Глава 31

Фрэнк Эббот отодвинул трубку от уха, прикрыл рукой микрофон и сказал:

– Это мисс Сильвер, сэр.

Старший инспектор побагровел еще больше, а глаза еще больше вылезли из орбит. Сержанту снова пришло на ум непочтительное сравнение с бычьим глазом.

– Мисс Сильвер? – В голосе слышалась нотка раздражения.

Фрэнк кивнул.

– Что ей сказать?

– Кого она спрашивает?

– Леди Джослин.

Багровый цвет лица инспектора превратился в фиолетовый.

– Каким боком она в этом замешана? Полагаю, она узнала твой голос! Спроси, чего она хочет!

– Мне сказать ей, что произошло?

– Сначала спроси ее! – буркнул Лэм.

Фрэнк медоточивым голосом заговорил в телефон:

– Простите, что заставил вас ждать. Шеф спрашивает, не соблаговолите ли вы сказать, какое у вас дело к леди Джослин?

До них отчетливо донеслось легкое неодобрительное покашливание мисс Сильвер. Последовавшие за ним слова долетали до них лишь в виде неразборчивого бормотания.

– Да, я спрошу у него, – ответил Фрэнк. – Она хочет приехать и встретиться с вами, сэр.

Лэм резко вскинул свою большую голову.

– Ну, у меня нет времени с ней встречаться – так ей и скажи! Можешь сказать ей, что расследуется убийство. На сей раз настоящее, не то, что ее обычные бредни. И я буду счастлив, если она не будет путаться у меня под ногами и даст возможность делать свою работу.

Надеясь, что микрофон надежно прикрыт его ладонью, сержант Эббот принялся переводить:

– Шеф сейчас очень занят. Дело в том, что здесь некоторая неразбериха. Она застрелена… Да, мертва… Нет, не самоубийство… Да, мы заняты по горло. Так что сами видите…

На другом конце провода мисс Сильвер кашлянула весьма решительно.

– Я имею сообщить нечто чрезвычайно важное. Будьте любезны доложить старшему инспектору, что я надеюсь подъехать к нему через двадцать минут.

Фрэнк обернулся к присутствующим.

– Она положила трубку, сэр. Она сюда едет. Говорит, что имеет сообщить нечто важное. Обычно так и бывает, сэр, как вы знаете.

Старший инспектор, как никогда за много лет, был близок к тому, чтобы разразиться проклятиями. Он состоял членом церковной общины и имел там репутацию добропорядочного христианина, но это было уже чересчур.

Тем не менее, когда мисс Сильвер явилась, они встретились как хорошие знакомые, уважающие друг друга, обменялись рукопожатиями. Она осведомилась о его здоровье, о здоровье миссис Лэм, о трех его дочерях, к которым питала сердечную слабость. Она помнила, кто из них состоит во вспомогательной транспортной службе, а кто в женских вспомогательных службах ВМС и ВВС. Она даже припомнила, что одна из дочерей, а именно Лили, помолвлена.

Фрэнк Эббот наблюдал, как под воздействием такого успокаивающего обхождения его шеф смягчается. «И самое чудесное, что она не притворяется. Ей это действительно интересно. Она действительно хочет узнать про жениха Лили и собирается ли Вайолет получить офицерский чин. Если бы она притворялась, он бы сразу ее раскусил. Но нет – она действительно хочет знать. Поразительная женщина эта Моди».

Лэм положил конец комплиментам:

– Что ж, у меня действительно много работы, мисс Сильвер. В связи с чем вы хотели меня видеть?

Они были в квартире одни. Филипп Джослин уехал обратно в министерство. Мисс Сильвер выбрала маленькое кресло с прямой спинкой и села. Мужчины последовали ее примеру.

Фрэнк Эббот, который умел быть полезным гораздо больше, чем кто-либо мог предположить, уже навел порядок в камине и даже развел огонь. Мисс Сильвер отнеслась к этому с одобрением и заметила, что погода и впрямь очень холодна для этого времени года, после чего кашлянула и обратилась к Лэму:

– Я была сильно потрясена, услышав об этом новом несчастье. Я предполагала, что она находится в опасности, но, конечно, и представить не могла, что катастрофа уже нависла.

