Глава 14
— Вот и она, — послышался незнакомый голос. Меня рывком поставили на ноги, и я раскачивалась между удерживавшими меня с двух сторон мужчинами.
— А с вампиром что делать?
— Я дважды стрелял в него, но он смылся. В лес убежал.
— Это плохо. Давайте быстрее.
Я почувствовала, что в комнате много народу, и открыла глаза. Свет включили. Забрались в мой дом. В мой семейный очаг. Мне было тошно от этого больше, чем от удара в челюсть. Я некоторым образом допускала, что моими гостями могут оказаться Сэм, Арлена или Джейсон.
В гостиной было пять чужаков, если я достаточно отчетливо соображала и могла их сосчитать. Но не успела подумать ни о чем другом, как один из них — теперь я рассмотрела, что на нем был знакомый кожаный жилет, — нанес мне удар в живот.
Я задохнулась и не могла даже кричать.
Двое, удерживавшие меня, снова заставили меня выпрямиться.
— Где он?
— Кто? — В этот момент я на самом деле не могла вспомнить, местонахождение какой конкретно отсутствующей личности он желал бы знать. И, конечно, он снова ударил меня. Прошла ужасная минута, когда мне хотелось захлебнуться, но для этого не было даже воздуха. Я чувствовала удушье.
Наконец, я смогла сделать глубокий вдох, шумный, болезненный, но он был счастьем.
Допрашивавший меня вервольф, светлые волосы которого были тщательно сбриты с черепа, с омерзительной бороденкой, сильно ударил меня ладонью плашмя. Голова у меня затряслась, как машина на неисправных амортизаторах. — Сука, где вампир? — спросил вервольф и отвел кулак для удара.
Больше я не могла этого терпеть. Я решила ускорить дело. Я подтянула ноги кверху и, пока двое по бокам отчаянными усилиями удерживали мои руки, обеими ногами лягнула вервольфа, находившегося прямо передо мной. Если бы на мне были не тапочки, удар оказался бы более эффективным. Вот никогда нет на мне подходящей обуви, когда надо. Но Мерзкая Бороденка все же зашатался, отступил, а потом направился ко мне, и в его глазах я увидела свою смерть.
К тому моменту мои ноги в амплитуде колебания оказались над полом, но я не прекратила движения, они качнулись назад, и двое, державшие меня за руки, совсем потеряли равновесие. Они зашатались, стараясь удержаться, но тщетно перебирали ногами. Мы все оказались на полу, и вервольф с нами вместе.
Лучше и быть не могло, но главное — это хоть какая отсрочка в ожидании, пока тебя ударят.
Я приземлилась лицом вниз, поскольку мои руки и ноги мне не принадлежали. Один парень, падая, выпустил меня, и когда подо мной оказалась моя рука, я воспользовалась ею как рычагом и вырвалась от второго.
Я уже была почти на ногах, но вервольф (они ведь пошустрее, чем люди) сумел схватить меня за волосы. Намотав их себе на руку, чтобы лучше держать, он залепил мне кулаком в лицо. Другие наемники столпились поближе — или чтобы помочь подняться тем, двоим, с пола, или чтобы посмотреть, как меня бьют.
Для настоящей драки достаточно нескольких минут, потому что люди быстро устают. День был очень длинный, и должна признать, что я была готова сдаться ввиду их ошеломляющего преимущества. Но у меня есть немного гордости, и я налетела на ближайшего, пузатую человеческую свинью с жирными темными волосами. Я впилась пальцами ему в лицо, стараясь нанести хоть какой-нибудь вред, пока могла.
Вервольф коленями уперся мне в живот, и я вскрикнула, а свинья-человек заорал, чтобы другие оторвали меня от него, и тут с треском распахнулась входная дверь и влетел Эрик с окровавленными грудью и правой ногой. И сразу за ним — Билл.
Они были вне себя.
И я своими глазами увидела, на что способен вампир.
Через секунду я поняла, что моя помощь не требуется. Я решила, что Богине Истинно Крутых Девиц придется извинить меня, и закрыла глаза.
Через две минуты в моей гостиной не осталось ни одного живого человека.
— Сьюки? Сьюки? — хрипло звал Эрик. — Может, ее в больницу надо? — спросил он у Билла.
Я почувствовала холодные пальцы на своем запястье, на шее. Я старалась объяснить, что на этот раз я в сознании, но говорить было трудно. Мне и на полу вроде было неплохо.
— Пульс хороший, — доложил Билл. — Сейчас я ее переверну.
— Жива?
— Да.
Голос Эрика вдруг зазвучал совсем близко:
— Это на ней ее кровь?
— Частично да.
Он вздохнул глубоко, прерывисто:
— У нее кровь не такая.
— Да, — холодно ответил Билл. — Но ты, конечно, уже насытился.
— Да, давненько я не получал настоящей крови в таком количестве, — заявил Эрик. Именно таким тоном сказал бы мой брат Джейсон, что сто лет не пробовал пирога с черной смородиной.
