Глава 1

Когда я вошла в дом Билла, он сидел сгорбившись над клавиатурой компьютера. Это зрелище стало привычным за последние месяцы. Хотя раньше, еще недели две назад, при моем появлении он отрывался от работы, а сейчас его вдохновляла только клавиатура.

— Привет, милая, — рассеянно сказал он, впиваясь взглядом в экран.

На столе, рядом с клавиатурой, стояла пустая бутылка НастоящейКрови группы О. И то хорошо — поесть не забыл.

Билл — не из тех, кто носит джинсы и футболки. На нем были брюки цвета хаки и простая рубашка приглушенных сине-зеленых тонов. Кожа его блестела, от густых темных волос пахло травяной эссенцией. У любой женщины при виде Билла приключился бы выброс гормонов. Я поцеловала его в шею — ноль внимания. Лизнула в ухо. Никакой реакции.

Я шесть часов отстояла на ногах в баре Мерлотта, и каждый раз, когда кто-то из посетителей недодавал чаевые или какой-нибудь дурак шлепал меня по заду, я успокаивала себя тем, что скоро окажусь рядом со своим бой-френдом и буду купаться в его внимании, предвкушая сказочный секс.

Но, видно, сегодня мне это не светит.

Я медленно и спокойно втянула воздух, сверля взглядом спину Билла. Спина была прекрасная, с широкими плечами, и я шла с намерением увидеть ее обнаженной и вонзить в нее ногти. Я сильно рассчитывала на это. Я выдохнула, медленно и спокойно.

— Сейчас, сейчас, — сказал Билл.

На экране возник снимок необычного парня, с серебряной шевелюрой и темным загаром. Он смахивал на Энтони Квинна — такой же сексуальный, могучий с виду тип. Под снимком было написано имя, дальше шло жизнеописание. Начиналось оно со слов: «Родился в 1756 году в Сицилии». Я только открыла рот, чтобы заметить, что вампиры на фотографиях, несмотря на все слухи, все-таки получаются, как Билл обернулся и понял, что я читаю текст.

Он ткнул в кнопку, и экран погас.

Я уставилась на него, не совсем понимая, что сейчас произошло.

— Сьюки, — он попытался улыбнуться. Клыки его были втянуты, это значило, что он явно не в том настроении, на какое я рассчитывала. Как все вампиры, он обнажал клыки только в приливе похоти, или когда появлялась потребность кормиться и убивать. (Иногда, эти приступы похоти ограничиваются всего лишь ворчанием, но именно отсюда пошли враки о клыках мертвецов. Но, если спросите мое мнение, этот элемент опасности как раз и привлекает тех, кто потом болтает о клыках). Меня, правда, осуждали — я-де из тех жалких личностей, которые бегают за вампирами, чтобы привлечь их внимание, но это не так, у меня отношения только с одним вампиром (по крайней мере, добровольные). Именно с этим, который сейчас сидел прямо передо мной. Именно с этим, у которого от меня секреты. Именно с этим, который не очень-то обрадовался моему приходу.

— Билл, — холодно сказала я. Что-то Поднялось, именно так — с большой буквы. Но не либидо Билла. (Либидо — одно из тех слов, которые отмечены в моем календарике «Слово-в-День»).

— Ты не видела того, что только что видела, — неторопливо произнес он, глядя на меня немигающими темно-карими глазами.

— Угу, — ответила я, боюсь, несколько саркастическим тоном. — Что у тебя за дела?

— У меня секретное задание.

Я не знала, смеяться или злиться на него. Так что я просто подняла брови и ждала продолжения. Билл был исследователем в Пятом Округе — это такое отделение вампиров штата Луизианы. Эрик, глава Пятого Округа, никогда до сих пор не поручал Биллу «задание», которое было бы секретным для меня. В сущности, хотелось мне того или нет, но я обычно была неотъемлемым членом их исследовательской группы.

— Эрик знать не должен. И никто из вампиров Пятого Округа.

