– Нет смысла так себя изнурять, Элеонор, – заметил эсквайр, положив свою салфетку и посмотрев на кузину. – Ты считаешь, что мы не переживаем? Но ничего не изменится, если ты будешь морить себя голодом.

– Прости, Джослин, но я не могу есть.

– Так нельзя больше, моя дорогая девочка. Ты заболеешь.

– Разве это имеет какое-нибудь значение?

– Не глупи. Генри, дай ей яблочный пирог.

– Нет, спасибо.

– Что ты на самом деле хочешь, кузина Элеонор, – вставил Генри, сидя на другом конце стола, – так это хорошего крепкого виски.

– Пожалуйста, дорогой. Если я раздражаю вас обоих, то будет лучше, если я не спущусь к обеду.

– Боже правый! Женщина! – вскричал эсквайр. – Не говори глупости! Мы просто не хотим, чтобы ты умерла с голоду.

– Очень жаль, – произнесла мисс Прентис с каменным выражением лица, – что я не была убита. Я это понимаю. Это было бы огромным облегчением. Бедняжка Идрис уже ничего не чувствует. Страдают живые.

Джослин метнул недобрый взгляд на мисс Прентис, сидевшую очень прямо на стуле. Время от времени она тяжело вздыхала и закрывала глаза.

– Болит палец? – спросил Джослин после особенно громкого вздоха страдалицы. Дама открыла глаза и еле-еле улыбнулась.

– Немного.

– Лучше бы ты позволила Темплетту снова его осмотреть.

– Мне бы этого не хотелось, Джослин.

– Почему? – спросил Генри. – Ты считаешь, что он убийца?

– Ох, Генри, Генри, – запричитала мисс Прентис. – Однажды ты пожалеешь о том, что так огорчал меня.

– Честное слово, – ответил племянник, – не понимаю, чем я тебя огорчил? Один из нас преступник. Я всего лишь спросил тебя, думаешь ли ты, что это именно Темплетт?

– Твое счастье, что ты можешь с такой легкостью говорить об этой чудовищной трагедии.

– Мы так же переживаем, как и ты, – возразил Джослин, глядя на сына. – Не так ли, мой мальчик?

– Конечно, так! – весело отозвался Генри.

– И мы даже попросили Коупленда прийти к нам и все обсудить.

Мисс Прентис сложила руки и вскрикнула. На ее лице вспыхнул легкий румянец, а глаза загорелись.

– Он придет? Как же это мудро с твоей стороны, Джослин! Он такой замечательный! Пастор нам всем поможет. Все встанет на свои места. Все будет хорошо и разумно.

Элеонор истерично засмеялась и захлопала в ладоши.

– Когда он придет?

Эсквайр с опаской посмотрел на нее и ответил:

– Сегодня вечером. Элеонор, ты не совсем здорова.

– И наша дорогая Дина тоже будет? – взвизгнула мисс Прентис.

– Вот это да! – воскликнул Генри. – Я вижу перемены. – Он пристально посмотрел на нее.

– Генри, – быстро заговорила Элеонор. – Может, забудем о наших маленьких разногласиях? Я очень близко к сердцу принимаю твое счастье, дорогой. Если бы ты был более искренним со мной…

– С какой стати? – язвительно поинтересовался юноша.

– Думаю, ты нашел бы у меня полное понимание. Ведь кто старое помянет, тому глаз вон. Видишь ли, у тебя нет матери, чтобы…

– Прошу прощения, сэр, – проговорил Генри, – меня немного тошнит. – И он вышел из комнаты.

– Мне показалось, – с досадой сказала мисс Прентис, – что меня глубоко оскорбили. Прошу простить меня. Я так взволнована, Джослин, дорогой. Но когда кто-то ждет тебя в ратуше, чтобы застрелить… К нам кто-то идет?

– Что, черт возьми, случилось, Элеонор?

– Эта женщина! Ее машина! Я видела ее в окно. Джослин, я не хочу с ней встречаться. Она злая, грешная, противная. Вавилонская блудница.

– Элеонор, успокойся!

– Ты мужчина. Тебе не понять. Я не буду с ней встречаться.

Вошел Тейлор.

– Миссис Росс хочет поговорить с вами, сэр.

– Проклятие! – рассердился эсквайр. – Ладно. Проводите ее в кабинет.