Билл подсунул под меня руки:
— Согласен. Надо всех их вытащить во двор и привести в порядок дом Сьюки, — мимоходом бросил он, .
— Конечно.
Билл перевернул меня, а я начала плакать. Мне было не остановиться. Хоть я и хотела быть сильной, но сейчас могла думать только о своем теле. Если вас когда-нибудь били по-настоящему, вы меня понимаете. Когда тебя избили, ты понимаешь, что ты — просто оболочка из кожи, легко проницаемая оболочка, удерживающая в себе много жидкости и какие-то твердые части, которые тоже могут быть переломаны. Несколько недель назад, в Далласе, я думала, что меня сильно побили, но то, что было тут, — это хуже. Я знаю, что слово «хуже» здесь не подходит; сейчас у меня сильно повреждены мягкие ткани. В Далласе мне раздробили ключицу и вывихнули колено. Я подумала, что колено и сейчас могло пострадать, и еще — может, одним из ударов снова сломали ключицу. Я открыла глаза, поморгала и снова открыла. Через несколько секунд зрение прояснилось.
— Говорить-то можешь? — после долгого-долгого молчания спросил Эрик.
Я попробовала, но рот у меня пересох, ни звука не получалось произнести.
— Ей выпить надо, — Билл пошел в кухню, но не прямым путем, ему приходилось обходить много препятствий.
Эрик убрал волосы с моего лица. В него стреляли, вспомнила я, и хотела спросить, как он себя чувствует, но не могла. Он сидел рядом со мной, прислонившись к подушкам кушетки. Лицо его было в крови, и я никогда не видела его таким румяным, видно было, что он просто пышет здоровьем. Когда Билл вернулся с водой для меня — он даже соломинку раздобыл, — я внимательно посмотрела на него. Билл выглядел — как только что с курорта.
Он бережно поднял меня, вставил соломинку в мои разбитые губы. Я выпила: в жизни своей я не пила ничего вкуснее.
— Вы всех их убили, — поскрипела я.
Эрик кивнул.
Я вспомнила круг свинских морд вокруг себя. Вспомнила вервольфа, который бил меня по лицу.
— Отлично, — сказала я. Эрик немного развеселился. Билл никак не отреагировал.
— Сколько их было?
Эрик нерешительно огляделся по сторонам, а Билл молча указывал пальцем, пока они подсчитывали итог.
— Семь? — с сомнением подвел итог Билл. — Двое во дворе и пятеро в доме?
— Мне казалось — восемь, — пробормотал Эрик.
— Чего это они накинулись на тебя?
— Из-за Джерри Фалькона.
— О! — в голосе Билла прозвучала новая нотка. — О да. Я с ним встречался. В комнате пыток. Он первый в моем списке.
— Ну, так можешь его вычеркнуть, — утешил его Эрик. — Олси и Сьюки вчера пристроили его тело в лесу.
— Этот Олси его убил? — Билл смотрел на меня сверху вниз, что-то обдумывая. — Или Сьюки?
— Они отнекиваются. Они обнаружили труп в чулане, в квартире Олси, и состряпали план — как спрятать эти останки. — По голосу Эрика можно было сделать вывод, что он вроде как считает нас молодцами.
— Что такое, моя Сьюки прятала труп?
— Не уверен, что ты можешь с такой уверенностью называть ее этим притяжательным местоимением.
— Откуда ты знаешь этот термин, Нортман?
— Я в семидесятых изучал в муниципальном колледже предмет «Английский как второй язык».
— Она моя, — заявил Билл.
Интересно, двигаются ли у меня руки. Да, двигаются. Я подняла обе и сделала безошибочный жест одним пальцем.
Эрик засмеялся, а Билл шокированным тоном произнес:
— Сьюки!
— Мне кажется, — мягко сказал Эрик, — Сьюки хочет сказать нам, что она принадлежит сама себе. И кстати, чтобы покончить с этой темой: тот, кто запихал труп в чулан, имел намерение обвинить в этом деле Олси, ведь Джерри Фалькон накануне вечером нагло полез к Сьюки в баре, и Олси обиделся.
— Значит, весь их заговор может быть направлен против Олси, а не против нас?
— Трудно сказать. Судя по словам вооруженных грабителей на заправочной станции, те, кто оставался в этой банде, собрали всех своих знакомых бандитов и расставили их вдоль шоссе, чтобы перехватить нас по пути домой. Если бы они просто позвонили заранее, то не оказались бы в тюрьме за вооруженный грабеж. Не сомневаюсь, что они уже сидят.
— Ну, а как же эти парни оказались тут? Откуда они узнали, где живет Сьюки и кто она на самом деле?
— В Клубе Мертвяков она назвалась своим настоящим именем. Они не знали, как зовут твою подругу, только знали, что она нормальный человек. Это потому что ты проявил истинное благородство.
— Зато в другом отношении не проявил, — тусклым голосом проговорил Билл. — Я подумал, что это — минимум, который я могу для нее сделать.
