный ломоть хлеба, уже зачерствевший и присохший по краям, так и не вернулся в хлебницу. Рядом на блюдце остался липкий нож, стояла тарелочка с маслом и открыта банка мармелада, приготовленного по домашнему рецепту миссис Кроуфорд. Мейси улыбнулась, представив, как отец торопливо прихлебывал обжигающий чай, намазывая мармелад на толстый кусок хлеба. Она твердо решила прибраться, а потом понежиться в горячей ванне.
Позже Мейси зажгла плиту и поставила на огонь два больших чайника и котел, в котором обычно варили суп. Она притащила из чулана жестяную ванну и поставила на полу поближе к плите, чтобы легче было наливать кипяток, который намеревалась остужать до приемлемой температуры холодной водой из крана. Задернув шторы, закрыла дверь и ушла в тесную квадратную спаленку, где когда-то жила. Открывая гардероб, подумала, удастся ли ей найти что-нибудь из одежды. Мейси провела рукой по нарядам, которые следовало отдать старьевщику сто лет назад. Там же нашлась одежда, оставшаяся со времен учебы в университете, и старые платья леди Роуэн, мастерски подшитые для нее ловкими пальцами миссис Кроуфорд. Рядом она увидела синее бальное платье, подаренное Присциллой, подругой из Гиртона. Проводя рукой по холодному шелку, Мейси вспомнила Саймона и вечеринку, на которой они танцевали всю ночь напролет. Мотнув головой, стряхнула с себя воспоминания и вынула пару растянутых брюк, тоже подаренных Присциллой еще в те времена, когда даму в брюках считали «ветреной».
Достав старые кожаные туфли, Мейси выудила из отцовского комода чистую белую рубашку без воротника и пару носков, довершивших ее наряд. Она еще не решила, забрать ли из чулана поношенный вельветовый жакет или, пока в особняке будут стирать ее одежду, просто накинуть макинтош. Времени на сбор багажа перед отъездом в Кент не оставалось, впрочем, без него она вполне могла обойтись.
Мейси приготовила ванну и, открыв топку печи, легла отмокать перед грядущей суматохой. Натираясь мылом, ей вдруг стало интересно, о чем же хотела поговорить с ней экономка Розамунды Торп. В Старом городе Гастингса жителей было не много, и Мейси представила себе опечаленную женщину, которая вдруг вспоминала нечто важное. Затем, не зная, как связаться с ней и не решаясь воспользоваться телефоном бывшей нанимательницы, миссис Хикс попросила доктора Эндрю Дина передать Мейси просьбу о встрече. Но почему она не сказала Дину, что именно вспомнила? Мейси подозревала, что верная экономка, возможно, сочла это предательством. «Нет, этого недостаточно». Мейси намылила плечи и подставила шею под струю горячей воды. Розамунда Торп, Лидия Фишер, Филиппа Седжвик. Мейси представила каждую женщину. «Что же вас сближало? Шарлотта Уэйт, почему ты сбежала?» Четыре женщины. Четыре подруги, знакомые много лет. Настоящий кружок. Компания девушек, только вступающих в пору зрелости. «Каково это?» Мейси закрыла глаза, вновь мысленно погружаясь в прошлое. Библиотека на Эбери-плейс, Гиртон, старая одежда леди Роуэн, синее бальное платье, смех Присциллы, держащей сигарету в мундштуке из слоновой кости, лондонский госпиталь… Франция. Едва успев подрасти, она оказалась почти на самом фронте. Все еще сидя в остывающей воде, Мейси не стала сдерживать полет своих мыслей. «Чем же вы занимались во время войны, вы, беззаботные девчонки, уютно устроившиеся в высшем обществе, тесном безопасном мирке?»
Громкий стук в дверь вырвал ее из задумчивости. Не желая прерывать поток размышлений, она сидела не шевелясь. Не потянулась за висевшим на спинке стула полотенцем, не стала кричать «Минутку!». Мейси молча ждала, слушая шорох просунутой под дверью бумаги и удаляющиеся шаги в саду.
Она откинулась в ванне, чтобы полежать еще несколько минут, пока ее согревал разгоревшийся в топке огонь. «Розамунда, Лидия, Филиппа и… Шарлотта. Что вы делали во время войны? И если Шарлотта тоже в опасности, почему кто-то хочет убить всех четверых?»
Записку приносила экономка Мориса Бланша: он приглашал Мейси присоединиться к нему за завтраком. Она спешно оделась, натянув брюки, белую рубашку и туфли коричневой кожи, которые, по ее мнению, прекрасно сочетались с лучшими отцовскими носками с рисунком в виде разноцветных ромбов. Перед уходом достала из портфеля свернутый льняной платок и положила в карман старого жакета, найденного, как и предполагалось, в чулане. Решив не зачесывать волосы в привычный пучок, она просто заплела длинные локоны в косу. Подходя к особняку с одеждой под мышкой, Мейси услышала возглас миссис Кроуфорд, совершавшей переход в дальний конец огорода: «Мейси Доббс, опять вы нарядились в обноски!»
Заметив Мейси, идущую по тропинке из дома конюха, Морис открыл дверь.
— Он явился, Морис, явился мне во сне!
Мейси подбежала к Морису, изумленному не меньше миссис Кроуфорд. И он тут же вспомнил времена, когда она училась у него, жадно припадая к источнику знаний, который он для нее открыл.
