3
— Я всегда хотела поговорить с вами наедине, — заявила Урсула. — Но мне все никак не удавалось.
— Боюсь, что особой разницы не будет.
— Вообще-то вы мне нравитесь, и Фабу тоже. Я, конечно, страшно счастлива, что вас не убили, и Фаб тоже будет рад, когда придет в себя. Но лучше, если бы он вообще промахнулся, а не стукнул моего бедного друга по и так уже пострадавшей голове.
— Возможно, все обернется к лучшему.
— Не вижу, каким образом. Теперь Фабиан наверняка сочтет себя непригодным к женитьбе, и я останусь на бобах.
— Вам придется проявить настойчивость.
— Я, конечно, постараюсь, но перспективы совсем не радужные. Скажите, а как он вел себя без сознания? Не пытался лезть на стенку или что-то в этом роде?
Аллейн заколебался, не решаясь ответить.
— Значит, так и было, — быстро проговорила Урсула. — Видимо, удар пришелся в то же место. Я-то надеялась, что в другое. В Дюнкерке, когда он карабкался на борт, его ударили за ухом, и сейчас тоже сзади.
— Возможно, он просто бредил.
— Может быть, — неуверенно согласилась Урсула. — Он говорил, что хочет прыгнуть в море? Пытался воодушевить солдат? «Вперед, ребята! Выше знамена!»
— Абсолютно точно.
— С ним бывает так тяжело, — мрачно поделилась Урсула. — На корабле был просто кошмар. Он как сумасшедший взлетел по палубной лестнице, а потом все пытался найти веревочную, но, к счастью, ее там не было. Но надо отдать ему должное — со мной он был всегда вежлив. Даже когда был не в себе, всегда оставался джентльменом.
— Он когда-нибудь называл вас «старина»?
— Никогда. Это не в его духе. А что?
— Он назвал кого-то «старина», когда бредил.
— Может быть, вас?
— Уж точно нет. Мне он врезал в челюсть.
— Вероятно, он имел в виду мужчину.
— Вы интересуетесь стрижкой овец?
— Я? — изумилась Урсула. — Что вы имеете в виду?
— Вы когда-нибудь помогали стричь овец? Собирали шерсть или делали что-то похожее?
— Нет, конечно. Это не женское дело. Хотя, если война затянется, может, и придется. А почему вы спрашиваете?
— Значит, вы ничего не понимаете в сортировке?
— Ничего! Спросите Дугласа, или Фаба, или Томми Джонса. А лучше Бена Уилсона. Он как раз по этой части.
— Хорошо. Как вы думаете, когда во время поисков брошки у Фабиана случился приступ, он пытался на что-то залезть?
— Наверняка пытался, — уверенно произнесла Урсула.
— Почему вы так думаете?
— Я кое-что заметила. У него были испачканы ладони, словно он цеплялся за ветки. А его белые брюки пришлось отправить в стирку. На них были зеленые полосы.
— Вы прекрасная разумная девушка, — с симпатией произнес Аллейн. — И если вы хотите стать его женой, то обязательно станете.
— Не представляю, как здесь можно помочь, но все равно, очень мило с вашей стороны. А почему вас так интересует, влезал ли Фабиан на дерево?
— Он мог многое увидеть сверху.
— Фабиан что-нибудь про это говорил?
— Да, но это были слишком отрывочные сведения. Чтобы получить более полную картину, его следует еще раз аккуратно стукнуть по голове, но я не уверен, что вы мне это позволите. Стоит ему прийти в себя, он все моментально забывает. Но когда случается новый приступ, в его памяти опять всплывает то же самое.
— Странно, правда?
— Очень. Думаю, вам самое время идти спать. Вот ключ от комнаты Лосса. Можете пойти и посмотреть на него. Если он проснется, прошепчите что-нибудь ободряющее и уходите прочь.
— А посидеть с ним нельзя?
— Сейчас уже половина одиннадцатого. Вы же хотели лечь спать в восемь.
— Но мне очень хочется. Я буду сидеть тихо, как мышка.
— Хорошо. Ключ в вашем распоряжении. Что вы решили насчет доктора?
— Мы собираемся вытащить его, как только откроется кабинет.
— Очень разумно. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — отозвалась Урсула. Вы потрясающий мужчина и вообще душка, потому что не считаете, что это сделал кто-то из нас. Извините, что он вас ударил.
Она поцеловала его и спокойно вышла из комнаты.
«Ну и штучка! — подумал Аллейн, задумчиво потирая щеку. — Но как хороша».
В комнату вошел Маркинс.
— Кажется, все, сэр, — сообщил он. — Осталось поднять с постели миссис Эйсворти и миссис Дак.
— С ними можно подождать до утра. Отправьте всю компанию спать. Проводите Джонсов до дома и приходите в сарай.
— Значит, вы все-таки решили туда идти?
— Да. Мы не можем больше ждать. Я сказал об этом капитану Грейсу.
