Глава четвертая
На свет выплывают новые факты

Я все утро трудился в оранжерее над окольцовыванием грушевых деревьев против вторжения пяденицы зимней, очень распространенного вредителя, безуспешно пытаясь не думать о последних событиях. Конечно, я сочувствовал Анджеле, но не более.

А потом, выйдя прогуляться, встретил Гарольда Чима.

– Все это становится довольно серьезно, ты так не думаешь, Дуглас? – Это были его первые слова.

– А что именно?

– То, чем занимается брат Джона. Ты не знаешь? Сегодня утром до завтрака он первым делом встретился с Блейком и поручил ему извлечь из могилы гроб с телом и перевезти в морг. Блейк сказал, что не может это сделать без разрешения властей, – эксгумация вещь серьезная, это понятно, – но Сирил Уотерхаус убедил его, что пока могила не оформлена, тело не считается похороненным, так что тут правила эксгумации не действуют. Довольно забавно, ты не считаешь? Как бы то ни было, Блейк согласился. Довольно настырный тип этот Сирил. Как он тебе показался?

Я сказал Гарольду, что Сирил Уотерхаус произвел на меня тягостное впечатление и что он действительно настырный и склонен любые узлы, в том числе юридические, не распутывать, а разрезать.

Затем Гарольд сообщил мне новости.

Он славился у нас тем, что всегда все знал. Как это ему удавалось, уму непостижимо.

Я узнал, что сегодня рано утром Сирил Уотерхаус позвонил известному лондонскому хирургу и пригласил приехать сделать вскрытие, затем он связался со своим доктором, чтобы тот приехал ассистировать. А вот местного хирурга пригласить отказался.

– Представляешь, какую обиду он нанес Глену?! – вскипел Гарольд. – Да это противоречит профессиональной этике! Впрочем, этому Уотерхаусу на все наплевать. Взял на себя ответственность поднять из могилы фактически захороненное тело, и хоть бы что. Интересно, что скажут по этому поводу власти, когда узнают?

– Факт свершился, – сказал я, – так что, наверное, ничего не скажут.

Гарольд кивнул:

– Да, этот тип, наверное, привык всегда выходить сухим из воды. А если там что-то найдут, представляешь, какой он поднимет шум?!

– Не представляю, что там могут найти, – категорически заявил я.

– Если честно, я тоже не вижу в этом предприятии никаких перспектив, – согласился Гарольд.

Мне было пора сворачивать к дому, и я пригласил Гарольда зайти выпить со мной чаю. Френсис уехала на машине в Торминстер.

У Гарольда было контрпредложение:

– А давай заглянем к Брумам? У Глена могут быть какие-то новости.

– Ты имеешь в виду, насчет вскрытия? Так ведь он не присутствовал.

– Нет, он там был. Доктор Руквей, тот, что из Лондона, пригласил его тоже ассистировать. В том, что он так поступит, не было сомнений.

– Понимаю, – сказал я. – Ну тогда пошли.

По дороге я размышлял над тем, что рассказал мне Гарольд. Впрочем, тут не было ничего удивительного. Если человек неожиданно умирает, это всегда вызывает подозрения. И в деревне некоторые откровенно сожалели, что умер Джон, а не его жена. Ей вроде это было положено, как вечно больной. Меня смущало, что где-то в глубине души я с ними соглашался. Мы терпели Анджелу, сочувствовали, но никто, кажется, к этой женщине особой симпатии не испытывал. А в деревне так ее вообще недолюбливали.