Как Фрэнк и предвидел, у него ничего не вышло. Его предложение возобновить обыск и прежде других помещений обыскать комнату Джанетты Пилгрим, как он и думал, было отметено с порога. Марч не сказал: «Мы ничего не будем делать», но смысл его ответа был именно таким. Затем он перешел к своей беседе с Джеромом Пилгримом, а потом сказал, что просил мисс Дэй зайти в кабинет, как только она освободится.

– Сейчас она что-то делает у мисс Джанетты, но сказала, что это ненадолго. Когда она придет, я покажу ей письмо, найденное в комнате Клейтона, и попрошу опознать его. Мисс Сильвер может присутствовать, если захочет. Вы не знаете, где она?

– Знаю, я только что с ней виделся.

Марч даже не попытался скрыть улыбку:

– Так я и думал! Что она хочет найти в комнате мисс Джанетты?

Фрэнк оглянулся. Они находились в комнате Роджера Пилгрима, и он не был уверен, что дверь закрыта на щеколду. Удостоверившись, он сказал:

– Гашиш, бханг, индийскую коноплю. Это снадобье может быть спрятано в комнате мисс Джанетты согласно старому принципу – травинку лучше всего прятать в стоге сена. Мисс Сильвер говорит, что комната мисс Джанетты очень напоминает аптекарскую лавку.

– Да, там много того, что мисс Сильвер могла бы назвать медицинскими принадлежностями.

Фрэнк выгнул бровь:

– Если уж вы взялись цитировать мисс Сильвер, то и я могу внести свою лепту. Она говорит, что если бы оказалась на месте Лоны Дэй, то избавлялась бы сейчас от гашиша. Причем именно там, где сейчас находится Лона Дэй. Вы не хотите побиться об заклад, что огонь в камине мисс Нетты пылает сейчас экзотическим восточным пламенем? Я не знаю, как горит гашиш, но думаю, что он окрашивает огонь в зеленые или фиолетовые тона.

Марч без улыбки посмотрел на него:

– Уж не хотите ли вы сказать, что верите в эту абсолютно фантастическую историю?

Эббот в ответ пожал плечами:

– Верю или не верю… Доказательств нет, и я не знаю, сумеем ли мы их добыть. К тому же у нас есть удобный козел отпущения. Имея на руках Роббинса, никто не будет искать призрак прячущегося за его спиной убийцы. Но очень неприятна мысль о том, что там, возможно, действительно кто-то прячется.

– Согласен, – с нарочитым спокойствием произнес Марч.

– Человек, который убил Генри в припадке гнева, подстроил смерть старика Пилгрима, вытолкнул Роджера из чердачного окна, выбрал для себя козла отпущения. Можно еще вспомнить барана в кустах. Роббинс идеально подошел на эту роль – гашиш в ящике умывального столика, бумажник Генри в комоде и убедительное самоубийство в финале. Моди полагает, что все происходило именно по такому сценарию. Я не говорю, что она права, но что-то мешает мне сказать, что она ошибается. Если Моди не ошибается, – Эббот снова пожал плечами, – то мы упускаем убийцу. Это первое, но есть и второе. Тигрица ощутила вкус крови, и это сошло ей с рук. Веселенькая перспектива перед нами открывается, не так ли? Пока мы, как я вижу, ничего не можем с этим поделать, если, конечно, письмо не выведет ее из равновесия и она не выдаст себя своим поведением.

– Это письмо едва ли что-то нам даст, – сказал Марч. – Она могла написать это письмо и двадцать других писем, но тем не менее не имеет отношения к смерти Клейтона. – Он резко сменил тон: – Будем придерживаться фактов. Есть обвинение против Роббинса, которое удовлетворит любого присяжного, но нам нечего предъявить Лоне Дэй.