Глава 29

Чуть раньше главный инспектор уголовной полиции Лэм и сержант Эббот вышли из лифта и позвонили в квартиру № 8 в Тентерден-Корт-Мэншнс. Это звучное имя принадлежало многоквартирному дому, построенному на углу парка Тентерден-гарденс как раз перед войной. От самого же парка, давшего наименование этой постройке в форме полумесяца, осталась лишь полоска кустарника, вытоптанная после удаления ограждений, да несколько старых, лишенных листвы деревьев, одно из которых было повреждено осколком бомбы. Два дома в середине ряда были пусты, но квартиры остались неповрежденными.

С минуту продержав палец на звонке, сержант Эббот пожал плечами и оглянулся на своего начальника. Они оба слышали, как звонок заливается в квартире, однако больше никаких звуков изнутри не доносилось.

– Никого нет, сэр.

Лэм нахмурился.

– Она могла удрать или выйти за покупками. Спустись вниз и спроси привратника, не видел ли он, как она выходила.

– А если не видел?

Лэм поразмыслил над вопросом. У него был ордер на обыск, но он не хотел возбуждать лишних разговоров. Он не хотел впутывать в дело привратника. Не будет вреда, если спросить, видел ли он, как леди Джослин выходила. Если видел – что ж, придется подумать над этим.

Когда Эббот вернулся и сказал, что привратник не видел леди Джослин все утро, старший инспектор опять нахмурился, опустил руку в карман и вынул отмычку, которой запасся заранее.

– На самом деле, – сказал он, – было бы куда лучше, если бы пришел сэр Филипп и сам впустил нас в квартиру. Я понимаю, что у него есть свои чувства, но я бы предпочел такой расклад. Дело в том, что, когда занимаешься такой работой, тут уже не до чувств. Вот держи – заходим!

Фрэнк Эббот сунул отмычку в замок и открыл дверь. Они вошли в маленький пустой холл с дверью направо и еще одной – прямо перед ними. Обе двери были полуоткрыты, как если бы до этого кто-то проходил из одной комнаты в другую. Но квартира казалась вымершей.

Они направились прямиком в гостиную. Бледный свет падал наискосок из окон. Все было в образцовом порядке: кресла не сдвинуты, подушки взбиты, – но на каминной решетке оказалось не прибрано. Обуглившиеся остатки вчерашних поленьев лежали на горке образовавшегося пепла. Фрэнк Эббот озадаченно вздернул бровь.

Лэм что-то проворчал, резко развернулся и пошел через холл к другой открытой двери. Эта была открыта несколько шире. Трогать ее не было нужды. Не было нужды и перешагивать порог в поисках леди Джослин. Комната была кабинетом Филиппа. Леди Джослин лежала раскинувшись возле письменного стола, и оба мужчины сразу поняли, что она мертва.

После короткой паузы Лэм вошел в комнату и направился к столу. Женщина, которую он пришел арестовать, уже никогда не предстанет перед судом. Кем бы она ни была и что бы ни совершила, ее уже нет в живых. Она лежала лицом вниз, и рядом находился стянутый со стола телефон. На блестящих волосах и на желто-коричневом ковре запеклась кровь.

Лэм наклонился над телом, ни до чего не дотрагиваясь.

– Застрелена сзади в упор, – сказал он. – Похоже, старалась добраться до телефона. Что ж, нам придется позвонить в Ярд. Этим мы не можем воспользоваться. – Он указал на упавший телефонный аппарат. – Посмотри, нет ли второго телефона в спальне.

Второй телефон нашелся возле неубранной кровати Филиппа Джослина – странно не соответствующий месту нарядный бледно-голубой аппарат, окруженный стоящими тут же туфлями хозяина, кисточками и щетками на туалетном столике, общей обстановкой неприбранной мужской комнаты.

Вернулся Фрэнк Эббот и доложил:

– Вторая трубка в его комнате. Кровать не заправлена.

– Кровать?

– Односпальная. Ее спальня тут же, рядом с гостиной, там убрано, кровать заправлена, все аккуратно.

Лэм издал глухое ворчание, показывающее, что он думает.

– Похоже, это произошло сразу после его ухода. Он уходит в половине девятого, как я понимаю. Получается, что она прибрала свою комнату, но не успела прибрать его – он сказал, что у них нет прислуги. Интересно, что с завтраком.

Они прошли вместе в маленькую, окрашенную в светлые тона кухню. На чистой клетчатой скатерти стоял завтрак – чашки с кофе, кофейник и молочник, неразрезанные булочки и нетронутое масло.

– Выглядит так, что ни у кого из них не было аппетита. Кофе! Что это за напиток для начала дня? То ли дело добрый ломоть бекона и чашка крепкого чая!

– Ломоть бекона, сэр?

– Знаю, знаю: сейчас война. Но я съедаю свою норму бекона за завтраком и дальше уже стараюсь о нем не думать. Ладно, парни скоро будут здесь. По мне, это ненормально – завтракать чашкой кофе.

– Он был после снотворного, а она… кем бы ни была, долго жила во Франции, и чашка кофе с круассаном – это, наверное, то, к чему она привыкла.

Старший инспектор Лэм всем своим видом выражал глубокое неодобрение.

– Тогда неудивительно, что Франция проиграла войну. Кофе! Какие вояки из мужчин, если по утрам они пьют кофе? – В это время резко зазвонил телефон. – Кто это, интересно? Пойди узнай!

Фрэнк Эббот поднял бледно-голубую трубку. Взволнованный голос произнес:

– Кто это? Филипп, это ты?

– Нет, – ответил Эббот и умолк.

Голос был обворожительным, мягким, молодым и огорченным. Через некоторое время он прозвучал снова:

– Я говорю с квартирой 8 в Тентерден-Корт-Мэншнс?

– Да. Кто говорит?

– Миссис Перри Джослин. Леди Джослин там? Могу я с ней поговорить?

– Боюсь, что нет.

– О! – Волнение в голосе возросло. – О, простите… что-то случилось?

– Что заставляет вас так думать, миссис Джослин?

– Филипп сказал… – Ее голос оборвался. – Это ведь неправда? Она не умерла?

– А сэр Филипп сказал вам, что леди Джослин умерла?

– О да. Точнее, он сказал это не мне. Он открыл дверь и увидел только Лин… мою кузину мисс Армитедж… и сказал: «Анна мертва». А когда я обратилась к нему, он тут же вышел, поэтому мы не смогли его расспросить. А я не могла в это поверить, поэтому решила позвонить.

– Когда это было, миссис Джослин?

– Это было без четверти час. Но, пожалуйста, скажите мне, кто вы. Вы врач? Не могли бы вы сказать, что случилось? Это был несчастный случай? Она действительно мертва?

– Боюсь, что да.

Он положил трубку и, обернувшись, обнаружил, что Лэм стоит прямо за ним, с тяжелым, нахмуренным лицом.

– Это странно, сэр. Вы слышали, что она сказала? Это была миссис Перри Джослин, и она говорит, что Филипп Джослин пришел к ним четверть часа назад и сказал, что его жена мертва. Как он узнал?