– И таким образом вы видите, – заключил медицинский эксперт, – таких людей, как мы, можно встретить в любой отдаленной английской деревушке. Священник с дочерью, эсквайр с сыном, две церковные курицы и местный доктор.

– И женщина, которая приехала сюда, – добавил Аллейн, смотря в свои записи. – Вы забыли про миссис Росс.

– В самом деле. Ну что же, она просто очень привлекательная леди, которая совсем недавно поселилась в наших краях. Это все. Но будь я проклят, если что-то понимаю. Кому могло прийти в голову убить эту скучную, старомодную старую деву? Мне не хочется думать, что у нее были враги.

– А мне кажется, это вполне возможно, – неожиданно вмешался в разговор сержант Ропер.

Аллейн удивленно посмотрел на него.

– Да?

– Да, сэр. Говоря откровенно, эта дама была остра на язык, вредная и властная. Моя супруга всегда говорила, что нельзя ничего сделать, чтобы об этом не узнали в Ред-Хаузе. Тамошняя кухарка, подруга моей жены, никогда не рассказывала ей ничего такого, что не хотела бы обсуждать со всей округой. Мисс Кампанула больше всего любила еду, а потом новости. Ее называли «ходячим радио Чиппинга».

– Да, все именно так, – шепотом проговорил Аллейн.

– Но ведь за любопытство людей не убивают! – возмутился доктор Темплетт.

– Полагаю, что иногда убивают, – высказал свое мнение сержант.

– Невозможно представить, что это произошло именно с мисс Кампанулой.

– Может, не ее именно хотели убить, – флегматично заметил Ропер.

– Да что вы? – воскликнул главный инспектор. – Как это понимать?

– Подозреваю, что хотели убить мисс Прентис.

– Боже праведный, – проговорил медицинский эксперт. – Я об этом даже не подумал.

– Это не пришло вам в голову? – удивился Аллейн.

– Забыл вам сказать. О господи, какой же я глупец! Почему вы мне не напомнили, Ропер? Боже праведный!

– Можно узнать, в чем дело? – поинтересовался старший инспектор.

– Да, конечно.

Смутившийся Темплетт рассказал о пальце мисс Прентис и о смене пианистки.

– Да, дело непростое, – заметил Аллейн. – Давайте расставим все по местам. Вы утверждаете, что вплоть до семи часов сорока минут Элеонор настаивала на том, что будет играть увертюру и антракт?

– Именно так. Я убеждал ее три дня, что лучше бросить эту затею. У нее начался нарыв пальца, но она отнеслась к этому крайне небрежно. В ранку попала инфекция, и палец сильно раздуло. Ей было очень больно. Думаете, она сдалась? Ничего подобного. Элеонор заявила, что изменит аппликатуру во время исполнения этого произведения. Даже слышать не хотела о том, чтобы отказаться от выступления. Сегодня я спросил разрешения взглянуть на больной палец. Но в ответ эта особа заявила, что ему уже «гораздо лучше». Она надела на него хирургический напальчник. Примерно в семь сорок я проходил мимо дамской комнаты и услышал, как кто-то плачет. Дверь была приоткрыта, и я увидел, как Элеонор раскачивалась и баюкала свой несчастный палец. Я вошел и настоял на осмотре. Он очень сильно раздулся и стал красным. Элеонор была вся в слезах, но еще упорно утверждала, что сможет выступить. Я занял твердую позицию. Потом пришла Дина Коупленд, увидела, что происходит, и привлекла своего отца, который имел на эту даму влияние большее, чем кто-либо другой. Он заставил ее отказаться от этой затеи. Идрис, бедная старая девочка, была очень рада сыграть свою знаменитую прелюдию. Последние двадцать лет она играла ее везде, к месту и не к месту. Кого-то послали в Ред-Хауз за платьем и нотами. Сама мисс Прентис была одета для участия в постановке. Пастор сказал, что сделает объявление и объяснит вынужденную перемену. К этому времени Элеонор вошла во вкус в роли мученицы… и… Но стойте. Кажется, я сейчас поступаю очень опрометчиво. Не записывайте ничего в блокноты, чтобы потом не ссылаться на меня.