Джернигэм-старший переживал за Элеонор. Она действительно вела себя очень странно, даже с учетом сложившихся непростых обстоятельств. Неизвестно, что она скажет через минуту. Однако у нее чертовски хитрое выражение глаз. Когда ей кажется, что ее не видят, кузина сидит в углу, наблюдая за ним, со злобным и лукавым взглядом. А вдруг она сходит с ума? Ну что ж, зато психически больные не должны давать показаний. Возможно, лучшим решением будет попросить психиатра приехать на выходные.

Эсквайр молил Бога, чтобы ей не взбрело в голову ворваться в кабинет и вцепиться в бедняжку миссис Росс. Так он думал, пока проходил через холл, через библиотеку и входил в кабинет. В любом случае разговор с красивой женщиной будет хорошим утешением.

Гостья выглядела очень привлекательно. Немного бледна, но это объяснимо. Селия Росс одевалась, как француженка. Ему всегда нравился черный цвет. Отличная фигура и красивые ноги. Он взял маленькую ручку в изысканной перчатке и крепко пожал ее.

– Что ж, – начал он разговор, – очень мило с вашей стороны.

– Мне просто нужно было вас увидеть. Вы считаете, я не должна была приходить в такое время?

– Вы знали, что это не так, еще до того, как сказали об этом.

Маленькая ручка стала высвобождаться из его руки.

– Я сделал вам больно? – обеспокоенно спросил эсквайр. – Я слишком груб с вами?

– Нет, что вы. Просто вы очень сильный, не так ли? Это из-за моего кольца.

– Я настаиваю на расследовании.

Эсквайр отогнул перчатку, потом снял ее.

– Взгляните! Красный след на вашем пальце. Так, и что нам с этим делать?

Раздался приглушенный смех. Джослин поцеловал каждый из ее пальчиков. «Ха! Ха! Мой мальчик!» – подумал мужчина и проводил даму к стулу.

– Мне очень приятно видеть вас, – вкрадчиво проговорил эсквайр. – Вам известно об этом, мадам?

– Неужели?

– Вам не кажется, что вы очень привлекательны?

– Что мне на это ответить?

– Вам это хорошо известно, так что ничего не нужно говорить. Ха! Ха! Ха!

– Раньше я уже слышала нечто подобное.

– Как часто? – промурлыкал эсквайр.

– Не имеет значения.

– Почему вы так соблазнительны?

– Такой уж меня создали.

– Маленькая дьяволица, – сказал Джослин и снова поцеловал ее руку. Он был очень взволнован. Все шло как надо.

– Ох, дорогой, – прошептала миссис Росс, – как вы побледнели!

– От страсти! – нежно произнес он.

– Не хотелось бы говорить, но я должна.

– Не смотрите на меня так, или мне придется поцеловать вас.

– Нет, прошу вас. Вы должны выслушать меня. Пожалуйста.

– Если я выслушаю, то рассчитываю получить награду.

– Мы это обсудим, – пообещала Селия.

– Обещаете?

– Да.

– Я слушаю, – возбужденно проговорил эсквайр.

– Это касается того ужасного происшествия. Во-первых, я хочу сказать абсолютно искренне, что вам не стоит меня бояться.

– Не стоит?

Джослин все еще держал ее руку, чуть разжав пальцы.

– Нет, – заверила она, – не стоит. Если вы просто будете мне доверять…

Она начала говорить. Джослин выслушал ее рассказ до конца. Но когда Селия закончила, он и не вспомнил про обещание.

Когда Аллейн попрощался с помощником комиссара и вернулся в офис, он встретил там Бейли.

– Итак, Бейли.

– Ну что ж, сэр. Томпсон проявил пленку мистера Басгейта. Кроме того, у него есть еще пара снимков леди.

Он разложил еще мокрые отпечатки на столе. На них была запечатлена миссис Росс в профиль на ступеньках гостиницы «Герб Джернигэма». А на другом снимке она была в анфас на тропинке. Найджел, видимо, делал снимки через открытое окно. Очевидно, Селия его не заметила. Ее голова была немного повернута, губа чуть выдавалась вперед, а уголки губ были опущены. Не самые лестные фотографии.

– Что-то в этом есть, верно? – спросил Аллейн.

Со своим привычным выражением упрямого неодобрения на лице сержант Бейли положил рядом с отпечатками карточку, на которой была двойная фотография. Острый профиль, тонкие губы, заостренный подбородок. А на снимке в анфас были запечатлены бесцветные волосы, зачесанные назад, как два крыла, с очень высокого лба.

