Энтони поехал в Леттер-Энд на другой день. Нехотя – интуиция восставала против этой поездки, но он поехал. Не по просьбе Джулии. Ему было трудно отказать ей, но он отказал. И надеялся упорствовать в своем отказе, однако в тот же вечер ему позвонил Джимми. Сказать «нет» Джулии было возможно, хотя и трудно. Сказать то же самое Джимми во время трехминутного телефонного разговора оказалось никак нельзя.

– У меня есть очень важная причина желать твоего приезда. Собственно, я хочу поговорить с тобой о девочках. Им потребуются какие-то деньги. Старая Элиза Рейвен оставила мне кое-что – ты знаешь, что я ездил улаживать ее дела. Так вот, я хочу передать эти деньги девочкам. Подумал, что, может, ты будешь их попечителем. А потом Минни – не скрою, я очень из-за нее расстраиваюсь. Мне нужно поговорить с тобой.

Говорить все время «нет» невозможно. Впоследствии Энтони задавался вопросом, изменилось бы что-нибудь, если бы он не приехал. Могло измениться очень многое, могло не измениться ничего. То, что зависело от злого умысла, возможно, было уже подготовлено. То, что зависело от случайности, могло случиться так, как случилось. Или, возможно, ничего случайного не было, и тогда трагедия оказалась бы гораздо тяжелее. Как повлияло на произошедшее его присутствие в Леттер-Энде, он так и не сумел решить. Несомненным было только, что, узнай он о предстоящем, то даже в последнюю минуту, даже в деревне Рейл, развернул бы машину и вернулся в город.

Энтони взял с собой Джулию. Что до ее настроения, то барометр поднялся, небо разъяснилось, светило солнце. То, что это был не по сезону дождливый сентябрьский день, не имело значения. Джулия возила свою погоду с собой, и когда рядом находился Энтони, пасмурных дней не случалось. Пусть бы бушевала буря, пусть бы произошло одно-два землетрясения, вспыхнул пожар – все равно бы потоками лился солнечный свет, красовались бы очаровательные радуги. В тот день ей было совершенно не важно, что идет дождь, что в сельской местности их взгляд упирается в мокрые живые изгороди и белые завесы тумана. Все равно можно было говорить. И Джулия говорила:

– А Лоис все-таки досталось по кумполу.

– Дорогая – что за выражение!

Она засмеялась:

– Знаю, знаю! Но иногда нужно давать себе волю. Иначе становишься зажатой и церемонной. Вот пишу я, соблюдая все правила.

– Dulce est desipere in loco! Ладно, от кого досталось Лоис по кумполу?

– От Джимми. Он встретился со старым Ходсоном на тропинке, и Ходсон отчитал его, как следует: «Такого не случилось бы во времена вашего отца, тем более деда – выгнать из дома бедного человека, чтобы пустить туда чужаков!» И все в таком духе. Джимми только стоял, разинув рот. А когда произнес: «Но я думал, вы хотели уехать к снохе», Ходсон ответил: «А кто сказал вам такую грязную ложь, мистер Джимми?»

Энтони присвистнул:

– И что последовало? Кстати, как ты все это узнала?

– Я была там. И не помню, когда так радовалась. Джимми сообщил Ходсону, что произошло недоразумение, что он может жить в этом коттедже, сколько хочет. Потом отправился домой и вышел из себя. Я ушла, но перед этим слышала, как он сказал Лоис, что она должна оставить управление усадьбой ему. Надеюсь, этот урок пойдет ей на пользу.

– Добрая надежда не принесет вреда, – сухо заметил Энтони. – Когда все это произошло?

– Перед моим отъездом оттуда. Энтони, я очень расстраиваюсь из-за Минни. Думаю, у Элли все будет хорошо, если мы поможем ей продержаться еще полгода. Джимми хочет оказать ей денежную помощь, и если она снимет комнату в Брайтоне, то сможет каждый день видеться с Ронни, и ей не придется заниматься изматывающей работой по дому. Думаю, у нее все будет в порядке – мне нужно так думать, иначе просто взорвусь. Но Минни – знаешь, она гордая при всей своей мягкости. Денег у Джимми не возьмет ни в коем случае. Вот что меня пугает – ей не на что будет жить. И вид у нее ужасный – Джимми очень расстраивается из-за этого. Сделать что-то может только Лоис. Мог бы ты поговорить с ней?

Энтони хмуро смотрел на длинную мокрую дорогу, убегавшую в туман.

– Уже говорил.

– Есть какая-то польза?

– Тогда я подумал, что да. По крайней мере, что есть надежда. Теперь так не думаю. Дело в том, что Минни действует на нервы Лоис – и тут ничего не поделаешь. Там все будет выметено под метелку и устроено по-новому. Думаю, после этого появляться в Леттер-Энде все мы будем нечасто.

После долгого молчания Джулия заговорила:

– Это почти как… ампутация, правда? Я не должна бы ощущать этого, потому что редко там бываю, но все равно больно. Глупо с моей стороны, но в числе некоторых вещей мне больше всего не нравится, что мамин портрет висит на стене за креслом этой женщины. Меня это больно ранит.

– Джимми отдаст тебе этот портрет, если попросишь.

Лицо Джулии потемнело.

– Не могу! Это все равно что выгнать маму из дома – ради нее!

Какое-то время они ехали в молчании, их обволакивал туман. Создавалось впечатление, что они находятся в комнате с белыми стенами, такой маленькой, что невозможно отодвинуться друг от друга. Энтони улавливал ее мысли – их ритм и окраску. Что улавливала Джулия, оставалось ее секретом. Вскоре она произнесла:

– У меня возникло желание поехать не туда.

Энтони непринужденно отозвался:

– Желания ничего не стоят. Куда тебе хочется?

– В Леттер-Энд десять лет назад.

Он засмеялся:

– Я только что окончил школу, а вам с Элли было по четырнадцать лет.

– И там не было никакой Лоис. Это был бы рай, правда? – Потом Джулия сказала с неожиданной силой: – Знаешь, что она теперь сделала? Взяла в дом эту мерзкую Глэдис Марш.

– А что сталось с Джо?

– Уехал к сестре в Девоншир. Будто бы затем, чтобы вступить в дело шурина. На самом деле его терпеть не могут в деревне – возмущаются тем, что он отправил мать в приют. А Глэдис терпеть не может Рейл – им хочется уехать. Наверняка чем скорее, тем лучше. Но пока что Глэдис в Леттер-Энде и ведет себя гнусно.

– Что она там делает?

– Что-то шьет, прислуживает Лоис – и по обязанности или нет подслушивает под дверями. Элли уперлась, сказала ей, что она должна сама убирать свою комнату, но та задрала нос: «Вот еще. От домашней работы грубеют руки, и я к этому не привыкла». – Джулия издала гневный смешок. – Я сказала Элли, что подниму скандал на весь дом, если она сдастся, и Элли держится. Теперь Глэдис корчит из себя аристократку – с оскорбленным видом стирает пыль тряпкой и щеткой, словно никогда в жизни не делала уборки в комнате.

Энтони успокаивающе положил левую руку на колено Джулии.

– Дорогая, выключи газ и остынь! Если будешь так кипеть, то вся выкипишь и вспыхнешь, а этого нам не нужно. Лучше расскажи мне о своей новой книге.

Джулия бросила на него взгляд, гневный и вместе с тем нежный.

– Я занята не книгой, а этими неприятностями. Не могу писать, когда творится такое.

Однако тем не менее принялась рассказывать о книге.