– Ну, я ничего не знаю о катастрофе, мисс Сильвер. Ничего хорошего она не замышляла, как вы знаете. Или, возможно, не знаете. Между нами говоря – я знаю, что могу положиться на ваше молчание, – она была вражеским агентом.

– Боже мой! Как отвратительно! Я подозревала что-то в этом роде, но, конечно, доказательств не было.

– Вы это подозревали?! Но почему?

Она ответила, несколько чопорно:

– Трудно объяснить, как возникает впечатление. Я уже сказала, что доказательств не было вовсе, но я подумала, что она, по всей вероятности, знала о преступлении в отношении бедной мисс Коллинз…

– Несчастный случай, – перебил ее Лэм, – чистый несчастный случай.

Мисс Сильвер кашлянула.

– Я думаю, нет. Мне пришло в голову, что леди Джослин…

Лэм снова вмешался:

– Сэр Филипп говорит, что она не была леди Джослин – говорит, что она не была его женой, что она была той, другой женщиной, о которой ходили все эти разговоры, – Энни Джойс.

– Меня это не удивляет. Леди Джослин не была заинтересована в смерти Нелли Коллинз. Энни Джойс же, напротив, была. Мисс Коллинз, бесспорно, знала о некоей особой примете, которая дала бы ей возможность опознать ту, которую она растила с детства. А это давало Энни Джойс весьма сильный мотив.

– Не знаю… возможно, вы правы, – проворчал Лэм. – Я велю полицейскому врачу поискать особые приметы. Так вы не сказали, как возникло это «впечатление».

– Из всей совокупности обстоятельств, я думаю. У меня сформировалось мнение, что, вероятно, имеет место самозванство, и мне показалось, что Энни Джойс было бы очень трудно спланировать и выполнить все это без посторонней помощи. Откуда она знала, что сэр Филипп в Англии? А она это знала, потому что позвонила в Джослин-Холт из Уэст-Хейвена и попросила его к телефону. После смерти мисс Коллинз я снова просмотрела газетные сообщения. Меня поразило совпадение: погибшая жена возвратилась из оккупированной Франции именно тогда, когда сэр Филипп собирался вот-вот занять важный пост в военном министерстве. Ведь его работа, как я понимаю, очень секретна.

– А кто вам это сказал? – спросил Лэм.

Мисс Сильвер улыбнулась.

– Вы ведь не ожидаете, что я вам отвечу, не так ли? Возвращаясь к тому, что говорила, я не могла отделаться от мысли, что немцам было бы очень полезно, если бы они сумели подсадить агента в дом сэра Филиппа Джослина. В сущности, я подумала, что момент ее появления был как-то уж чересчур удачно выбран.

Лэм сидел и смотрел на нее. На ней был старый черный жакет с узкими плечами и потертым меховым воротником, аккуратная, но старомодная фетровая шляпка с маленьким букетиком лиловых фиалок. Ее руки в потертых черных лайковых перчатках были сложены на коленях. Он подумал: «Выглядит на десять шиллингов, но есть в ней что-то такое… чему невозможно противиться», вслух же произнес:

– Ну так вот, она действительно была вражеским агентом. Вчера вечером, подсыпав сэру Филиппу снотворное, она рылась в его бумагах. Судя по всему, он ее подозревал и документы были подложными. Военная разведка повсюду обнаружила отпечатки ее пальцев. Мы приходим ее арестовать, и нате! Она лежит на полу, возле стола в кабинете, застреленная в голову. Вопрос: не застиг ли ее сэр Филипп над документами и не застрелил ли непроизвольно? Некоторые мужчины на такое способны. Но мне кажется, что он не из таких.

Мисс Сильвер кашлянула.