Медицинский эксперт взволнованно посмотрел на помощника Аллейна, чья записная книжка лежала на его огромном колене.

– Все в порядке, сэр, – мягко произнес Фокс. – Нам нужна только суть.

– А я все не по сути говорю. Простите меня.

– Мы можем резюмировать, – подытожил старший инспектор, – что, по вашему мнению, до семи часов сорока минут все, включая мисс Кампанулу и мисс Прентис, считали, что на пианино будет играть последняя.

– Именно.

– Ноты этой «Венецианской сюиты» принадлежали Элеонор?

– Да.

– Мог ли кто-нибудь поместить весь этот механизм в пианино после семи сорока?

– Господи, нет. Публика начала приходить около семи тридцати. Правда, Ропер? Вы стояли у двери.

– Каины уже в семь двадцать были здесь, – сообщил сержант. – И мистер и миссис Биггинс, и этот несносный разбойник Джорджи вскоре пришли. Я дежурю с семи часов. Все сделали раньше.

– А что касается утреннего и дневного времени? Кто-нибудь был здесь?

– Все ходили туда-сюда. Девушки из Молодежного общества занимались декорированием и приготовлениями к ужину и так далее. А мы готовили весь необходимый реквизит за сценой. Было полно народу.

– Я полагаю, здесь у вас проходили репетиции?

– Только генеральная. Большинство же репетиций мы проводили в кабинете эсквайра в Пен-Куко. Тут было слишком холодно, пока не появились дополнительные обогреватели. Репетиция в костюмах проходила здесь в четверг вечером. Вчера днем в пять часов, я имею в виду в пятницу, мы пошли в Пен-Куко, и у нас было то, что Дина называет прогон ролей.

– А как насчет сегодняшнего дня перед представлением?

– Днем ратуша была заперта. В районе трех часов я зашел сюда, чтобы положить кое-какие вещи. Здание было закрыто, и ключ висел в оговоренном месте снаружи. Мы так решили с Диной.

– Вы обратили внимание на пианино?

– Обратил ли я? Да, конечно. Оно стояло там же, где и сейчас. С покрывалом и горшками цветов. Его так декорировали утром.

– Кто-нибудь еще заглядывал сюда в три часа, пока вы были здесь?

– Так, дайте подумать. Да, миссис Росс была здесь с продуктами. Она положила их в одну из комнат за сценой.

– Как долго вы оба находились здесь?

– Ох, недолго. Мы поговорили минуту или две и ушли.

– Вместе?

– Не совсем. Когда я уходил, то заметил, что дама раскладывает сандвичи по тарелкам. Между прочим, если вы голодны, то угощайтесь. И под столом есть немного пива. Я позаботился об этом, так что не стесняйтесь.

– Очень любезно с вашей стороны, – поблагодарил инспектор.

– На здоровье. На чем мы остановились? Ах да. Меня вызвали к одному пациенту, неподалеку от Мортона, и я хотел еще заехать в местную больницу. Я здесь пробыл недолго.

– Больше никто не заходил?

– Нет.

– Кто вечером прибыл первым?

– Не знаю. Я был последним. В шесть поступил экстренный вызов. Когда я приехал домой, то увидел, что моей супруге опять стало плохо. Мы не могли быть здесь раньше семи тридцати. Дина Коупленд подумала, что я не появлюсь, и сильно переживала. Она сможет сообщить все о времени прибытия. Не сомневаюсь, что эта девушка пришла сюда задолго до всех актеров. Дина Коупленд – это дочь священника. Она ставила пьесу.

– Да, спасибо.

– Что ж, полагаю, я больше не могу быть вам полезен. Боже праведный, уже два часа.

– Ужасно, не так ли? Нам придется провести здесь всю ночь, я думаю. Не будем вас больше задерживать, доктор Темплетт.

– Как насчет перевозки тела? Если нужно, я договорюсь с перевозкой, чтобы приехали как можно быстрее.

– Да, пожалуйста.

– Я полагаю, вскрытие придется делать мне?

– Да. Да, конечно.

– Пусть земля ей будет пухом. Бедная старая девочка. Что ж, доброй ночи или доброго утра. Э… я не запомнил вашего имени?

– Аллейн.

– Как? Родерик Аллейн?