И это парень, ради которого я готова была достать луну с неба. С другой стороны, этот самый парень говорил так, будто меня нет в комнате. А самое главное — этот самый парень завел другую «милую», ради которой он собирался оставить меня насовсем.
— Так что вервольфы могли даже не знать, что это твоя девушка; они знали одно — она остановилась в квартире Олси, когда Джерри исчез. Они знают, что Джерри вполне мог явиться к Олси в квартиру. Этот Олси говорил, что Вожак стаи в Джексоне велел ему уехать и некоторое время не появляться в городе, но он поверил, что Олси не убивал Фалькона.
— Этот Олси… у него вроде сложности с его девушкой.
— Она обручена с кем-то другим. Она поверила, что у него отношения с Сьюки.
— А у него есть с ней отношения? Он имел наглость сказать этой мегере Дебби, что Сьюки хороша в постели.
— Да он просто хотел, чтобы она ревновала. Он с Сьюки не спал.
— Но она ему нравится. — у Билла это прозвучало как Преступление с большой буквы.
— А что, она кому-нибудь не нравится?
Собрав все силы, я сказала:
— Вот вы только что убили толпу ребят, которым я вроде бы совсем не нравилась. — Я устала слушать, как они говорят обо мне прямо над моей головой, пусть даже для меня эта беседа весьма познавательна. У меня на самом деле все болело, и в моей гостиной было полно трупов. Я бы приветствовала изменение обоих этих обстоятельств.
— Билл, а ты как тут оказался? — хриплым шепотом спросила я.
— Приехал на своей машине. Заключил сделку с Расселом, я ведь не хочу ходить оглядываясь всю оставшуюся жизнь. Рассел был вне себя, когда я ему позвонил. Не только я исчез, ведь исчезла и Лорена, а его наемники-вервольфы его ослушались и сорвали сделку Рассела с Олси и его отцом.
— А что разозлило его больше всего? — поинтересовался Эрик.
— Лорена: из-за того, что дала мне убежать.
И оба долго хохотали, а потом Билл продолжил свой рассказ. Ох уж эти вампиры. Им только дай поржать.
— Рассел согласился вернуть машину и оставить меня в покое, если я расскажу, как мне удалось смыться, чтобы он сумел задраить дыру, через которую я просочился. И просил внести его в перечень вампиров.
Если бы Рассел просто начал с этого в самом начале, то избавил бы всех от неприятностей. С другой стороны, Лорена была бы еще жива. А также бандиты, которые меня избили, и, возможно, Джерри Фалькон, смерть которого пока была окутана тайной.
— Итак, — продолжал Билл, — я рванул по шоссе — сказать вам, что вервольфы и их наемники гонятся за вами и поехали вперед, чтобы устроить вам засаду. Они выяснили через компьютер, что девушка Олси по имени Сьюки Стэкхаус живет в Бон Темпс.
— Опасная штука — эти компьютеры, — заметил Эрик. Голос его звучал устало, и я вспомнила, что у него кровь на одежде. В Эрика стреляли дважды, за то, что он был со мной.
— У нее лицо распухает, — Билл говорил и ласково, и сердито.
— С Эриком порядок? — устало пробормотала я, решив, что на фиг выговаривать каждое слово, если мысль и так понятна.
— Вылечусь, — его голос звучал как будто издалека. — Особенно после того, как получил такой хороший…
И тут я вырубилась, или потеряла сознание, а, может, и то, и другое сразу.
Солнечный свет. Я так давно его не видела, почти забыла, как при нем хорошо.
Я лежала в своей постели, на мне была мягкая голубая ночная рубашка из нейлона, и меня спеленали, как мумию. Я действительно очень, очень хотела встать и пойти в туалет. Один раз даже шевельнулась, и тут же почувствовала, как ужасно будет двигаться, но мочевой пузырь вынудил меня выбраться из кровати.
Крошечными шажками я пересекла комнату, показавшуюся вдруг огромной и пустой. Сражаясь с болью на каждом дюйме, я преодолевала пространство пола. Ногти на ногах были все еще окрашены бронзовым лаком, в тон ногтям на руках. Пока я ползла через комнату, у меня была уйма времени рассмотреть ногти на ногах.
Какое счастье, что у меня санузел в доме. Если бы мне пришлось выйти на двор, в маленький домик, как в детстве ходила бабушка, я бы отказалась от этого путешествия.
Когда оно было закончено, я надела пушистый голубой халат и дюйм за дюймом доползла до гостиной, чтобы обследовать пол. Попутно заметила, что солнце светит исключительно ярко и небо ярко-синее. Градусник — подарок Джейсона ко дню рождения — показывал 42 градуса. Он смонтировал его на оконной раме, так что я могу просто выглянуть из окна, и сразу все видно.
В гостиной было вправду хорошо. Не могу сказать, как долго вчера наводила чистоту бригада вампиров-уборщиков, но не осталось никаких останков тел. Пол сверкал, мебель казалась свежевымытой. Старого коврика не было, но мне наплевать. Это была не такая уж и семейная реликвия, просто симпатичный коврик, который бабушка подцепила на блошином рынке за 35 долларов. Почему я об этом вспомнила? Это ведь не имеет никакого значения. А бабушки давно нет.