У меня сердце упало.

— То есть — на кого же ты работаешь, если не на Эрика? — У меня ноги подгибались от усталости, и я прислонилась к коленям Билла.

— На королеву Луизианы, — почти шепотом сказал он.

Это было сказано так напыщенно, что я напрасно пыталась сохранить серьезное выражение. Я расхохоталась, не в силах подавить приступ смеха.

— Это что, шутка такая? — спросила я, зная, что это ему не свойственно. Билл был серьезным парнем. Я прижалась лицом к его бедру, чтобы он не видел, как я развеселилась. Кинула на него быстрый взгляд. Он явно был расстроен.

— Серьезно, как в могиле, — ответил Билл, и это прозвучало так сурово, что я титаническим усилием заставила себя посмотреть на ситуацию по-другому.

— Ладно, давай откровенно, — терпеливо сказала я и уселась на пол, скрестив ноги и опершись ладонями о колени. — Ты работаешь на Эрика, он — главный в Пятом Округе. Что, есть еще и королева? В Луизиане?

Билл кивнул.

— И что, штат разделен на Округа? И она — по положению выше Эрика, потому что он возглавляет бизнес в Шривпорте, который находится в Пятом Округе?

Он снова кивнул. Я страдальчески покачала головой:

— Ну, и где же она живет? В Батон Руже? — В столице штата, не менее.

— Да нет. В Нью-Орлеане, конечно.

Надо же, конечно . В центре всех вампиров. Как пишут в газетах, там, в Городе Большого Богатства, куда ни плюнь — непременно попадешь в мертвяка (хотя только дурак станет плевать там в первого встречного). Туристический бизнес в Нью-Орлеане процветает, но наведывается туда уже совсем не та публика, что раньше, не те бесшабашные алкаши, желавшие по-человечески повеселиться. Туристы в последнее время — это люди, мечтающие пожить по соседству с мертвяками; выпить в вампирском баре, посетить проститутку-вампира, посмотреть секс-шоу вампиров.

Все это мне рассказывали; сама я не была в Нью-Орлеане с детства. Меня и моего брата Джейсона возили туда родители. Но это произошло, когда мне не было и семи, ведь они умерли как раз, когда мне исполнилось семь.

Мама и папа отошли в мир иной почти за двадцать лет до того, как вампиры появились на сетевом телевидении и объявили, что они действительно существуют среди нас. Это их явление стало возможным после того, как японцы создали синтетическую кровь, позволившую вампирам существовать без необходимости пить кровь из людей.

Сообщество вампиров Соединенных Штатов позволило первыми объявить о себе кланам японских вампиров. И тут же, одновременно, в большинстве стран мира, где было телевидение — а где его сейчас нет? — появились подобные же объявления на сотнях разных языков, выступили сотни тщательно отобранных представителей вампирского общества.

В тот вечер, два с половиной года назад, мы, нормальные живые люди, узнали, что рядом с нами всегда жили чудовища.

Суть этого заявления была примерно такая — «теперь мы можем заявить о себе и жить гармонично рядом с вами. Вы больше не должны нас бояться. Нам для нашего существования не надо пить из вас кровь».

Можете себе представить, это был незабываемый вечер, он вызвал немыслимые волнения. Реакция была различной.

В самом плохом положении оказались вампиры преимущественно исламских стран. Лучше не рассказывать, что произошло в Сирии с выступавшим там мертвяком, но смерть женщины-вампира в Афганистане, была, вероятно, еще более страшной — и окончательной. (Интересно, чем они думали, выбрав для конкретно этого выступления даму? Вампиры могут быть вполне толковыми ребятами, но иногда они кажутся немного не от мира сего).

В некоторых странах — особенно во Франции, Италии и Германии — отказались уравнять вампиров в правах с гражданами. Во многих — типа Боснии, Аргентины, а также в большинстве африканских стран — вампиры не получили никакого статуса, их объявили дичью для любого охотника с лицензией. Но в Америке, Англии, Мексике, Канаде, Японии, Швейцарии и скандинавских странах отношение было более терпимым.