– Если бумаги оказались подложными, у него не было мотива ее застрелить. Он мог бы так поступить, если бы неожиданно обнаружил, что она является вражеским агентом, но не тогда, когда он уже знал это и участвовал в организации ловушки.

– Хм… в этом что-то есть. Так или иначе, он утверждает, что, когда уходил, она была жива. Они вместе пили кофе… ее спальня была прибрана, его – нет. Каминная решетка здесь, в гостиной, оказалась грязной. Полицейский врач говорит, она была мертва по меньшей мере несколько часов. Позже мы будем знать точнее. Итак, сэр Филипп вышел из дому без двадцати девять. Привратник видел, как он уходил. Говорит, что как раз посмотрел на часы, потому что ожидал рабочих, которые должны были заняться световым люком на этом этаже – он был покорежен, и светомаскировка не действовала. Поэтому привратник был на месте и запомнил время. Он говорит, что сэр Филипп ушел без двадцати девять и выглядел как-то странно. Рабочие прибыли в девять часов и пошли наверх. Там они и оставались до половины первого, совсем рядом с квартирой – никто не мог войти в нее или выйти так, чтобы они его не заметили, соответственно никто не входил и не выходил. Мы опрашивали этих людей, и они твердо держатся своих показаний.

– Боже мой… – задумчиво произнесла мисс Сильвер.

Фрэнк Эббот заметил, что его шеф продолжил с преувеличенным нажимом:

– Это немного сужает поле – полагаю, вы это признаете. Она, очевидно, была мертва до того, как в девять пришли эти рабочие. Значит, остается двадцать минут после ухода сэра Филиппа для того, чтобы кто-то проник в квартиру, убил женщину и вышел обратно. Привратник торчал на месте, дожидаясь рабочих, и говорит, что никого не видел.

Мисс Сильвер кашлянула.

– Не сомневаюсь, что вы особенно настойчиво расспрашивали его об этом. Люди очень склонны говорить, что никого не видели, на самом деле имея в виду, что они не видели никого, кого бы подозревали.

– Совершенно верно. И, как вы сказали, я был настойчив. На самом деле, пока он ожидал прихода рабочих, трое людей поднялись и спустились: почтальон, которого он знает лично, мальчик, доставляющий молоко, и посыльный из прачечной.

– Молоко забрали?

– Нет. Похоже, она была уже мертва к тому времени.

– В какую квартиру несли выстиранное белье?

– Он не знает. Это было сразу после того, как ушел сэр Филипп, а сам привратник был в глубине холла. Человек прошел мимо него с корзиной белья на голове – больше он ничего не заметил. В трех квартирах новые квартиросъемщики – он не знает, куда они сдают свое белье.

Мисс Сильвер кашлянула.

– Именно так.

Лэм ударил себя по колену.

– Послушайте, вы же не предполагаете, что какой-то посыльный из прачечной приходит сюда, зная, где находится револьвер сэра Филиппа, стреляет в женщину и уходит, забрав с собой оружие? И все это в течение пяти или шести минут?

Мисс Сильвер снова кашлянула.

– Не так уж много времени требуется, чтобы кого-то застрелить. Возможно, револьвером сэра Филиппа и не воспользовались. Если она посчитала, что находится в опасности, то могла попытаться его достать – она-то уж явно знала, где он находится. После совершения преступления убийце могло прийти в голову, что он может бросить подозрение на сэра Филиппа, унеся револьвер с собой. Это, однако, просто гипотеза.

Лэм рассмеялся.

– Рад, что вы это признаете!

– Мне бы хотелось знать, видели ли они, как посыльный из прачечной спускался по лестнице?

– Да, видели. Привратник отвечал на телефонный звонок, поэтому видел его лишь краем глаза.

– У него по-прежнему была на голове корзина с бельем?