Я почувствовала, что мне грозит опасность расплакаться, но отмахнулась. Я не собиралась снова упиваться жалостью к себе. Сегодня моя обида на неверность Билла показалась мне слабой и ушла в далекое прошлое; я стала более равнодушной, а, может быть, моя защитная оболочка стала толще. Как ни странно, во мне больше не было злости на него. Его подвергла пыткам женщина — точнее, вампирша, — которая, как он думал, его любит. И самое противное, что она мучала его ради финансовой выгоды.
С ужасом и удивлением я вдруг заново пережила ту минуту, когда кол вошел ей под ребра, я прямо-таки ощутила движение деревяшки, когда она вспарывала ее тело.
И вовремя успела доползти назад в туалет.
Ну и ладно, подумаешь, кого-то убила.
Когда-то в прошлом я причинила боль тому, кто старался меня убить, но меня это не волновало: воспринималось просто как неприятный сон. Но ужасное ощущение от протыкания колом вампирши Лорены перенести было труднее. Она могла убить меня гораздо быстрее, я уверена, для нее это не составило бы труда. Представляю, как она хохотала бы — до колик.
Подозреваю, что доставало меня так сильно другое. После того, как я воткнула в нее кол, я отчетливо помню момент, долю секунды, вспышкой мелькнувшую мысль: вот тебе, сука . И ощущение искренней радости в глубине души.
Спустя два часа я проснулась и обнаружила, что уже позднее утро. Я позвонила брату на трубку, чтобы он приехал, привез мою почту. Когда я открыла ему дверь, он минуту постоял, осматривая меня с головы до ног.
— Если это с тобой сделал он, я готов прямо сейчас взять факел и заостренную палку от швабры, — заявил он.
— Нет, не он.
— А те, кто это сделал — с ними что теперь?
— Лучше выбрось это из головы.
— Ну, вижу, хоть что-то делать он умеет.
— Я больше не буду с ним встречаться.
— Угу. Слышали мы такое. — Он знал, что говорил.
— Скажем так — некоторое время, — твердо заявила я.
— Сэм говорил, будто ты уезжала с Олси Герво.
— Он не должен был тебе говорить.
— Черт возьми, я же твой брат. Я должен знать, с кем ты болтаешься.
— Это деловое знакомство, — я пыталась изобразить кривоватую улыбку.
— Увлеклась геодезией?
— А ты что, знаком с Олси?
— Да его все знают, хотя бы по имени. Этих Герво кто не знает? Крутые ребята. На них стоит работать. Богатые.
— Он очень симпатичный парень.
— Будет у тебя бывать? Я бы с ним познакомился. Не хочу я быть в дорожной бригаде, всю жизнь работать на муниципальный округ.
Для меня это была новость.
— Когда увижу его в следующий раз — позвоню тебе. Не знаю, заглянет ли он в ближайшее время, но если заглянет, дам тебе знать.
— Ладно, — Джейсон огляделся по сторонам. — А где коврик?
Я заметила кровавое пятно на кушетке, в том месте, где к ней прислонялся Эрик. И уселась так, чтобы ногами закрыть его.
— Коврик? А-а, я разлила на него томатный соус. Ела тут спагетти и смотрела телевизор.
— В чистку отнесла?
Что на это отвечать — я не знала. Я не знала, что сделали с ним вампиры — или отнесли в чистку, или пришлось его спалить.
— Да, — задумчиво ответила я, — но они говорят, что пятно может не отойти.
— А новый гравий смотрится отлично.
— Какой? — я уставилась на него, разинув рот от удивления.
Он посмотрел на меня как на дуру.
— Новое покрытие подъездного пути. Отлично сделали, выровняли всю дорогу. Ни одной выбоины.
Совсем забыв о кровавом пятне, я с трудом поднялась с кушетки и выглянула в окно на фасаде дома, теперь уже рассматривая окрестности всерьез.
Они не только сделали подъездной путь. Перед домом теперь была новенькая парковка. А по ее периметру — живая изгородь для создания ландшафта. Гравий был дорогим, того сорта, частицы которого, как говорится в рекламе, сцепляются между собой так, что он не должен ссыпаться с участка. Я в уме подсчитала, во сколько это обошлось, и закрыла рукой рот.
— И что, так по всему пути до шоссе? — почти неслышно спросила я Джейсона.
— Ну да, — неспешно ответил он, — я когда проезжал мимо не так давно, встретил тут бригаду из фирмы «Берджесс и Сыновья». А разве ты не давала им заказ?
Я отрицательно замотала головой.
