— Тогда тетя Флосси и втравила беднягу Артура в сомнительное знакомство с японцем. Звали его Курата Кан. Они притащили его сюда на выходные. Я слышал, что он живо всем интересовался, скалился, как обезьяна, и задавал вопросы. Он привез с собой немецкую фотокамеру, какое-то чудо техники, и сказал, что увлекается фотографией. В основном снимает пейзажи, особенно если есть какие-нибудь постройки. Здесь он фотографировал перевал. Страшно любил летать. Дядя Артур говорил мне, что этот япошка тратил кучу денег на частные поездки и всякий раз брал с собой фотоаппарат. Он также покупал фотографии, особенно снятые с воздуха в ночное время. Знал имена всех фотографов, работавших в газетах. Мы узнали об этом позже, хотя он и не делал из этого секрета. В нем был какой-то дьявольский шарм, и говорить он умел красиво, как в кино. Тетя Флосси была просто сметена. «Мой дорогой мистер Кан». Он покорил ее тем, что дал максимальную цену за шерсть. Япошки всегда покупают второсортный товар, и получить максимальную цену за мериносовую шерсть почти невозможно. Все это было похоже на аферу. Когда она уехала в Англию, они стали переписываться. Флосси всегда говорила, что в случае войны японцы будут на нашей стороне. «Мой мистер Кан рассказывает мне столько интересного!» Господи, в любой тоталитарной стране такого джентльмена моментально выставили бы вон — там знают, как держать крыс подальше от дома, — усмехнулся Дуглас.

— Но не выгоняют летучих мышей с колоколен, — вставил Фабиан. — Дуглас, умоляю, не сворачивай на немецкий фольклор.

— Этот Кан прожил в Австралии полгода, — продолжил Дуглас. — Запомните это обстоятельство. В сороковом Флосси вернулась домой вместе с Урсулой и Фабианом. Уезжая в Англию, она обычно оставляла дом на повариху и двух горничных, но горничные уволились и возникли проблемы. Миссис Дак пришлось одной ухаживать за мистером Рубриком, и она стала протестовать. Урси делала, что могла, но она не привыкла заниматься хозяйством.

— Мне кажется, Урси отлично управлялась со шваброй, — заметил Фабиан.

— Не спорю, но наводить порядок в таком доме — работенка не из легких, и тетя Флосси отлично это понимала.

— Я не имела ничего против, — сказала Урсула.

— Как бы там ни было, вернувшись из Греции, я обнаружил, что всем здесь заправляет Маркинс. И откуда, думаете, он взялся? Из Сиднея, с письмом от мистера Кураты Кана! Как вам это нравится?

— По его рекомендации?

— Да. Однако у нашего драгоценного Кана он не служил. Он сказал, что был денщиком у английского офицера артиллерии, который подобрал его в Америке. Он водил дружбу со слугами Кана и, когда его хозяин уехал из Австралии, попросился к японцу на службу. Но тот уже собирался обратно в Японию, зато вспомнил, как миссис Рубрик жаловалась ему, что в Новой Зеландии катастрофически не хватает слуг. Отсюда и рекомендательное письмо. Вся эта история кажется мне чертовски подозрительной. Маркинс — умелый, хорошо обученный слуга. Он мог найти работу где угодно. Кроме того, что он родился в Великобритании и имеет американский паспорт, мы не знаем о нем решительно ничего. Он сообщил нам имена своих американских хозяев, но их адрес остался в тайне.

— Должен сказать, что полиция нашла его американских работодателей и они подтвердили его слова, — сообщил Аллейн.

Это произвело впечатление.

— Скромный неоцененный детектив! — воскликнул Фабиан. — Я был несправедлив к младшему инспектору Джексону. Беру свои слова обратно. Но только некоторые, — добавил он. — Я по-прежнему считаю, что по большому счету наш мистер Джексон не вполне дееспособен.