– Ну а как же иначе? Он принес выстиранные вещи и забрал грязные. И бесполезно расспрашивать меня об этом, потому что это все, что мне известно. Вы можете спросить привратника, но обнаружите, что он знает не больше. Нет, как мне это представляется, человек, у которого был и мотив, и возможность, – это сэр Филипп. Вы можете сказать, что мотив недостаточно веский – и отчасти будете правы, – но все обстоятельства очень подозрительны. Вот одно из них. Он находится в военном министерстве с девяти до половины первого – мы это проверили, – после чего является в квартиру миссис Перри Джослин без четверти час, видится только с мисс Армитедж – там такая L-образная комната, и остальные находятся за поворотом стены незамеченные – и произносит: «Анна мертва». Больше ничего не говорит, потому что узнает, что в комнате есть и другие люди; вместо этого просто разворачивается и выходит на улицу. Теперь скажите, как он мог знать, что она мертва, если только она не была мертва до того, как он вышел из квартиры? Он объясняет, что имел в виду совсем другое: он, мол, хотел сказать, что теперь совершенно уверен в том, что его жена умерла три с половиной года назад. Что вы об этом думаете?

– Он сказал это мисс Армитедж, думая, что они одни?

– Так я понял. Имейте в виду, сам он об этом умолчал – он вообще не упоминал мисс Армитедж. Я это говорю со слов миссис Джослин. Она позвонила спросить, что произошло. Это она упомянула мисс Армитедж.

Мисс Сильвер кашлянула.

– Должно быть, это страшно потрясло бедную девочку. Она отнюдь не выглядит крепкой.

– Вы ее знаете?

– Я с ней встречалась. Очень приятная девушка.

– Вы хотите сказать, что между ней и сэром Филиппом что-то есть? Похоже, что так, раз он сразу бросился к ней. Послушайте, если дело в этом, то у него обнаруживается очень серьезный мотив. Скажем, он по рукам и ногам связан этой женщиной, сам не знает, жена она ему или нет, но не может доказать, что не жена, – мотив очень серьезный… – Он помолчал и добавил: – Его револьвер пропал. Он признает, что оружие было здесь вчера вечером. Что вы на это скажете?

Мисс Сильвер отказалась что-либо говорить об этом. Она высказала мнение, что дело очень интересное и, без сомнения, находится в весьма компетентных руках. Она дружески улыбнулась старшему инспектору и с совершенно искренней нотой восхищения в голосе сказала:

– Было очень любезно с вашей стороны обрисовать мне положение дел. Я действительно очень интересуюсь, особенно после вчерашнего довольно любопытного происшествия.

Фрэнк Эббот испытал живое любопытство. Что еще за кролика Моди собирается вынуть из шляпы? Он сжался при мысли, насколько шокировало бы ее это сравнение. Или не шокировало бы? Никогда не знаешь, чего ждать от Моди.

Лэм же если и испытал сколько-нибудь любопытства, то никак его не проявил.

– О да, вы же хотели мне что-то сказать, – небрежно бросил он.

С легким оттенком неодобрения мисс Сильвер произнесла:

– Есть нечто, что я почувствовала своим долгом вам сообщить.

– Ну, выкладывайте. Мне уже пора приступать к делу.

Оттенок неодобрения стал чуть более отчетливым. У старшего инспектора возникло мимолетное ощущение, что он опять в школе и его, кажется, ждет нагоняй. Ощущение было настолько сильным, что некоторое время он явственно видел сельский класс, где учился в детстве, – длинную голую комнату, ряды парт, краснощеких деревенских детей, маленькие окошки, из которых открывалось летнее небо и неслось жужжание пчел, классную доску, лицо учителя… Старая мисс Пейн – он столько лет о ней не вспоминал… Все это мгновенно пронеслось перед его мысленным взором, но тут он обнаружил, что сидит прямо и почтительно слушает мисс Сильвер.

– …вчера днем. Солнце на минуту вышло, и я подошла к окну и посмотрела на улицу. Леди Джослин – я буду называть ее так, для удобства – шла по улице.

– Что?

Мисс Сильвер наклонила голову.