– Да.

– Честное слово, я читал вашу книгу о криминальных расследованиях. Чертовски хорошо. Любопытная тема, не так ли?

– Увлекательная.

– Занимательно только для любителей, профессионалам же не до шуток.

Доктор Темплетт пожал инспектору руку, собрался было уходить, но остановился.

– Да, – вспомнил он, – мне хочется взглянуть, как сработала эта ловушка.

– Конечно. Подойдите и посмотрите.

Бейли был около инструмента с фонарем и каким-то другим сложным приспособлением. Томпсон встал рядом с фотоаппаратом.

– Как все продвигается, сержант? – поинтересовался старший инспектор.

– Закончили с корпусом, сэр. Успехи невелики. Кто-то вытер всю пыль. Может, нам удастся найти какие-нибудь отпечатки, хотя я очень в этом сомневаюсь. То же самое с «кольтом». Мы собираемся достать его.

– Хорошо. Действуйте аккуратно. Не хотелось бы потерять отпечатки, если они там есть. Я отодвину переднюю часть пианино, а вы возьмете револьвер.

Бейли просунул руку в перчатке внутрь инструмента.

– Я вытащу шкив из передней панели, сэр.

– Да. Это поможет нам лучше все рассмотреть, чем если бы ты просто развязал шнурок.

Фокс отодвинул боковые задвижки, а Аллейн поднял переднюю панель и убрал ее в сторону.

– Вот это да! – воскликнул он. – Такое ощущение, что на шелковую ткань пролили воду. Она все еще сырая. Вокруг центральной дырки.

– Кровь? – предположил доктор Темплетт.

– Нет. Там немного крови. Это была вода. Круглое пятно. Я удивлен. Давайте осмотрим механизм.

Их взорам открылся «кольт», поддерживаемый за ствол большим и указательным пальцем сержанта Бейли и обвитый зелеными проводами. Он был все еще прижат к колышкам сзади. Инспектор вытянул шкив, а затем поставил его на место.

– Боже праведный! – воскликнул медицинский эксперт.

– Изобретательно, не так ли? – отметил Аллейн. – Думаю, это следует сфотографировать, Томпсон. Это будет понятно и правдиво для двенадцати присяжных заседателей.

– Оружие на предохранителе? – поинтересовался доктор Темплетт, неожиданно отойдя в сторону.

– Да. Бейли, вы разобрались с левой педалью?

Бейли остановился и рукой нажал на нее. Деревянная рейка с расположенными на ней в ряд молоточками потянулась вперед к струне. Зеленый провод натянулся, проходя по маленьким шкивам.

– Вот как это сработало. Вы можете видеть, где сработал спусковой крючок.

– Это ювелирная работа, – поделился своим мнением Фокс. – Как вы считаете, мистер Аллейн?

– Согласен. Ловкие и умелые руки.

– Ох, я не знаю, – засомневался врач. – Это же просто удивительно. Самым трудным было протянуть провод через предохранитель, вокруг рукоятки и по верхнему шкиву. Но это могло быть сделано до того, как пистолет поместили в ловушку. Это гораздо проще, чем кажется на первый взгляд.

– Напоминает случаи, которые описывают в книгах, – заметил Бейли. – Кто-то пытается изобрести новый способ убийства. Я считаю, это глупо.

– Что вы думаете, Ропер? – обратился к нему Аллейн.

– По моему мнению, сэр, все эти триллеры дурно влияют на преступников, – ответил сержант.

Доктор Темплетт громко засмеялся.

– Что ты хочешь этим сказать, парень? – спросил Фокс, сидящий на коленях и пристально смотрящий на пианино.

Томпсон, усмехаясь себе под нос, выключил фонарик.

– Я хочу сказать, мистер Фокс, – начал сержант, – что эти фильмы забивают глупые головы разными идеями. Особенно это касается молодежи. Молодые люди ходят повсюду, суют везде свой нос, заставляя всех поверить в то, что они гангстеры. Посмотрите на это дело! Бьюсь об заклад, что преступник почерпнул эту идею из книги.

– Верный подход, Ропер. Развивайте версию, – поддержал его доктор Темплетт. Сержант проигнорировал его слова. Тогда врач пожелал всем спокойной ночи и ушел.