— Проклятье, не могли же они ошибиться адресом? — Джейсон покраснел, он всегда быстро начинал сердиться. — Я позвоню этому Рэнди Берджессу и надеру ему жопу. Ты не оплачивай счет! Вот записка, они на входной двери оставили. Прости, собирался отдать тебе сразу, а потом увидел твою морду…
Я развернула желтый листок и прочла нацарапанное поперек бумаги:
«Сьюки, мистер Нортман сказал не стучать вам в дверь, вот, оставляю телефон. Вдруг что не так — сразу звоните. Рэнди».
— Оплачено, — объяснила я, и Джейсон чуть-чуть успокоился.
— Это твой бойфренд? Бывший?
Я вспомнила, как кричала на Эрика насчет подъездного пути.
— Нет, другой. — И поймала себя на мысли, что мне хотелось бы, чтобы таким заботливым оказался Билл.
— Ты, я вижу, стала популярна в последнее время, — заметил Джейсон. Я боялась, что он начнет осуждать, но обошлось, хотя ведь Джейсон достаточно проницателен, он знает, что не ему бросать в меня камни.
— Вовсе не стала, — отрезала я.
Он уставился на меня долгим взглядом. Я не отводила глаз. — Ну и ладно, — медленно проговорил он.
— Значит, кто-то тебе должен, по-крупному.
— Вот это, пожалуй, ближе к истине, — согласилась я и, в свою очередь, удивилась — правду ли я говорю. — Спасибо за почту, Большой Брат. Мне снова пора на лежанку.
— Нет проблем. К врачу не желаешь?
Я отрицательно покачала головой. Мне страшно было от одного воспоминания о длинной очереди к врачу.
— Тогда дай мне знать, если надо будет, привезу тебе продуктов.
— Спасибо, — с удовольствием поблагодарила я. — Ты хороший брат. — К нашему общему изумлению, я встала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Он неловко обнял меня одной рукой, а я заставила себя сохранить улыбку, а не сморщиться от боли.
— Иди в постель, сестренка, — и он аккуратно закрыл за собой дверь. Я заметила, что он целую минуту простоял на пороге, обозревая весь этот дареный гравий. Потом встряхнул головой и забрался в свой, как всегда, сверкающий чистотой, пикап, по черному фону которого были разбросаны пунцовые и аквамариновые языки пламени.
Я немного посмотрела телевизор. Попыталась поесть, но лицо очень болело. Мне повезло — в холодильнике оказалась коробочка йогурта.
Около трех часов во двор въехал большой грузовик. Оттуда вылез Олси с моим чемоданом. И тихонько постучал в дверь.
Если бы я не ответила на стук, ему было бы легче, но я рассудила, что не буду я облегчать жизнь Олси Герво, и открыла дверь.
— О Господи Иисусе, — сказал он не без уважения, когда опознал меня.
— Входи, — я с трудом двигала челюстями, так они болели. Я помнила свое обещание Джейсону — позвонить, когда Олси зайдет; но прежде нам с Олси надо было поговорить.
Он вошел в дом и стоял, глядя на меня. Наконец отнес чемодан в мою комнату, приготовил мне большой стакан чая со льдом, добавил в него соломинку, принес и поставил на столик возле кушетки. Глаза мои наполнились слезами. Не каждый сообразил бы, что от горячего напитка мое распухшее лицо будет болеть.
— Расскажи мне, что случилось, дорогая, — он уселся на кушетку рядом со мной. — А тем временем положи ноги повыше. — Он помог мне повернуться набок и устроил мои ноги у себе на коленях. За спину он запихнул мне множество подушек, и я на самом деле почувствовала, что мне удобно, именно в таком положении я собиралась провести ближайшие несколько дней.
Я все рассказала ему.
— Значит, ты считаешь, что они приедут в Шривпорт за мной? — и что интересно, он вроде бы не считает меня виноватой в том, что я втянула его в эту заваруху, чего я, откровенно говоря, опасалась. Я в отчаянии потрясла головой.
— Ну, не знаю я. Хотелось бы понять, что произошло на самом деле. Тогда мы могли бы сбросить их с нашего следа.
— Вервольфы — прежде всего очень верные, — сказал Олси.
— Мне ли не знать, — я взяла его за руку.
Олси не сводил с меня зеленых глаз:
— Дебби просила, чтобы я тебя убил.
На миг я похолодела до мозга костей.
— И что ты ей ответил? — сквозь сжатые губы произнесла я.
— Я предложил ей — пусть катится подальше, прости меня за грубость.
— А сейчас что ты чувствуешь?
— Оцепенение. Глупо, правда? Хотя сам вырываю ее из своего сердца, с корнями. Я же тебе говорил, что вырву. Пришлось на это пойти. Ну совсем как страсть к наркотику. Она ужасная баба.
Я вспомнила о Лорене.
— Иногда, — мне самой было слышно, какой у меня грустный голос, — каждая женщина ужасна. — Для нас с Биллом Лорена была жива. Разговор о Дебби вызвал еще одно неприятное воспоминание. — Эй, когда ты с ней дрался, ты ей говорил, что мы с тобой были в одной постели!
Его это глубоко задело, даже оливковая кожа вспыхнула румянцем.
