Исчерпав весь список вопросов, составленный им по пути в Бэйсуотер, Спарго хотел уже попрощаться, как вдруг его осенила новая идея.

– Мне вот что пришло в голову, – произнес он. – Я сказал вам, что Марбери был Мэйтлендом, его постиг печальный конец…

– Заслуженный конец! – резко поправила мисс Бэйлис.

– Да, – кивнул Спарго. – Но я забыл упомянуть, что его не только убили, но и ограбили. Полиция считает, что при нем имелись деньги, ценные бумаги, бриллианты и другие вещи, которые могут потянуть на кругленькую сумму. Когда он уезжал из Колумбиджи – это городок в Южном Уэльсе, где жил в последнее время, – у него было несколько тысяч фунтов.

Мисс Бэйлис усмехнулась:

– И какое это имеет отношение ко мне?

– Возможно, никакого. Но все деньги, документы и тому подобное могут быть найдены. И поскольку его сын, как вы сказали, умер, наверняка найдутся другие претенденты. Дело того стоит, мисс Бэйлис, и полиция почти уверена, что вернут украденное.

Со стороны Спарго это был чистый блеф, он с нетерпением ждал, каким будет результат. Но мисс Бэйлис осталась твердой как кремень. На ее лице застыло глубокое презрение.

– Повторяю свой вопрос – какое это имеет отношение ко мне?

– Но ведь у мальчика должны быть какие-нибудь родственники со стороны отца? – настаивал Спарго. – Вы – его тетя с материнской стороны, и если вам безразлично, я могу найти кого-то другого. Это очень просто сделать.

Мисс Бэйлис уже развернулась, чтобы уйти, – ее вид выражал полное пренебрежение, – но неожиданно оглянулась:

– Это очень просто сделать?

В ее голосе Спарго уловил тревожную нотку. Он поспешил развить тему:

– Да, и очень легко! Через этого мальчика я могу узнать о Мэйтлендах абсолютно все. Нет ничего проще!

Мисс Бэйлис остановилась и уставилась на него:

– Каким образом?

– О, я вам расскажу, – весело произнес Спарго. – Вся маленькая жизнь этого ребенка лежит как на ладони. Я могу, например, выяснить день его рождения в регистрационной книге, а потом установить дату смерти. Кстати, когда он умер?

Но мисс Бэйлис уже решительно направилась в сторону дома.

– Вы не услышите от меня больше ни слова, – раздраженно заявила она. – Я и так уже наговорила лишнего, а вам, похоже, только и надо, чтобы раскопать какой-нибудь скандальчик для своей газеты. Скажу только одно: когда Мэйтленда посадили в тюрьму, у малыша не осталось никого, кроме меня. Если бы не я, его бы отправили в интернат, потому что больше у него не нашлось никакой родни, ни со стороны матери, ни со стороны отца. И хотя мне уже много лет и вы можете назвать меня старухой, я скорее соглашусь просить милостыню или умереть с голоду, чем возьму хоть пенни из проклятых денег Джона Мэйтленда!

С этими словами, не попрощавшись и даже не обернувшись, она вернулась к балконной двери и исчезла в доме. Спарго, не знавший, как еще можно выбраться из сада, хотел уже последовать за ней, как вдруг услышал какой-то хруст в кустах неподалеку от дорожки, а затем до него донесся странный надтреснутый голос, одновременно вкрадчивый и зловещий:

– Молодой человек!

Спарго посмотрел на колючую изгородь. Она густо заросла зеленью, но ему показалось, будто он различил за ней смутную фигуру.

– Кто здесь? – спросил он. – Вы подслушивали?

За изгородью послышался хриплый смешок, и тот же надтреснутый голос произнес:

– Молодой человек, не показывайте виду, что с кем-то говорите. Вы знаете, где находится трактир «Король Мадагаскара»?

– Нет! – ответил Спарго. – Понятия не имею.

– Вам каждый покажет, как к нему пройти. Идите туда, встаньте около трактира, и через полчаса я к вам присоединюсь. А потом, молодой человек, я вам кое-что расскажу. Ступайте, молодой человек, ступайте к «Королю Мадагаскара»: я скоро приду!

Голос затих и оборвался каким-то глухим клекотом, от которого у Спарго пошли мурашки по коже. Но он был достаточно молод, чтобы любить приключения; не сказав больше ни слова, он направился через сад к открытому балкону и дальше внутрь дома, пока не выбрался на улицу. В конце площади спросил у полисмена, где можно найти трактир «Король Мадагаскара».

– Первый поворот направо, второй налево, – ответил полицейский. – Вы его не пропустите – это местная достопримечательность.

Журналист действительно легко нашел «достопримечательность» – просторное здание таверны – и встал на углу дома, вспоминая странный голос и теряясь в догадках, кому он может принадлежать. Примерно через минуту к дому подошла незнакомая старуха и подмигнула ему с такой отвратительной ухмылкой, что Спарго передернуло от мысли, до чего отталкивающей порой бывает старость.