Аллейн пробормотал:

– Сара Розен. Возраст тридцать три года. Глаза светло-голубые. Волосы: светлая блондинка. Со вкусом одета. Хорошая речь образованного человека. Обычно представляется вдовой. Задержана вместе с Клодом Смитом по подозрению в шантаже в тысяча девятьсот тридцать первом году. Впоследствии отпущена за недостатком улик. Клод получил десять лет, не так ли?

– Все верно, сэр. Они останавливались в отеле «Ритц» как брат и сестра.

– Помню. Как насчет отпечатков?

– Они достаточно четкие.

– Шантаж, – задумчиво проговорил Аллейн.

– Я посмотрел в деле. Она была замешана в этом, но следствию не удалось ничего найти против нее. Видимо, она сумела свалить всю вину на напарника.

– Да, она могла так поступить. Спасибо, Бейли. Если бы я узнал об этом немного раньше… Ох, ну ладно, не важно. Все совпадает.

– Что-нибудь еще, мистер Аллейн?

– Я иду к себе домой минут на тридцать. Если Фокс позвонит до моего возвращения, скажите, что я там. Машина должна выехать сейчас. Я прослежу за этим. Полагаю, нам лучше взять тюремную надзирательницу. Хорошо. Спасибо вам.

Генри размышлял, что именно эта миссис Росс хотела рассказать его отцу. Он с негодованием наблюдал их все возрастающую симпатию друг к другу. «Как неприятно, – думал он, – видеть, как твой отец пытается соблазнить женщину». Когда Джослин говорил с миссис Росс, его громкий смех, манера отклоняться назад, беспрерывно кланяться и жестикулировать, особый блеск глаз и глупость диалога – все это расстраивало его сына. А что, если Джослин вздумает жениться на ней? Генри не имел особых возражений против миссис Росс, но сама мысль о ней как о мачехе вселяла в него ужас. Юноша искренне любил отца, и осознание, что тот выставляет себя дураком перед женщиной, было для него невыносимым. Мисс Прентис ушла к себе в комнату. Дины не было рядом, и Генри не знал, что делать.

С тревогой на душе он вошел в библиотеку, надеясь, что дверь в кабинет будет открыта. Но та была закрыта. Юноша мог слышать лишь женский шепот. Что, черт подери, миссис Росс могла говорить? Потом Генри услышал восклицание отца, в котором прозвучала настойчивость и страстность. Затем последовала долгая пауза.

«Боже праведный! – подумал Генри. – А что, если он сделал ей предложение?» В нетерпении он взял энциклопедию с полки, хлопнул стеклянной дверью шкафа и бросил книгу на стол.

Потом он услышал восклицание отца, и голоса стали более отдаленными. Джернигэм-старший и миссис Росс ушли в дальний угол кабинета.

Генри бросился в кресло, и его мысли снова заняла загадка этого преступления. Кого же подозревает полиция в попытке убить Элеонор Прентис? Кто, по их мнению, имел самые веские причины желать ей смерти? С чувством страха юноша подумал, что сам мог бы привести достаточно аргументов в пользу убийства этой женщины. Мог ли Аллейн подозревать его? Кого все-таки подозревал старший инспектор? Конечно же, не Дину, безусловно, не ее отца и не Джернигэма-старшего. Тогда, может быть, Темплетта? Или миссис Росс? Но если убийца именно доктор, то он все четко спланировал, так как настаивал на том, что Элеонор не должна играть на пианино. Наверняка Аллейн спрашивал у миссис Росс, говорил ли ей Темплетт о запрете для его кузины играть на пианино в тот вечер. А тирада Дины против Селии Росс означает ли, что она ее подозревает? Есть ли у полиции соображения по поводу того, кто мог подойти к инструменту, когда в ратуше собрались люди, и остаться незамеченным? История Глэдис Райт уже известна в Пен-Куко. Возможно, их последняя догадка крутилась вокруг того, что Элеонор Прентис сама каким-то образом повредила себе палец и установила ловушку для своей закадычной подруги. Или они согласились с версией пастора, что это была попытка преднамеренного убийства, превратившегося в самоубийство?

Он вскочил. Голоса в кабинете больше не были слышны. Должно быть, отец и миссис Росс вышли через французское окно.