— Мне стыдно за себя. Я ведь знал, что она вовсю развлекается с женихом: она этим хвасталась. Я вроде упомянул о тебе от отчаяния, я просто озверел. Прости.
Это мне было понятно, хоть и неприятно. Я подняла брови, желая показать, что этих извинений недостаточно.
— Согласен, я проявил низость. Двойное извинение, и обещаю никогда этого больше не делать.
Я кивнула. Такое извинение вполне приемлемо.
— Мне ужасно было неприятно выгонять всех вас из квартиры, но я не хотел, чтобы она видела вас троих, она могла придти к любым умозаключениям. Дебби может всерьез разозлиться, и я подумал, что если она увидит тебя вместе с вампирами, и вдруг до нее дойдет слух, что у Рассела исчез пленник, тогда она сопоставит увиденное. Она может настолько осатанеть, что позвонит Расселу.
— Это к твоим словам о верности среди вервольфов.
— Она не вервольф, она оборотень, — тут же поправил меня Олси, и его слова подтвердили мое подозрение. Я подумала, что Олси, хоть он и полон решимости сохранить в своих потомках ген вервольфа, все же никогда не сможет быть счастлив ни с кем, кроме другого вервольфа. Я вздохнула, но постаралась сделать этот вздох приятным и тихим. В конце концов, может, я неправа.
— Хватит о Дебби, — я взмахнула рукой, демонстрируя, что тема Дебби напрочь уходит из нашего разговора: — кто-то убил Джерри Фалькона и сунул его в твой чулан. Это доставило мне — и тебе — намного больше хлопот, чем наша исходная миссия, поиск Билла. Кто бы мог это сделать? Кто-то по-настоящему злобный.
— Или кто-то по-настоящему глупый, — бесстрастно вставил Олси.
— Я знаю, что это не Билл, он был в плену. И могу поклясться, что не Эрик, он не врал, это точно. — Я поколебалась — надо ли упоминать это имя снова… — Как насчет Дебби? Она… — я не стала говорить «настоящая сука», потому что так называть ее имел право только Олси. — Она разозлилась на тебя за то, что у тебя завелась дама. — Я была очень деликатна. — Не могла ли она запихнуть Джерри Фалькона в твой чулан, чтобы доставить тебе неприятности?
— Дебби — низкий человек и умеет доставлять неприятности, но она никогда никого не убила. Для этого в ней нет твердости характера. Воли к убийству. Железного стержня.
Вот как. Тогда называйте меня Железной Леди.
Олси, видимо, прочел на моем лице испуг. Он пожал плечами:
— Брось, я ведь вервольф. Я бы сделал это, если бы пришлось. Особенно в определенную фазу луны.
— Может, с ним разобрался товарищ по стае, по своим причинам, и решил свалить вину на тебя? — Вполне возможный сценарий.
— Это как раз сомнительно. Другой вервольф бы… ну, тело выглядело бы не так. — Олси щадил мои чувства. Он хотел сказать, что от тела остались бы одни клочки. — И потом, я носом бы учуял другого вервольфа. Правда, я особо не принюхивался.
Фантазия наша исчерпалась. Хотя если бы я записала наш разговор на магнитофон и прослушала запись, я бы запросто вычислила другого возможного преступника.
Олси сказал, что ему надо возвращаться в Шривпорт, и я приподняла ноги, давая ему возможность подняться. Он встал, но тут же опустился на одно колено у изголовья кушетки, чтобы попрощаться со мной. Я сказала положенные вежливости: как мило с его стороны было предоставить мне убежище в своем доме, как мне понравилась его сестра, как забавно было вместе с ним прятать труп. Впрочем, последнюю фразу я не озвучила, она только мелькнула у меня в голове — все же в смысле вежливости я была продуктом бабушкиного воспитания.
Я очень рад, что познакомился с тобой, — он оказался ближе ко мне, чем я думала, и на прощанье клюнул меня в губы. Клюнуть — неплохо, но он вернулся для более долгого прощания. Его губы оказались такими теплыми; а через секунду я обнаружила, что язык у него еще теплее. Он немного повернул голову в сторону, под более удобным углом, и продолжил прерванный процесс. Правая его рука парила надо мной, искала место, куда бы приземлиться так, чтобы не сделать мне больно. Наконец, расположилась на моей руке. Ой-ой-ой, как было хорошо. Но хорошо было только моему рту и нижней части таза, все остальное у меня болело. Его рука нерешительно поползла к моей груди, и я резко втянула воздух.
— Прости, ради Бога, я сделал тебе больно! — после долгого поцелуя губы у него были пухлые и красные, а глаза сияли.
Я подумала, что надо извиниться.
— Просто у меня все болит.
— Так что же они с тобой делали? Нельзя сказать, что ты отделалась несколькими дружескими шлепками.
Ему казалось, что распухшее лицо — моя самая серьезная проблема.
— Если бы, — попыталась я улыбнуться.
Он был искренне потрясен:
— А я тут явился со своими приставаниями.