Никогда прежде не видел таких старух. Одета она была прилично, даже респектабельно: красивое платье, изящная шляпка, тонкие перчатки. Но на ее лице застыла печать порока: в каждой черточке читалось давнее пристрастие к спиртному, глаза сально и тупо смотрели из-под набрякших век, а дряхлые губы ухмылялись. Спарго почувствовал к ней такое отвращение, что его почти затошнило; но он решил выслушать слова этой старой ведьмы и постарался скрыть свои чувства.

– В чем дело? – спросил он почти грубо. – Я вас слушаю.

– Вот вы и здесь, молодой человек, вот вы и здесь, – пробормотала его новая знакомая. – Давайте-ка зайдем внутрь. Это очень милое местечко, где леди всегда может посидеть и выпить рюмочку джина. Пойдемте, я вам покажу. И если вы будете со мной добры, я расскажу вам кое-что о той сварливой бабенке, с которой вы только что мило беседовали. Вы ведь не откажетесь угостить бедную женщину? У старых дам вроде меня должны быть свои маленькие радости – да-да, маленькие радости.

Спарго проследовал за ней в отдельный кабинет, куда сразу прибежал официант. Видимо, он уже хорошо знал старую посетительницу и то, что ей было нужно: особый сорт джина, подслащенный и нагретый на огне. Спарго с брезгливым любопытством наблюдал, как старуха откинула вуальку с морщинистого лба и поднесла бокал к губам с нескрываемой жадностью, свидетельствовавшей не столько о жажде, сколько о порочной страсти. Почти сразу в ее глазах заблестели огоньки, и она разразилась смехом, который с каждой нотой звучал все мелодичнее и звонче.

– Ах, мой милый юноша! – произнесла она, игриво толкнув его локтем. Спарго захотелось вскочить и убежать. – Как мне этого не хватало! Сразу стало легче. Когда я допью бокал, вы закажете мне еще один – а может, и еще? И дадите мне какую-нибудь маленькую денежку, не так ли, молодой человек?

– Не раньше, чем вы объясните мне, почему я должен это делать, – усмехнулся Спарго.

– Потому, мой дорогой, что я могу вам рассказать о Джейн Бэйлис гораздо больше, чем другие. Но я не стану говорить о ней сейчас, милый юноша, поскольку сомневаюсь, что в ваших карманах есть то, что я хочу получить за свой секрет. Нет, нет! Я только покажу вам, что действительно знаю кое-что интересное. Понимаете?

– Кто вы такая?

На лице женщины расплылась улыбка.

– Так вы дадите мне какую-нибудь денежку?

Спарго сунул руку в карман и вытащил два полсоверена.

– Вот, – показал он монеты, – вы получите их, если сообщите мне что-нибудь важное. Только без фокусов. И не тяните время. Если вам есть что сказать, выкладывайте!

Женщина протянула к деньгам дрожащую сморщенную руку.

– О, милый господин, позвольте мне взять хотя бы одну из них! Прошу вас, дайте мне один из этих прекрасных кусочков золота! Уверяю вас, он сразу развяжет мне язык.

Спарго отдал ей одну монету, мысленно смирившись с ее потерей.

– Но вы не получите вторую, пока мне что-нибудь не расскажете, – заявил он. – Кто вы такая?

Женщина, что-то бормотавшая и ворковавшая над своей монетой, усмехнулась:

– В том гадючнике, где вы сегодня побывали, меня прозвали Матушкой Гатч. Но на самом деле мое имя миссис Сабрина Гатч, и когда-то я была красивой молодой женщиной. После смерти мужа стала экономкой у мисс Бэйлис, а когда она переехала сюда и поселилась в этом доме, то взяла меня с собой. Как вы думаете, юноша, почему она это сделала?

– Понятия не имею! – воскликнул Спарго.

– Я знаю ее тайну, – торжествующе объявила Матушка Гатч. – Она перепугается до смерти, если узнает, что я находилась за той изгородью и подслушала ваш разговор. А еще больше испугается, если выяснит, что мы с вами сидим здесь и говорим о ней! Но она стала такой скрягой: не дает мне денег, ничего, сколько я ни просила… Хотя знает, что старые дамы вроде меня нуждаются в маленьких радостях. В общем, если вы готовы заплатить, то мне плевать на нее – да, да, плевать!

– Если вы хотите, чтобы я купил ваш секрет, то должны сначала доказать, что он того стоит, – заметил журналист.

– И я вам докажу! – с неожиданной яростью ответила женщина. – Закажите еще один стаканчик – и я вам расскажу! Так вот, – продолжила она уже спокойнее, – вы пришли к ней, чтобы расспросить про ее зятя, Мэйтленда, которого упекли за решетку, верно?

– Да, и что дальше?

– А также о его ребенке?

– Все это вы могли услышать от нас, – покачал головой Спарго. – А я хочу послушать, что скажете вы.

– И она сообщила вам, что он приходил за мальчиком, а она ответила, что он умер?

– Да, да! – раздраженно буркнул Спарго. – Что дальше?

Женщина сделала большой глоток из рюмки и улыбнулась.

– А то, что все это сплошная ложь. Мальчик вовсе не умер, мой милый юноша, – не больше, чем я. И мне известно…

– Что вам известно?

– А вот что. – Женщина толкнула журналиста локтем под ребра. – Я знаю, что она с ним сделала!