Генри открыл дверь и вошел. Они все еще были здесь. Джослин Джернигэм сидел лицом к двери.

– Папа, что случилось? – воскликнул Генри.

– Ничего не случилось, – отозвался Джослин.

– Добрый день! – поздоровалась миссис Росс.

– Добрый день! – ответил Генри. – Отец, ты болен?

– Нет. Не надо врываться в комнату и спрашивать, не болен ли я. Это нелепо.

– Но твое лицо! Оно пепельного цвета.

– У меня расстройство желудка.

– Я не верю.

– Мне тоже показалось, что он слегка бледноват, – заботливо подтвердила миссис Росс.

– Он просто зеленый.

– Ничего подобного! – сердито бросил Джослин. – Генри, у нас с миссис Росс приватный разговор.

– Прошу прощения, – упрямо проговорил Генри, – но я уверен, здесь что-то не так. Что именно?

– Ничего страшного, мой мальчик, – весело проговорила гостья. Юноша пристально посмотрел на нее.

– Вы меня не убедили.

– Что ж, надеюсь, вы успокоитесь, когда мы обо всем расскажем. Но пока это секрет. – Селия взглянула на Джослина. – Не так ли?

– Да, конечно. Уходи, мальчик. Не делай из себя посмешище.

– Ты уверен, – медленно проговорил Генри, – что никто не делает из тебя дурака?

Вошел Тейлор. Он выглядел немного раздраженным.

– С вами хочет поговорить инспектор Фокс, сэр. Я сказал ему…

– Добрый день, сэр, – раздался громкий голос, и массивная фигура инспектора заняла весь дверной проем.

Генри заметил, как эсквайр сразу же посмотрел на миссис Росс. Тейлор вышел, и гость прошел в комнату.

– Надеюсь, вы простите мое вторжение, – извинился Фокс. – Старший инспектор Аллейн велел мне зайти к вам. Возможно, мне следовало подождать.

– Нет-нет, – ответил Джослин. – Садитесь, э-э…

– Фокс, сэр. Большое спасибо, сэр.

Инспектор положил котелок на стоящий рядом столик и повернулся к Генри:

– Добрый день, сэр. Мы встречались вчера вечером, не так ли?

– Это инспектор Фокс, миссис Росс, – пояснил Генри.

– Добрый день, мадам, – невозмутимо поздоровался детектив.

Миссис Росс очаровательно улыбнулась.

– Я сейчас уйду, – сказала она, – не буду вам мешать.

– Если это не очень затруднит вас, миссис Росс, – обратился к ней Фокс, – я бы попросил вас ненадолго задержаться. Есть несколько формальных вопросов, которые необходимо задать каждому.

– Хорошо, я останусь, мистер Фокс.

– Спасибо, мадам.

Инспектор надел очки и вытащил блокнот из внутреннего кармана.

– Итак, – начал он свой опрос, – пункт первый. Кто-нибудь из присутствующих находил лук в чайнике, который был частью реквизита для спектакля?

– Что?! – воскликнул Генри.

Фокс пристально посмотрел на него.

– Лук в чайнике, сэр.

– Какой лук, в каком чайнике? – потребовал разъяснений Джослин.

Фокс повернулся к нему.

– Юный Биггинс, сэр, признался в том, что положил репчатый лук в чайник, используемый на сцене. Мы хотим узнать, кто его вытащил.

Миссис Росс расхохоталась.

– Прошу прощения, – проговорила она, – но это просто смешно.

– Согласен, это звучит нелепо, мадам, – с серьезным видом подтвердил инспектор. – Вам что-нибудь об этом известно?

– Боюсь, что нет. Мистер Аллейн уже обвинил меня в истории с луком.

– А вы что-нибудь слышали об этом, сэр?

– Боже праведный, нет, – ответил Джослин.

– А вы, мистер Генри?

– И я нет, – сообщил сын эсквайра.

– Следующий вопрос, – продолжил Фокс, делая пометки, – касается окна. Насколько мне известно, вы нашли его открытым в субботу днем, миссис Росс?

– Да. Мы закрыли его.

– Хорошо. Вы его уже однажды закрывали, не так ли? В полдень.

– Да.

– Кто открыл его? – спросил Фокс, взглянув сначала на Джослина, а затем на Генри. Оба отрицательно покачали головами.