— Ну, я ведь тебя не отталкивала, — мягко произнесла я. (Чтобы оттолкнуть, надо было напрячься, а где взять силы?). — И я ведь не говорила: «Что вы, сэр, как вы осмелились навязывать мне свое внимание!»
Олси немного удивился.
— Скоро вернусь, — пообещал он. — Если тебе что понадобится, звони. — Выудил из кармана визитную карточку и положил на столик у кушетки. — Тут мой служебный телефон, а на обороте пишу номер трубки и домашний. Дай мне свои телефоны. — Я послушно произнесла номера, он записал, я не шучу, — в маленькую черную книжечку. У меня не хватило сил пошутить.
После его ухода дом показался мне особенно пустым. Олси такой большой и энергичный — такой живой, — он занимал большое пространство своей личностью и физическим присутствием.
Для меня это оказался день сожалений.
Арлена встретила Джейсона в баре Мерлотта и после разговора с ним явилась ко мне в половине шестого. Она меня осмотрела, при этом у нее был такой вид, как будто она с трудом удерживается от комментариев, которые так и вертелись у нее на языке. Она согрела мне супа из пакетиков, я его остудила и съела — осторожно и медленно, но почувствовала себя лучше. Она составила тарелки в мойку, спросила — не нужна ли какая-нибудь помощь. Я вспомнила, что дома ее ждут дети, и сказала, что нет, у меня полный порядок. Визит Арлены взбодрил меня, а когда я сообразила, как она боролась с собой, чтобы не сболтнуть что-нибудь необдуманное, я почувствовала себя еще лучше.
Я все больше коченела. Я заставила себя подняться и походила по дому (скорее поковыляла), но по мере того, как синяки проявлялись на мне все отчетливее, а в доме становилось все холоднее, мое самочувствие ухудшилось. Вот когда остро чувствуешь, что такое жить одному: тебе плохо или ты болен, а рядом никого нет.
Можно начать понемножку жалеть себя, если вовремя не одернуть свое подсознание.
К моему удивлению, после наступления темноты первой из вампиров прибыла Пэм. На ней было черное платье с хвостом, значит, сегодня она дежурит в «Клыкочущем веселье». Как правило, Пэм старалась слиться с интерьером; она была женщина пастельного типа.
— Эрик сказал, тебе может понадобиться женщина в помощь, — нетерпеливо заявила она, одергивая рукава шифонового платья. — Не знаю, правда, почему это я должна быть твоей камеристкой. Тебе на самом деле нужна помощь, или он просто старается подлизаться к тебе? Я к тебе отношусь неплохо, но, в конце концов, я же вампир, а ты человек.
Ну и душечка эта Пэм.
— Можешь присесть и нанести мне визит не более, чем на минуту, — предложила я, в растерянности не зная, что говорить дальше. В сущности, помощь нужна — мне требовалось залезть в ванну и вылезти из нее, но я знала, что Пэм оскорбится, если попросить ее оказать такую личную услугу. В конце концов, она же вампир, а я человек…
Пэм расположилась в кресле, лицом к кушетке.
— Эрик говорил, ты умеешь стрелять из дробовика, — завела она беседу. — Научишь меня?
— Да с радостью, когда выздоровею.
— Ты на самом деле проткнула Лорену колом?
Похоже, для нее уроки стрельбы важнее, чем смерть Лорены.
— Да. Иначе она убила бы меня.
— Как тебе удалось?
— У меня был кол, которым прокололи меня.
Конечно, Пэм пожелала выслушать всю историю, узнать, как я себя чувствовала, поскольку из ее знакомых только я выжила, будучи проткнутой колом, а потом она допросила меня в подробностях, как я убивала Лорену. Вот мы и пришли к этому, вернулись к моей любимой теме.
— Не хочу об этом говорить, — призналась я.
— А почему? — Пэм сгорала от любопытства. — Ты говоришь, она норовила убить тебя.
— Так и было.
— А после того, как расправилась с тобой, она бы замучила Билла окончательно, заставила его расколоться, значит, и твоя смерть оказалась бы напрасной.
Это Пэм толково сообразила, и я постаралась воспринять свой поступок как необходимую практическую меру, а не как жест отчаяния.
— Скоро придут Билл и Эрик, — сказала Пэм, поглядев на часы.
— Что ж ты раньше не сказала, — я заволновалась, напряглась, чтобы встать на ноги.
— Хочешь вычистить зубы и причесаться? — насмешничала Пэм. — Вот поэтому Эрик и подумал, что понадобится моя помощь.
— Думаю, что привести себя в порядок я еще способна, а ты, если не возражаешь, подогрей немного крови в микроволновке, и для себя, конечно, тоже. Прости, не могу быть любезной хозяйкой.
Пэм скептически взглянула на меня, но зашагала в кухню без лишних слов. Минутку я послушала, пока не убедилась, что она умеет управляться с микроволновкой, услышала убедительные уверенные звонки — это она нажимала на кнопки и на пуск.