— Я очень рад, очень рад. Теперь он пойдет на поправку. Взаимосвязь тела и разума просто удивительна. Даже случайно проскользнувшая осознанная мысль помогает пациенту ощутить целительное прикосновение любви.
— Ах, если бы я обладала такой силой, Морис, он бы вышел оттуда завтра же. Но послушай, это не все. Мы с ним… говорили.
Бланш отпрянул и, расставив руки, заключил Мейси в объятия.
— Какая поразительная сила, правда? Искренние стремления сердца способны свернуть горы!
— Что бы там ни было, я очень рада, очень. Надеюсь, это не слишком эгоистично с моей стороны, но я хотела бы получить еще хоть чуточку этой силы, чтобы закончить расследование. В сад?
— Да. Прошу, яичница с беконом и восхитительные свежие булочки. Они напоминают мне о детстве в Париже.
Мейси улыбнулась, предвкушая любимый Морисом крепкий черный кофе.
Учитель и ученик, наставник и воспитанник, Морис Бланш и Мейси Доббс сидели в теплом, залитом светом саду, откуда открывался красочный вид на далекие поля. Мейси подробно рассказала Морису о работе над делом Шарлотты Уэйт и связи между убийствами.
— Да, пока что, судя по твоим результатам, ясно одно: гибель миссис Торп нужно расследовать как можно тщательнее, — произнес Бланш, откинувшись в плетеном кресле и наблюдая за стайкой воробьев. Мейси ждала.
— Торп умерла от передозировки? А потом двух женщин, находящихся под действием морфина, закололи штыком армейской винтовки, верно?
Мейси потягивала успокаивающий кофе, едва притронувшись к хрустящей булочке, хотя прекрасно знала, что со вчерашнего обеда с инспектором Стрэттоном У нее не было во рту и маковой росинки. Ей захотелось вина из бузины, которое пил Морис. Начинался ее Допрос.
— Такое впечатление, что убийца не ограничился ядом, потому что желал излить некую более глубокую… эмоцию — да, именно — эмоцию. Выплеснуть ее.
— Ты говорила с терапевтом миссис Торп о ее психическом состоянии? Ты окончательно исключила версию самоубийства?
— Нет… не совсем. Свидетельство о смерти выписал именно врач. Он же и заключил, что она покончила с собой. Я побеседовала с экономкой, хорошо знавшей миссис Торп, и с другими жителями городка.
— Не сомневаюсь в твоем чутье, но интуицию нужно подкреплять рутинной работой. А теперь о Седжвик. Ты говоришь, что Фишера арестовали на основании улик, подтверждающих, что у него была связь с миссис Седжвик?
— По словам Джона Седжвика, ее мужа, Фишер разыскал ее в связи с алкоголизмом его супруги, повлиять на которую уже был не в силах. Также он рассказал, что Филиппа отказывалась видеться с Фишером, но молча уступила в память о давней дружбе. Их связывали совсем не те отношения, о которых предположила полиция. Морис, у меня возникло такое впечатление, что все эти женщины — за исключением разницы в положении между Лидией и Шарлоттой — когда-то были близкими подругами, но их разлучили.
— А с чего ты взяла, что их разлучили?
Мейси перевела взгляд на птичью кормушку, где оживленные щебечущие пташки стучали клювами, подбирая крошки и прижимая хрупкие тельца к деревянной дощечке.
— О чем ты задумалась, Мейси?
— По-моему, много лет назад что-то произошло, — медленно проговорила она, взвешивая каждое слово и наблюдая за птицами, яростно клюющими крошки. — Что-то… я не уверена, но ощущаю… так сильно, что они не желают об этом вспоминать. И каждая встреча, разговор возвращает им чувство… стыда.
В окутавшей их тишине Бланш сказал:
— Ты хочешь мне что-то показать?
— Да. — Мейси вынула из кармана свернутый носовой платок и положила на столе. — Морис, принести вам очки? Думаю, они вам понадобятся.
Бланш кивнул.
— Вот. — Она передала футляр из кожи ящерицы Морису, и тот открыл его так осторожно, что послышался едва различимый скрип петелек. Надев обрамленные проволокой очки в форме полумесяца, Бланш наклонился и, приподняв подбородок, чтобы лучше видеть, смотрел, как Мейси разворачивала платок.
Растянув платок кончиками пальцев, Мейси предъявила свою находку.
Морис внимательно посмотрел сначала на прямоугольник льняной ткани, а потом в глаза Мейси. Они так близко придвинулись, что едва не чувствовали дыхание друг друга.
— О, какая мелкая. Воистину природа — самый искусный художник.
— Да, несомненно.
— И первую ты нашла в доме Фишер, а вторую — в доме Седжвик?
— Я вошла в дом Лидии Фишер вскоре после убийства, и мое внимание привлекла первая, хотя я едва ее разглядела. А вторая была спрятана в книге Филиппы Седжвик.
— Наверняка ты открыла ее наугад?
— Да.
— А женщина из Гастингса? Миссис Торп?
— После ее гибели прошла не одна неделя, Морис, и миссис Хикс постаралась навести в доме безукоризненный порядок на случай возможной продажи. Боюсь, если бы покупатель нашелся, дом уже давно бы купили.
— Итак, Мейси, каково твое мнение? Что они значат?
— Не уверена, но чувствую, что они важны.
Словно марионетки, управляемые одним кукловодом, Мейси и Морис одновременно потянулись к лежавшим перед ними частицам совершенной красоты: двум белым пушистым перышкам.