Трудно сказать, ожидали ли вампиры такой реакции. Поскольку они все еще боролись за местечко в потоке жизни, они продолжали держать в секрете свою организацию, и рассказ Билла был для меня самым большим откровением на эту тему.

— Итак, королева вампиров Луизианы поручила тебе работу над секретным проектом, — я старалась, чтобы мой голос звучал нейтрально. — И поэтому ты последние несколько недель буквально не вылезаешь из-за компьютера.

— Ну да, — ответил Билл. Он схватил бутылку с НастоящейКровью и перевернул ее донышком кверху, но в ней оставалась всего пара капель. Он спустился в холл, где был уголок для кухни (когда Билл перестраивал дом предков, то практически уничтожил кухню за ненадобностью) и извлек из холодильника другую бутыль. Я по звукам догадывалась: вот он открыл бутыль, вот сунул в микроволновку. Вот микроволновка выключилась, и он снова появился, встряхивая бутыль, чтобы напиток равномерно прогрелся.

— Ну, и сколько же времени тебе дали, на выполнение этого проекта? — спросила я, — по-моему, вполне разумный вопрос.

— Сколько понадобится, — ответ был менее разумен. В сущности, ответ прозвучал довольно раздраженно.

Гм. Значит, наш медовый месяц закончен? Я называю это «медовым месяцем» в переносном смысле, конечно, потому что Билл — вампир и легально обвенчаться мы не можем практически ни в одной стране мира.

Не буду врать, будто он мне это предлагал.

— Ну, если ты так углубился в свой проект, я, пожалуй, воздержусь от визитов, пока не закончишь работу, — медленно проговорила я.

— Пожалуй, так будет лучше всего, — помолчав, произнес Билл, и я как будто получила удар в живот. Вихрем я взвилась на ноги и начала напяливать пальто поверх зимней униформы официантки — черные широкие брюки, белая футболка с вырезом лодочкой, длинными рукавами и вышивкой «бар Мерлотта» на левой стороне груди. И отвернулась от Билла, чтобы ему не было видно мое лицо.

Я старалась не заплакать, так что не обернулась к нему, даже когда почувствовала на своем плече его руку.

— Должен тебе кое-что сказать, — холодным спокойным голосом проговорил Билл. Я замерла, не натянув перчаток, но боялась, что разревусь-таки, если посмотрю на него. Пусть обращается к моему затылку.

— Если со мной что-нибудь случится, — продолжал он (и в этот момент мне следовало бы забеспокоиться), — заглянешь в тайник, который я оборудовал в твоем доме. Там должен будет оказаться мой компьютер и несколько дискет. Никому не говори. Если компьютера не окажется в тайнике, придешь ко мне и посмотришь, тут ли он. Приходи днем и с оружием. Заберешь компьютер и любые дискеты, которые найдешь, и спрячешь их в моей тайной дыре, как ты ее называешь.

Я кивнула. Он мог понять это и по моему затылку. Голосу своему я не доверяла.

— Если я не вернусь, или если ты не получишь от меня сообщения, скажем… через восемь недель, — ну да, восемь, тогда расскажешь Эрику все, что услышала от меня сегодня. И переходи под его защиту.

Я не сказала ни слова. Я чувствовала себя слишком жалкой, чтобы впасть в гнев, но я знаю себя — скоро растаю. Я вздернула головой, давая понять, что все усвоила. Волосы, завязанные в хвост, щекотали мне шею.

— Я скоро уеду в… Сиэттл, — сказал Билл. Я почувствовала его холодные губы на том месте шеи, где только что был хвост.

Врет, конечно.

— Поговорим, когда вернусь.

Это не прозвучало как увлекательная перспектива. Это прозвучало зловеще.