– Продолжайте, Ропер. Это интересная мысль, – попросил его Аллейн, когда дверь за доктором захлопнулась. – Какая книга, по вашему мнению, могла вдохновить на такое преступление?

– Может, одна из тех, что в картинках с обрывками шнурков, с зубцами, зонтиками и так далее?

– Хит Робинсон? Да.

– Или более вероятно, сэр, – предположил сержант, – какая-нибудь история, напечатанная в дешевых комиксах, которые можно купить у мальчишек за четыре пенни в Чиппинге. Я сам такие часто покупал в юности. Там всегда есть толстый парень и смешной парень. И все время жизнерадостный подросток разыгрывает упитанного недотепу, подкладывает горячие крекеры ему в брюки и тому подобное. Помню, как я хотел повторить эту шалость и пытался подложить такое же печенье под сиденье пастора на уроке богословия и как он меня потом ругал за это.

– Вот видите, Фокс, та же практическая идея о розыгрыше, – подчеркнул Аллейн.

– И что же, – флегматично заметил Фокс, – мы начнем перечитывать старые выпуски комиксов?

– Как знать. Сержант, вы заметили, что на задней части пианино, где была закреплена ткань, четыре отверстия в центре от кнопок и три в других местах? Достаньте, пожалуйста, «кольт». Нужно взглянуть на все остальные приспособления. Мне также необходимо еще раз осмотреть все помещение. Утром мы приступим к опросу свидетелей. Кто это, черт возьми?

Кто-то громко стучал в дверь.

– Мне посмотреть? – спросил сержант Ропер.

– Да, пожалуйста.

Сержант неторопливо прошел по центральному проходу и открыл дверь.

– Доброе утро, – поприветствовал их мужской голос снаружи. – Позвольте зайти на минутку. Льет как из ведра, и мне нужно поговорить с…

– Боюсь, что нет, сэр! – прервал его Ропер.

– Но уверяю вас, мне надо увидеть представителя Скотленд-Ярда. Я прибыл из Лондона, – жалобно продолжал мужской голос. – Это правда. Я представляю «Ивнинг миррор». Он будет очень рад меня видеть. В любом случае.

– Да, это так, – громко и очень нелюбезно ответил Аллейн. – Впустите его, Ропер.

Человек в мокром пальто и шляпе, с которой ручьями стекала вода, быстро пронесся мимо сержанта, издал громкий возглас восторга и помчался вперед, протягивая руку для приветствия.

– Я не рад видеть вас, – заявил Аллейн.

– Доброе утро, мистер Басгейт, – поприветствовал его Фокс. – Неужели это правда вы?

– Да, только представьте! – согласился Найджел Басгейт. – Превосходно! Замечательно! Отлично! Я и не мечтал встретить всю команду в полном составе. И Бейли, и Томпсон! Видеть, как вы здесь вместе работаете – все равно что слышать слаженный перезвон старых колоколов.

– Черт подери, как вы пронюхали об этом? – поинтересовался Аллейн.

– Джентльмен, который ведет рыночную и социальную рубрику в газете «Чиппинг курьер», был зрителем здесь сегодня вечером. И как заправский журналист, он сразу же позвонил в отдел новостей. В этот момент я находился в офисе, и вы даже не представляете, как быстро я среагировал. И вот спустя четыре часа я здесь. Но что же тут все-таки произошло?

– Возможно, сержант уделит вам немного времени и вкратце расскажет о случившемся. Я занят. Как поживаете?

– Отлично. Анжела с радостью передала бы привет, если б знала, что я буду здесь. Ваш крестник хочет, чтобы вы отвезли его в Хендон. Ему исполнится три в понедельник. Это не слишком поздно?

– Я все выясню. Ропер, вы позволите мистеру Басгейту посидеть тихонько где-нибудь в уголке? Вернусь через пару минут. Инспектор, вы идете?

Аллейн и Фокс поднялись на сцену и исследовали кулисы.

– Похоже, нам придется все здесь тщательно обыскать, – заметил Фокс. – Что мы ищем, одному Богу известно. Но это как обычно. Мисс Дине Коупленд явно было за что переживать. Декорации все заштопанные, импровизированная рампа. Думаю, расходы были превышены раза в два.