Медленно, преодолевая боль, я умылась, вычистила зубы, причесалась и надела какую-то шелковую розовую пижаму и в тон к ней тапочки и халат. Жаль, что не было сил одеться, но я просто не в состоянии была видеть белье, колготки, туфли.
Наносить макияж на синяки было бессмысленно. Их просто никак не скрыть. И вообще я сама себе удивлялась: какого черта я встала с лежанки, зачем подвергла себя таким болезненным усилиям. Посмотрела в зеркало и сказала себе: идиотка, чего ради готовиться к их приходу? Простенько так принарядилась. Если учесть мое общее жалкое состояние (и душевное, и физическое), мое поведение смешно. Мне стало жаль, что я поддалась импульсу, а еще больше жаль — что Пэм оказалась тому свидетельницей.
Но первым из гостей мужского пола пришел Бубба.
Он принарядился с головы до ног. Джексонские вампиры, как стало ясно, получили большое удовольствие от общения с Буббой. На нем был красный костюмчик типа комбинезона, разрисованный носорогами (что меня не очень удивило — такой рисунок я видела на игрушке у мальчика в поместье), его довершали белый пояс и полусапожки. Бубба выглядел великолепно.
Но по нему нельзя было сказать, что он доволен. Вид у него был виноватый.
— Мисс Сьюки, простите, вчера я вас потерял, — выпалил он прямо с порога. И прошмыгнул мимо Пэм, с удивлением смотревшей на него. — Я знаю, вчера с вами случилось нечто ужасное, а меня не было рядом, чтобы это предотвратить, как мне велел Эрик. Я развлекался в Джексоне, там ребята умеют повеселиться по-настоящему.
У меня в голове мелькнула мысль, ослепительно простая мысль. Если бы я была персонажем комикса, художник изобразил бы это явление мысли в виде вспышки молнии над моей головой.
— Ты следил за мной каждый вечер, — я говорила очень осторожно, стараясь не допустить ни одной нотки возбуждения в голосе. — Правильно я понимаю?
— Да, мисс, с тех пор, как мне поручил мистер Эрик. — Теперь он выпрямился, волосы его были тщательно уложены в знакомую прическу и приглажены гелем. Да, ребята в поместье Рассела действительно потрудились над его внешним видом.
— А когда мы вернулись из клуба, ты был возле дома? В тот первый вечер?
— А как же, мисс Сьюки.
— Ты заметил еще кого-нибудь возле квартиры?
— Еще бы мне не заметить, — он весь раздулся от гордости.
Здорово!
— И что, этот тип был в кожанке, какую носят бандиты?
Он даже удивился моему вопросу:
— Конечно, мисс, это был тот парень, который приставал к вам в баре. Я его увидел, когда привратник вышвырнул его из двери черного хода. Несколько его приятелей вышли из бара, прошли к черному ходу и стали обсуждать, что там произошло. От них я и услышал, что он обидел вас. Мистер Эрик не разрешил мне подходить к вам или к нему при посторонних, я и не подходил. Но я в вашем пикапе сопровождал вас до квартиры. Спорим на что угодно, вы и представить себе не могли, что я там, в кузове машины!
— Естественно, я не знала, что ты в кузове. Это ты ловко придумал. Теперь расскажи, когда ты после этого увидел вервольфа, что он делал?
К тому моменту, как я прошмыгнул и оказался у него за спиной, он уже подобрал ключ к двери квартиры. Я просто вовремя успел схватить этого олуха.
— И что ты с ним сделал? — улыбалась я Буббе.
— Свернул ему шею и затолкал в чулан, — гордо объявил Бубба, — ну, не было времени оттащить его куда-нибудь. Я считал, что вы с мистером Эриком сами сообразите, что с ним делать.
Мне пришлось отвести глаза в сторону. Все так просто. Так очевидно. Чтобы решить эту проблему, надо было просто задать нужный вопрос нужному человеку.
Почему мы не подумали об этом? Ведь Буббе нельзя давать конкретные задания и рассчитывать, что он сориентируется по обстановке. Вполне возможно, он спас мне жизнь, убив Джерри Фалькона, поскольку моя спальня — это именно то место, куда прежде всего явился бы этот вервольф. Я так устала, когда, наконец, добралась до постели, что могла и не проснуться, пока не оказалось бы слишком поздно.
Вопросительный взгляд Пэм перебегал с него на меня и обратно. Я сделала ей знак рукой — мол, объясню попозже, заставила себя улыбнуться Буббе и сказала, что он поступил правильно. — Эрик будет так доволен, — добавила я. А до чего интересно будет рассказать про это Олси!
Лицо Буббы расслабилось. Он заулыбался, его верхняя губа немного изогнулась.
— Рад, что ты так думаешь. А крови в доме нет? Я ужас как пить хочу.
— Конечно, — сказала я. У Пэм хватило сообразительности уже нести стакан, и Бубба выпил его содержимое одним махом.
— У кота кровь, конечно, вкуснее, — заметил он. — Но и эта вполне годится. Спасибо, большое тебе спасибо.