— Какая разница, — отозвался Дуглас. — Подтверждение американских работодателей ничего не доказывает. Мое предположение зиждется на твердой почве. Я думаю, вы со мной согласитесь, когда выслушаете до конца.

— Но не забывай, Дуглас, что мистер Аллейн знакомился с делом, — тихо проговорил Фабиан.

— Мне это известно, но один Бог знает, что они там понаписали. Не хочу быть слишком строгим к ушедшей тете Флосси, но у меня о ней собственное мнение, — громко произнес Дуглас.

Фабиан сморщился и что-то пробормотал, но Дуглас его не слушал и снова заговорил:

— Быть честным — это мой долг. Я не буду скрывать, что тетя Флосси любила быть в курсе дела. Скажу больше: она была чрезмерно любопытна и ей очень нравилось создавать у людей впечатление, что она знает решительно обо всем.

— Я знаю, что ты сейчас скажешь, — подала голос Урсула. — И совершенно с этим не согласна.

— Моя дорогая девочка, не говори ерунды. Послушайте, сэр. Когда я вернулся из Греции и меня выставили из армии, я приехал сюда и обнаружил, что Фабиан занимается определенными разработками. Не думаю, что я должен уточнять, чем именно, — многозначительно произнес он, подняв брови.

— Ты просто неподражаем, Дуглас, — усмехнулся Фабиан. — Конечно, не должен. Мистеру Аллейну и так все известно.

— Помолчите, Лосс, — оборвал его Аллейн. Фабиан открыл рот от удивления. — Вы все время жалите, как комар, — мягко добавил сыщик.

— Прошу прощения, — сказал Фабиан. — Есть у меня такой недостаток.

— Я могу продолжать? — раздраженно спросил Дуглас.

— Будьте так добры.

— Фабиан рассказал мне о своем проекте. Из соображений безопасности он назвал его взбивалкой для яиц. Когда я посмотрел его записи и чертежи, то, как артиллерист и инженер-электрик по образованию, весьма заинтересовался его идеей. — И со значением добавил: — В подробности вдаваться не буду.

«Он просто великолепен», — подумал Аллейн и с важным видом одобрительно кивнул.

— Конечно, надо было что-то сказать тете Флосси. Нам ведь нужна была мастерская и кое-какие инструменты. Она выделила нам средства для работы. На этой стороне плато нет электричества. Мы построили ветряк и раздобыли небольшую динамо-машину. Она собиралась провести электричество в дом, но пока оно есть только в нашей мастерской. За все платила она. Мы с головой ушли в работу. Позже, когда мы были готовы показать кое-что кое-кому в нужном месте, тетя Флосси нам страшно пригодилась. Она связалась с нужным человеком в штабе армии и организовала поездку в столицу, чтобы мы могли с ним встретиться. Он отослал рапорт в Англию, и дело пошло. Мы получили очень обнадеживающий ответ из… Впрочем, это лишнее.

— Разумеется, — заметил Аллейн.

Фабиан вдруг предложил ему сигару, от которой он отказался.

— Как я уже сказал, тетя Флосси была во многих отношениях нам полезна, но она встревала во все и временами была весьма неосмотрительна.

— Послушали бы вы ее, — вмешался Фабиан. — «Ну, что там поделывают мои изобретатели? А потом, словно ведьма из «Макбета», с хитрым видом прикладывала пальчик ко рту и говорила: «Но мы должны быть осторожны, правда?»

Аллейн взглянул на портрет. На него смотрела худая жилистая женщина, непроницаемая и загадочная, как это принято на академических портретах. Его вдруг посетила странная мысль. Хорошо бы ей сейчас поднять свой нарисованный палец к губам, еле смыкающимся над торчащими вперед зубами! Почему бы ей не подавать ему тайные знаки: «Теперь говорите… Задайте этот вопрос… А сейчас молчите, они подходят к самому главному…»

— Да, так она себя и вела, — согласился Дуглас. — В результате все в доме знали, что мы занимаемся чем-то страшно секретным. Фабиан обычно говорил: «Ну и что с того? Мы же держим все под замком, а если бы не держали, все равно никто ничего не понял бы». Но мне не нравились ее разговоры. Правда, потом она стала вести себя по-другому.