– Она остановилась на противоположной стороне улицы и посмотрела вверх, на окна Монтегю-Мэншнс. Она стояла так некоторое время, просто стояла и смотрела. Меня она, конечно, не видела, поскольку я стояла за занавеской. Не знаю, было ли у нее намерение войти. Если бы она это сделала, то, быть может, до сих пор была бы жива. Возможно, она подумала, что опасность не так велика, как оказалось. Но я выяснила, что перед этим она звонила миссис Гарт Олбени – вы должны помнить ее под именем Дженис Мид – и попросила мой адрес. Гарт Олбени – это связующее звено. Именно у них в доме я познакомилась с мисс Армитедж.

Лэм смотрел на нее, нахмурившись и с напряженным вниманием.

– Это все?

– Ни в коем случае. За леди Джослин следили.

– Что? – на сей раз воскликнул Лэм.

– Следила девушка в поношенном коричневом пальто и повязанном на голове лилово-коричневом шарфе. Она была совсем молодая: я бы сказала, не больше семнадцати лет, – и она выбежала в спешке, потому что на ней были домашние туфли. Она поднялась на крыльцо одного из домов напротив и оттуда следила за леди Джослин.

– Послушайте, как вы узнали, что это леди Джослин?

– После ее возвращения из Франции снимки портрета кисти Эмори были во всех газетах. То, что это была она, не подлежит сомнению. Помимо всего прочего, об этом говорит ее поведение в тот момент, когда я говорила с ней об этом происшествии…

– Вы с ней говорили?

– По телефону – но я еще вернусь к этому. Поскольку я знала, что полицейские удовлетворились версией о несчастном случае с мисс Коллинз и больше не интересовались леди Джослин, тот факт, что за ней следят, привлек мое внимание. В любом случае молодая девушка, которую я видела, не могла быть задействована в полицейском расследовании. Я сочла дело любопытным и несколько тревожным. Моя любимая горничная, Эмма Медоуз, как раз собиралась выйти на почту. Я попросила ее проследить за девушкой и, если возможно, выяснить, куда она пошла.

– И что же?

– Эмма держала в поле зрения их обеих, пока леди Джослин не подозвала проезжавшее мимо такси. Думаю, нет сомнения, что она поехала прямиком на эту квартиру. Девушка развернулась и пошла обратно той же дорогой, какой пришла. Эмма последовала за ней, но, к несчастью, немного позже потеряла ее из виду на оживленном углу. Когда она сама пробралась сквозь толпу – она пожилая и довольно тучная, – девушки нигде не было видно. Она могла войти в магазин, а могла и сесть в автобус.

– На какой улице это было?

Мисс Сильвер сказала, а Фрэнк Эббот записал название. Мисс Сильвер продолжала:

– Позднее, после чая, я позвонила леди Джослин.

– Зачем вы это сделали?

– Тщательно обдумав дело, я пришла к заключению, что если за ней установлена слежка, то это, по всей вероятности, не по приказу полиции. Когда я спросила себя, в чьих интересах было бы держать ее под наблюдением, ответ был очень прост. Я имела основания полагать, что у нее имеются нелегальные компаньоны, сочтя совершенно невозможным принять выводы полиции в отношении смерти мисс Коллинз. И мне пришло в голову, что, если ее компаньоны, установившие за ней слежку, узнают, что у нее возникло желание повидаться со мной, она будет в очень серьезной опасности. Мое имя неизвестно широкой публике, но – особенно со времен дела Харша – оно могло стать известным тем, с кем была связана леди Джослин. Поэтому я решила ее предостеречь. Если у нее было намерение покинуть своих компаньонов, то, я чувствовала, ее следует в этом поддержать.

– Итак, вы ей позвонили. Что она сказала?

Мисс Сильвер серьезно покачала головой.

– Ее настроение изменилось. Она уверенно утверждала, что не знает, о чем я говорю. Я сказала, что могу приехать к ней, и, по-моему, был момент, когда она заколебалась, но потом быстро положила трубку. Я думаю, она боялась, но все-таки приняла решение довести свое дело до конца.

Лэм поднялся на ноги, пробурчав:

– Ну, это нам мало что дает.