– Я полагаю, что это мисс Прентис, – заметил Генри. – У нее глубоко укоренившаяся мания… – Он сдержался. – Она большой любитель свежего воздуха и жаловалась, что в ратуше душно.

– Мне хотелось бы спросить об этом у нее самой, – сказал Фокс. – Она дома, сэр?

Эсквайра это почему-то смутило.

– Я думаю, что она… хм… она… дома. Да!

– В моем присутствии больше нет надобности, мистер Фокс? – поинтересовалась миссис Росс.

– Думаю, что на данный момент это все. Спасибо вам, мадам. Старший инспектор будет очень признателен, если вы придете в ратушу сегодня вечером в девять часов пятнадцать минут.

– Я вас провожу, – торопливо предложил эсквайр.

Они вышли на улицу через французское окно.

Генри предложил гостю сигарету.

– Нет, спасибо, сэр.

– Мистер Фокс, – обратился юноша к инспектору, – что вы думаете насчет версии пастора о том, что мисс Кампанула установила ловушку для моей кузины? Но потом что-то произошло, и она передумала, сама решив стать жертвой. Это сразу сняло бы все проблемы!

– Вы хотите сказать, что погибшая была очень несчастной, сэр?

– Видите ли, я редко обращал на нее внимание. Но она была достаточно странной. Чертовски непонятной. У нее произошла крупная ссора с Элеонор. Идрис была довольно капризной, и мы особого внимания на нее не обращали. Понимаете, что я имею в виду?

– Понимаю, сэр, – ответил Фокс, серьезно глядя на Генри. – Может быть, мне поговорить с мисс Прентис?

– О господи! – с сожалением произнес Генри. – Вы знаете, видимо, шок от всего произошедшего очень сильно на нее повлиял. Элеонор уверена в том, что убийца хотел расправиться с ней и теперь предпримет вторую попытку.

– В этом нет ничего удивительного, сэр. Возможно, леди будет чувствовать себя лучше под защитой полиции.

– Мне жаль того, кто будет ее защищать, – хмыкнул Джернигэм-младший. – Что ж, я сейчас посмотрю, сможет ли она спуститься.

– Если это вас не затруднит, сэр, – любезно попросил инспектор.

Генри поднялся вверх по лестнице и постучал в дверь мисс Прентис. Ответа не последовало. Он постучал снова. Неожиданно дверь открылась, и его кузина появилась на пороге, приложив палец к губам.

– Что случилось? – прошептала она.

– Ничего, кузина Элеонор. Просто один человек из Скотленд-Ярда хочет задать тебе пару простых вопросов.

– Эта женщина здесь? Я не хочу с ней встретиться.

– Миссис Росс ушла.

– Это правда?

– Конечно.

– Ну вот, опять я тебя рассердила.

– О нет, дорогая кузина!

Элеонор молчала, беспокойно поправляя платье.

– Так ты поговоришь с инспектором Фоксом?

– Да-да. У меня голова раскалывается. Думаю, я должна спуститься.

– Так-то лучше, – заметил Генри.

Элеонор заторопилась вниз по лестнице. Генри последовал за ней в кабинет. Джослин стоял у камина. Он с неприязнью посмотрел на мисс Прентис.

– Привет, Элеонор. Это инспектор Фокс.

Мисс Прентис протянула руку, и как только детектив прикоснулся к ней, сразу ее отдернула. Фокс спокойно посмотрел на нее.

– Простите, что пришлось побеспокоить вас, мисс Прентис. Я только хотел узнать, открывали ли вы одно из окон в ратуше, когда уходили оттуда в полдень в субботу.

– О да, – прошептала она. – Разве это грех?

– Простите, мисс?

– Я впустила его?

– Кого, мисс Прентис?

– Вам известно. Но я всего лишь чуть-чуть приоткрыла. Безусловно, он может стать очень маленьким, не так ли?

Фокс поправил очки и сделал нужные пометки.

– Вы открыли окно?

– Нет смысла повторять вопрос. Вы знаете, что да.

– Мисс Прентис, вы находили что-нибудь в чайнике, который должен был использоваться на сцене?

– Он там спрятался?

– Что там спряталось?

– Непростительный грех. Вы знаете. Тот, что она совершила.

– Ты несешь вздор, Элеонор, – сделал ей замечание эсквайр. Он встал сзади нее и стал делать знаки Фоксу.