— Это после того, как в парламенте был поднят вопрос об утечке информации к врагу, — сказала Урсула. — Она приняла это близко к сердцу. Дуглас, ты же знаешь, что так и было. Она ужасно расстроилась, когда торпедировали военный корабль у Северного острова.

— Лично я считаю, что ее бдительность была еще хуже ее любопытства, — опять вмешался Фабиан. — Можно было подумать, что мы изобретаем тайные лучи смерти из дешевых романов. Она обклеила все стены предостерегающими плакатами. Продолжай, Дуглас.

— Это случилось за три недели до убийства, — подхватил тот. — И я сильно удивлюсь, если вы не усмотрите схожести в наших с Урси воспоминаниях. Мы с Фабианом допоздна работали над усовершенствованием главной части нашей установки. Назовем ее устройством, обеспечивающим безопасность.

— Почему бы и нет, — вставил Фабиан. — Так и есть.

— Я совершенно не понимаю твоего поведения, Фабиан, — возмутился Дуглас. — Уверен, что мистер Аллейн того же мнения. Эти твои вечные шпильки…

— Ты прав, старина. Только мне кажется, что все твои многозначительные намеки похожи на разноцветные фантики и не имеют никакого смысла. Ты не хуже меня знаешь, что идея воздушной магнитной мины приходила в голову не одному поколению школьников. Единственно, что может заинтересовать этих грязных кровожадных собак, так это чертежи или модель.

— Вот именно! — вскричал Дуглас, но тут же взял себя в руки. — Чертежи и модель.

— А Маркинс здесь не при чем. Он в тот вечер был с семейством Джонсов.

— Это он так говорит, — возразил Дуглас. — Итак, сэр, в тот вечер, за три недели до убийства тети Флосси, я думал над внесением изменения в наше устройство…

Его рассказ поразительно совпал с воспоминаниями Урсулы.

В тот вечер Дуглас и Фабиан около девяти заперли свою мастерскую, но задержались у дверей. Они все еще обсуждали предложенное Дугласом изменение, и Фабиан высказал мысль, что усовершенствование возможно даже в большей степени, и решил вернуться к этой теме сегодня же, но после некоторого отдыха.

Обычно ключи от мастерской и сейфа Дуглас брал с собой, но на этот раз он предложил оставить ключи в ящике своей прикроватной тумбочки, откуда Фабиан сможет достать их, не беспокоя спящего. В это время они увидели Маркинса, который тихо шел по коридору со стороны задней лестницы. Он спросил, не знают ли они, где миссис Рубрик, поскольку ей звонят по междугороднему. Он наверняка слышал их разговор о ключах и, по мнению Дугласа, не замедлил этим воспользоваться.

Дуглас лег спать, но был так перевозбужден, что не мог заснуть. Измучившись от бессонницы, он решил встать и заняться расчетами. Протянув руку к тумбочке, стоявшей у кровати, он вдруг услышал за дверью шаги. Кто-то крался по коридору — очень медленно и осторожно. Дуглас застыл. Шаги замерли у его двери. В этот момент он непроизвольно пошевелил рукой и опрокинул подсвечник. Тот со стуком упал на пол. Шаги возобновились. Вскочив с постели, Дуглас распахнул дверь.

В коридоре стояла непроглядная тьма. Но в самом его конце, где был короткий коридорчик влево, мелькнул и пропал слабый свет, словно кто-то шедший с фонариком свернул за угол. Там была только комната Маркинса — задняя лестница находилась справа.

На этом этапе своего повествования Дуглас откинулся на спинку дивана и самодовольно посмотрел на остальных. Зачем, спрашивается, Маркинс оказался в коридоре без четверти три ночи, если не для выполнения весьма подозрительной миссии? И почему остановился у комнаты Дугласа? Имеется только одно объяснение, которое в свете последовавших событий довольно трудно опровергнуть. Маркинс намеревался войти в комнату Дугласа, чтобы выкрасть ключи от мастерской.