— А он все разболтал нам. Хорош, нечего сказать. «Для всех мистер Аллейн отправился спать. Но на самом деле он решил действовать. Я вам этого не говорил, но он собирается идти в сарай, чтобы что-то там найти на месте преступления». Как вам это нравится? Вот трепач.
— Ему было велено так сказать.
Маркинс озадаченно посмотрел на своего начальника:
— Хотите, чтобы этот тип снова напал на вас, сэр? Решили рискнуть?
— Идите и делайте, что я вам сказал. И постарайтесь, чтобы вас никто не заметил. Я скоро приду.
— Хорошо, сэр.
Маркинс вышел, но тут же просунул голову в дверь.
— Извините меня, мистер Аллейн, — произнес он, наморщив лоб, — но так здорово опять работать в паре, особенно с вами.
— Мне с вами повезло, Маркинс, — ответил Аллейн, и когда тот ушел, подумал: «Он, конечно, не старина Фокс, но тоже по-своему неплох. Славный маленький человечек».
Он услышал, как все выходят из гостиной и Дуглас важно произносит:
— Спокойной ночи, Томми. Спокойной ночи, Клифф. Утром первым делом ко мне. И вы тоже, Маркинс.
— Конечно, сэр, — с готовностью произнес Маркинс. — Я запираю, сэр.
Аллейн вышел в холл. Дуглас и Теренс зажигали свои свечи. Джонсы и Маркинс шли по коридору на выход.
— Капитан Грейс, — негромко окликнул его Аллейн. — У вас в доме есть парафиновый нагреватель? Извините за беспокойство, но мне хотелось бы поставить его к себе в комнату.
— Да-да. Конечно, — отозвался Дуглас. — Я вас понимаю, сэр. Где-то есть один. Правда, Маркинс?
— Я отнесу его наверх в комнату мистера Аллейна.
— Нет, оставьте его в холле.
Аллейн взглянул на Дугласа. Тот слегка подмигнул ему. Теренс Линн стояла у лестницы, загораживая свечу рукой. В своем рубиново-красном халате она выглядела очень эффектно. Пламя просвечивало сквозь ее тонкие пальцы, окрашивая их в цвет крови. Трепещущие тени придавали ее лицу трагическое выражение. Черные впадины глаз над светящимися скулами, казалось, были устремлены на Аллейна. Она медленно повернулась и стала подниматься по лестнице, пока огонек ее свечи не затерялся на площадке.
Аллейн тоже зажег свечу.
— Не ждите меня, — сказал он Дугласу. — Я дождусь Маркинса, а потом запру свою дверь. Не забудьте постучаться ко мне в половине пятого.
— Я никогда ничего не забываю, — самодовольно вздернул подбородок Дуглас. — Мне кажется, они обрадовались, что вы проведете ночь в сарае, — прошептал он. — И Маркинс, и Томми со своим отпрыском. Довольно интересно.
— Очень, — сухо ответил Аллейн. — Но пожалуйста, запомните, что мисс Линн и мисс Харм тоже должны в это поверить.
— О да. Конечно.
— Это очень важно.
— Согласен.
— Благодарю вас, Грейс. Увидимся в половине пятого, увы.
— Приятных сновидений, — с легким смешком сказал Дуглас.
— Спасибо. Но сначала мне нужно кое-что записать.
— Не забудьте запереть дверь.
— Нет-нет. Я приду через минуту.
— Спокойной ночи, мистер Аллейн.
— Спокойной ночи.
— Извините, если что не так.
— Все в порядке. Спокойной ночи. Аллейн подождал, пока наверху хлопнет дверь, и поднялся в свою комнату. Достав из шкафа два свитера и кардиган, он натянул их на себя и надел сверху твидовый пиджак. От вчерашней свечи остался огарок в четверть дюйма. «Хватит минут на двадцать», — предположил он и зажег огарок. Потом Аллейн услышал, как Дуглас идет по коридору в ванную, а выйдя оттуда, стучит в дверь Теренс Линн.
«Черт бы побрал этого волокиту. Нашел время для любовных похождений», — возмутился про себя Аллейн. Он услышал, как Дуглас сказал:
— Ты в порядке, Тери?… Уверена? Обещаешь? Тогда спокойной ночи, и благослови тебя Господь.
Под ногами Дугласа опять заскрипели половицы. В коридоре он столкнулся с Урсулой, вышедшей из комнаты Фабиана. Аллейн наблюдал за ними сквозь щель между дверными петлями. Урсула что-то прошептала и кивнула. Дуглас шепнул в ответ и, улыбнувшись, погладил ее по голове. Она дотронулась до его руки и на цыпочках прошла в свою комнату. Дуглас пошел в свою, и через пару минут все стихло.
Аллейн положил в один карман фонарик, а в другой — дневник Артура Рубрика и тихо спустился вниз. В холле стоял парафиновый нагреватель. Он с сожалением прошел мимо него и вышел на холод. Было без пяти одиннадцать.