– Прости, если я раздражаю тебя, Джослин.

– Вам ничего не известно про лук, который мальчишка положил в чайник, мисс Прентис?

Элеонор очень широко раскрыла глаза, ее губы сложились в букву «О», и она отрицательно покачала головой.

– Что ж, – подытожил инспектор, – пожалуй, это все, для чего мне пришлось вас побеспокоить. Благодарю вас, мисс Прентис.

– Генри, – обратился к сыну Джослин, – проводи кузину наверх.

Элеонор ушла, не попрощавшись. Джернигэм-старший повернулся к Фоксу.

– Посмотрите, что с ней стало! – сказал он. – Шок лишил ее рассудка. Вы это видели сами. Нужно пригласить специалиста. Лучше не верить ни одному ее слову.

– Она раньше никогда не была такой, сэр?

– Боже праведный, нет.

– Это внушает беспокойство, сэр, не так ли? Старший инспектор поручил мне поговорить с вами об этом вечере. Он считает, что будет хорошей идеей собрать в одно время всех участников спектакля, и интересуется, как вы смотрите на то, чтобы отправить всех ваших домашних в ратушу?

– Должен сказать, что не понимаю, зачем это нужно… на самом деле я пригласил сегодня в гости Коуплендов, чтобы все обсудить.

– Это очень кстати, не так ли, сэр? Вы могли бы после вместе прийти в ратушу.

– Да. Но я не представляю, какая от этого может быть польза.

– Старший инспектор все объяснит, когда придет, сэр. Он просил меня передать, что был бы очень признателен, если бы вы взяли на себя ведущую роль в этом небольшом деле. Учитывая ваше положение в графстве, он подумал, что вы предпочтете прийти раньше всех. У вас же две машины, верно, сэр?

– Думаю, что так было бы лучше. – Джослин стал рассматривать портрет своей прабабки-актрисы. – У вас есть предположения, кто это мог быть?

– Не могу сказать, что шеф имеет в виду в данный момент, сэр, – ответил Фокс так вежливо, что эта уклончивость выглядела как прямой ответ. – Не сомневаюсь в том, что он сам вам все расскажет. В девять часов в ратуше вас устроит, мистер Джернигэм?

– Да, конечно.

– Я вам очень обязан, сэр. На этом я прощаюсь.

– Это миссис Брюс, – сообщил Бейли. – Она дежурила в пятницу вечером, хотя я сомневаюсь, что она сможет помочь вам.

Фокс внимательно посмотрел на эту довольно яркую молодую женщину.

– Что ж, миссис Брюс, – сказал он, – мы будем очень признательны, если вы поможете выяснить одно маленькое обстоятельство. Я знаю, что вы были дежурным оператором в пятницу вечером.

– Да, все правильно.

– Интересующий нас звонок имел место примерно в десять часов тридцать минут. Это был звонок в дом пастора, Винтон, приход Святого Жиля. Там отдельная линия со старыми телефонами и отводными трубками. Не так много их уже осталось, правда?

– Через год их уже не будет, – заметил Бейли.

– Вы уверены в этом? – удивился Фокс. – Ну-ну. Мисс Брюс, вы можете нам помочь?

– Я не помню никаких звонков на телефон пастора в пятницу вечером, – ответила девушка. – Его номер «Чиппинг десять». Я член Молодежного общества, и мне это известно. Нам постоянно приходится долго туда дозваниваться, потому что старая горничная Мэри немного глуховата, комната мисс Дины наверху, а пастор никогда не берет трубку. Конечно, этой линией пользуются многие.

– Несомненно.

– Да. В пятницу вечером был литературный кружок. Обычно они собираются в ратуше, и все знают, что в это время звонить не нужно, потому что их просто не будет дома. Хотя в эту пятницу они собрались в доме пастора. Это из-за представления. Но людям об этом не было известно. Они, видимо, подумали: «Ну что ж, пятница. Нет смысла звонить в этот день».

– Значит, вы уверены в том, что никто не звонил?

– Да. Да, я в этом не сомневаюсь. Я могла бы поклясться, если бы это было нужно.

– Если бы использовали отводную трубку, вы бы об этом не знали, я полагаю?

– Нет.

– Не знали бы, – согласился Фокс. – Что ж, большое вам спасибо, миссис Брюс. Я вам очень признателен. Всего хорошего.

– Не за что, – ответила молодая женщина, – пока.