— Тогда давайте перейдем к последующим событиям, — сказал Фабиан.

«Они действительно наводят на мысли», — подумал Аллейн.

После этого небольшого происшествия Дуглас забрал ключи в постель и до утра не сомкнул глаз, предаваясь тревожным раздумьям. Разбудив Фабиана, он сообщил ему о своих подозрениях. Но тот был настроен весьма скептически. «Чисто гастрономический эпизод, могу на что хочешь поспорить». Однако он согласился, что с ключами надо быть поосторожнее, и к тому же навесил на окно со стороны комнаты массивные ставни, которые запирались на висячий замок.

— Но Дугласа это не успокоило, — пожаловался Фабиан. — Он глумился над моими ставнями и не верил, что перед сном я вешаю ключ на шею на шнурке от ботинок. А я, ей-богу, так и делал.

— Такие вещи нельзя пускать на самотек, — заявил Дуглас. — Меня это чертовски беспокоило, и я начал следить за господином Маркинсом. Пару раз я ловил на себе его удивленный взгляд. Ночное событие произошло с четверга на пятницу, а в субботу Флосси дала ему выходной, и он отправился за перевал на почтовой машине. Он водит дружбу с владельцем тамошнего паба. Я решил побывать в комнате Маркинса. Согласитесь, сэр, у меня были основания для этого. Его комната была заперта, но в кладовке висят старые ключи. Я немного поработал напильником, и один из них подошел к замку.

Дуглас с улыбкой замолчал. Его рука опять лежала на спинке дивана позади мисс Линн. Она, не переставая работать спицами, внимательно посмотрела на него.

— Как же ты мог, Дуглас! — ахнула Урсула. — Просто не понимаю.

— Мое дорогое дитя! У меня были все основания полагать, что я имею дело с весьма гадкой личностью — вражеским шпионом. Неужели не понятно?

— Просто не верится, что Маркинс — шпион. Мне он всегда был симпатичен.

Дуглас недоуменно поднял брови и продолжил, обращаясь исключительно к Аллейну:

— Сначала я подумал, что мне там ничего не светит. Все ящики и чемоданы в этой чертовой комнате были заперты. Но в шкафу я кое-что обнаружил.

Слегка откашлявшись, Дуглас извлек из нагрудного кармана бумажник. Вытащив оттуда конверт, он протянул его Аллейну.

— Посмотрите, сэр. Оригинал я отдал полицейским, а это — точная копия.

— Да? — поднял бровь Аллейн. — Кусочек обертки от фотопленки, которую используют в «лейке» или аналогичных фотокамерах.

— Совершенно верно, сэр. Я не мог ошибиться. У одного из моих сослуживцев в армии была такая пленка, и я запомнил, как она выглядела. Довольно странно, что человек со столь скромным положением, как у Маркинса, мог позволить себе «лейку». Они ведь здесь стоят от двадцати до ста фунтов, да и в продаже бывают не всегда. Конечно, я сказал себе, что это еще ни о чем не говорит. Но в шкафу висел костюм, в кармане которого я обнаружил квитанцию из фотомагазина. Маркинс потратил там пять фунтов и среди всего прочего приобрел двенадцать катушек пленки для «лейки». Вероятно, купил в запас. Когда я потряс один из его запертых чемоданов, там что-то загремело и зазвенело. Держу пари, что там целая фотолаборатория. В общем, я не зря наведался в его комнату. Он, вероятно, собирался фотографировать в нашей мастерской все подряд, а потом отсылать своим хозяевам.

— Понимаю, — сказал Аллейн. — И как же вы поступили?

— Рассказал все Фабиану. Сразу.

Аллейн посмотрел на Фабиана.

— О да. Он мне все рассказал, но мы полностью разошлись во взглядах, — сообщил тот. — Мы даже здорово поругались. Правда, Дуг?