Он подошел к суфлерской будке.

– Вот и пьеса. «Витрины». Автор – Хант. Очень хорошая комедия. Работа была проведена очень профессионально, все необходимые пометки сделаны. Велосипедный звонок. Возможно, как дополнение к телефону на сцене. Давайте посмотрим, что находится за кулисами.

Несколько ступенек с каждой стороны позади сцены привели их в узкую комнату, которая протянулась вдоль сцены.

– Все заготовки миссис Росс к ужину выложены на стол. Бог мой, Фокс, эти сандвичи выглядят просто отлично.

– Доктор Темплетт сказал, что их в этой корзине еще много.

– И пиво под столом, – пробормотал Аллейн. – Ну что, брат Фокс?

– Целый бочонок, – заметил сержант, внимательно изучая все, что есть под столом. – Очень вкусное дорсетское бочковое пиво.

– Вы правы, – согласился Аллейн, выдержав небольшую паузу. – Это великолепно. Давайте-ка!

Он остановился и вытащил что-то из коробки, стоящей на полу.

– Половинка испанской луковицы. В вашем сандвиче есть лук?

– Нет.

– И в моем нет. На нем немного муки. – Аллейн положил находку на стол и начал рассматривать тарелки с бутербродами. – Фокс, здесь сандвичи двух видов: ветчина и латук с одной стороны и огурцы – с другой. А вот и поднос, приготовленный для перекуса на сцене. Никто ничего не ел. Подождите секундочку.

Подняв крышку пустого чайника, он понюхал внутри.

– Видимо, лук был в чайнике. Причудливая затея, не так ли? Очень подозрительно. Продолжаем дальше наше дело.

Они осмотрели гримерки. Их было две с каждой стороны от комнаты отдыха.

– Мужчины справа, дамы слева, – отметил Аллейн. Он зашел в первую комнату слева. Они с Фоксом начали методичный осмотр всех чемоданов и мешочков.

– Возможно, мы поступаем не совсем правильно, – произнес старший инспектор, глядя на шелковое платье мисс Прентис, висящее на стене. – Но думаю, обо всем мы расспросим позже. В любом случае у меня есть ордер на обыск, так что проблем не будет. Черт подери этот лук, все руки им пропахли. Судя по убранству и одежде, это гримерная двух старых дев.

– Судя по картинкам, – продолжил рассуждения Фокс, – это обычный класс для изучения богословия.

– Да. Младенец Самуил. Так, что у нас за следующей дверью? Ах, очень кокетливые платья. Здесь одевались Дина Коупленд и миссис Росс. Мне показалось, что доктор Темплетт очень смущался, рассказывая о Селии. Грим мисс Коупленд находится в коробке с ее именем. Его использовали очень много раз. Грим же миссис Росс в новой лакированной жестяной коробочке. Судя по всему, куплен совсем недавно. И я, вдохновленный бочковым дорсетским, делаю вывод, что дочь священника может быть профессиональной актрисой, но, без сомнения, миссис Росс – любитель. В новой банке есть карточка: «Желаю удачи сегодня вечером. Б.». Подарок, однако. Интересно, кто такой Б.? Теперь мужские гримуборные.

В гримерках у мужчин они не нашли ничего интересного, пока инспектор не увидел твидовый костюм, сшитый в городе Донегал.

– Это рабочий костюм доктора, – сказал Аллейн. – Он весь пропах лекарствами. Очевидно, этот пиджак сшит за границей. Подозреваю, что во всей этой неразберихе врач не переоделся и отправился домой в костюме француза из комедии. Вероятно, он…

Вдруг Аллейн замолчал. Подняв глаза, Фокс увидел, что его напарник смотрит на листок.

– Нашли что-то, сэр?

– Смотрите.

Это был листок гладкой тонкой голубой бумаги. Фокс прочитал то, что там было написано большими буквами:

– Где вы это нашли, мистер Аллейн?

– В бумажнике. В нагрудном кармане пиджака медицинского эксперта полиции, – ответил инспектор. Положив листок на стол, наклонился и понюхал его. – Пахнет эвкалиптом, – сообщил он.