Я снова кивнула, не говоря ни слова, потому что теперь я уже откровенно ревела. Но я бы скорее умерла, чем позволила ему увидеть мои слезы.

Так мы и расстались в тот холодный декабрьский вечер.

На следующий день, по пути на работу, я сделала глупый крюк. У меня было такое настроение, когда кажется, что все неприятности происходят одновременно. Я провела почти бессонную ночь, но внутренний голос подсказывал, что мое состояние станет еще хуже, если я поеду по Магнолия Крик Роуд; ну я, понятное дело, именно так и поехала.

Старый особняк семейства Бельфлер, носящий гордое имя Белл Райв, гудел, как пчелиный улей даже в этот холодный и унылый день. Рядом стояли фургоны общества борьбы с вредными насекомыми, фирмы — дизайнера кухонь, а подрядчик филиала припарковался у черного входа этого дома довоенной постройки. Для Кэролайн Холидей Бельфлер, престарелой дамы, возглавлявшей последние восемьдесят лет Белл Райв и (хоть и частично) город Бон Темпс, жизнь била ключом. Я подумала — интересно, как юрист Порция и детектив Энди переносят все эти перемены в Белл Райв. Они живут со своей бабушкой (как и я с моей) всю жизнь, даже став взрослыми. По крайней мере, им, наверное, приятно, что она рада модернизации особняка.

А мою бабушку убили несколько месяцев назад.

Семья Бельфлер не имела к этому никакого отношения, конечно. И у Порции с Энди не было никаких причин разделять со мной радость от получения нового богатства. В сущности, они оба избегали меня так, словно я была прокаженной. Они были моими должниками, и им трудно было это пережить. Они просто не знали, насколько много они мне должны.

Бельфлеры получили таинственное наследство от родственника, который «умер где-то в Европе» — так, я слышала, Энди рассказывал коллеге-полисмену, выпивая с ним у нас в баре Мерлотта. Максина Фортенбери, раздавая какие-то очередные билеты лотереи «дамских стеганых изделий Гефсиманской Баптистской церкви», рассказала мне, что мисс Кэролайн прочесала все семейные бумаги, какие могла откопать, чтобы идентифицировать своего благодетеля, и все еще в неведении — откуда такое везение ее семье.

Однако она ничуть не щепетильна в расходовании этих денег.

Даже Терри Бельфлер, кузен Порции и Энди, завел новый грузовичок, вон он стоит в его грязном, вдвое шире стандартного, дворе. Мне нравился Терри, ветеран Вьетнамской войны со шрамом, у него было не так много друзей, и я не завидовала, что он приобрел себе новую машину.

Но я подумала, чего мне стоило заменить карбюратор на моем старом автомобиле. Я полностью оплатила работу механика Джима Дауни, хотя надеялась, что он позволит мне оплатить половину, а остальное отдать через два месяца. Но у Джима жена и трое детишек. Как раз сегодня утром я собиралась попросить моего начальника, Сэма Мерлотта прибавить мне часов работы в баре. Сейчас, когда Билл уезжает в «Сиэттл», я смогу чуть ли не поселиться на работе, если понадобится. Мне деньги нужны еще как.

Я изо всех сил старалась не ощущать горечи, когда проезжала мимо Белл Райв. Я выехала из города в южном направлении, а потом свернула налево, на Хаммингберд Роуд, к бару Мерлотта. Я изо всех сил делала делать вид, что все в порядке, что вернувшись из Сиэттла — да хоть откуда, — Билл снова станет страстным любовником, и будет ценить меня, и даст мне почувствовать, что я что-то из себя представляю. У меня снова появится ощущение, что я не одинока.

Конечно, у меня есть брат, Джейсон. Хотя сказать, что мы с ним близкие друзья, было бы сильным преувеличением.

В душе у меня не проходила боль от ощущения отверженности. Я хорошо знакома с этим чувством, оно для меня как вторая кожа.

Ненавижу вползать в нее снова.